Молодой Волк и Драконья королева

Походный шатер хорошо прогрели. Тугая расправленная ткань поддерживалась деревяшками, вбитыми в сухую землю, и шатер стойко выдерживал непогоду, накрывшую Речные земли. Да, вот так Дейенерис встретили Семь Королевств. Родной континент оказался столь незнакомым, что она порой начинала скучать по назойливой жаре Миэрина, стискивающей виски от бесконечной пальбы солнца. Кутаясь в шкуры и отогревая пальцы у походных костров, Дени вспоминала, как она протягивала руки к небу, морщась от въедливой пыли, клубящейся в воздухе маленькими облачками. Небо же Семи Королевств затянули тучи, а солнце, если и грело, то грело явно другие земли. Большая земля была столь же неподатлива, как и сами вестеросцы. Дейенерис прибыла в Речные земли с визитом, отдавая дань уважения Молодому Волку, о чьих громких победах она слышала ещё будучи за морем. Робба Старка едва ли можно было назвать мужчиной, но его голову уже венчала корона. И корона эта была заслуженной. Барристан Селми ввел её в курс дел, рассказав Дени о благородстве и смелости Старков — в их верности, по его словам, сомневаться не стоило. «Вот только верности кому?», ― так и хотелось спросить ей, но она решила ответить на этот вопрос сама. Походный шатер хорошо прогрели, и сейчас было время, когда молодому королю и молодой королеве надо было поговорить наедине. Король Робб не терял времени зря. Милость, оказанная ему драконьей королевой, он принял с почтением и опаской. Старые лорды Севера подняли бы свои дряхлые кости с деревянных скамей, если бы он спросил их совета в Великом чертоге Винтерфелла, где раньше собирался его совет. «Она Таргариен, мой король, ― так и слышал он чьи-то слова, отравленные недоверием. ― Таргариен, такой же, как и её отец». Робб был ещё зелёным, но никогда не забывал, сколько несчастий принёс драконий род в дом Старков. Призраки Рикарда, Брандона и Лианны преследовали его отца всю жизнь, а теперь сам Нед Старк ходил по пятам за своим сыном. Он не мог забыть этого. Но отклонять плывущую ему в руки возможность он не смел. Не смел ни как король, ни как мужчина. Когда почтовая птица отправилась к каравану кораблей с радушным ответом, короля Севера впервые охватило смутное волнение. Он слышал о Дейенерис самые противоречивые вещи, и все они были похожи в одном ― он не знал, являются ли они правдой. Проницательные глаза матери давно углядели истинную причину согласия Робба на встречу с Дейенерис Таргариен за ворохом громких фраз. Он шёл на риск, связывая себя с королевой, чьи воины плыли поднять мечи против здравствующего короля. «Ланнистеры и так окрестили меня мятежником, смакуя возможность насадить мою голову на пику рядом с отцом. К чему беспокоиться?», ― нервно смеялся он в ответ на материнские страхи, упрятанными за холодными и тактичными вопросами. Она не смела перечить ему при его людях. Кейтилин знала, что Робб упрям и всё равно поступит по своему, но всё равно цеплялась за каждую возможность уберечь сына от смерти. Она не смогла спасти мужа, дочерей и Брандона, но должна была спасти Робба. И истинной причиной его согласия на визит и возможной погибели был интерес к драконьей королеве, плывшей через море с дикарями. Теперь он шёл в шатёр, который быстро нарекли «королевским», чтобы поговорить с Дейенерис с глазу на глаз. Он видел, как её армия прибыла в его лагерь этим днём. Дорога была усеяна людьми явно не вестеросского происхождения, и если сначала все они были на одно лицо, в одинаковых остроконечных шапочках и с заточенными копьями, смотрящими прямо, то после первой сотни, шагающей выверенным строем, их различие стало явным. Дотракийцы были словно на голову выше любого воина Робба, даже сидя на лошадях; их умасленные длинные косы с