зависимость

Через три месяца после выздоровления у Питера случается рецидив. Его терапевт всегда говорит ему, то, с чем он имеет дело – расстройство. Зависимость. То, что он не ест, то, что он чистится, то, что он одержим глупыми мигающими цифрами на весах, которые ему больше не разрешают иметь в квартире, – это зависимость. Его мозг так привязался ко всем этим дурным привычкам, что не хочет их отпускать. Долгое время он отказывался признавать эту проблему. Говорил себе, что это вовсе не проблема, даже убедил окружающих, что всё в порядке. Ну, не совсем так. Он убедил их, что справляется, а это почти одно и то же. Питер только начинает думать, что это больше не проблема, а потом у него случается рецидив. Он не знает, что произошло. Он просто знает, что в один прекрасный день он в порядке, а на следующий – он смотрит на свою еду, и она как будто снова преследует его. Он полагает, что зависимость – это то же самое. Она отступает, а когда ты думаешь, что справился(-ась) и ослабляешь бдительность, она возвращается более сильной. Питер слишком легко возвращается к старым привычкам, пряча в рюкзак как можно больше своего завтрака и ковыряясь в своем обеде таким образом, что люди думают, что он ест, хотя он определенно не ест. Он по-прежнему ужинает с Мэй, а иногда и с Тони, но на этом всё. Он лжет всем вокруг, даже своему психотерапевту. Единственная разница в том, что на этот раз он не может сосредоточиться на цифрах и бесконечно более осторожен. Однако на этот раз прошло всего две недели, прежде чем кто-то вызвал его на дуэль. На этот раз этот кто-то – он сам. Он не собирался. Его рецидив прошел, по крайней мере, в основном незамеченным в течение этих двух недель, и он доволен, что оставил это так. Доволен до тех пор, пока не стоит перед зеркалом в одной из многочисленных ванных комнат Старк-Тауэр, проводя кончиками пальцев по своим едва выступающим ребрам, и внезапно всё, о чем он может думать: как ужасно всё было в прошлый раз и как сильно он не хочет проходить через это снова. Он должен был лечь спать – теперь у него есть кастомизированная на заказ спальня в башне, потому что Тони как всегда, – но вместо этого он идёт в комнату Тони. Тони и Пеппер сидят на постели, она с книгой в руках, он – с планшетом, и их глаза сразу же устремляются на вошедшего Питера. Они бросают на него взгляд и безмолвно рассаживаются в стороны, освобождая место, мальчик забирается на кровать и устраивается между ними. Пальцы Тони находят свое место в его волосах, в то время как Пеппер нежно поглаживает его по спине. Они не давят на него – делают вид, что занимаются тем же, что делали до прихода Питера, хотя он всё время чувствует на себе их взгляды. Ему нравится эта атмосфера. Тихий комфорт. Он ненавидит тот факт, что ему это нужно, по большей части из-за причины, по которой он это делает. – Мистер Старк, – бормочет Питер, уткнувшись лицом в подушку. Чужие пальцы всё ещё в его волосах. – Вы просили меня сказать, если мне понадобится помощь, да? Тони кладет планшет на прикроватную тумбочку, его теперь свободная рука находит руку Питера: "Просил". Питер поднимает голову и смотрит на Тони. Возможно, самым тихим голосом, который он когда-либо слышал от самого себя, говорит: "Помогите". Тони и Пеппер держат его, пока он плачет перед сном, а утром Тони звонит психотерапевту Питера, а Пеппер – тёте Мэй, и они выясняют, в чем дело. Его зависимость никогда не проходит, но у него всегда есть люди, на которых он может опереться. И голоса этих людей звучат громче, голоса в его голове.