Я пришла в себя только в такси. Руки всё ещё дрожали, пальцы кололо тысячью ледяных игл, а к горлу подступал удушливый комок. Я считала, что совершенно избавилась от панических атак, но даже небольшая перепалка с сестрой снова вернула неприятные, казалось, давно затянувшиеся болотным илом воспоминания. Эмоции, по большей части негативные, накатывали волной, и я едва могла с ними справиться.
Неужели, я ещё не готова?! Неужели, прошлое имеет надо мной такую сильную власть?!
Из груди вырвался непроизвольный судорожный вздох.
— Мондови, двадцать один, мадемуазель, — обратился ко мне таксист, возвращая в реальность. — Вам точно сюда?
Он остановил машину возле невысокого двухэтажного здания с яркой вывеской «Пошив и ремонт одежды». Нижние высокие окна больше напоминали витрины, а верхние, кажется, были жилыми.
— Да, спасибо, — я вышла на улицу и зябко обхватила руками плечи, чтобы окончательно унять непрошеную дрожь.
Когда дверь ателье дружелюбно звякнула колокольчиком, пропуская меня внутрь, мне всё же удалось немного упокоиться. Небольшой зал, который внутри казался ещё меньше, представлял собой уютный магазинчик с ровными рядами полок и стеллажей, заполненных яркими тканями и самой разнообразной одеждой.
— Иду, — услышала я приятный мягкий голос из-за стойки с вешалками, а через мгновенье появилась и сама обладательница этого голоса, невысокая круглолицая старушка неопределённого возраста в старомодном кружевном чепце и цветастом платье. — Чем могу помочь, милая?
— Здравствуйте, меня зовут Мэделинн Келюс…
— Ах, да, — заулыбалась женщина, от чего ещё сильнее стала походить на мягкую сдобную булочку. — Ты девушка моего сына, Лизандра…
За спиной хлопнула дверь.
— Нет, мама, — залетел в магазинчик Лизандр. — Я же говорил тебе, что мы с Мэделинн не встречаемся. Она пришла по делу.
Было странно видеть его таким, растрёпанным и запыхавшимся. В свободной рубашке и джинсах, вместо строгой школьной формы, он выглядел совсем по-другому.
— Прости, Мэделинн, я пытался тебе дозвониться и предупредить… оставил кучу сообщений. Родители нагрянули так неожиданно, — он укоризненно посмотрел на маму.
— Мы с папой не должны спрашивать разрешения, чтобы повидать своих мальчиков, — ничуть не смутилась та и ласково потрепала за щёку своего «малыша», который был выше неё на две головы. — К тому же, как бы иначе я познакомилась с твоей девушкой?!
Лизандр сокрушённо хлопнул себя ладонью по лбу.
— Прости, это бесполезно, — пробормотал он.
— Ничего страшного, — я чувствовала себя ужасно неловко. — Встретимся в следующий раз.
— Нет-нет, — запротестовала пожилая женщина. — Я не могу так просто отпустить тебя. Ты обязательно должна с нами поужинать.
— Но это не совсем удобно, — попыталась сопротивляться я.
— Не смущайся, дорогая, мы люди деревенские. У нас всё по-простому. Такую очаровательную гостью никто не отпустит без порции лукового супа и доброго куска яблочного пирога.
Я покосилась на Лизандра.
— У тебя нет выбора, — хмыкнул парень. — От мамы голодным ещё никто не уходил. Наша с Леем квартира на втором этаже, прямо над магазином.
За ужином я чувствовала себя неуютно. Семья Лизандра: его отец, мама, брат и невестка — все были со мной очень вежливы и добры. Они наперебой расспрашивали меня о жизни и учёбе в Лондоне, что мне нравилось, а что нет, рада ли я вернуться в Париж, и вкусным ли получился луковый суп. Роза, девушка Лея, постоянно смеялась и делала многозначительные намёки, кивая то на меня, то на Лизандра, от чего он только фыркал и краснел до кончиков ушей.
Их поведение сильно отличалось от того, к которому я привыкла. В моей семье принято было молчать. Никто никогда не спрашивал меня, боюсь ли я летать на самолёте, боюсь ли я сырости и туманов, боюсь ли я чего бы то ни было… никто… никогда…
После ужина я как можно незаметнее выскользнула на небольшой крытый балкончик, вид которого выходил прямо на город. Солнце почти село, повсюду уже горели фонари и яркие огни неоновых вывесок. Несмотря на тишину вечерней улицы и свежий воздух легче мне не стало. Я по-прежнему чувствовала себя неловко, словно мне здесь не место, словно я лишняя в этой семье, в этом городе, в этом мире, добром и уязвимом…
— Всё-таки сбежала? — тихо произнёс из-за спины Лизандр и встал рядом со мной. — На самом деле, они не такие назойливые и шумные, хотя очень часто вмешиваются во всё, что их даже не касается, и реально могут достать с опекой и советами…
— У тебя замечательная семья, — на выдохе произнесла я.
— Ты так думаешь? Мне иногда кажется, что мы с Леем приёмные. Если бы не любовь брата к шитью, как у мамы, и не моя гетерохромия, как у отца, я был бы в этом абсолютно уверен.
— Гетерохромия? — я повернулась к Лизандру и посмотрела в его глаза. В вечерних сумерках они казались бездонными.
— Правый глаз светлее, — усмехнулся парень, придвинувшись чуть ближе ко мне.
— Надо же, — попыталась улыбнуться я, — не замечала.
