Я заставлю тебя жить

      Больше всего на свете я ненавидела бегать. Разумеется свою болезнь я ненавидела больше, и если бы не она, я бы никогда в жизни не бегала пять раз в день, не пила воду через трубочку, не читала пафосные книги про любовь, если бы в один прекрасный момент не заболела.       Как я поняла чуть позже — занятий не будет, а что тогда? Бег, ещё раз бег вокруг школы и обратно, а потом наперегонки.       Пробежав очередной круг, я не удержалась и остановилась. На полпути меня обогнала Лизи. Не люблю, когда прихожу последней, но сейчас я правда устала.       Несколько минут я просто глупо и криво стояла, вдыхая кислород и ругая себя за то, что стою. Что поделаешь, если я просто не могу идти дальше и более того не желаю. — Эй, ты чего встала? — услышала я громкий и грубый, я бы сказала, омерзительный тон сзади.       Я не шелохнулась, даже не повернулась, только тихо сказала «отвали», стоя всё в той же глупой позе и все так же тяжело дыша.       — Тебе помощь что-ли нужна? Плохо стало? — продолжил тот же парень.       Мне всегда плохо, как можно жить, зная, что скоро тебя в этом мире не будет. Я всегда нуждаюсь в помощи, заботе и понимании, которую я получаю лишь от своих родителей. А разве он, мой сверстники, не нуждается в помощи и заботе? Такие как мы редко получаем желаемое, нам всегда всего мало.       Грубить парню резко расхотелось, поэтому я внезапно повернулась и, сама того не ожидая от себя, приветливо и широко улыбнулась. — Всё нормально. Спасибо, Влад. А с тобой все хорошо?        Я старалась быть максимально вежливой со всеми своими одноклассниками, кроме Лизи. Они такие же, как я, и именно за это я их уважаю. Многие из них не сдались. Может, они и играют спектакль, что у них всё замечательно, но, хочу заметить, здорово играют. Не так то просто играть в счастье, когда оно может рано или поздно закончится. А чаще всего рано.       Потому что я иногда просто не выдерживаю и становлюсь халком, который готов все разрушить на своём пути. Моя двоюродная сестра Диана именно так меня называет — «халк». Мне нисколечки не обидно, но была бы она на моем месте. Ведь холодные руки — не всё неудобство, которое приготовила для таких как я жизнь. Помимо ледяных рук, с каждым днем волосы на голове становятся на сантиметр меньше. Мне, обладательнице длинных роскошных волос, от этого очень обидно, ведь ещё с самого раннего детства я ухаживала за ними. Конечно, я ещё тогда не знала, что заболею этой чёртовой болезнью. — Как видишь, — проговорил он с усмешкой, держа в руке сигарету и с нескрываемым интересом смотря на меня. — Ты идиот что-ли? Ты же болеешь! Тебе противопоказано курить, придурок! — закричала я, ловко выхватив из его рук сигарету и бросив её на влажную траву, наступила сверху, не оставив и шанса на её дальнейшее существование.       Моей злости не было предела. Я решила окончательно доконать бедного парня и взяла из его рук пачку с табаком. Это было непросто: он крепко держался за свой наркотик, но я не сдавалась, привыкла выигрывать и доказывать свою правоту. Я пообещала себе, что отучу этого парня от сигарет.       Как только в моей руке оказалась целая пачка, я яростно сжала её в свою руку. Парень попытался сопротивляться, забрать её, но от сигарет уже почти ничего не осталось. Кинув остатки на пол, я побежала за своими соклассниками. — Тварь, — послышалось за спиной.       В голову лезли навязчивые мысли, что, может, зря я так, но, откинув их, твердила самой в правильности своих действий. — На сегодня достаточно, все быстро в класс! — сказала классная, сильно дунув в свисток.       По её команде все без исключения направились к школе.       Уже в здании учитель физики попросила всех направиться в коридор на осмотр. Приехали опытные врачи, задача которых — проверить наше здоровье. Учитель сообщила, что будет по очереди вызывать нас в нас в кабинет, и первая пойдёт Снежана Морозова.       Я не была против, меня это даже устраивало, ведь можно за это время прослушать кучу песен. Каждый, по сути, делает что хочет. Жаль только, что сегодня в спешке забыла взять наушники, поэтому придётся просить у Рыжовой.       Как только Морозовой не оказалось поблизости, я подошла к рыжей девочке с двумя косичками, которая, словно ребёнок, играла в догонялки с Алисой Чижиковой. —  Алён, можно тебя? — окликнула я её с фирменной добродушной улыбкой на лице. — Да, конечно, — мгновенно отвлекаясь от игры, ответила Рыжова.       Мы ушли недалеко от ребят, и я наконец задала свой вопрос: — Алёна, можно, пожалуйста, взять твои наушники, музыку послушать? Я свои забыла, — мне было не стыдно просить, но я не любила попрошайничать.       