***
Он задыхался от ярости, он не мог вынести этого! Сайки Кусуо — этот ублюдок — какого черта у него свидание с Кокоми! Откуда столько в дерзости в подобном неудачнике, почему он решил, что может приближаться к божеству? Внутри Макото кипело бешенство, но более этого чувства, его разъедала зависть. О, его несчастная Кокоми! Ее щеки краснели от такой наглости со стороны одноклассника, с ее уст срывались странные вздохи, когда Сайки приближался к ней слишком близко. Но Макото был вынужден подавить свой гнев. Если он вмешается, сестра определенно выйдет из себя. С каждым разом Кокоми все хуже переносила навязчивые преследования своего брата. Ее терпение было несоизмеримо велико, сравнимо разве что с бездонным океаном, но рано или поздно любой сосуд переполняется. Правда, в этот раз Макото застал сестру совершенно случайно: просто отправился в ближайший торговый центр, чтобы купить чего-нибудь. Тэрухаши старший старался дышать глубоко. Что вы, какая ярость, ничего подобного в нем вовсе нет! Он же взрослый и разумный человек. На самом деле, он даже рад, что его сестра так повзрослела, все-таки ей уже целых семнадцать лет. Честно, он нисколько не хочет придушить этого несчастного Сайки. С милейшей улыбкой он вышел из-за угла и направился к сестре. — Ох, Кокоми, не ожидал тебя тут увидеть! Чем занимаетесь? — С деланной непринужденностью спросил Макото. —Ты опять следишь за мной? — Нервно вскликнула Кокоми, но увидев, что Макото не проявляет агрессии к Сайки, успокоилась. — Извини за грубость, ты меня немного испугал. Мы с Сайки просто хотели сходить на новый фильм, и вот… — О, здорово, пойдем вместе! Я как раз тоже шел в кино. — Солгал Макото. Тэрухаши смутилась, но, как и полагается идеальной красавице, отказать не посмела. Сайки, как всегда, было все равно. Тем не менее, в его голове уже возникла идея, как легко избавиться от навязчивой Кокоми раз и навсегда. Когда компания уселась в удобные кресла в кинозале, Сайки ненавязчиво взял в руки ладонь Тэрухаши. Но его целью было не смутить девушку, или взбесить ее брата. Псионик внушил Кокоми несколько мыслей, так что ее терпимость к старшему брату заметно возросла. «Если этот придурок Тору Могами ничего не сделает со своей сестрой, больше вмешиваться не буду», — подумал Сайки. Однако он надеялся, что Макото сможет избавить его от повышенного внимания со стороны Кокоми. Посредственный романтический фильм закончился, и все отправились по домам. Сайки загадочным образом исчез, поэтому брат с сестрой шли вместе. Тэрухаши с удивлением обнаружила, что ее отвращение к брату исчезло, поэтому между ними завязалась милая беседа. Кокоми спрашивала, как проходят съемки в нескончаемых сериалах, Макото спрашивал, как идут дела в школе. Они без происшествий дошли до дома и разошлись по своим комнатам. Но стоило Макото завалиться в постель, в нем вновь вскипела отсроченная ярость. Неужели Сайки подумал, что Макото не заметит? Что в темном кинозале не будет видно, как он держал руку Кокоми! Как, как он посмел коснуться ее! Своими грязными пальцами, как посмел этот подонок тронуть его драгоценную Кокоми?! Кокоми Тэрухаши — неприкасаемая, это факт, аксиома! Прикасаться к ней может только старший брат. Да, именно так, кровь к крови, плоть к плоти — только так и может быть. Они с сестрой выше обычных людей — они совершенно иная порода людей! Кокоми, его драгоценная сестра, да разве может кто-то сравниться с ней? Красота самых ярких женщин меркнет на фоне Кокоми, как меркнет блеск самых ярких звезд на фоне луны! Божественная природа Кокоми Тэрухаши очевидна, так разве можно позволить сестре опорочить свою кровь? Можно ли позволить ей мешать чистейший нектар со смрадной грязью? Конечно же, подобное недопустимо. Под стать сестре только брат, потому как они от рождения равны — они вышли из одного чрева, впитали в себя молоко одной матери. Он чувствует благословение бога, он знает, что имеет право. Кто кроме него может сделать это с его драгоценной Кокоми? Одна мысль о том, что кто-то другой может обесчестить ее.… Недопустимо! Макото верил в это, как верил в то, что ему надлежит стать первым мужчиной Тэрухаши Кокоми. Потому что по-другому будет неправильно.***
