Тук. Тук. Тук.
Его голова забита тяжёлыми мыслями. Вероятно это что-то важное, важнее чем сон, что-то, что смогло пересилить магию дрёмы.Тук. Тук. Тук.
То и дело он бросает взгляд на крохотную девочку уткнувшуюся носиком в мягкий мех крупных собак. Демон почти смирился с содеянным и сейчас несёт груз ответственности, что не даёт ему успокоится. О чём же он думает?Тук. Тук. Тук.
Имя.
Он останавливается и опускается на ближайший стул, который грозит сломаться под тяжестью тела, скрипит, прогибается, издаёт, кажется последний в своей жизни, всхлип, но всё же остаётся в порядке. Мужчина подпирает голову ладонями и тяжело вздыхает: — Ну не могу же я называть её просто "девочка". Имя.. оно должно отражать её будущее.. я ведь наверняка хочу, что бы у неё было хорошее будущее.. тогда, может быть.. Ах, нет. Стоит ли давать ей человеческое имя? Или, может, демоническое? Как мне её растить? Что я могу ей дать? Как мне стать хорошим отцом?... Тихо, ты не должен так переживать, всё в порядке... пускай это тяжело, но явно легче чем украсть ребёнка. Имя, просто имя. Наверное, я решил... — он встаёт и подходит к лежащему, вместе с собаками на мягкой подстилке, напоминающей одеяло, ребёнку. Берёт её на руки. Эти когтистые пальцы, что так нежно и аккуратно держат малышку, для неё лучше тёплых материнских рук, лучше любых человеческих объятий. Потому что они искренние. Мужчина склоняет голову и смотрит на маленькое личико. Да, теперь он точно уверен в своём выборе: — Твоё имя.. тебя будут звать Айш. Знаешь почему? Потому что это означает свободу и храбрость. Ты будешь храброй и любые преграды обрушатся, любые двери откроются перед тобой. Я хочу в это верить и хочу чтобы в это верила и ты тоже, хорошо? — демон улыбается и подносит девочку чуть ближе к лицу, мягко целует её в лоб и аккуратно прижимает к груди, начиная потихоньку укачивать. Этими словами он впервые подарил ей крылья. Маленькие, белые и пушистые крылья. Неужели он счастлив? Счастлив такой странной и сумасбродной идее? Может ещё не поздно всё бросить? Оставить её и.. маленькая ладошка обхватывает когтистый палец. Девочка зевает и закрывает глаза. Это маленькое хрупкое создание уснуло у него на руках без всякого страха. Вот и как после этого демон должен найти в себе силы оставить её? Это просто невозможно. Всё шло своим чередом. Она училась, читала книги и рисовала, экспериментировала с готовкой, часто не специально доставляя тем самым проблемы своему любимому отцу, собирала ягоды и странных жуков с большими рогами или красивыми перламутровыми панцирями, играла со сворой шумных собак, после чего вычёсывала, мыла и кормила эту шумную, но такую ласковую банду, лазала по деревьям и набивала шишки, собирала осенние листья в большие гербарии, которые вскоре осыпались превращаясь в коричневаютую труху, изучала цветы и их язык, бегала по лесным тропинкам и помогала отцу по хозяйству, дарила ему тепло и самую искреннюю поддержку, обожала слушать его рассказы о разных городах и красивых существах населяющих их, делала браслеты из несъедобные растений и цепляла их на ноги, пыталась зашивать порванную одежду и всегда очень радовалась, когда выходило неплохо. Так и должно было быть. Верно, пусть эти отношения неправильные и странные, пусть их вовсе не должно было существовать, но сейчас они любят и ценят друг друга, а потому являются, наверное, самой счастливой семьёй на свете, ну или хотя бы в том городе, что стоит за лесом. Время шло и девочка росла, вот только крылья не желали делать этого вместе с ней. Оперение оставалось слишком мягким и до невозможности пушистым, девственно белым, слепящим, но не дающим оторвать от него взгляд. Оно и не мудрено, крылья — непосредственный показатель свободы, следовательно, чем меньше ограничений — тем они больше. Вот только она скована. Домом и лесом, небольшой семьёй состоящей из озорных собак и любимого отца, но ведь и этого для счастья хватет с головой. Она была счастлива. До определенного момента. Момента который едва не сломал её. За окном послышался шум. Демон встал из-за письменного стола и направился к выходу, чтобы узнать причину неожиданной возни под самой дверью их скромного