Клим

«Чтобы найти себя, сначала надо себя потерять». Эта мысль не давала мне никакого покоя, с тех пор, как погасла табличка «пристегните ремни», и я все ещё думал это, когда шасси нашего самолета коснулись британской земли. Хотелось покинуть салон как можно быстрее, переступить порог Хитроу, показать всем, кому нужно, мой паспорт и вызвать такси до дома. Я нормально не спал все три недели, что мы были в Брюсселе. Я ненавижу свою работу, но никто об этом не знает, полагаю. Думаю, мой главный талант как актёра — блестяще играть человека, который доволен своей жизнью. Нет, моя драма не заключается в том, что меня не устраивает моя шикарная жизнь — у меня вообще нет никакой драмы. Я просто хочу выспаться, и я просто думаю о том, что ненавижу свою работу: после трёх недель съёмок у меня такое бывает, думаю, как и у всех. Я часто пересматриваю свои фильмы, поэтому друзья думают, что я нарцисс, но на самом деле, мне просто хочется увидеть человека, которого так рьяно обсуждают в СМИ, которого постоянно уличают во всяком дерьме, и вокруг которого каждый год разгораются новые скандалы. Казалось бы логичной мысль, что если уж так хочешь на себя посмотреть — включи свои интервью, но беда в том, что я их не даю и никогда не появляюсь ни на каких шоу, давая журналистам ещё больше поводов обо мне писать. Когда-то я тоже хотел быть журналистом, лет в 17, даже поступил, чтобы получить диплом, но на втором курсе начал пить, решил, что музыка — мое призвание и уехал в Америку с тогдашней любовью всей моей жизни. Музыкантом я не стал и никакое высшее образование не получил, но вот эти две вещи — это, пожалуй, одни из немногих вещей, о которых я не жалею.  — Эй, Клим, ты сразу домой поедешь? — Марвин наклонился к моему сидению, выдёргивая меня из потока мыслей. Люди нетерпеливо пялились в начало салона, будто бы взглядом могли сдвинуть очередь. Коллега уже взял свою сумку и тоже ждал, когда поток сдвинется с мёртвой точки. — Я хочу в горячий душ и отоспаться, честно говоря, — я вымученно улыбнулся. Спроси у меня кто другой, что я собираюсь делать, я бы ответил со своим самым недовольным лицом, но Филлипс, пожалуй, единственный человек во всем мире, который излучает столько позитива, что даже я пытаюсь общаться с ними приветливо и, как могу, мило. — Если ты хотел позвать меня куда-то, можем выпить кофе завтра ближе к вечеру, но не слишком близко к нему, потому что я должен встретиться с Сарой, моим психологом, в 8:30. — Я наконец встал со своего места, взял в руку сумку и протиснулся к парню. Очередь двигалась. — Лечишь нервишки, брат? — обеспокоенный взгляд коллеги всегда заставляет чувствовать себя виноватым, а я это чувство не люблю. — Я за тобой заеду в 4 или в 5, как тебе будет удобно, и потом отвезу прямиком к Саре. — Да, ты чудо, Марвин, — я махнул стюардессе, — до скорых встреч, да. — Очень скорых, — прокомментировал Филлипс — следущий полёт через 12 дней. Дьявол бы побрал мое расписание. Возможно, 12 дней отдыха — это слишком много, но если я хочу написать ещё хотя бы главу моей книги, мне нужно куда больше времени. А времени просто нет. Мне кажется, что его никогда нет, либо со мной, возможно, что-то не так. Я просыпаюсь и чувствую, как я устал: это чувство глубоко в груди и его ничем не выдворить, я пытался. Обычно, в моем расписании не продохнуть, но в свои выходные, пока я лежу на огромной кровати, очень мягкой, в ней проваливаешься, и смотрю в серый потолок, пытаясь придумать причины, чтобы встать, проходят часы, и у меня уже нет времени на фитнесс, рестораны с друзьями или всякие вещи, которые взрослые люди делают в выходные. Мне 31, я объездил полмира, у меня огромная квартира в самом центре Лондона, люди узнают меня на улицах, а я так часто спрашиваю себя: зачем я живу? Это превратилось в рутину, этот вопрос. Что пугает куда больше — я не нахожу ответа. За эти три недели, пока большую часть суток я был Адрианом Лоуренсом, а не Климом Эткиным, я не успевал спрашивать. В моей голове крутились другие вопросы: как же мне быть, чтобы Алиса наконец обратила на меня внимание? Или же — откуда взять деньги, если все, что я умею — рисовать, а это меня не накормит? Я впустил его в своё тело, на три недели, может, поэтому в Брюсселе мне чувствовалось