колокольчиками болтались на спине, а мускулистые тела, покрытые тёмными волосками и пахнущие мускусом, были завёрнуты в наспех сшитые шубы и телогрейки. На тугих поясах у них висели поблескивающие аракхи, острота которых могла бы перещеголять многие мечи лучших кузней Риверрана. Следом за ними, сгоняя дорожную пыль, в разброс шли пёстро одетые наёмники ― пожалуй, каждый второй из армии Молодого Волка спросил себя, как им не холодно. Это были лица, не знающие страха; нелюбимые сыновья и изгнанники с собственных земель, нашедшие своё призвание в служении мечу и монете. Вперемешку с ними бодро гарцевали на молодых кобылках межевые рыцари, распираемые собственной гордостью и соседством столь грозных на вид вояк. Пехота тянулась и тянулась, о неровную дорогу спотыкались телеги с продовольствием и даже сидящими в них сонными женщинами, прячущими тёмные глаза за жёсткие куски ткани, а самой Дейенерис всё не было видно. Люди Молодого Волка бросили свои занятия ― кто перестал натирать походный котёл, кто оставил незаконченным жаркий спор, кто перестал лениво подбрасывать сухие ветки в разрастающийся костёр ― бросили и всматривались в неприветливые лица, с которыми им придётся поделиться хлебом и теплом, с которым придётся ночевать под одним небом. Даже самых бессовестных из северян, не гнушающихся жестокостью по отношению к проигравшим, поразила вольность дотракийцев: те спешивались с коня прямо в колоне и не отходя далеко от идущих справляли нужду, всё так же позванивая колокольчиками в косе. Они так же беспечно возвращались в седло, не удостоив окружающих и взглядом. Дотракийцы не ведали стыдливости и страха, и убивать они могли с той же легкостью, с которой могли брать женщину на глазах у всех. Дикари с далёких пустынь шли рядом с неуязвимыми солдатами-евнухами, а их плотные ряды сменяли гогочущие наёмники с золотыми зубами и саблями, отнявшими сотни жизней. И Дейенерис Таргариен, сереброволосая дочь Безумного Эйриса, была их королевой. Робб шёл в шатер и вспоминал, как дневное унылое небо сотряс драконий рёв, не похожий ни на что, что он бы мог слышать раньше. Все, от мала до велика, запрокинули голову вверх, чтобы увидеть их ― увидеть драконов. Даже Кейтилин беспокойно выскользнула из шатра, дабы поглядеть на это чудо. Один из трёх, обогнув раскинутый лес дугой, уселся на старом вязе, который старчески прокряхтел от драконьей тяжести. Под вечер сам дракон мог бы слиться с лесом, если бы был не размером с купеческий дом ― чешуя его была зеленая, с золотистыми вкраплениями. Он втягивал ноздрями пахнущий скорым дождем воздух, высматривая в небе своих братьев. Второй дракон был точной копией своего брата, исключая цвет ― он был словно сливовая наливка, поддернутая коркой. Маша могучими крыльями, он приземлился рядом с одной из телег, спугнув кучку рыцарей. Дракон, даже если он был сыт, всё же оставался драконом. Вслед за переговорами удивленных голосов лагерь накрыла тишина. Никто не решался что-то сказать. Это был момент, который каждый потом будет рассказывать своим сыновьям и внукам под треск поленьев, немного приукрашивая. Северяне привыкли даже к ходящему тенью за Роббом лютоволку с мудрыми глазами, но драконы были одной из сказок, которые рассказывали старые септы в вечера, когда холод стучал в окна костлявыми пальцами. Когда все Речные земли рассёк ещё один гортанный рык, ещё громче прежнего, на уже расчищенной дороге показалась серебристая кобылка с всадницей в окружении мужчин, укутанных в дорожные плащи. Самый крупный из драконов словно прищуривал налитые кровью глаза, выискивая хрупкую фигурку своей матери среди её советников. Дрогон. Робб слышал о третьем, по-настоящему могучем драконе ― Дейенерис нарекла его в честь покойного мужа. Лёгкого удара