жилища, а так же, возможно, протянуть руку помощи, если таковая потребуется. Вот только лучше бы он этого не делал. Не успела когтистая рука коснуться ручки, как дверь отворилась и в неё, подобно неупровляемому вихрю, ворвались незнакомые, агрессивно настроенные, люди. Было бы верным решением попытаться сбежать, однако у этого глупца не возникло и мысли об этом, ведь на первом месте для него была дочь. Такая безщащитная и хрупкая, она просто не сможет постоять за себя, а потому он остался. Остался чтобы защищать Айш зная что это, вероятно, может стоить ему жизни. Это стало его ошибкой, пусть и не первой, далеко не первой. Всё в его жизни вело к этому концу. То, что он украл ребёнка чья жизнь должна была оборваться, дал ей имя, привязался к ней, растил и воспитывал, как полноценного члена общества. Всё это было ошибками, что подвели к трагическому финалу, но демон отказывался в это верить. Думаю каждый хотя бы раз слышал о том, что не стоит давать имена животным которых в скором времени заберут. Почему? Всё просто. Имя рождает привязанность. Как только у живого существа появляется что-то столь значимое ты уже просто не можешь от него отказаться. Ты не хочешь от него отказаться. Громоздкое тело тряпичной куклой рухнуло на пол. Девочка, с круглыми от ужаса глазами, бросилась к умирающему, схватила его за руку и прижала её к себе. Пол заливала алая, густая, вытекающая с отвратительным чавканьем, кровь, босые ножки прилипали к половицам. Её лихорадило, мысли в голове путались, руки дрожали, а ноги стали совсем ватными. Она рухнула в красную лужицу рядом с его головой, не сумев удержать равновесие. Одежда намокала, становилась слишком тёплой, да ещё и липла к телу, обтягивая каждый изгиб дрожащего тела. Думать, как и дышать становилось всё сложнее, перед глазами всё плыло то ли от поступивших слёз, которые всё никак не могли пролиться окрапив и без того уже мокрый пол, то ли от ужаса потери, которую всё никак не удавалось осознать, но несмотря на это она очень чётко увидела горькую улыбку своего отца, которую уже никогда не забудет. Ту улыбку с которой он выдохнул свои последние слова: — Выживи и будь си.. — он захлебнулся собственной кровью не успев окончить фразу, но девушка поняла всё и так. Пошатнувшись она вскинула голову и со всей злостью, отчаянием и силой, что оставались в её хрупком теле выкрикнула: — Я убью вас! — вся боль что она проглотила с комом слёз была в этих словах. Её глаза горели огнём ненависти, а на дне зрачков копащилось огромного горе. После этой фразы слетевшей с её собственных уст... Хотя, кого она обманывает, после того, как угасла жизнь её отца те маленькие крылья, что так бережно и ласково подарил ей демон, начали расти. Мерзкий звук рвущейся плоти и трескающихся сухожилий заполнил комнату, хотелось кричать от боли и страха, но кроме неё этого никто и не слышал. Айш с диким ужасом в сердце старалась осознать происходящее. Хруст растущих костей и шелест опадающих, красных от крови, перьев заполнил её мысли. Адская боль от жёсткого оперения перезающегося сквозь груды голых, окроваленных мышц, с торчащими тут и там оборванными капелярами, и осознание потери рождали в её голове гремучую смесь готовую взорваться от малейшей встряски. Всё прервал тихий звон и чужой голос. Что говорит этот парень? Не слышно... Голова гудит... Не слышно... Неслышнонеслышнонеслышно. Но она должна знать. Что же?.. что же.. видимо он рад.. Рад? Рад чужой смерти или чем-то другому?.. Не слышно. Они хотят забрать её куда-то. Мысли путаются. Айш цепляется за своих собак словно за спасательный круг и не отпускает до тех пор пока и их не забирают с собой.. не без проблем, конечно, ведь псы защищали свой дом и хозяев... Защищали то, чего теперь нет. Всё разрушено, сломано, сожжено, разбросано и размазано по сырым половицам, обращено в ноль, уничтожено, залито невинной кровью. Девушка последний раз охватывает взглядом строение, которое так тепло называла домом всю свою не очень длинную жизнь, случайно натыкается на тело мертвого отца в узком проходе комнаты и жмурится. Она больше не в силах сдержать слёз. Это был первый раз за весь день когда девочка наконец заплакала. Тяжело. Сейчас