все другим, а когда мы закончили съемки, я опять вернулся к пустоте. Я не знаю. Дома я пробыл недолго, сходил в душ, выпил чаю и выспался насколько мог — это все, что было в родных стенах. Марвин приехал в 4:40, мы чудесно провели время, я люблю слушать его ничем не обременённую болтовню: он в основном восхищается нашей работой, говорит о том, как хочет наконец переехать и просит советов, чтобы закадрить Лолиту — она стажерка, помогает на съемках по всяким мелочам, мне кажется, что она скучная, стервозная и ничем не примечательная для такого парня, но Марвин вбил себе в голову, что влюблён. Он ещё такой молодой, в этом возрасте, наверное, все кажется «слишком», я прав? — Вы разочарованы в любви, Клим? — Нет, Сара, чтобы в чём-то разочароваться, мне кажется, нужно для начала в это верить. Моя последняя девушка, Надин, ушла, заявив, что отношения со мной её душат, ей нужно больше свободы. Она так и сказала, мне кажется, с удушением у неё своя история. Она душила меня во время секса, а её душили наши отношения. Я был расстроен, я даже пил пару недель. Она обожала моду и музыку. Мы часто бывали в Париже и Милане. Я ненавижу Париж всей душой, не помню, говорил ли я тебе об этом, а там мы все время были с её друзьями. Они все были такие же чокнутые, мы пели на улицах, странно одевались и, пока мне казалось, что я люблю Надин, я любил Париж, и там мне было снова 19, я хотел жить и все было «слишком». Сейчас я понимаю, что это ерунда, а она была зациклена на том, чтобы быть особенной. Иронично то, знаешь, Сара, Адриан он же дышит Парижем. Я это ощущаю в его картинах, в его взгляде. Сейчас он не в своём городе и он тоскует по нему, понимаешь — эта тоска была во мне три недели. Я не хочу её ощущать. Мне хочется каких-то своих ощущений, а их нет, я даже мастурбировать нормально не могу, не ощущаю ничего, только физическую реакцию тела, конечно, и на том спасибо. Я сегодня так много говорю. Ты от меня не устала? Прости... — Я от Вас не устала, Клим, нет, продолжайте. — Хочу вырваться из своей жизни, отчаянно хочу. Мне кажется, что я сделал все для этого, моя карьера — это же вечный побег. От себя не убежишь — а я убегаю и потом ещё возвращаюсь очень долго. Но даже этого стало мало, а других способов пока ещё не придумали. Мне так хочется почувствовать, как жизнь бьет ключом, даже если она будет бить мне по лицу, я истосковался по чему-то реальному, знаешь, я ощущаю себя: будто бы потерял вкус к самой жизни. * * * Иногда мне кажется, что звук в моей голове не прекращается — а это всего лишь мой будильник, он заведён даже в выходные, правда на 4 часа дня, раньше я просто не проснусь. Я трачу уйму времени на то, чтобы себя заставить. Часам к 6 я приползаю в ванную, наливаю её и ещё часов до 8 лежу в ней, сокрушаясь, что нельзя заказать еду прямо до ванной комнаты. Когда я наконец выплываю оттуда и сажусь за стол, я вымучиваю из себя пару предложений, это обычно успех, если я хоть что-то пишу. Я ненавижу себя за это: за год я написал всего две главы, это стоило мне огромных усилий. Честно сказать, я даже не знаю, в чем собственно дело — у меня полно мыслей и идей, они вертятся у меня в голове, но как только настает час, чтобы превратить это в слова, это превращается в мучения. До самой ночи я обычно пытаюсь, пока не усну, иногда прерывая свои попытки вылазками на кухню и разговорами с доставщиками. Кто-то из моих друзей сказал, что если очень хочется проводить со мной время — надо устроиться доставщиком. Это правда, в каком-то смысле. В прошлом году я разговорился с одним парнем, который доставлял мне суши. Мы стояли на моем пороге, а потом я позвал его выпить чашку чая, мы сидели до утра, бегали курить, пили вино, съели суши. Он потом схлопотал по первое число на работе, но вечер был чудесный. «Она не хотела отпускать его руку, потому что в его прикосновениях была сосредоточена... сосредоточена... магия?» Боже мой, что я пишу? Какая магия в них сосредоточена? Любви? Возможно, моя проблема в том, что я пытаюсь писать о вещах, в которых ничего не смыслю. Писателем я хотел быть всегда, с тех пор, как мне было 10, но я всегда размышляю о вещах, о которых у меня не так уж и много мыслей. Надо проветриться, хотя бы покурить, может быть, свежий воздух и дым