Он заболел на почве нервного расстройства. Пропал аппетит, напала апатия. Макото знал, что должен сделать с сестрой, но для него это было бы богохульством. Он метался день и ночь, не в силах принять решение: он либо осквернит честь сестры, либо позволит сделать это другому. Его настолько поглотил этот вопрос, что он уже вторую неделю не вставал с постели. Отмена съемок — продюсеры в ужасе, менеджер Тору Могами считает Тэрухаши старшего мудаком, друзья просто в шоке. Но на все это Макото плевать. Единственное, что его беспокоит — это сестра. Кокоми Тэрухаши искренне переживала за состояние своего брата, даже слишком. Она почти не отходила от него, постоянно меняла ему влажные компрессы и заваривала зеленый чай с ромашкой. Обычно сестра радовалась тому, что Тэрухаши старший слег, так как это означало, что она может передохнуть от его бесконечных преследований. Но в этот раз все было по-другому: его расстройство было вызвано не инфекцией, а чем-то более тяжелым. На одиннадцатый день она не выдержала. Не могла больше смотреть, как жалко выглядит тень ее брата, распластанная по кровати. — Послушай, брат! — Воскликнула Кокоми. — Я давно заметила, что у тебя на душе лежит что-то тяжелое, и поэтому тебе плохо. Это что-то такое уродливое, но при этом до глупости смешное. Мне больно смотреть на тебя, так расскажи, в чем дело? Макото раскрыл от удивления рот. Он подозревал, что сестра замечает в нем что-то неправильное, но не думал, что она решится заговорить об этом первой. — Это правда, Кокоми, — тихо сказал он, — пожалуйста, присядь, и выслушай меня. Тэрухаши опустилась на край кровати и выжидающе глядела в лицо брата. — Послушай, все эти парни, что у тебя были, они, — Макото запнулся, — делали с тобой что-то неправильное? Лицо Кокоми побелело. — Что ты такое спрашиваешь? Как ты можешь… — Нет, Кокоми, это важно! — Макото поднялся и схватил руки Кокоми. — Ты все правильно поняла, отвечай! — Отпусти, мне больно! — Не отпущу, пока не ответишь! — Он цепко держал ее, не отпуская. — Брат, не надо! — Кокоми видела, как лихорадочно блестят глаза брата — это были глаза помешанного. — Ты меня пугаешь, прекрати! Макото недоуменно уставился на Кокоми, а потом отпустил ее руки и обессилено откинулся на спинку кровати. — Извини, я был слишком груб. Просто я очень, очень, очень волновался за тебя, поэтому мне важно знать. Если ты скажешь, мне станет намного лучше. — Тихо сказал он. — У меня ничего не было в этом плане, если тебе важно знать такие глупости. — После долгого молчания, еле слышно выдавила Кокоми, покрасневшая до кончиков ушей. Макото ничего не ответил, но выглядел удовлетворенным. — Тогда поклянись, что никогда не будешь делать этого! — Невозмутимо выдал он. Кокоми не знала, какое чувство преобладает в ней: бешенство или стыд? Скорее первое, но ей все равно было неловко. Ее лицо напоминало спелый помидор, каждая минута наедине с братом давалась труднее. Как назло, их родители уехали на этой неделе в командировку, так что от поехавшего брата Кокоми никто не защитит. Тэрухаши уже было встала, но Макото оказался быстрее. Стоило ей приподняться, он тут же вскочил и опрокинул ее на кровать. Кокоми ничего