Немножко подобрела

*** Возвращаясь с разборки, Динмон услышал из комнаты частые всхлипывания и плач. — Ну вот опять, — он закатил глаза, и вздохнув, направился к Темной Чарли, — Ну что в этот раз случилось с моей деткой? — терпеливо спросил Динмон, присев на край кровати, где лежала Селеста. Протерев глаза от слез, она повернулась к нему и лихорадочно объяснила: — Я только что прихлопнула комариху-долгоножку, которая села мне на плечо и теперь мне ее жалко!!! — воскликнула девушка и снова залилась слезами, — А представь, что со мной будет, когда я убью человека? — Знаешь, малыш, с того времени, как ты приобрела овальную форму и на тебя перестали налезать твои любимые брюки, ты стала через чур ранимой, — пытался «аккуратно» намекнуть Динмон, за что получил по плечам кулаками, — Э-э-эй, зай, ты чего?! — Нельзя такое говорить беременной девушке!!! — Но ведь я прав: ты не можешь отрицать, что твое отношение относительно ко всему живому, мягко сказать, изменилось! Ты стала напоминать свою противоположную сторону — слащавую ранимую Чарли, по той, что сохнет Винчестер. — Замолкни! Это не правда!!! — плаксиво возразила Селеста, возмущенно скрестив руки, на что Динмон, пожав плечами, ухмыльнулся: — Во-во, о чем я говорю! Где моя та дерзкая, уверенная в себе чертовка? — Да здесь я! — жалобно воскликнула Темная Чарли, обняв руками подушку, — Ты думаешь, мне самой нравится что со мной твориться?! Решил, что я специально так себя веду? Нихрена! Это не я, это чертовы гормоны беременности перестраивают меня, как хотят и я не могу себя контролировать! Ясно тебе?? Когда я вижу себя со стороны — меня тянет… — она не договорила, зажав рот рукой, и быстро рванула в ванную. — А я предупреждал, что суши с вареньем не сочетаются! — вдогонку крикнул Динмон, мечтая о том, что поскорее бы этот «чудесный», измотавший все ему нервы, период закончился… ***