сигарет, помогут мне хотя бы здраво оценить ситуацию и, может быть, послать всю эту эпопею к чертовой матери. Я не успеваю найти пачку сигарет, как в мою дверь раздаётся протяжный звонок. Не знаю, кто решил, что 12 ночи — подходящие время для гостей, но тем не менее, кто-то в моем окружение какое-то время назад решил, что придти ко мне домой в это время — шикарная идея. Я открываю дверь, набирая воздух в легкие, чтобы разразиться тирадой: «я только что уснул, чертов кретин, будешь оплачивать мне косметолога», но как только мой взгляд врезался в человека за дверью, губы сами растянулись в улыбке, как по велению волшебной палочки. — Марвин, дорогой, — поздоровался я, глядя на коллегу. — Ты в порядке? Все хорошо? — Прости, что так поздно, Клим, дружище, — голос парня сразу вызвал у меня беспокойство — эмоции этого человека видны на его лице и слышны в его голосе, всегда, он не пытается их скрывать, не живет маской, возможно, именно поэтому мне он так нравится. — Я что-то совсем переживаю из-за работы, третий день учу сценарий, а в голове ничего не откладывается. Нервы жуткие, а мы с Лолитой поругались в пух и прах, мой спонсор — Эрик на отдыхе с женой и ребятишками, и я боюсь, как бы не сорваться, подумал, может посижу с тобой, полегчает. Я пару секунд смотрел, не мигая. Оу. — Да, — только и сорвалось у меня с губ. — Конечно, да. Могу приготовить тебе покушать или можем выпить вина... — твою мать, я выдохнул. — Боже, нет, прости, я идиот, никакого вина, ты именно поэтому здесь. — Да ты расслабься, Клим, — он положил мне руку на плечо. — Ты в порядке вообще? — мы встретились взглядами, и в глазах напротив я видел беспокойство. Мне не хотелось ещё больше огорчать его своими туманными проблемами, от моих высказываний точно хочется напиться — я это по себе знаю. — Да, — наконец, ответил я. — Я просто очень устал за день, шесть часов у ноутбука, четыре чашки кофе, отсюда и нервное состояние. Давай пойдём на кухню, я приготовлю тебе бульон, он хорошо помогает, ам, от всего... Я встречался с девчонкой из Украины пару лет назад, она так обалденно готовила, так вот её лекарством от всего, в основном от похмелья, был бульон. — Я жестом показал ему, куда сесть, а сам подошёл к плите. — У тебя красиво и так хорошо прибрано, для холостяцкой хаты, — Филлипс жадно разглядывает каждый сантиметр помещения, как-то восторженно обращая внимание на детали. Я ловлю себя на мысли, что опять не могу сдержать улыбку, глядя на его какую-то простоту. Катерина была права — я слишком доморощенный. — Когда у меня есть силы на уборку, я убираюсь и очень хорошо, — комментирую я. — Плюс моя домработница — Эльза, я хорошо ей плачу, и она хорошо выполняет свою работу. — Твой психолог — женщина и твоя домработница — женщина, даже твой водитель — Карина, крутая такая, тоже женщина, ты окружаешь себя сплошными бабами во всех сферах жизни, — заметил Марвин. Я налил ему чаю. — Да, хорошее наблюдение, — вернувшись к готовке, ответил я. — Женщины делают все лучше, с ними в основном приятнее общаться. — Ты ловелас, да? — хмыкнул Филлипс, я попытался подавить ухмылку. Никакой я не ловелас. — Надеюсь, они не думают так же, а видят, что я придерживаюсь деловых отношений, — я улыбнулся. Ночь прошла весело, мы говорили в основном о ерунде, но меня это так успокаивало. Я постелил ему в гостевой, часов в 5, а потом добрался до своей кровати и рухнул в неё, не переодевшись. На следующее утро меня разбудил не будильник, а голос коллеги, зовущий меня завтракать. Я быстро переоделся в домашний халат, чтобы он не знал о том, насколько ночью у меня отсутствовали силы. — Дружище, — радостно поприветствовал меня Марвин. — Я сбегал нам за кофе и булочками, решил тебя порадовать. Садись. Меня не бесило, что он хозяйничает в доме, даже если он взял праздничные чашки, которые не подходят под эту скатерть и перелил туда наш кофе: этот жест был чертовски милым. * * * — Да-да, Лиза, я все понял, да, — я устало потёр виски, на автомате закатывая глаза, будто бы меня кто-то видит. — Хорошо, встречаемся ровно в 5, я не забуду. Да когда я вообще опаздывал последний раз? — вскипел я, потому что этот разговор действовал мне на нервы, как и вся ситуация. Наш режиссёр хочет, чтобы мы полетели в Париж уже завтра, то