cookies

Сегодня ровно год как он спас меня. Выдернул из того моря отчаяния, в котором я захлёбывался и тонул, сидя тогда в «убежище» и даже не моля о спасении. Мой прекрасный принц. Мое голубоглазое чудо. Мой мальчик. Мой Лука Лалльман. Мы не говорили об этой дате, ибо не вспоминали трудности, через которые нам пришлось пройти на пути к нашему «минута за минутой» счастью. Но именно сегодня я чувствовал острую необходимость сделать ЧТО-ТО, как-то удивить и порадовать. Ладно. Ещё мне хотелось получить свой «десерт», после того как Лука съест моими кривыми лапками (но зато с любовью) приготовленные печенья. Но видеть счастье в синих глазах мне хотелось не меньше. В общем, поймите меня, я не планировал стать причиной стихийного бедствия масштабом в нашу маленькую квартирку. Я хотел как лучше. — Демори, ты совсем свихнулся, — с подозрением констатировал этот факт Артур. — ты даже яичницу пожарить сам не можешь, а кулинарить собрался. Все же помнят историю с моим прекрасным омлетом «PONI»? Видимо наши друзья тоже. — Это важная дата, — упрямо сказал я, доставая из холодильника яйца и пачку сливочного масла и беря миску. — Я ради Луки готов горы свернуть, а приготовить печенье… ладно, я не великий шеф-повар, но это не должно быть так сложно верно? На эти слова Артур лишь фыркнул, чуть облокачиваясь на столешницу пятой точкой и поправил с важным видом очки на носу. — Если ты обожжешь себе пальцы — доказывать свою хозяйственность придётся в больнице. Лука будет счастлив. Бруссар с подозрением следил за всеми моими действиями, словно ждал что миска в моих руках расколется сама как по волшебству, но никаких серьезных действий по предотвращению предполагаемой катастрофы пока не предпринимал. — Хаха. Я не так безнадёжен, — фыркнул я, сам не до конца уверенный в своих словах. — Смотри, вот рецепт. — Смешайте в миске три яйца и растопленное сливочное масло до однородности, затем добавьте сахар, ваниль и корицу по вкусу и снова перемешайте, — прочитал я, медленно водя пальцем по сенсору на телефоне. — это не может быть так уж сложно. Я нажал на кнопку блокировки экрана и с воодушевлением взялся за дело. Но уже через 30 секунд, когда, разбив яйца вилкой, я случайно уронил кусочки скорлупы, до меня стало медленно доходить — кондитер из меня херовый. Кажется, та же мысль отразилась глубокими морщинам на лбу моего верного помощника на сегодняшний день. Но через пару секунд морщинки со скоростью пикселя на компьютерном экране побежали вниз, к глазам — и вот Бруссар уже в голос ржёт, от души потешаясь над моими великолепными талантами. — Браво, друг мой, — громко провозгласил Артур, хлопая в ладоши. — Лука как раз хотел наведаться к дантисту, а вот и повод в виде отвалившейся пломбы будет. Артур закатал рукава и перешёл, наконец, к своей основной функции в этой истории — помогать непутевому мне. Скорлупу он вытащил ложкой, масло поставил растапливаться на огонь. — Ну, что там дальше? — вздохнул он. Я вновь открыл рецепт. — Нужно будет смешать растопленное масло с яйцами, сахаром, ванилью, мукой и разрыхлителем, замесить тесто и лепить печенья — ответил я, прочитав дальнейшие инструкции. Я подошёл к плите и проверил масло — пока все шло без сопутствующих происшествий. Я облегченно выдохнул. — Я же говорю, не сложно, — криво ухмыльнулся я, на что Артур только закатил глаза. — Вытащи муку из шкафчика рядом с тобой, пожалуйста. Артур полез в шкафчик. И тут произошло несколько вещей одновременно: масло в сковороде сердито зашипело, Бруссар вылез из шкафа с миской, полной муки, и испуганно посмотрел на меня. — Сделай огонь меньше, Элиотт, — панически заорал Артур. Я потянулся было к выключателю, но тут коварное раскаленное масло затрещало ещё громче, забулькало и щедро выплеснуло каплю прямо на мой палец. Я заорал, как дикий енот, завидевший врага. Артур ломанулся ко мне, неудачно взмахнул пакетом с мукой. Пакет раскрылся и недовольно фыркнул, выпустив плотное белое облако, которое на пару секунд скрыло Артура по пояс. Тот, растерявшись было на долю секунды, собрался все-таки, шагнул сквозь белую пелену, добрался наконец до плиты и под оглушительный аккомпанемент моего ора, щелкнул выключателем конфорки. Все его лицо было покрыто мукой. Стильная чёрная рубашка покрылась тонким слоем, похожим на пыль. Волосы словно поседели. Из-за очков с белым налетом на меня злобно зыркали зеленые глаза. Я не выдержал и расхохотался. — Ни к чему без моего ведома тут не приближайся, — процедил сквозь зубы он, пытаясь грязным подолом рубашки протереть стекла очков. После того как Артур переоделся и умылся, мы вернулись на кухню. Я молча вытирал, слой муки с поверхностей, а Артур направился к плите. — Где у вас ваниль и разрыхлитель? — спросил он, все ещё выглядя слегка недовольным и от этого строгим. — Так ты поможешь мне! — радостно закричал я и кинулся танцевать победный танец по всей кухне. С тряпкой. Ну, а кто так не делал, а? — Ну разве я могу оставить лучшего друга без романтика на этот вечер? — Я тоже люблю тебя. — Я вообще-то про Луку. Мы синхронно фыркнули и рассмеялись. В конце концов мы сумели-таки смешать красивое тесто, из которого я принялся лепить сердечки. Я старался из всех сил — фигурки получились ровными и аккуратными. — Даааа, — протянул Бруссар, глядя на ряды аккуратных фигурок, выполненных без пекарных формочек. — Творческую личность видно из далека. Лалльман будет тобой гордиться. Я радостно улыбнулся. — Ну осталось самое простое? — сказал я, укладывая последнюю печеньку на противень. — Ага, — покачал головой Артур. — Не спалить сей шедевр.