его покрытого пластинами хвоста хватило бы, чтобы разрушить половину старых башен Винтерфелла. Король Севера оглядел своих воинов ― лучшие знаменосцы на сотни лиг, вырвавшие у львов не одну победу. Но что они, вареная кожа да погнутые мечи, могли сделать против дракона? Расшитое алыми нитками знамя Таргариенов, поддерживаемое мальчиками на уставших лошаденках, заплыло в лагерь вслед за последними воинами, замыкавшими строй. Взмыленная лошадь устало чмокнула губами, подставляя белые как снег бока к теплу потрескивающего костра, в то время как её всадница спешилась. На Дейенерис Таргариен было наглухо застёгнутое походное платье с подбитым мехом тёплым воротником, а серебряные волосы ниспадали почти до самой поясницы. Причёска её явно растрепалась при езде ― локоны ещё хранили ловкость руки служанки, заплетавшей свою королеву. Она спешилась почти в середине лагеря, и её сразу обступили её спутники: немолодой мужчина с рыцарской выправкой и второй, с крепкими плечами, закованный в тяжелую кольчугу. На его тунике был вышит тёмный медведь. Неужели правда? Изгнанный Эддардом Старком сир Джорах Мормонт прибыл в лагерь его сына, чтобы присутствовать на почтенном совете по правую руку от королевы. Дейенерис не искала его в толпе, не ждала, что её встретят почестями. Она перекинулась парой слов с командиром Безупречных, кивнула своим старым спутникам и направилась туда, где её ждали драконы. Её дети. Робб приоткрыл затянутый потуже проход в шатер, стараясь не впустить внутрь колющего кожу холодного ветра. День близился к концу, армия Дейенерис разбрелась по лагерю Молодого Волка. Как они не старались, они не могли перемешаться в куче его людей. Безупречные несли караул с Безупречными, дотракийцы стелили шкуры с дотракийцами, наёмники уселись у костров, разделившись по преобладающим в компании языку: слышались разные говоры, в том числе, говорили и на общем. Леди Кейтилин отужинала с Рикардом Карстарком в своём шатре и отошла ко сну, даже не переговорив с сыном. Он знал, что она молилась. Матери не хватало её маленькой септы в Винтерфелле, а Робб не был так привязан к Старым Богам, как его отец. Леди Старк явно не пришлось по вкусу вторжение в Речные земли дикарей и наёмных убийц ― всё же, это был её дом. Но пока ясность просматривалась только в начинающем накрапывать небе, весь Север молился за то, чтобы Робб Старк не совершил ошибку. Пока что он был один. Слуги позаботились об убранстве, сделав шатер более-менее располагающим к беседе: под ногами валялись твёрдые шкуры, небольшой дубовый стол рассекал шатер напополам, а обтянутые бархатом кресла так и вовсе были предметом роскоши, которой в военном походе было мало. Штоф подогретого вина, любезно оставленный слугой на столе, приятно потягивал специями. Свечи предавались своим играм, оставляя причудливые тени на тугой ткани шатра. Опустившись на кресло, король Севера нетерпеливо поглядывал туда, откуда должна было войти сама Дейенерис. Он почувствовал себя глупым мальчишкой, а не королем, ведущим войну. Его волнение было понятно ― тень драконьей королевы преследовала его весь день, с того самого момента, когда она спешилась со своей лошадки посреди лагеря. Язычки пламени дёрнулись, когда в королевский шатер наконец вошла Дейенерис. Она жестом велела Серому Червю остаться снаружи. Всё же, первая встреча двух правителей должна пройти менее напряженно. Если бы это был официальный совет, то король Робб так же позвал бы своих людей, предложив им разделить мёд и мясо вместе с ней и её приближенными. Дорога до лагеря Молодого Волка оказалась выматывающей, но Дени не привыкла жаловаться. Хуже месяцев, когда она и её кхаласар провели слоняясь по Красной пустоше, она с трудом могла представить. И пусть от одетых