есть, в среду, а не в пятницу, как было запланировано, а ещё мы должны все встретиться сегодня в пять вечера, а это значит, что я не увижу Сару, потому что наши встречи — настоящий цирк, который длится часами и мне нужно собрать чемодан; погода в Париже капризная, а я не хочу опять слечь с простудой. Лиза Осфальд — очень и очень раздражающая особа, главная помощница Никола — нашего режиссёра. Она имеет очень неприятную привычку, навязчиво напоминать все по сто раз, постоянно перезванивать, уточнять уже уточнённые детали. Она точно спит с Ником, и это не глупые предрассудки касательно женщин, я просто знаю это наверняка, плюс ко всему — бездарность к бездарности, Келли такой же мерзко-раздражающий, сующий во все нос, постоянно меняет планы и повышает голос, чуть чему-то стоит пойти не так. Лондон затянуло завесой туч, они придают мне какого-то спокойствия. Когда погода такая же мрачная, как твоё настроение — ты уже не кажешься себе такой занудой. Зеркала в моем дома меня ненавидит за внешний вид, ну или я просто проецирую на них своё собственное отношение к себе. Мешки под глазами — мой аксессуар, они чудесно дополняют карие глаза. Кудри лежат в жутком беспорядке. У меня есть два часа, чтобы одеться — они начинаются прямо сейчас. Дома у Лизы, а мы всегда встречаемся именно тут, всегда пахнет чем-то сладким, ярко горит свет и жуткая суета. Некоторые уже приехали: кто-то из команды все любит делать заранее. На часах ровно 17:00, я переступаю порог квартиры. — Клим, милый, привет, ты не опоздал, — Осфальд подпрыгивает ко мне, появившись в дверном проеме, как черт из табакерки. — Давай помогу снять пальто. — Она легко стаскивает с моих плеч чёрное пальто, я даже не успеваю опомниться. — Проходи в гостиную, там чай и всякие печенюшки. — Спасибо, — ошарашено бормочу я, как будто впервые столкнулся с феноменом «Лиза Осфальд», и похожу наконец к уютным диванам цвета слоновой кости. На встречу приглашены не все: только актеры, играющие главных героев, режиссёр, сценарист, исполнительный продюсер и оператор. Это человек десять где-то, в общей сложности. — День добрый. — Дело уже близится к вечеру, — поправляет меня Стас. — Привет, Клим. — Он не отрывает взгляд от своей книжки, а я этому даже рад: ненавижу этот пронзительный взгляд, изучающий каждую клеточку твоего тела, мне хватает этого на съемках. Себастьян — его герой, кажется, списан с него, потому что сверлить в людях дыры он умеет отменно, а их с Адрианом взаимодействия — одно сплошное напряжение и много взглядов. Хочу быстрее сыграть сцену их секса и забыть все это, как страшный сон. Поприветствовав всех остальных, я сажусь на своё место и тоже достаю свою книжку. Не знаю, зачем я всегда прихожу вовремя — поддерживаю никому ненужный имидж, начнём мы минут через тридцать, это ещё в лучшем случае. Больше всех будем ждать Марвина и Ребекку, а потом ещё час слушать о том, что она ничего не успевает и что все делается в последний момент и через одно место. Будем откровенны, я с ней согласен, все эти три месяца, что мы снимаем этот дурацкий фильм, всё время всё идёт наперекосяк, решение лететь во Францию на два дня раньше тому очередное подтверждение. Сара говорит, что мне нужно меньше думать о плохом и больше концентрироваться на хорошем, но я понятия не имею, как — все вокруг меня только раздражает и нервирует. Легко говорить, что во всём можно найти свои плюсы, когда занята любимой работой в любимом городе и возвращаешься к красавице-жене каждый день, как только закрываешь свой офис. — Мой милый Адриан уже приехал, — я вздрогнул от неожиданности. Горячие прикосновения Николы ощущаются даже через свитер, это противно, а он руку не убирает. — Ты, как швейцарские часы. — У него всегда красные щеки и по-дебильному восторженные глаза. — Да, я стараюсь, — ответил я, изо всех сил играя милое лицо. Он все время называет меня Адрианом, будто бы пытаясь стереть мое реальное я. Что ж, хорошо для него — я настолько не знаю, кто такой Клим Эткин, что стирать особо нечего. Когда мы снимали «Запад на востоке» он постоянно называл меня Джеком, но потом быстро переучился. — Кто ещё не приехал, Лизочка, кто у нас опять негодяй, опаздывает? — он суетливо стал оглядывать собравшихся, я с удивлением обнаружил, что