Мы больше не встретимся.

- О, как же я тебя всегда любила, - говорю я, отвешивая тебе звонкую пощечину. Твои прекрасные серо-голубые глаза, округлившиеся от ужаса, смотрят на меня со страхом и непониманием. До тебя никак не дойдет, что происходит, и почему я так над тобой издеваюсь. Я с коротким смешком опускаюсь перед тобой на колени и беру за острый подбородок, впиваясь ногтями в нежную кожу. Ты, непривыкшая к боли, тихо всхлипываешь. – За что? – Алин голос срывается от накатывающих рыданий. Ты не ожидала от меня подобного. Я, твоя любимая подруга, истязаю тебя, безо всяких объяснений. Мне не хочется говорить с тобой, я боюсь не сдержаться самой и разрыдаться, прижимая к себе твою поникшую голову. Вместо этого я легко оттягиваю твою голову назад, обнажая бледную шею. Ты пытаешься оттолкнуть меня связанными руками, но тщетно. За сопротивление ты получаешь еще один удар, сильнее предыдущего. Вскрикнув, ты замолкаешь, сжимая губы, чтобы не издавать звуков и не взбесить меня. Только куда дальше? Я и так на пределе безумия, я - маньяк, заполучивший годами выслеживаемую жертву, и теперь вольный делать с ней что пожелает. Я провожу холодными пальцами по твоей шее, спускаюсь вниз и расстегиваю на тебе излюбленную клетчатую рубашку. На свое несчастье ты не надела под нее майку, что могло бы усложнить мне задачу. – Зачем ты это делаешь, Сонь? Отпусти меня, прошу! – стонет Олешева, когда я приникаю губами к пульсирующей вене и начинаю языком вырисовывать на ней невидимые символы. Наконец ты моя, пусть и не так, как мне хотелось бы, но моя. Ты дрожишь в смешанных чувствах. Тебе одновременно и дико страшно, и сладко. Уж я-то знаю, как тебе нравится поцелуй в шейку. Ты делилась со мной всеми подробностями своей жизни, даже столь интимными. Я же всегда молчала, но запоминала твои слова, чтобы в нужный момент использовать их. Я – жестокий демон под маской беспечного ангела, Аля – нежное создание, скрывающее и стыдящееся этого. Такие разные, мы никогда не были бы вместе, что бы там не говорили о противоположностях. Я не могу больше жить с этим желанием, словно сотня червей, пожирающим меня изнутри. Прости, любимая, я искренне пыталась сдержать в себе похоть, но она сильнее меня. Нет, не время вдаваться в бесполезную лирику, я и так затоплена ей весь последний год. Твое дыхание прерывисто, по лицу стекают слезы, смешанные с кровью и падают на полуобнаженную грудь. Я слизываю этот соленый коктейль и целую верх твоей груди. Как ты красива, Алина! Я готова задохнуться приторно-сладким ароматом твоих духов и пенки для волос. Этот невообразимый запах всегда вызывал во мне противоречивые чувства. Мои руки безо всякого труда находят застежку твоего бюстгальтера и срывают его, обнажая твою безупречную грудь. Второго размера, молочно-белая, с синими прожилками тонких вен. От холода, пробирающегося по комнате, ее соски мгновенно затвердевают, заставляя меня возбудиться еще сильнее. Я целую грудь, то нежно, то грубо, прикусывая нежную кожу. Прижимаю розоволосую к себе и вновь оказываюсь на уровне пухлых губ. А ведь я так давно не прикасалась к твоим прекрасным, пухлым, чуть большеватым губам. Ты идеальна. Глядя в твои отчаявшиеся глаза, я обвиваю руками твою талию и целую тебя. Медленно провожу языком по твоим соленым от слез и крови губам и резко кусаю их. Ты болезненно вздрагиваешь, ожидая появления нового ручейка алого напитка, но я не даю ему испачкать твою кожу и быстро слизываю. Рана получилась больше, чем я ожидала, и мой рот наполняется твоей солено-сладкой кровью. Я передаю ее тебе в поцелуе, заставляя сглотнуть половину, вторую же забираю себе и ласкаю твой язык своим. Ты тихо стонешь, не то от боли, не то от наслаждения. – Довольна? Может уже хватит? – зло произносит Лина, когда я прерываю поцелуй. – Вот еще, сегодня ты моя, куколка, - скалюсь я перепачканными кровью зубами и срываю тебя вниз, придавая горизонтальное