***
Фьюри распинался о чем-то почти час. Кажется, наша тактика ведения боя на чужой территории действует ему на нервы. Хренов умный властелин всея Щ.И.Т.а, всегда знает, что, где и как будет правильно. Дождавшись конца этой мозговыносящей беседы, я, наконец, иду по коридору своим привычным маршрутом прямиком к твоей комнате. На часах уже одиннадцать. В это время ты уже спишь. Но, как и всегда, этот сон будет не долгим. Каждую ночь ты просыпаешься, тяжело дыша, садишься на кровать, вглядываясь в темноту комнаты, затем успокаиваешься и вновь ложишься, укрываясь одеялом с головой, отгораживаясь от всего мира. Но даже так я слышу, как ты плачешь. Я знаю это, ведь вот уже месяц как я наблюдаю за тобой. После той ночи, когда я случайно зашел в твою комнату и увидел, как ты мечешься во сне, кого-то зовёшь, но никак не можешь проснуться... Да, после этого я уже не мог не остаться. С той ночи я стал тайно охранять твой сон, слегка обнимая тебя, чтобы успокоить, всякий раз, когда тебе снится кошмар. Я нежно глажу твои волосы, мечтая о том, чтобы зарыться в них, вдыхая аромат персикового шампуня, которым ты моешься, ванильных пончиков, которые ты так любишь есть на завтрак, и чего-то ещё… Чего-то не похожего на все другие запахи. Так пахнешь только ты, Питер. Мне так хочется сильнее прижаться к тебе, сдавить в объятиях, коснуться твоих губ… Да, я хочу целовать их. Жёстко, грубо, слегка покусывая и сминая, настолько долго, насколько хватит воздуха в лёгких, а затем нежно, провести по ним своим языком, пробуя на вкус… ..видение рассеивается, когда ты начинаешь ворочаться во сне. А я всё также продолжаю смотреть на тебя спящего, такого хрупкого и беззащитного. И это единственное время, когда я могу любоваться тобой так открыто. Днём ты попросту избегаешь меня, а когда всё же удается застать тебя врасплох, ты надеваешь свою излюбленную маску «всё в порядке» и сразу исчезаешь. Ты боишься меня, я вижу это по твоему нервному дёрганью при каждом моём резком движении, неожиданном появлении (забавно, что любое моё появление будет для тебя неожиданным, даже если ты знаешь, что я приду); когда я громко говорю или смеюсь, или обращаюсь к тебе… Мы уже пять месяцев живём на этой базе, а ты так и не привык к тому, что я существую. Считаешь меня чудовищем. Убийцей, наёмником, которому чужды все человеческие чувства. Но вот сюрприз: чудовище, оказывается, тоже может что-то чувствовать! Сюрпризом это, конечно, стало для самого чудовища. А что до Питера… Нет, чудовище бы ему об этом ни за что не сказало. Но… Сердце разрывается от боли, когда я вижу, как ты смотришь на меня. Как на человека, от которого можно ждать удар. Ударить? Моего маленького мальчика? Да я скорей отгрызу себе обе руки!***
Захожу к тебе в комнату и сажусь на пол – на своё место. Я ведь теперь считай сторожевой пёс, что спит у ног своего хозяина, но я не возражаю. Лучше так, чем… Солнце взойдёт через шесть часов. Шесть часов… Ещё целая ночь, чтобы любоваться тобой. Глаза привыкли к темноте, и сердце рухнуло в самые пятки. Уже осознаю свою ошибку, кляня себя за все эти мысли и фантазии, которые мешают здраво оценивать ситуацию и вырывают из мира реальности. (Интересно, что бы об этом сказал Стрэндж?) Кровать пуста. Я уже собираюсь уходить, но, услышав лёгкую поступь шагов понимаю, что поздно... Дверь тихо открылась, и ты, весь измотанный, входишь в комнату, опираясь спиной о прохладную стену. Делаешь шаг вглубь комнаты и тут же отпрыгиваешь назад. -Б-Баки?! Т-то есть, мистер Барнс? Что... что Вы здесь делаете? Твои глаза широко распахнуты от удивления, и, несмотря на усталость, ты уже принял боевую позу, готовый к обороне или нападению. Напоминаешь взъерошенного испуганного котёнка. -Боже, какой же я идиот...