почти все уже собрались, а я пропустил момент, в который они прибыли. — Филлипс ещё не приехал, — сладко прощебетала Осфальд. — И Аддерли. Она написала мне шестнадцать минут назад, сказала, что забирает Робина из детского садика, а потом должна отвезти его на французский, просила начинать без неё. — Ребекка играет главную героиню, — вскипел Келли. — Она обязана здесь присутствовать, а Марвин скоро лишится работы, его постоянная безалаберность меня уже доконала, — он побагровел пуще обычного, его грубая, блестящая кожа стала напоминать помидор, ещё не дозревший, но все же оттенок стал похож. — При всем уважении, Никола, ты сам опоздал, — я указал глазами на часы. — Не умничай, Клим, — ух ты, меня так зовут — не знал. — Я был в жутких пробках. — Вот и Марвин в пробках, — заверил его я. — Он скоро будет, сядь, не кипятись. Ребекка приехала минут через сорок, почти сразу после Марвина, как раз прервав гневную тираду Келли. Он хотел было и ей сказать все, что о ней думает, но она смерила его таким уничтожающим взглядом, что слова сами собой испарились из его сознания. Я благодарен этой женщине за то, что она есть — затыкать этого недоумка взглядом, так умеет только она одна. Даже Генри, наш продюсер, серьезный, занятой мужчина лет за пятьдесят, и то он возится с капризами Николы, терпит звезду, так сказать, но Ребекки эта звезда до звезды, и я её за это уважаю. Встреча была скучной и бесполезной, это все можно было обсудить в общем чате, а не тратить на это целый вечер, заставляя нас по кругу ходить вокруг одной и той же темы. Когда я оказался за рулем машины, мне хотелось положить голову на этот самый руль и просидеть в такой позе ещё какое-то время. Я постоянно ощущаю, как у меня ни на что нет сил, энергии, ресурсов: я просто большую часть времени пустую. Возможно, это единственное, что держит меня на этой проклятой работе — я могу кем-то заполнить пустоту, украсть чью-то жизнь. Обдумываю одни и те же мысли раз на разом, блуждаю по лабиринту из которого нет выхода. — Клим! — Боже, что? — я вздрогнул в который раз за этот вечер и резко поднял голову, через окно машины я лицезрел довольную улыбку Аддерли. Чертовка. — Мы с Марвином и Лолитой идём выпить, ты с нами? — она всегда так спрашивает, будто бы вариантов ответа не предоставляется. — Ты больше не спешишь к сыну? — язвительно поинтересовался я, сам не знаю, к чему, но Ребекка улыбнулась. — С Французского его заберёт Джон, надо же ублюдку делать хоть что-то для своего ребёнка. Одними алиментами не отделается, да? — я пожал плечами. — Ты права. — Вылезай из машины, пошли в ближайший бар, нажремся, как сволочи, а завтра в самолете отоспимся, — она открыла мне дверь, и я послушно покинул салон. Не знаю, когда и как я буду собирать чемодан, но я обычно легко выкручиваюсь из всяких глупых авантюр, так что, из этой, думаю, я тоже найду выход. — Дружище! — Марвин сгрёб меня в охапку, что было довольно неожиданно. От растерянности я не сразу обнял юношу в ответ, но потом все же сообразил, куда деть свои руки. Лолита смерила эту сцену ревнивым взглядом, это вызвало у меня усмешку. Думаю, последнее, что нужно делать этой девушке с Марвином, это ревновать его. Он влюблён до искр из глаз и это единственное, что меня раздражает в этом парне. * * * — И представляете, он начал мне в уши лить «я потратил все, что в меня было, у меня есть жена и малышка, пойми меня, Бекка»! — Ну а ты ему? — Ну а я ему сказала, что надо было думать, где возьмёшь деньги, прежде, чем член расчехлять! Мы снова взорвались смехом, опять невпопад чокаясь и кидая рандомные фразы на тему диалога. Я уже плохо помню названия этого бара, где мой дом, и с чего началась история Ребекки. Главная тема всех её стэндапов — бывший муж, Джон. Он жуткий неудачник, и можно подумать, что бывшая супруга выставляет его в невыгодном свете, но я знаком с ним лично и фраза, которой я все ещё могу описать его — это «жуткий неудачник». — Надо заказывать такси и ехать спать, — отсмеявшись, проговорила Лолита, поворачиваясь к своему парню. — Марвин, ты же согласен? Надо поехать поспать. — Так хорошо сидим, малыш, — он посмотрел на неё абсолютно довольным взглядом. — Но да, ты права. Шикарный вечер, Ребе, ты золото. — Он чмокнул женщину в щеку, она