положение. Ты, с ненавистью глядя на меня, закрываешь глаза и тихо шепчешь проклятия. – Не сердись, родная, - отвечаю я, – Все мы переносим страдания, кто-то раньше, кто-то позже. Ты, не открывая глаз, шипишь: - Я ничего тебе не сделала, Сомусева. Я заливаюсь коротким смехом и, усаживаясь сверху, сжимаю твою грудь, отвечая: - Это ты так считаешь. А теперь заткнись, не то хуже будет. Я вновь приникаю к твоим губам, теперь уже спускаясь по всему телу, вплоть до самого живота. Я расстегиваю пуговицу и молнию на твоих джинсах и тут слышу звонок сотового. Это твой Юрочка волнуется о том, что ты весь вечер не отвечаешь ему. Я, крепко сжав пальцами твою шею и не давая вырваться, беру трубку и с силой швыряю ее в стену. Хрупкий аппарат, подаренный на 14 февраля, разбивается и замолкает на полу, такой же растерзанный, как и ты. – Теперь нас точно не побеспокоят, - оскаливаюсь я и возвращаюсь к прерванному занятию. Я стягиваю с тебя штаны с цепью и отбрасываю их куда подальше, оставляя тебя в одних трусиках перед главным твоим кошмаром. – Не бойся, - говорю я, - чем меньше ты противишься, тем слаще тебе будет. Ты молчишь, ожидая, когда завершится твоя пытка. Я провожу пальцами по твоему чреву, сильнее, слабее, вновь сильнее. Хоть ты и не хочешь этого, но поверхность трусиков становится влажной. – Вот видишь, желание всегда сильнее рассудка. И вот ты остаешься без нижнего белья, дрожащая, залитая слезами и кровью, такая беззащитная, маленькая, что на краткий миг мне становится тебя жаль и хочется отпустить. Но я не могу, ведь это мой первый и последний шанс овладеть тобой. Я не в силах его упустить. Я провожу по твоей промежности пальцами, задевая и играя с клитором, что вызывает в тебе непроизвольный стон. Я помню, ты все еще девственница, поэтому стараюсь быть аккуратнее. Вхожу в тебя пальцами и начинаю двигаться в тебе, заставляя поддаваться бедрами мне навстречу. На физическом уровне я чувствую, как стыдно тебе за это удовольствие, как противно от меня и самой себя. На какой-то момент я забываюсь, и ты вскрикиваешь. Черт, я снова причинила тебе боль. Но мне наплевать, ведь твоя кратковременная боль никогда не сравнится с моей, исступляющей, уничтожающей, разрывающей в клочья. Каково это, страстно желать и любить человека, который не может ответить тебе тем же? Я резко выхожу из тебя и вновь погружаюсь уже языком, приводя тебя в экстаз. Ты уже не сдерживаешь стонов, и это заводит меня как никогда раньше. Наконец я услышала это вживую! Твой сладкий хрипловатый от криков голос сводит меня с ума. Всегда сводил. Особенно после туров. Я двигаюсь все быстрее и быстрее, и вот твой громкий полустон-полукрик знаменует завершение ритуала. Я отрываюсь от тебя и сажусь рядом с тобой, измученной болью и наслаждением. Я так и осталась в своем красном полуплатье, со спутанными рыжими волосами и горящими безумием глазами, между прочим того же, что и у тебя цвета. Ты открываешь глаза и тихо говоришь: - Развяжи меня, я рук не чувствую. Я достаю из тумбочки короткий клинок и за мгновение перерезаю веревки. Ты потираешь занемевшие с багровыми синяками руки и поспешно одеваешься, желая скорее сбежать. Я и не думаю мешать тебе. Только напоследок притягиваю тебя к себе и целую в окровавленные губы. Такой уж день сегодня, он навсегда останется в нашей памяти алым. – Я люблю тебя, - тихо шепчу я. Ты ждешь, когда я отпущу тебя, и когда мои руки отпускают твою талию, выскальзываешь из моих объятий и уходишь. Я не смотрю тебе в след, только тупо останавливаю взгляд на стене, предаваясь забвению. Я потеряла тебя навсегда. Ты никогда не простишь мне это, да и я бы на твоем месте не простила. Ты замираешь у двери, хочешь что-то сказать, но не решаешься. Я откидываюсь на кровать и слышу, как хлопает входная дверь. Больше я тебя не увижу. Ты меня тоже. На утро Алина узнает, что её рыжеволосой переподруги больше нет во всех смыслах.