в листву деревьев с непривычки рябило в глазах, а взгляды северян кололи недоверием, сейчас за ней шла армия верных мечей и аракхов, а небо рассекал танец драконов. Надежда обрести верного союзника в лице Робба Старка придавала ей уверенности. «Дракон не боится», ― напомнила она себе в который раз. ― Точно время не было назначено, но надеюсь, что я не опоздала, ― проговорила Дейенерис, едва зайдя в шатер. Волосы служанки привели в порядок и тугая коса, к концу слегка завитая, была перекинута через плечо. Она не выглядела уставшей ― скорее напротив. Дени сменила походное платье, в котором была днём, на другое, более подходящее для визита, из козьей шерсти темного цвета. К груди была приколота брошь с ревущим драконом. Робб слегка растерялся ― она была очень красива, и в этом слухи о ней не врали. Но Дейенерис не назвала его королем, не склонила головы в знак почтения, и это никак не могло от него ускользнуть. ― Весь вечер и последующие несколько дней в нашем распоряжении, ― ответил Робб, привстав со своего места. Он чувствовал себя глупо, не имея подле советника, но глупее себя чувствовал тогда, когда не знал, что ответить. ― Если армия львов окажется не столь стойкими, как они сами считают. ― с тенью улыбки добавил он, вновь присаживаясь в свое кресло. Лицо Дейенерис сменилось с отчуждения на подобие заинтересованности. ― Один раз вы уже разбили армию Ланнистеров, думаю, во второй раз в этом тоже не будет состоять труда. Особенно с моими воинами в придачу, ― она сделала пару шагов вперед, тоже опустившись по другую сторону дубового стола. Движения её были плавными, а налитое юностью тело слегка покачивалось при ходьбе под тёплым платьем. «Не смотри на неё, как на женщину. Смотри на неё, как на королеву», ― сказал себе Робб, приготовившись слушать. ― Отцы некоторых из них также имеют свои счеты с Ланнистерами. После свержения моего отца многие из них оказались вне милости и были вынуждены бежать, как преступники. Их земли отбирались, дома подверглись нападениям, звания были отняты, а честь поругана. ― Значит не одна вы хотите вернуть старый долг? Она подняла на него фиалковые глаза. В них читалось благодарность за понимание. ― Я хочу вернуть не свой долг, а свою страну. В этом громадная разница. Вы, как полагаю, тоже хотите найти справедливости? ― Полагаю, что так. Мой отец верно служил короне долгие годы, а затем сложил головУ на плахе как изменник. Мои сёстры скорее всего мертвы, а младший брат стал калекой из-за Беса, ― впервые в его голубых глазах можно было так явно прочитать всё, что его терзало. Боль. Скорбь. Отчаяние. Затем злость. Дени это было понятно. ― Я слышала об этом, ровно как и о вашей блестящей победе при Шепчущем лесе, ― она напомнила об этом, чтобы умаслить юного короля. Раны от потери семьи будут долго болеть, и никакое время их не залечит. Дейенерис и сама знала это. Но месть, если не пьянила разум, должна была помочь. По-крайней мере, ей и самой хотелось в это верить. ― Говорят, вы обращаетесь в волка и несетесь вместе с Серым Ветром по лесам, вгрызаясь в глотки врагов. Что те, кто бежал от гнева ваших людей, видели вас в обличие зверя. Юный король усмехнулся. Рыжеватые волосы блеснули в моргании тающих свеч. Дейенерис определенно знала, как найти подход к мужчине. Через его самолюбие. ― Вам тоже не впервой слышать сравнения себя со зверем своего Дома, ― спокойно проговорил он, и её пухлые губы осветила лёгкая улыбка. ― Вы голодны? Я скажу слуге, чтобы тот распорядился об ужине. ― Робб громче обычного проговорил чье-то имя, и в палатку прошмыгнул мальчишка лет десяти, в свободной тунике и с тонкими, как у кузнечика, ножками. Тот кротко кивнул своему королю и побежал исполнять поручение. ― Но в этом нет правды, исключая