залилась смехом: — Береги себя, Марвин, и свою принцессу береги! — он повернулся к девушке и поцеловал её, только уже в губы. Остатки помады Ло теперь будут на его губах. — Не надо никакого такси, я поведу. Горжусь собой, чудесно провёл вечер, не поддаваясь соблазном, пока вы нахрюкались в щи, — Филлипс улыбнулся, весь его вид выражал «я горд собой». — Ты молодец, — я потрепал его по плечу, пытаясь сфокусировать взгляд. — Спасибо, брат. Я вообще все ещё в строю благодаря тебе, — теперь он наградил поцелуем в щеку меня, я рассмеялся. Никогда не думал, что буду кому-то помогать оставаться трезвым — это иронично. — Ты поедешь со мной, Клим? — Ребекка опять задала вопрос так, что ответ на него не предполагался, я кивнул. В такси она целовала меня так, что от её духов кружилась голова, я так и не надел пальто, когда мы выбегами из бара. Её горячие прикосновения отпечатались по всему моему торсу. Дома у неё очень мрачно, это все, что я успел разглядеть. Мне нравятся её огненные волосы и то, как она кусается во время поцелуев. Она много смеётся даже во время секса, и мне тоже было смешно, но от чего — я не имею ни малейшего понятия. Я ненавижу, когда мне жарко так, что я ощущаю жар кровью, но от алкоголя и удовольствия я чувствовал себя именно так. И она была жаркой, от неё это веяло. Мой будильник на телефоне сработал в 11:05, первое, что я сделал — это удивился. Когда я вообще поставил его, и почему, я этого абсолютно не помню. Голова гудела и ныла, что было предсказуемо. Чудится мне, в самолёте я буду проклинать себя, что этот вечер вообще со мной случился. Когда я вышел на кухню, меня там ждал сюрприз. Вернее сказать, я, голышом, стал сюрпризом для Джона, который, по всей видимости, заехал, чтобы оставить сына. Повезло, что на кухне он сидел один. — Клим, — поперхнувшись водой, произнёс мое имя мужчина, спеша отвернуться. — Доброе утро, не ждал, что увижу тебя здесь. — Не ждал, что здесь окажусь, — нашёлся я. — Прости. — Я поспешил покинуть кухню, чтобы разыскать какой-нибудь предмет гардероба. * * * Если занять определенное положение — болеть будет не так сильно, вот пока единственное правило, которое я усвоил, касательно своей головы. Общее время нашего перелёта составит один час пятнадцать минут, я вряд ли посплю за это время, вряд ли вообще сделаю что либо. Мне кажется, что у меня болит сам мозг. Напоминание на всю жизнь: никогда больше не пить с Ребеккой Аддерли — ничем хорошем мне это не обернётся. Я сижу у окна, в гордом одиночестве. Все о чём-то переговариваются, делятся ожиданиями от поездки, а я, даже если бы чувствовал себя приемлемо, сидел бы молча. Думаю, что никто из моих коллег не хочет слушать о том, что мое единственное ожидание касательно Парижа — скорее оттуда убраться. — Клим, ты в порядке? — мои мысли в голове рассыпались, я с трудом провернулся к человеку, облокотившемуся на сидение рядом со мной. — Молчишь весь полёт, обычно тебя не заткнуть. — Я в порядке, да, — отозвался я, удивляясь своему почему-то охрипшему голосу. — Мы вчера знатно напились, все, кроме меня, в порядке. Ну, Марвин не пил, а вот Ребекка и Лолита, очевидно, обладают каким-то древнем знанием, раз таким бодрячком, — я бросил завистливый взгляд в сторону воркующих девушек. — Ты переспал с Ребеккой? — Что? — я ошарашено уставился на Стаса, а моим собеседником был именно он. Юноша аккуратно опустился на сидение рядом со мной, будто бы я приглашал, продолжая смотреть на меня. Я уже упоминал, что от его взгляда кровь стынет в жилах. — Откуда ты знаешь об этом? — Ты только что сказал, что вы пили вместе, ты выглядишь так, будто бы твоя ночь удалась в самом её животном смысле, а Лолита была со своим парнем, легко предположить, — он замолчал. Я уставился на него, не мигая. — Ты ведь знаешь, что подобные рассуждения делают тебя очень жутким, Ламберте? — спросил я, заранее предполагая, что жуткая репутация его не особенно волнует. — Я ни за кем не следил, это элементарное наблюдение, — ответил Стас. Как и всегда, его выражение лица не выдавало никаких его эмоций или мыслей. — Что такого в том, что я переспал с ней? — наконец, ответ сам нашёлся в моей черепной коробке. — Ничего, — пожал плечами Ламберте. — Надеюсь, ты готов к тому, что женщина, не умеющая слышать