- закрываю лицо руками, - Питер, прости, я... наверно, напугал тебя. Боже, конечно же, напугал. Идиотский вопрос. Прошу, послушай, я честно не хотел сделать тебе ничего плохого. Я просто... боже, я полный придурок... Я замолкаю. Жду, когда ты скажешь хоть слово. Пусть даже если это будет сухое «уходи». Только не молчи. Слышу, как скрипнула дверь. Ушёл. Я идиот. Легкая, почти невесомая ладонь касается моего плеча; теперь я отчётливо слышу биение твоего сердца, твоё прерывистое дыхание. Рука у тебя горячая, совсем маленькая, нежно беру её в свою металлическую; оглаживаю большим пальцем такие хрупкие на вид костяшки. Подношу твою ладонь к своим губам, целуя, прижимаю к щеке и замираю, не смея больше пошевелиться. Ты освобождаешься из плена холодных пальцев, и вот уже твои руки скользят по моей шее. Медленно приближаешься ко мне, будто всё ещё думаешь, что я могу причинить тебе вред. Я не выдерживаю и подаюсь вперёд, впиваясь в твои сладкие нежные губы. Ты томно выдыхаешь и, хотя и не сразу, но всё же начинаешь отвечать мне. Моя рука уже на твоей талии. Одним рывком я прижимаю тебя к себе, усаживая на колени. О, какой же ты сладкий! Это похоже на какое-то безумие. Или блаженство. Я пока не разобрался. Ты так красиво выгибаешься навстречу моим прикосновениям, что у меня кружится голова. Я аккуратно укладываю тебя на спину. Плевать, что пол. Я хочу тебя. Я чувствую твоё возбуждение и то, как ты пытаешься его скрыть, но всё же вскидываешь бёдра, когда я касаюсь тебя там, и сладко стонешь. Сам я уже еле держусь. Пальцы быстро перебирают все застежки и ремешки, избавляя тебя от одежды. Ох, какой же ты красивый! Само совершенство… Я нависаю над тобой, любуясь, и замечаю твой смущенный взгляд. Ты съеживаешься и уже хочешь прикрыться руками, но я останавливаю тебя, прижимая худые запястья к полу. -Тс-с-с-с-с…. Всё в порядке... Страх в твоих глазах исчезает. Ты доверяешь мне, и я на седьмом небе от счастья… Нежно целую в висок и вновь возвращаюсь к работе. Время идёт, а у нас с тобой ещё столько дел. Хочу зацеловать твою спину, пройтись языком по всем позвонкам, ни один мускул на твоём теле не оставить без внимания. Кстати о внимании… Твой член, уже давно твёрдый, упирается мне в бедро, от чего ты протяжно стонешь.. О, это самые божественные звуки, которые я когда-либо слышал. Я хочу, так сильно, как никогда в жизни. Быстро. Жарко. Резко. Но не могу… Не хочу причинить тебе боль. Так сложно сдерживать себя, но я всё же стараюсь всё делать нежно, плавно, принося тебе удовольствие. Теперь мы оба без одежды. И я вижу твой восторженный взгляд, блуждающий по моему телу. Оно всё покрыто шрамами. Ты проводишь по ним пальцами, не пропускаешь ни один и медленно поднимаешься к бионической руке. Место, где она присоединяется к телу – одно сплошное месиво. Буквально шрам на шраме. Грубая кожа уже разучилась чувствовать прикосновения… Ты хмуришься, и я уже перехватываю твою руку, чтобы отвести в сторону, но ты останавливаешь меня. -Всё в порядке, - улыбаешься и, чуть приподнявшись, увлекаешь меня в глубокий поцелуй. Я плавлюсь... Медленно вхожу, продолжая ласкать тебя. Ты тихо вскрикиваешь, и я тут же останавливаюсь. Стираю губами слёзы в уголках твоих глаз и тихо шепчу: -Всё хорошо, я с тобой, малыш… Даю тебе время привыкнуть к ощущениям. И вот ты уже сам движешься мне на встречу, выгибаешься, сладко и протяжно стонешь каждый раз, когда я задеваю чувствительную точку. Твой стон стал музыкой для моих ушей. Твоё тело – чистый холст, который мне не терпится раскрасить своими поцелуями. Сжимаю в ладони твою плоть, ты рвано дышишь, хватая ртом воздух. Хватило пары движений, чтобы довести тебя до разрядки; я и сам уже на грани… Вселенная взрывается, и я растворяюсь в тебе, желая продлить это мгновение до бесконечности. Ты моя вселенная, Питер, моя и только моя... «Всё в порядке». Три слова, но как много они для меня значат. Мы лежим на твоей кровати. Ты уже мирно посапываешь, прижавшись к моей груди. И сейчас я, кажется, впервые в жизни почувствовал такое спокойствие. Питер улыбается во сне. Кошмары ему больше не снятся. Теперь он в порядке. Я чувствую, как веки постепенно начинают тяжелеть, и тело погружается в сон. И я теперь тоже… в порядке…