то, что Серый Ветер и правда сражается бок о бок со мной. Ваши драконы вызывают больший интерес, чем лютоволк. Спустя мгновение в шатер вошёл всё тот же мальчишка, довольно неся поднос, где толпились подогретый мясной пирог с луком, запеченный гусь с перцем и морковью, черный хлеб и яблоки в меду, а в качестве закуски к вину лежали круги белого сыра, присланного в знак почтения лордом Виманом из Белой Гавани. От обилия соблазнительных ароматов у Дени едва не заурчало в животе ― в походе она ела вместе со своими воинами. Блюда оказались на столе, а мальчик налил им по стакану ещё теплого вина. ― Драконы – мои дети, ― сказала Дейенерис, пригубив вина. Оно было хорошим. Не било в голову, но оставляло после себя приятный вкус. ― Единственные дети, которые у меня когда-либо будут. Нет ничего удивительно, что у матери такой же нрав, как и у её детей, ― с улыбкой добавила она, и Робб почему-то представил, как Дрогон терзает чью-то мёртвую плоть. С его размерами он мог проглотить целую лошадь, а для Дейенерис он был ребёнком. ― Значит нас обоих дезинформировали касательно друг друга, ― ответил юный король на её улыбку, повертев в руки опустевший стакан. ― Моим людям пришлось привыкнуть биться рядом с лютоволком, но смогут ли они свыкнуться с драконами? ― Если два правителя смогут правильно понять друг друга, значит и их людям придется. ― С трудом могу представить себе дотракийцев, спящих в каменных стенах или закованных в вареную кожу, ― Робб рассмеялся, и Дени обнаружила, что смех у него приятный, низкий и непрерывающийся. Король Севера ей определенно нравился. Он был свеж и юн, тело его было крепким, взгляд был бесстрашным, а корона сидела явно не на пустой голове. «Но союз тебе нужен больше, чем брак», ― уколом самой себе подумала Дени, стараясь не рассмеяться вслед за ним. ― Однако им придется принять привычки вестеросцев, если они останутся здесь со своей кхалиси. Я не стремлюсь переодеть их в шелка и заставить сбривать бороды на манер южных лордов, но в бою им придется учится у северян. ― Вы хотите пойти на Королевскую Гавань? ― прямо спросил король Севера, отставив общие вопросы. ― Это вопрос времени. Многое зависит от того, какие союзники у меня будут с большой земли. Командиры моих отрядов опытные люди, но этот континент им незнаком. Сир Барристан Селми и сир Джорах Мормонт слишком ценны, чтобы посылать их в гущу войны вместе с другими моими людьми. Без жертв всё равно не обойдется. ― И вы готовы заплатить эту цену? ― спросил Робб, оценивающе глядя на Дейенерис. ― Каждому правителю приходится платить. Война уже идёт. Дети лишаются отцов, отцы лишаются детей. Я видела выжженные львами деревни и полные виселицы мертвецов, оставленные мародёрами. Мой брат говорил мне с самого детства, что наша судьба ― править Семью Королевствами, и за то, чтобы вернуть Железный Трон, я и мои люди готовы платить. Даже жизнями. Ей на вид было было не больше восемнадцати, но в мелодичном голосе позванивали железные нотки, а брови слегка насупились, когда она говорила серьезно. Робб вглядывался в фиалковые глаза, в пухлые, слегка обветренные губы, глядел на тяжело поднимающуюся грудь, скрытую под платьем, и понимал, что сколько женщин ему не придётся любить за всю жизнь, то он никогда не забудет её. Дейенерис Таргариен. ― Бринден Чёрная Рыба слывет хорошим стратегом, а среди знаменосцев Старков и Талли, думаю, найдется десяток-другой толковых рыцарей, готовых дать пару советов вашим военачальникам. Вы не будете одни, если пойдете на Запад. Его слова звучали как обещание. И хоть их разговор не фиксировали перья писцов, а на столе не было печатей их домов, она знала, что Робба Старка не придется укорять в неверности своему слову. ― И я буду рядом с вами, моя королева.