Наверно поэтому я крепко сжала руку в кулак, что я обычно делаю, когда стесняюсь или волнуюсь. — Да-да, возьми, только после уроков верни, окей?       После этих слов Алёна подбежала к своей оранжевой сумке и через мгновение сунула в мои руки тёмные наушники с пластмассовыми ушками. — Спасибо огромное, — крикнула я, смотря на убегающую к остальным играющим фигуру.       Я уже прослушала половину нового альбома своей любимой англоязычной группы, как в коридоре вновь послышался голос учительницы. — Следующая Алиса Чижикова.       Из кабинета вышла расстроенная Снежка, выпуская внутрь Алису. Состояние голубоглазой насторожило меня и тех немногих окружающих, кто оторвался от своих занятий и обратил на неё внимание.  — Что случилось, Снежуль? — ласково спросила я, держа наушники с выключенным плеером в руке. — Варя! Варечка! Ветеркова! Прости меня за все, прости, — завопила девушка, — Варь, все нормально. Я просто очень испугалась за свою жизнь. По–настоящему, — тут её начало трясти, а глаза уставились в пол. — Не плачь, Снеж, если все хорошо, разве есть смысл плакать? Ты жива и будешь жить. Всё будет просто отлично. Как хорошо, что ты наконец поймёшь, что счастье кроется в простом! — я обняла подругу настолько мягко, насколько это было возможно. — Варя, ты самый лучший человек, которого я встречала, — по её щекам скатились две слезинки, оставляя за собой еле заметные влажные следы.       Я выпустила её из своих объятий, оставив руки на плечах в приободрительном жесте, и нежно улыбнулась. Чуть позже мы просто стояли молча. Я слушала музыку в тех же наушниках, одолженных мне Рыжовой, а Снежка листала ленту соцсети. — Алёна Рыжова, ваша очередь, — эхом прошёл по коридору голос учительницы.       Стоило ей произнести имя следующего посетителя, как из кабинета вышла Алиса с каменным выражением лица, не выражавшего ни печали, ни радости. Это быстро изменилось, стоило подойти её парню. При виде Саши Абрикосова её лицо приняло привычный довольный, словно у кошки, вид.       Я лишь стояла в стороне и смотрела на эту парочку с улыбкой: уж слишком мило они смотрелись. — Всё хорошо, зайка? — спросил Саша, целуя девушку в висок.       — Не совсем, — шепнула Алиса, подойдя к двери кабинета и тихонько приоткрыв её.       Она могла доверить тайны только своей подруге, которая находилась сейчас у врача. Так хотелось высказать Рыжовой всё прямо сейчас, но обстоятельства вынуждали терпеть и лишь подглядывать за происходящим в комнате.       Внезапно Алиса вздрогнула. В её глазах сперва читалось удивление, затем — ужас, а после — печаль и безысходность. — Зайчик, что с тобой? — парень не на шутку разволновался за свою подругу.       Алиса резко кинулась к Саше и растаяла в его объятиях.  — Аленке осталось жить пару дней.       Её тихий шёпот прошёл по коридору самым громким звуком, а его содержание шокировало и меня, и всех тех, кто хотя бы раз общался с бестией.       После вышла и сама Рыжова. На неё сразу накинулись друзья, начали обнимать, утешать, расспрашивать.       С её слов оказалось, что это правда. Горькая, но правда. Глаза Алёны были наполнены слезами, а по её щекам текли настоящие ручьи. Мне же было не до слез: сейчас совсем неподходящее время и место для этого. Нужно быть сильной. — Ветеркова Варвара, — услышав свое имя, я тут же зашла в кабинет. Сбежала от этого ужаса.       На меня сверху вниз смотрел молодой врач лет тридцати, возле него стояла учительница.       Я присела на стул и внимательно смотрел на человека, который принялся щупать мою руку, после — пульс. Это продлилось недолго. После он попросил меня открыть рот. Я послушалась. Он осмотрел моё горло и был готов вынести вердикт. — Девушка, ваша рука тёплая, что очень странно. — Правда? — с надеждой спросила я. — Как вас зовут? Варя, — задумчиво протянул он, глядя в журнал, — Так вот, Варенька, мне жаль, но, увы, жить вам осталось совсем немного, — сообщил мужчина, с таким видом, словно он расстроен не меньше меня. — Сколько? — после его слов я уже мало что соображала, лишь смотрела на него потускневшими глазами. — Не могу сказать точно, но у вас всё серьёзнее, чем у других. Не очень похоже на это заболевание. Варя, крепитесь, — сказал он, после чего взял ручку и что-то записал в журнал. — Иди, Варя, — ответила на мой немой вопрос учитель.       Я послушно вышла из кабинета, и, отдав прямо в руки Алёны наушники, убежала. Поинтересовался ли кто-то о моём самочувствии?       Нет.       Всем плевать.Всем и каждому. Почему же я тогда не плюю им в души?       В одно мгновение мне стало так больно, тошно и тяжело. Мне хотелось просто жить. Теперь это определённо стало моей новой мечтой.