Блаженство

      «Этот город никогда не забудет тебя, Илон Маск».       Ты жевала хрустящий кусочек и добавила в рот еще два, прежде чем проглотить предыдущий, наблюдая, как Гомер и остальная часть семьи Симпсонов прощаются с мультипликационным Илоном Маском. Он забрался обратно в свою ракету, чтобы покинуть Землю. Затем эпизод закончился, и ты счастливо напела мелодию «Starman» Дэвида Боуи, когда она включилась во время титров.       В тот момент, когда ты проглатывала чипсы, внезапный стук в окно заставил тебя поперхнуться, и на секунду ты испугалась за свою жизнь, думая, что, может быть, умрешь из-за паршивого пранка, который кто-то решил испробовать на тебе, и погибнешь от удушения чипсами, застрявшими поперек горла во время просмотра двадцать шестого сезона Симпсонов в своей — какая ирония — пижаме в пончики. Может быть, это все же лучше, чем умереть, поскользнувшись в душе.       Сидя, ты кашляла добрых десять секунд, глаза слезились, в то время как боль засела в области груди. Наконец-то удалось проглотить этот кусочек и вдохнуть, глаза закатились от облегчения. Ты была спасена от преждевременной смерти, и впереди все еще была остальная часть жизни. Как раз для того, чтобы в пижаме задыхаться от еще большего количества чипсов в восемь вечера, как и происходит с любым другим нормальным человеком.       Раздраженная, ты все еще была повернута к окну. А к нему прилипло лицо Чана, пытавшегося не упасть с подоконника и не сломать ноги, пролетев два этажа до свежескошенной твоим отцом лужайки. Вздохнув, ты встала со своего удобного места между пяти подушек, которые ты положила на пол перед телевизором.       — Тебе бы лучше иметь какие-то срочные новости, иначе я толкну твою задницу, чтобы ты приземлился на нее. Несчастные случаи случаются так мгновенно… — сказала ты ему, открывая окно, но стояла перед ним, не позволяя ступить внутрь.       — Ой, камон, — простонал он и попытался протолкнуться мимо тебя, почти теряя равновесие, и ты на секунду подумала, что Чан на самом деле упадет, и сердце замерло, пока ты представляла, что твой лучший друг ломает спину, падая в сад из-за тебя. — Сегодня ночь свидания, — произнес он, когда ему наконец удалось пройти мимо тебя, потому что ты боялась, что он упадет по-настоящему, если сделает еще одно неосознанное движение.       — Какая сейчас ночь? — ты повернулась к нему лицом, когда он вытянул уставшие ноги в середину комнаты, ни в малейшей степени не заботясь о грязных пятнах, которые оставлял на ковре.       — Ты знаешь, — хмыкнул он, касаясь носков обуви руками и повернувшись задницей к тебе (что только заставило тебя закатить глаза). — Сегодня пятница, а мы всегда зависаем по пятницам, — заметил он, наконец начиная расстегивать свои ботинки, хотя и сохранил свою странную позу.       Ты изогнула брови и нахмурилась.       — Окей, и? С каких это пор мы называем эту ночь свиданием?       Чан тяжело вздохнул, поднимаясь и кладя руки на поясницу, чтобы подтолкнуть таз и похрустеть костями.       — С тех пор, как я так решил, — ответил он и, не дожидаясь, пока ты это прокомментируешь, снял обувь и приземлился задницей на подушку, которую ты положила для себя. — Что смотрим сегодня вечером? — небрежно спросил он, наконец бросая на тебя взгляд. На самом деле скорее потому, что искал пульт, который, конечно, был у тебя в руках.       Ты закатила глаза и коротко вздохнула, кусая внутреннюю часть щеки.       — Ничего, у меня другие планы на сегодня, — сказала ты ему.       Он усмехнулся и указал на телевизор, на полу рядом с которым лежала пачка чипсов.       — Типа таких? Смотреть Симпсонов всю ночь, пожирая бомжатскую еду, пока не взорвешься, или что-то вроде того? — пошутил он.       Он казался себе остроумным, но уголки твоих губ даже не дрогнули. Во всяком случае, они опустились вниз, потому что, как бы насмешливо ни говорил Чан, именно это ты и запланировала сделать сегодня вечером. Одна. Это значит, без него, но это тонкость, которую он, кажется, не понимал. Он был таким назойливым, и все, чего ты хотела, — это одну ночь для себя самой, пока была такая возможность. В будние дни ты была слишком занята, чтобы делать что-то по ночам, кроме того, чтобы быть в постели, поэтому выходные были единственным поводом превратиться в гигантского пожирающего бомжатскую еду слизняка. И хоть раз в жизни ты была бы действительно благодарна Чану, если бы он дал тебе немного свободного пространства.       