Ещё один день порознь.

Иаков прижимает помощника к себе спиной, между своих ног, и утыкается носом в его шею. Сид был куда больше Джесси, который на фоне «ветерана войны» выглядел как маленькая карликовая собачка. Ну, может чуть по больше. Парень сначала тихо возмущается такому положению, ёрзает в наигранном желании выбраться и чувствует как борода Иакова немного колется. Но в ответ, его лишь сильнее поджимают к себе и, не принося дискомфорта, обнимают. Сид пах лесом и привычным для него железом. От него не несло выедающем нос запахом сигарет, что наивно пытается скрыть Иоанн от братьев. На губах не чувствуется Блажи, кой довольно полно у Веры. И тот не говорит про бога как Иосиф. Если так раскинуть, тот и в бога не верит, просто поддерживая братьев. Его даже можно назвать самым приземлённым из них. Если задуматься, первое впечатление которое превознёс Иаков, тиран. Его боялись все в округе, а подчинённые за несколько дней в клетках превращались в животных. И это было ужасно. Было. Сейчас этот «тиран» больше походит на большого плюшевого медведя, который хрипло усмехается тебе на ухо и аккуратно обнимает. Но, как бы пугающе не было, он ещё способен открыть клыкастую пасть и перегрызть горло. Единственное что сейчас отличается от прошлого месяца, Джесси вне пыток и смертей, ведь отношение к нему другое. Рядом с ним другой Сид. Помощник видит руки у себя на коленях, тихо мычит когда чувствует как поцелуи осыпают плечо, переходя к щеке, и, сильнее прижимается спиной к Иакову, замечая что рука двигается по бедру. Это совсем не чувствуется извращённо или принуждённо, даже когда колени пытаются свестись вместе, но другая рука им не позволяет. А его сильная чувствительность заставляет быстро возбуждаться. Всё происходит спокойно. А Джесси понимает что ему это по душе и чувствует как чужие губы накрывают его собственные в поцелуе. Он чуть приподнимает зад, пытается повернуться, на что Иаков не сильно кусает его за губы и тихо, будто рыча, говорит сидеть на месте. И его слушаются. Он готов принять что вырезанное ножом над пахом слово «блуд», имеет весомое значение там быть. Тут, когда рука должна была лечь на пах, она поднимается чуть выше и убирает пальцами мешающую одежду, проводя по ещё не зажившим шрамам. От этого Джесси вздрагивает, опускает голову и утыкается носом в грудь Сида, тихо скуля от боли. Ему ещё помниться как больно было при самом «наказании» от одного из братьев, так что сейчас эту боль вполне можно терпеть, но руки всё равно тянуться к руке на своих ранах, аккуратно пытаясь убрать её. И конечно же, Иакову это нравится. У него не отнять любви к чужой боли и ощущению что он выше других, но для Помощника он делает исключения, выдавая помимо «кнута», «пряник». Рука скользит под одежду и проводит по твёрдому органу, доставляя удовольствие. Джесси, тут же забывая про боль, сжимает рукой простынь и выгибает спину, меняя поскуливание на стоны. Голова ложиться на плечо Сида, тот в свою очередь целует Помощника в висок и двигает рукой. О каком апокалипсисе говорит Иосиф, почему все так яростно сражаться за долину, когда тут такое. И ведь им обоим не нужно это сейчас. Быть может даже и совсем. Сиду достаточно не поддельных стонов и возможности дотронуться, а Джесси достаточно знать что рядом кто-то есть. Иаков убирает руку, не заканчивая начатое, от чего Помощник недовольно мычит. А после, поворачивает его к себе лицом, целуя уже более настойчиво и стягивая с него шорты. Они медленно опускаются на кровать, так что один теперь нависает сверху, и Сид становится между ног Джесси, прижимаясь пахом ему в бедро. Никто из них не думает о том, что это может быть не правильно или осуждаемо, ведь честно говоря, им и не очень то есть до этого дело. Помощник закидывает ноги на Иакова, обнимает его руками и тихо постанывает ему в ухо, чувствуя внутри себя пальцы. Хотя, им обоим заслуженно иметь «похоть» над пахом, что свидетельствовало бы о великой испорченности. Как только Сид свободно вводит третий палец, наслаждаясь стонами, то решает окончить растяжку и чуть отстраняется, дабы посмотреть на Джесси. Но, не давая ему расслабиться, Иаков приподнимает того под бёдра и переворачивает на живот, заставляя встать на колени. Помощник поддаётся, чувствует влажные поцелуи на ягодицах, переходящие к лопаткам, а после резкую боль, перемешанную с наслаждением. Сид до крови прикусывает кожу на спине и одновременно резко входит в него, слушая полу стон с криком, и ощущая как коленки Джесси расходятся, от чего тот почти не падает, но благо, его поддерживают. Скуля, Помощник жмурит глаза, позволяя появившимся слезам уйти из глаз. А сам он трясётся. Но Иаков даёт привыкнуть, слабо целует спину и не двигается. Если бы Джесси не знал Сида, решил бы что его пытаются сломать на несколько частей. Но сейчас он признаёт и свою любовь к такой боли и знает что это в какой-то мере особое проявление любви. Как только ощущения боли перекрываются приятными, Иаков проводит рукой по паху Помощника и начинает двигаться, с каждым толчком не увеличивая темп, а скорее делая всё грубее, а толчки куда сильнее. Каким Сид видел его? Забавно, но он считал Помощника убийцей без чувств. А что получил? Джесси не только требовал честный суд для тирана и мучителя, но и оказался весьма хрупким. Не слабым, нет. Скорее справедливым и слишком, чёрт, добрым для всего что на тот момент происходило. А ведь у Иакова получилось отделить Помощника от окружающей обстановки и защитить. Даже, в какой-то мере, полюбить. Несмотря на свои громкие стоны, Джесси по-настоящему наслаждался не такими громкими стонами Сида. Это было одновременно приятно и до чёрта возбуждающе. Очередная волна мурашек прошлась по спине, как только Иаков начал покусывать нежную кожу лопаток, заставляя Помощника кончить ему в руку с новым толчком, за чем и излился Сид, позволяя послушать свои стоны ещё немного. Они оба уверены что будут не против ещё одного раза, но не сегодня. Оба слишком сильно устали за день. Помощнику всё ещё нужно вернуться в сопротивление, чему Иаков совсем не рад. Но и у него есть много бумажной работы, из-за чего задерживать Джесси не в силах. Одному всё ещё дороги свои братья, чтобы уходить. А второму друзья и коллеги. Как бы не обстояли дела, их отношения будут иметь плохую концовку, от чего уходить, а тем более на долго, им совсем не хотелось.