не понимала, и Макото тем временем залез на нее, прижав ее к постели. — Поклянись, или я тебя не отпущу, пока сам не решу эту проблему! — Настойчиво требовал он. — Ты не в себе! — В ужасе пыталась достучаться до брата Кокоми. Ее руки сведены над головой и удерживаются крепким захватом его собственных рук. Удивительно, но Макото никогда не замечал, насколько же тонкие у его сестры запястья, такие хрупкие и слабые. И кожа на них настолько чувствительная, что на ней уже наливаются красным следы его пальцев, чтобы потом почернеть. Глаза Кокоми округлились от ужаса. «Брат, что ты делаешь, отпусти меня, пожалуйста, прошу…» — в бессилии шептали ее пересохшие губы, но Макото не внимал тихим мольбам. Он был заворожен ее беспомощностью; даже в момент отчаяния из уст сестры не сыпались проклятия. Она была идеальной в своей покорности. — Ну же, все будет хорошо. Я ничего плохого тебе не сделаю. — Сказал Макото. Кокоми зажмурилась, чтобы не видеть его: настолько он был противен ей в этот момент. Макото понимал, что ее ненависть оправдана, понимал, что сестра терпит его только из-за их родства, и это ужасно раздражало. «Ты ведешь себя как высокомерная сволочь, сестричка, как же это не соотносится с твоим липовым образом», — раздраженно думал Макото. — Я люблю тебя, Кокоми. — Сказал он, нежно огладив ладонью ее круглую щечку. — Поэтому, пожалуйста, не сопротивляйся. — Как ты можешь говорить такое… — Тэрухаши не могла поверить, что брат любит ее так неправильно. Звоночки были давно, но она предпочитала их игнорировать, и вот — теперь столкнулась с последствиями. Макото играл шелковыми волосами сестры, перебирая пряди между пальцев, наматывая их на кулак. Он резко притянул голову сестры к себе, точно выдернув пару клоков волос, от чего Кокоми вскрикнула. «Прошу, не говори ничего», — прошептал он, и мягко коснулся ее губ своими. Она не хотела этого. Младшая Тэрухаши привыкла, что одного взмаха ресниц достаточно для достижения собственных прихотей, но сейчас Макото откровенно плевал на ее мнение. Она неистово билась под ним, колотила своими кулачками его грудь, но он оставался непробиваемо глухим. Старший Тэрухаши продолжал терзать нежные губы сестры, и Кокоми казалось, что этот ужасный поцелуй высасывает из нее последние силы, подавляет ее волю. Брат безжалостно ломал Кокоми, ведь только у него была такая власть над ней. Макото отстранился, и Кокоми с отвращением поняла, что ее подбородок весь в слюне после глубоко поцелуя. Ее первый поцелуй забрал родной брат. К горлу подступали рвотные позывы. — Сестренка, ты знаешь, что непозволительно быть такой красивой? — Макото криво ухмыльнулся, и Кокоми зарделась. — Ты так гордишься собой, ты ведь знаешь, что есть чем. Ты идеальная красавица, ведь ты не просто красивая, но еще и добрая, а также делаешь вид, что не знаешь о своей красоте. Ведь так ты думаешь, да? Ты воплощенное лицемерие, Кокоми. — Нет, что ты такое говоришь! Брат, прекрати, это уже не смешно! — Билась в истерике Кокоми. С холодной усмешкой, Макото схватил сестру за полную грудь. Его ладонь легко мяла, щипала, сжимала ее, пока Кокоми звонко не хлопнула брата по щеке. Он повернул голову в сторону и задумчиво посмотрел в окно, потом встал с Кокоми. Та неверующе смотрела на свою руку, ту руку, которой ударила старшего брата; на его щеке уже алел яркий след. Ей было стыдно. — Если ты меня действительно так ненавидишь, Кокоми, я уйду прямо сейчас и больше никогда не побеспокою тебя. — Отрубил Макото. — Моя жизнь не имеет смысла без тебя в любом случае, так что я исчезну, если только ты прикажешь. Младшая Тэрухаши не верила своим ушам, не мог же ее брат настолько помешаться? Но его лихорадочно блестящие