Пространство.       Слово, значения которого Чан, несомненно, не знал, так как он просто погладил место рядом с ним, которое только что освободил для тебя.       — Камон, — стал умолять он. — Я дам тебе выбрать фильм, — пообещал он, но ты не двигалась.       Ты разрывалась, потому что определенно хотела провести время с Чаном и больше не могла лгать себе, ведь у тебя определенно были чувства к нему. Не просто дружеские. Но также именно поэтому ты не хотела, чтобы он был здесь сегодня вечером. Ты ведь не могла думать, пока он был совсем рядом. И вся эта штука с «ночью свидания» делала только хуже.       Независимо от того, как сильно ты хотела выгнать его, ты не могла выиграть битву с дьяволом и точно знала, что Чан просто не примет это и послушно не оставит тебя в покое, потому что он был настроен на то, чтобы провести ночь с тобой. Так что это он и получит.       Ты закрыла глаза и побежденно вздохнула.       — Хорошо, — согласилась ты, и он мгновенно стал ухмыляться, — но, поскольку ты сказал, что выбираю я, то выберу фильм от Ghibli, — добавила ты, и его улыбка мгновенно исчезла.       — Пожалуйста, не заставляй меня опять смотреть «Мононоке», — произнес он умоляюще. Ты зло улыбнулась ему и повернулась, чтобы взять один из DVD.       — О… — начала ты, поворачиваясь к Чану лицом, прежде чем положить диск в плеер, заставляя друга смотреть на тебя широко раскрытыми глазами, оживленными вспышкой любопытства в сочетании со щепоткой страха перед твоими следующими словами. — У тебя будет только один перерыв на туалет, и, если ты останешься там дольше пяти минут, клянусь, я сама сломаю эту дверь и притащу твою задницу сюда. Я даже приготовила специально для этого мои зимние перчатки, чтобы не прикасаться руками к твоей голой заднице, — невинно улыбнулась ты (хотя это все было блефом) и повернулась, чтобы протолкнуть DVD внутрь плеера.       Чан заскулил позади тебя:       — Вот так ты относишься к человеку, которого больше всего ценишь? — он был королем драмы, и ты засмеялась над его выходкой.       — В твоих мечтах, Бан, — ответила ты, смотря на него.       — Может быть, — прошептал он смиренно, и, хотя ты не должна была это услышать, ты услышала.       Полностью (не) контролируя свой ум и тело, ты не проявляла никаких признаков того, что услышала то, что не должна была, и просто повернулась, чтобы сесть рядом с Чаном на разумном расстоянии около пяти сантиметров. Твой разум был настроен на то, чтобы держать это расстояние между вами двумя всю ночь. На этот раз ради твоего собственного сердца. Ты нажала кнопку «play» и смотрела, как «Порко Россо» проявляется на экране.       — Зачем ты делаешь это со мной? — стал жаловаться он уже через пять секунд, хотя мультик еще не начался. Ты ударила его по груди пальцами левой руки.       — Когда ты там уже заткнешься? Это мой любимый мультик.       Твоя решимость улетела через окно уже через двадцать минут фильма после того, как ты, не протестуя, позволила Чану стащить подушку, на которой ты сидела.       Ты могла попробовать запротестовать, но уже знала, что разум не сможет победить в битве против сердца, и ты позволила своей голове упасть ему на плечо, пока Чан обвил тебя рукой, подталкивая к себе ближе. Ты делала все возможное, чтобы поддерживать постоянное дыхание и нормальную частоту сердечных сокращений, но Чан все испортил, немного повернув голову, чтобы его губы коснулись твоего лба.       Если честно, это сводило тебя с ума. Но шторм бушевал только изнутри, и все, что ты могла сделать, чтобы облегчить свою боль, — это закрыть глаза и надеяться, что это как-то поможет избавиться от чувств.       Большая ошибка. Это заставило тебя сосредоточиться на дыхании в попытке стабилизировать его и даже замедлить. Но это сработало настолько хорошо, что в конечном счете ты заснула прямо в его руках, убаюканная звуками мультика, играющими на заднем плане, и жаром тела Чана, прижатого к твоему.       