она сидит в просторном, залитом солнечным светом, помещении, а напротив неё стоит один единственный человек. Человек с неправильным блеском в глазах. Минерва. Остальных она не замечала из принципа. Только недавно девушка смогла понять, что значил звон услышанный ей в тот роковой день. Её посадили на цепь. Уильям что обещает свободу, обещает исцелить те калечные крылья которые сам же и подарил, этими бледными и хрупкими руками застегнул на её шее железный ошейник. Он сдавливает дыхательные пути и сковывает движения. Девушка бы с удовольствием сорвала его, отбросила прочь и отправилась мстить. Мстить с яростью и огнём, разнося в клочья это пропащее место. Вот только она, при всём своём желании и готовности сделать это, не в силах снять чёртов металлический обручь, а потому остаётся всё тем же израненным цепным псом, что до поры до времени послушно выполняет приказания. Но не она одна попала в эту ловушку. Если присмотреться, то можно заметить блестящие белые нити идущие от горла каждого в этой комнате. Они тянутся прямо в руки мальчишки, который в этот момент больше похож на огромного паука, расставляющего свои липкие ловчие сети, нежели на человека. Вот и сейчас он плетёт новое полотно, вовлекая всех в своё кружево сшитое тонкими нитями обмана и ложной надежды. Паук не замечает как и его собственны лапы, все восемь, становятся частью лживого узора в хрустальном, от тишины остальных, пространстве комнаты. И вот он уже не в силах отпустить иллюзию надежды, паутинку скрепляющее шаткое "сегодня" с через чур прозрачным "завтра". Вера, что геноцид это лучший путь, что так они станут свободны охватывает его сердце и овладевает разумом. Ей, в какой-то степени, даже жаль его вот только никакая жалость не заставит Айш простить этого человека. Нити, нити, нити, но цепь здесь только у неё.Почему?
Ответ прост. Потому что она не смотрит на него с открытым ртом, потому что готова перегрызть, своему мнимому хозяину, глотку, заодно сожрав всех кто попадётся ей на пути, как только представится такая возможность. Потому что она несчастна. Тяжестью сдавливающей шею, цепь тянется за ней куда бы она не пошла, а боль в шрамах разорванных крыльев напоминает об утратах. Она потеряла дом, потеряла отца, потеряла свободу, но одного им у неё не отнять. Им не отнять у неё воли к жизни, храбрости и рвения исполнить последнюю волю демона, что так заботливо растил её. Ох, кажется он она что-то прослушала. Все засобирались и стали неспешно уходить кто куда. Расползаться по своим тёмным норам. Она же выждала пару минут, пока в комнате не останется лишь пара человек, и всё-таки отбросив ту глупую мысль что как-то проникла в её голову, наконец встала. Минерва. Он такой хрупкий, кажется коснёшься и от места прикосновения потянется кружевная паутинка трещин. Вот только оградил он себя прочной каменной стеной, в которой девушка имела место быть маленьким жалким кирпичиком. Как жаль, что отсутствие одной детальки в столь громоздкой конструкции не приведёт к её полному краху. Ей бы очень хотелось посмотреть на разорённые руины столь могущественной крепости. Этот белоснежный бог смерти кажется таким неприступным, но она сможет найти трещенку в защите, частью которой является и сама, просочится вместе с ветром сквозь небольшую, вовсе и не заметную для обычного человека, брешь и убьёт его. Отомстит, украдёт белоснежные нити, которыми лже-мессия так уверенно плетёт свою картину идеального мира, перешьёт разорванные крылья и наконец-то станет свободна, а пока остаётся только ждать. Она кидает на парня холодный взгляд, пару секунд уверенно смотрит прямо в голубые, словно льдинки, глаза, в которых так красиво отражается солнечный свет, наполняющий комнату, и уходит. В этот раз девушка снова уйдёт не сказав ни слова и вряд-ли вообще заговорит с ним когда-либо. Разве что, только перед смертью. Разумеется, его смертью. Они оба знают это и оба стремятся повернуть всё в выгодную именно для себя сторону, но это его уже не спасёт. Айш добьётся своей цели чего бы ей это ни стоило, ну а сейчас ей остаётся лишь занять стратегически верную позицию, где-нибудь поближе, и ждать. Ждать столько, сколько потребуется.