слово «нет» хочет что-то от тебя? — Это всего лишь секс, один раз, — под взглядом этого человека я чувствую себя ничего не понимающем в жизни, ребёнком, а он младше меня на пять лет. — Она пожирает тебя взглядом, Клим, уже полгода, а сегодня ночью ты дал понять, что можно расчитывать на что-то, — его глаза остановились на моей шее, украшенной парой бордовых следов. — Ты в опасной игре. Мне не хотелось отвечать. Не люблю с кем либо обсуждать подобные темы, это не повод для разговоров. Я часто упоминаю бывшие отношения вскользь, но обсуждать что-то из раздела «намечается» с человеком, которого я даже своим приятелем назвать не могу — нет уж, увольте. — Прекрати, Стас, это тебя не касается. С чего вообще такой интерес к моим отношениям? Ты сам положил глаз на Бекку? — Ламберте говорит глазами почти всегда и сейчас, после этого вопроса, его взгляд сменился на ироничное: «ты, должно быть, шутишь». — Да, что ты, мечтаю о девице, которой уже перевалило за сорок, которая большую часть времени пьёт и считает своей главной фишкой то, как она искрометно матерится, — он мерзко улыбнулся, не отводя пристальный взгляд. — Тебе уже говорили, что ты отвратительный? — поинтересовался я, не выдержав. — Да, — кивнул Стас. — Пару раз кто-то упоминал. * * * Кисть ворсинками скользит по холсту, густой слой жёлтой краски тянется за ней. Солнце является для людей символом жизни и тепла, но Адриан находит в нём что-то трагичное. Мои руки — его. Он размышляет о недостатке любви в своей жизни, без неё, он как растение, которому не хватает света. В его творчестве плещутся его эмоции и чувства; мне странно — я рисовать совсем не умею, поэтому лишь вожу кисточкой по холсту в моментах, когда наводят камеру. И это заставляет меня чувствовать себя запертым в своём теле, как в темнице. И я запираю его, он не может воспользоваться возможностями своих волшебных рук. — Клим, дорогой, ты никак из роли не выйдешь, взгляд такой, о чем замечтался? — Ребекка вытащила меня из головы своим звонким голосом, пара секунд прошла в том, что мы пялились друг на друга, а потом я наконец понял, что вопрос был адресован мне. — Я сначала не понял, что ты говоришь со мной, — честно ответил я, на что Аддерли улыбнулась. — Да, все никак не прекращу им быть, мы становимся одним целым. Не дай бог, конечно. Был бы я суеверным, сейчас бы даже поплевал через плечо: мне хватает меня в своей голове, не хочу соседа, тем более, Адриана Лоуренса. Сегодня ещё будем снимать одну сцену, а потом наконец этот длиннущий день подойдёт к своему концу. Кто-то из нашего каста собирается выпить за прилёт, я же собираюсь выпить только валерьянку и проспать завтра до победного. * * * — Клим, мы все хотим от тебя грязных подробностей, — я с ужасом повернулся в сторону Ребекки. Как я оказался на попойке, вопрос очень хороший. Не помню, в какой момент мои ноги свернули не в сторону гостиницы, а в сторону ресторана, но, пожалуй, он оказался решающим в моем томном вечере, который я хотел провести в уютных объятиях гостиничной койки. — Подтверди или опровергни слух, — интригующая пауза. Я старался сохранять спокойствие под жадными взглядами коллег: я же редко болтаю подробности о своей жизни, а тут придётся напрямую ответить на какой-то компрометирующий вопрос. — Я слышала историю, что на съемках «Страсти», та сцена, где твоей персонаж бухой даёт своему лучшему другу в мотеле, пока они ищут его сбежавшую невесту, была сыграна на самом деле, и он реально вставил тебе, это правда? — я почувствовал, как губы растянулись в улыбке. По столу прошёлся заинтересованный гул. — Вот это вопросы пошли, — присвистнул Марвин. Я почувствовал кожей его заинтересованный взгляд, кажется, ответ его правда заволновал, это интересно. — Берегись, Ламберте, — Лолита хихикнула. Чтобы она сейчас не сказала, я впился в неё недовольным взглядом. Пожалуйста, дорогая, твои комментарии по поводу моей постельной сцены со Стасом — это лишнее. Тем более, учитывая, что он тоже сидит за этим столом. — Ненароком окажешься с ним в постели на самом деле. — Ух ты, — мне искренне не хотелось встречаться с ним взглядом. Если честно, вообще никогда в жизни. Я считаю себя профессиональным актёром, умеющим преодолевать все личные проблемы с коллегами в игре, но Стас