Ты проснулась только через четыре часа, и была полночь. Захотелось надрать самой себе зад, когда ты поняла, что произошло, но прямо сейчас ты не могла зарядить себе в лицо кулаком. Чан уложил вас двоих рядом: на пол, потому что твоя кровать, к сожалению, была единственной, и ты как бы застряла в его объятиях, прижавшись спиной к его груди. Ты могла чувствовать его дыхание на затылке, и хотелось кричать о том, насколько щекотливо это ощущалось.       Какое-то время ты не двигалась. Будто бы прошли часы, но на самом деле уже всего через четыре минуты ты закусила губу, зная, что то, что ты собираешься сделать, наверное, — вероятнее всего, — ошибка.       Не слушая себя, ты повернулась, перевернувшись на другую сторону, так что теперь ты лежала лицом к нему. Вы были в похожих — если не в точности одинаковых — позах с Чаном бесчисленное количество раз. И все же на этот раз для тебя это было странно, будто ты не должна была быть так близко к нему, как будто это было неправильно.       Правда была в том, что ты думала, будто чувства к нему неправильны, потому что ты ощущала, словно предаешь его. Дружба, безусловно, самая чистая и сильная связь, которую могут разделить два человека, и вы с Чаном точно придерживались этого на протяжении многих лет. А теперь ты была на грани разрушения этой установки, потому что внезапно твое тупое сердце не могло вести себя нормально.       Даже если бы вы встречались... Вы оба были юны, и, если чипсы не убьют тебя, прежде чем ты сможешь что-либо сделать, вся жизнь была впереди. Ты не могла быть уверена, что останешься с ним надолго, и не могла даже не думать о том, что когда-то его не будет в твоей жизни. Кроме того, изменения в общении могли определенно повлиять на ваше поведение по отношению друг к другу и создать странную обстановку между вами двумя — как это уже было с твоей стороны.       Тебя настиг экзистенциальный кризис, а Чан просто лежал там, похрапывая тебе в лицо. Стресс, вызванный всеми сомнениями в себе, заставил тебя дергаться, и теперь твоя нога слегка покачивалась, а ты этого и не заметила. Хотя Чан довольно крепко спал, что комбинировалось с твоими повторяющимися вздохами и тем фактом, что ты ворочалась уже пятнадцать минут, этого оказалось достаточно, чтобы вытащить его из его сна. Когда ты снова дернулась, чтобы отвернуться от него, он положил ладонь на твою руку, чтобы остановить тебя.       — Ты же знаешь, что туалет за соседней дверью, если тебе надо, верно? — хрипло проворчал он.       — Мне не нужно…       — Тогда перестань двигаться, — перебил он тебя.       Так что ты просто лежала на боку, вынужденная быть с ним лицом к лицу. Ты глубоко вздохнула.       — Что-то не так? — спросил он, хотя, похоже, он недостаточно проснулся, чтобы услышать твой ответ.       — Нет, н-не особо, — промямлила ты.       Чан все равно открыл глаза. Это заняло у него сколько… три минуты? Но он открыл глаза. Ты даже не могла поверить, что он прервал свой сон из-за тебя, и это только добавило тебе неудобства.       — Рассказывай, — просто произнес он, быстро моргая едва открытыми глазами, пытаясь не заснуть. По крайней мере, пытаясь не спать столько времени, чтобы узнать, что тебя беспокоит.       Ты укусила свою губу.       — Я думаю… — ты прервалась, передумав, прежде чем смогла сказать что-то слишком прямолинейное. Вместо этого ты избрала другой путь. — Что, если бы… у меня были чувства… к кому-то и я не знала, как рассказать? — проговорила ты нерешительно.       Чан снова закрыл глаза, тяжело дыша, но еще не спал.       — Если это не я, я отрубил бы этому человеку ноги, — сказал он резко, и при любых других обстоятельствах ты бы разразилась приступами смеха от контраста между его словами и обижающимся надутым спящим лицом.       Ты нервно хихикнула, пытаясь игнорировать огромный скачок, который сердце только что совершило в груди.       — Чт… это довольно кроваво, у тебя есть чувства ко мне или что? — ты попыталась отшутиться и говорить с тупым акцентом, но пожалела о своих словах, как только они слетели с губ. Ты уже могла почувствовать боль, предполагая, что он собирался сказать, и обдумывая, как это ранит тебя, и оттого улыбка мгновенно исчезла с твоего лица. Ты попыталась все исправить, пока не стало слишком поздно: — Я имею в виду…       — Да, — ответил он. — Уже довольно давно, спасибо, что заметила.       Слава богу, ты и так была на полу, иначе упала бы. Ты даже не могла понять, что происходит в твоих теле и разуме, но была совершенно уверена, что просто застыла. Механизм просто сломался.       