***

Спустя полчаса я нес еще теплые, источающие сильный аромат корицы печенья на белом блюде. На красном подносе также стоял стакан молока к печенью и коробка любимых шоколадных конфет моего Лулу. Я примостил это чудо на столик рядом с кроватью и принялся ждать Луку, который с минуты на минуту должен был вернуться. И… да, я задремал, утомленный непривычной деятельностью. — Милый я дома, — услышал я любимый голос сквозь дымку сна. — А чем это у нас так приятно пахнет? Ты заказал выпечку из кондитерской? Лука вошёл в спальню, принося с собой мелодичное позвякиваете брелоков у него на рюкзаке. Такой родной, взъерошенный. Удивительно настоящий, не приснившийся — да, даже спустя год я все ещё иногда не могу поверить своему счастью. Особенно вот так, со сна. Я сонно, немного ошалело моргал, во все (немного слипающиеся) глаза пялясь на своего сногсшибательно прекрасного бойфренда. Лука ласково улыбнулся и подошёл ко мне, целуя в горячие после сна губы. Я неосознанно подался всем телом к родному мальчику, окончательно пробуждаясь и располагая широкие ладони на тонкой талии. Но Лука прервал поцелуй, округлившимися удивлёнными глазами смотря на прикроватный столик. — Это что, домашнее? — перегнувшись через меня, он потянулся к тарелке и взял одну печеньку. Я глупо улыбался, все ещё держа руки на любимом. — Ага, — прошептал я. — Ты сам приготовил печенья? — удивленно-радостно уточнил Лалльман. — Сам, — вторил я. — А кухня цела? — восхищенно глядя, отчего у меня внутри все трепетало от любви и нежности, поинтересовался. — Цела, — также немногословно повторял за ним я. — Ты удивительный, — выдохнул он, снова всем тело подаваясь ко мне, притягивая меня к себе для поцелуя. — Лука, — я мягко удержал его, желая сначала сказать заготовленную речь. — сегодня год, как ты спас меня. Я редко говорю тебе спасибо, мы живем минута за минутой, не боимся будущего и не сожалеем о прошлом. Но ты просто знай, хорошо? Просто всегда помни, что без тебя меня бы уже не было на этом свете. Ты то, что удержало меня перед от прыжка в темноту… — И я никогда тебя не отпущу, — закончил ты за меня, нежно провел пальцами по щеке и впился в губы сладким поцелуем. Сначала поцелуй был нежным, невинным — мы просто благодарно касались губами и делились дыханием. Когда я почувствовал, что твоё дыхание стало чуть тяжелее, а руки с щек спустились к моей шее и впились в ворот футболки, я ловко уловил нужный момент и добавил в поцелуй язык. Мягко провел своим по кромке твоих зубов, а когда твой ротик послушно приоткрылся — втянул твой язычок на свою территорию. Я почувствовал как вспыхнуло как напряглось все твоё тело, мое лицо обдало твоим громким выдохом из носа, и ты тихонечко заскулил. Совсем поплыл да? Я поудобнее перехватил твоё размякшее тело, скользнул ладонями по ребрам, оглаживая нежную кожу, а потом ловко перевернул и подмял под себя. Ты только хлопал неправдоподобно длинными ресницами и так завораживающе для меня дышал-дышал-дышал. Ртом, носом… Я потянулся за печенькой, пристроил ее у тебя во рту, а сам стал спускаться по твоему телу поцелуями. — Не подавись только, — подмигнул тебе. — Сам не подавись, — ты зыркнул на меня, наконец отойдя от шокирующего эффекта таких резвых моих действий, приподнялся на локтях. Слегка толкнулся пахом вверх и чувствительно потерся своим возбуждением о мое бедро, откинув голову назад и в неге прикрыв глаза. — Нарываешься, сладенький.