глаза говорили только о крайней степени безумия. Кокоми не верила, что Макото мог сказать настолько эгоистичные слова, что он мог переложить ответственность за свою жизнь на младшую сестру. Она была в смятении: ведь не может она позволить брату наложить на себя руки! — Макото, я люблю тебя как брата! — Воскликнула Кокоми. — Я не переживу твоей смерти! Но то, что ты делаешь неправильно, поэтому, пожалуйста, брат, давай забудем это, и пусть все будет как раньше! Идеальная красавица не могла допустить смерти по своей вине, она былы готова пойти на крайние меры, чтобы не допустить подобного. Макото это понял. — Моя драгоценная Кокоми, ты не представляешь, как сильно я тебя люблю. — Начал он. — Я не могу выразить свои чувства по-другому. Как раньше уже не будет. — Макото… — Если ты готова принять мою любовь, то, пожалуйста, позволь мне быть с тобой. Возникла непродолжительная пауза; Кокоми медленно, обдумывая каждое слово, ответила: — Хорошо, брат, если это поможет тебе, я… смогу принять твою любовь. — В стеклянных глазах Кокоми застыли непролитые слезы. Она не сможет избежать этого. Ее первым мужчиной станет Макото Тэрухаши, ее родной брат. Она закрыла глаза и решила плыть по течению. Брат снова залез на нее, шептал на ухо какие-то глупые нежности, опаляя чувствительную кожу горячим дыханием, отчего она покрывалась мурашками. Он трогал ее нежно и грубо, целовал ее в шею, в ключицы, в лоб; зацеловал ее руки и, кажется, все доступные участки тела. Кокоми чувствовала в теле непривычную слабость; казалось, что на ногах в таком состоянии она бы не устояла. Это было странно, но больше противно от осознания того, что это делает с ней брат. Кокоми не помнила, как он ее раздевал. Макото взял ее ладонь своей и трепетно переплел пальцы. — Не волнуйся, никто больше не посмеет тебя и пальцем тронуть, я об этом позабочусь. Я сделаю тебя женщиной, Кокоми. — Прошептал брат ей на ухо, и за этими словами последовала острая вспышка. Его ласки не могли отвлечь от боли. Ничего возвышенно-романтичного для Кокоми в этом низменном акте не было, только механическое трение внутри, словно по свежей ссадине методично водили чем-то шершавым. Девственно белые простыни окропило красным, перед глазами у Кокоми тоже стояла алая пелена. Все было будто не по-настоящему, ведь в жизни такого не бывает. Макото испытывал блаженство: наконец, он стал един с сестрой, ее естественным продолжением. Этот высокий акт их любви только сплотит их еще больше. Макото искренне считал, что эта кровосмесительная связь благословлена самим богом. Он закончил в ней, и от непривычного ощущения тепла внутри Кокоми стало трясти. Макото обнял ее и укрыл их обоих одеялом. — Никто не будет любить тебя сильнее, чем я. Я женюсь на тебе, Кокоми, ты будешь счастлива со мной, намного счастливее, чем с тем придурком Сайки. У нас будут самые лучшие дети. Тэрухаши трясло, она разрывалась между любовью и ненавистью к брату. Идеальная красавица выберет любовь, жертвуя даже своим психическим здоровьем. Но Тэрухаши предпочла бы просто отшить брата. А в жизни Кокоми крепче прижалась к Макото и обвила его горячую грудь холодными руками. — Конечно, все так и будет. — Обреченно прошептала она. «Возможно, если бы я заметила раньше, насколько все серьезно, мы бы могли избежать этого. Но уже слишком поздно, так что… придется смириться», — думала Кокоми. В ее чреве уже зарождалась новая жизнь. «Я самый счастливый человек на Земле», — думал Макото. «Не совсем этого я ожидал, но так тоже сойдет», — думал Сайки, сидя в своем доме и жуя кофейное желе, пока наблюдал за событиями в доме Тэрухаши с помощью ясновидения. Больше надоедливая одноклассница не будет ему докучать.