Бумажной птицей

      Драко пятнадцать. У нее длинные платиновые волосы, собранные в тугой рыбий хвост, громкая фамилия и блестящее будущее. Застегнутая на все пуговицы рубашка и нашивка со змеей на безупречной мантии. Тонкие черные стрелки в уголках глаз и вечная ухмылка на губах. Чистейшая голубая кровь в венах и положение в обществе, о котором только можно мечтать. Собственный счет в Гринготтс и брак по расчету. Через три года пальчик украсит тонкое золотое кольцо, и общество будет восторженно приветствовать новоявленную миссис Гринграсс. Они виделись с Теодором от силы пару раз, но Драко почти уверена, что он будет хорошим мужем. Так правильно. Так верно.       Вот только…       Драко оглядывается через плечо.       У Теодора нет вечно взъерошенного каре черных кудряшек. Ярких зеленых глаз. И улыбки такой светлой, что сердце птицей бьется за ребрами, грозясь пробить грудную клетку. Улыбки, которая вечно не ей, но Драко почти уверена, что теплее солнца. У Теодора нет ямочек на щеках, когда он улыбается. И ногти у него ухоженные, а не короткие с потревоженными кутикулами. Он не прикусывает кончик большого пальца, когда волнуется. И не пропахивает волосы пятерней в смущении.       Драко смотрит на Поттер, которая улыбается Грейнджеру, и отворачивается, стиснув зубы. Профессор Бинс монотонно нудит из-за учительского стола – нет смысла записывать, все найдется в учебниках.       Драко притягивает к себе лист бумаги, выводит на нем несколько строк и начинает неспешно складывать.       Ей хочется, чтобы как у родителей: крепкая семья, компромиссы и взаимопонимание. Ей хочется, чтобы ее понимали, с ней считались. Ей хочется знать, какие на ощупь черные кудри. Наверняка жесткие и упругие. Они уже несколько лет не таскали друг друга за волосы – Драко, ты же леди! – ограничиваясь легкими стычками, и у нее нет возможности прикоснуться к чужим волосам. Провести по ним ладонью, накрутить на палец. Драко довольствуется злыми взглядами – это лучше, чем безразличие – и сжимает кулаки, когда видит очевидную заинтересованность младшего Уизли в сторону Поттер. Джон младше них на год, но уже одного с ними роста. Он высокий и худой, разве что разворот плеч пошире, чем у сестры, да веснушки рассыпаны по всему лицу. Драко готова захлебнуться желчью каждый раз, как только он появляется в поле зрения.       Драко оглядывается вновь. Поттер сидит, подперев подбородок кулаком, и явно засыпает, когда Герман, чертов заучка, толкает ее локтем. Поттер виновато трясет головой, отгоняя сон. Драко непроизвольно улыбается, ловя себя на мысли, что местная героиня сейчас больше похожа на взъерошенного воробья. Она снимает очки и трет глаза костяшкой указательного пальца, зевает, за что получает еще один осуждающий взгляд от Грейнджера. Взгляд Драко замирает на губах. Поттер почти никогда не пользуется помадой, обкусывает в волнении нижнюю, а зимой они часто обветриваются и трескаются. Точнее, так было на первых трех курсах. Драко не должна этого знать. И совершенно не должна думать о том, какими будут на вкус поцелуи, если прижаться к этим губам своими.       Это неверные, неправильные мысли.       Драко сталкивается взглядом с зелеными глазами и на секунду, всего на секунду – теряется. Ей хочется улыбнуться широко и искренне, но рот сам по себе растягивается в высокомерный оскал. Пальцы подцепляют бумажную ласточку, и зачарованная птичка кружит над классом, пока не приземляется на парту перед Поттер.       «Это твоя новая мантия или очередные обноски дальних родственников Уизли?»       Драко насмешливо вскидывает брови и отворачивается. Держит спину.       Она – будущая миссис Гринграсс.       Впивается ногтями в ладонь.       У нее будет всё, чего только можно пожелать.       Делает глубокий вдох, напуская на себя привычную маску равнодушия и насмешки.       Всё.       Кроме Поттер.       И всё остальное резко теряет смысл.