Лизандр наклонился ещё ниже. Пепельная чёлка легко коснулась моего лба. В груди приятно потеплело. Тёмное болото задремало.
— А так? — прошептал Лизандр, его губы вдруг оказались совсем близко с моими.
По спине прокатилась тёплая волна и жаром разлилась по щекам. Я подалась вперёд и едва дотронулась до его губ, неожиданно оказавшихся слишком мягкими, слишком горячими, слишком нужными…
На мгновение я решила, что Лизандр тут же отстранится, но его руки осторожно сомкнулись на моих плечах, а кончик языка очертил контур губ, мягко углубляя поцелуй.
Зачем я это сделала? Думать было уже поздно. Его ладони нежно скользили по моей спине, окружая приятным теплом, таким осязаемым и необходимым, а осторожные губы ласкались и дразнили, разжигая такое же тепло внутри.
— Скажи, в чём подвох? — неожиданно прошептал Лизандр прямо в поцелуй.
— Подвох? — тёмное болото шевельнулось и подёрнулось лёгкой рябью. — О чём ты?
Лизандр немного отстранился, всё ещё не выпуская меня из своих тёплых объятий.
— Ты красивая, умная, добрая… знаешь всё о театре и творчестве Расина… Идеальная девушка! Но я почему-то чувствую, что в этом должен быть какой-то подвох. Глупо, правда?
— Вовсе, нет, — илистое дно дрогнуло, поднимая на поверхность удушливые пары, я мягко высвободилась из рук Лизандра и отвернулась. — Просто мы мало знаем друг друга.
— У тебя кто-то есть? Ты с кем-то встречаешься?
— Нет, я не об этом, — сухие тёплые ладони снова легли на мои плечи, мне стало не так зябко. — Только давай не будем торопиться… с выводами…
— Я и не собирался, — хотел было возмутиться Лизандр, явно намекая на то, что это я первая его поцеловала, но тут же остановился. — Просто очень сложно устоять.
Он убрал руки, и я снова почувствовала себя одинокой и никому не нужной. Гадкое ощущение… Но я к нему привыкла… Оно делало меня сильнее. С ним я была неуязвимой.
— Мне пора, уже поздно.
— А как же крылья?
— Принеси их завтра в школу, уверена, остальные тоже захотят посмотреть.
***
Домой я вернулась уже за полночь. Несмотря на то, что такси удалось поймать сразу, я попросила водителя покружить немного по городу, чтобы успокоиться.
Два промаха за один день — это слишком. Сначала ссора с сестрой вывела меня из себя, а потом этот поцелуй с Лизандром.
Зачем я это сделала? Кого пыталась обмануть его или себя? Неужели, я, правда, ещё не готова?!
В холле на первом этаже горел свет, но я надеялась, что все гости уже разошлись, и не ошиблась. В гостиной была только Софи. Она сидела прямо на ступеньках с бокалом в руке.
— Явилась? — хмыкнула сестра, окинув меня снизу вверх затуманенным взглядом, и залпом осушила бокал.
— А что, ты по мне успела соскучиться?
Я хотела пройти мимо, подняться в свою комнату, скинуть одежду и эту ненавистную маску хорошей девочки, успевшую мне жутко надоесть за этот день, но София снова схватила меня за руку.
— Не смей так со мной разговаривать, — нахмурилась она. — Скажи, зачем ты приехала? Портить мне жизнь? Мне и отцу? Отвечай! Чего ты добиваешься, маленькая наглая дрянь?
— София! — от крика отца мы обе вздрогнули и обернулись.
Патрик Келюс, знаменитый адвокат, с корнями истинного дворянина, не проигравший ни одного дела, никогда не повышал голос. Он мог лишь движением бровей, взглядом, убедить судью и присяжных в своей правоте. Никто никогда не смел с ним спорить.
— Вернись в свою комнату, София! — его голос буквально звенел от гнева. — Я сам разберусь!
Но его тон, его хищный соколиный взгляд, его внушительная фигура, подступающая ко мне всё ближе с каждой ступенькой, не пугали, а только злили и раздражали меня. Нерешительность, ещё недавно сковывающая изнутри, исчезла без следа.
Что он может мне сделать?! Накричать?! Ударить?! Или избавиться от неугодной дочери, как когда-то избавился от неугодной жены?! Страх растворился в воспоминаниях.
— Я похожа на неё?
Мой вопрос поставил его в тупик, я поняла это по взгляду его стальных серых глаз, изменившемуся всего на долю секунды. Да,
великий Патрик Келюс умел держать лицо.
— Я похожа на маму?
— Как две капли воды, — ответил он уже спокойным голосом, в нём больше не было злости, в нём сквозила усталая обречённость. — С сегодняшнего дня ты можешь покидать стены особняка только в сопровождении Гийома, твоего водителя. Он будет возить тебя в школу и на дополнительные занятия. Я не позволю, чтобы моя несовершеннолетняя дочь слонялась по городу ночью. Это бросает тень на мою репутацию, на репутацию всей нашей семьи. Надеюсь, тебе не нужно объяснять элементарные вещи?
Я отрицательно покачала головой. Сомнений в том, какие чувства я вызываю у собственного отца, больше не осталось.
Я готова! Он переживает за свою репутацию? Я уничтожу её, утоплю в том самом болоте, в котором тону вот уже семь лет.
***
Засыпая, я вдруг вспомнила поцелуй мягких осторожных губ, но тут же отогнала неуместные мысли, и мгновенно уснула.
Теперь я по-настоящему готова…