Чан открыл глаза и посмотрел в выпученные твои. Ты чувствовала, как быстро возвращается боль от разбитого сердца, когда подумала, что он вот-вот зайдется смехом и скажет, что это шутка. Казалось, что Чан читает тебя как открытую книгу, потому что он даже не позволил тебе сказать что-то, что потенциально могло бы расстроить тебя.       — Должен ли я поцеловать тебя, чтобы доказать, что я говорю правду? — задал вопрос он, но это даже не было вопросом, потому что он все равно собирался сделать это. И где-то глубоко внутри ты знала, что он это и сделает.       И именно так он и поступил. Его глаза на секунду опустились на твои губы, а потом его губы уже были на твоих, не давая твоему сердцу выскочить из груди. Он был таким нежным... Ты просто думала, что все еще спишь и вообще не просыпалась. Вся твоя жизнь вообще реальна или это просто какой-то запутанный сон? Ты просто проснешься в комнате с некрасивыми белыми стенами и поймешь, что это все воображение?       Но ты не проснулась. Возможно, прошли секунды, минуты, часы, а ты все еще не проснулась. Все на самом деле было очень реально, и ты наконец позволила себе поцеловать его в ответ, преодолев шок от всего, что произошло ночью. Ты потерялась в ощущении его губ на своих, его руки были на твоей пояснице: он положил их туда, чтобы подтолкнуть тебя еще ближе к нему, если это вообще было возможно.       Ты отстранилась на несколько сантиметров, чтобы в ожидании отдышаться и потом еще больше целовать его в пухлые губы, если он позволит. Чан усмехнулся.       — Классно, — просто сказал он. Ты не была уверена, что расслышала правильно. Он просто?..       Ты ударила его в грудь.       — Классно? Классно? И все? — ты задохнулась от его реакции. Тебе хотелось взорваться бабочками прямо здесь, а это все, что он хотел сказать?       — Эй! — он быстро защитился, отталкивая твою руку, чтобы ты больше не смогла ударить его. — Я ждал этого годами, мне тоже не хватает слов.       На этот раз ты чуть не подавилась собственной слюной (и, возможно, немного его тоже).       — Чт... Годами? Чан, что за хрень… Почему ты ничего не сказал? — ты напала на него, пока глаза пытались вылезти из орбит оттого, насколько ты была шокирована. «Годами», — он сказал…       Он просто вздохнул.       — Не хотел разрушать нашу дружбу, и мне было страшно, что ты отвергнешь меня, — объяснил он. — Это разрушит нашу дружбу? — поспешно спросил он, намек на беспокойство был очевиден в его голосе.       Ты мгновенно смягчилась всем своим существом.       — Нет, конечно, нет, — ответила ты. Ты была уверена в этом. У твоих беспокойств, как и у его, были свои причины, но, подумав достаточно, ты на сто процентов была уверена, что это просто еще один способ видения ваших отношений, еще один шаг, что-то в этом роде. Да, новая сторона игральной кости.       — О, слава богу, — выдохнул Чан, и ты хихикнула над его успокоенным выражением лица. Хотя он снова быстро стал серьезным.       — Теперь чьи ноги мне отрубить? — он полушутил, хотя беспокойство (и немного ревность) было тщательно спрятано в глубине его сонного голоса.       Ты искренне улыбнулась. Тебе недоставало жестокости, чтобы заставить его поверить в то, что тебе нравится кто-то другой, или заявить ему, что не расскажешь. И, по правде говоря, ты действительно просто хотела излить душу и тоже дать ему понять, что ты чувствуешь.       — Да уж, не думаю, что тебе придется беспокоиться о том, чтобы отрубить кому-нибудь конечности, — прошептала ты с легким смешком.       Чан изогнул бровь.       — Это так? — спросил он.       Сказать, что он говорил с облегчением, сказать, что он был счастлив, сказать что-нибудь о том, что он чувствовал, в любом случае было бы преуменьшением. Он и сам не мог выразить это словами. Все, что он знал, так это то, что чувствует себя удивительно, как будто это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Он был самым счастливым, когда был с тобой, и был счастливее, чем когда-либо. Ощущение того, что не хочется уходить.       — Это так, — подтвердила ты.       Счастье просто распространилось на все его конечности, осело по всему телу. Все это он чувствовал, когда вы были вместе.       И он надеялся, что это не закончится.