Ламберте — человек, которого я не могу начать воспринимать безлико, чтобы в его глазах увидеть что-то другое. Его тон, его движения, его взгляд, голос, они могут деформироваться, но никогда не покидают его. Работа с ним в постельной сцене кажется мне все более и более пугающей. — Господа, — я все же решил прервать гул и не дать Стасу вставить комментарии, которые слышать мне не хочется. — Раз уж вам всем так это интересно, то все же признаюсь, что да, это правда. — С широкой улыбкой, я оглядел коллег. Это было 2 с половиной года назад. Этот фильм был просто открытием для меня, роль Рональда Фишера покорила мое сердце. Его мысли, его чувства, его ощущения мира, они питали меня и давали мне сил жить. В каком-то смысле, я любил его и наше с ним, так сказать, соседство, было лучшим в моей актерской карьере. Я хотел ощущать его в полной мере, как бы, возможно, странно это не звучало. Сара говорила мне, что иногда я так сильно вживаюсь в роль, что у неё создаются ощущение, что даже на наших приемах, она слушает моих персонажей. Это забавно до жути. В общем, как уже можно понять из моих рассуждений, я хотел ощутить, как он отдаётся человеку, которого любил всю свою жизнь и даже не подозревал об этом. — Пиздец, это же был Джеймс Брайтон, да? — Марвин просто не может сдержать улыбки во весь рот. — Весело будет посмотреть в ближайшее время, как вы уживётесь на съемочной площадке. — Вот черт! — громогласность Аддерли сегодня просто вводит меня в ужас, она постоянно пугает меня своими внезапными вскриками. — У меня появится конкурент, — она внезапно обняла меня за талию, придвигая ближе к себе. Я замер; честно, это совсем не то, что я ожидал. — Этот красавчик может переключить своё внимание, а мне зачем это надо? — Клим! — Лиза Осфальд одарила меня своим самым восторженным взглядом, на который только была способна. — Вы с Ребеккой начали встречаться? — она перевела взгляд с меня на Аддерли, а потом снова на меня. Впервые в жизни, я настолько не знал, что мне ответить, что продолжал это глупое взаимодействие, в котором мы просто молча пялимся друг на друга. — Да! — мое сердце ушло в пятки. Я не должен был соглашаться на этот вечер, не должен был. Чем я, черт возьми, думал? Дальше я упустил момент, в котором язык Ребекки оказался прямо у меня во рту, а пространство заполнили радостные возгласы коллег. Я попал так, что теперь не знаю, как выкручиваться. Натура Аддерли настолько настырная и наглая, что теперь, когда она объявила о наших несуществующих отношениях, у меня нет шансов от них отвертеться. Я опять вспомнил о словах Сары, что мне меньше времени нужно тратить на проявления недовольства по всякой чепухе: надо научиться говорить о вещах, которые действительно беспокоят и имеют влияние на мою жизнь. — Поздравляю вас! — Джерри, парнишка, который играет младшего брата Адриана, очень весёлым взглядом обвёл меня и мою, очевидно, новую девушку. — Вы очень красиво смотритесь вместе! — на самом деле, в этот момент мне почему-то резко стало чуть спокойнее. Иногда, некоторые люди производят на меня очень странный эффект. По мимо Марвина Филлипса, Сары О’Брайн и ещё парочки людей, которые не так плотно связаны с моей жизнью, чтобы я видел их каждый день, Джерри Бэйкер был ещё одним человеком, который вызывает во мне куда больше положительных эмоций, чем отрицательных. Он совсем недавно присоединился к нам, старается влиться в коллектив, но делает это так ненавязчиво и уместно. Забавно, мне кажется, что Ребекка относится к нему, как к своему ребёнку. Ему всего 16, она постоянно приносит ему еду на съёмочную площадку и часто отвозит домой после работы. Одобрение от него её явно умилило и порадовало, я почувствовал, как она крепче сжимает меня в объятиях. — Ну вы ребят, конечно, — Марвин подмигнул мне, явно довольный ситуацией. — Двойные свидания нам теперь обеспечены, — Лолита обменялась улыбками с лучшей подругой. Эта ситуация — настоящий сюр. Представляю долгие вечера у меня в квартире, которые я провожу в объятиях Аддерли, пока Марвин и Лолита у нас на ужине. Внезапно, я перестал смотреть куда-то в пустоту и попытался сфокусировать свой взгляд. Прямо перед моими глазами возник Стас, его надменная усмешка как-бы говорила со мной: «ну, я тебя предупреждал».