Рассказ "Дух свободы"

Тёмная комната. Ночь. Такое почти каждый день. Окна занавешены, в них не проникает лунный свет, не разглядишь звёзд. А по утрам настаёт шикарный рассвет, окрашивая сонное, ещё мрачное небо в цвета страсти: багряно-кровавый, глубокие оттенки фиолетового и сиреневого, волшебный розовый, дымные оттенки, золотистые, бронзовые и нежно-жёлтые... Оно просыпается, медленно-медленно и становится нежным и одновременно волнующим воображение, манящим как гипнозом, притягательным. Ведь сколько разных бывает рассветов и закатов, восходов и заходов луны: рыжее солнце на фоне сизо-серого, тёмно-синего и голубого неба, фиолетово-огненного неба или наоборот — на гладком светло-бирюзовом, ультрамариновом, чистейшем кристально голубом с персиковыми оттенками, с нежными фиолетово-розовыми полутонами и проблесками золота... Даже иссиня-чёрное с вкраплениями мелких частиц радужных цветов покрывало с будто вышитыми на нём светилами не повторяется день изо дня. Какое оно сейчас? Каким было вчера? Занавески нещадно прячут от внешнего мира робкие солнечные лучи по утрам. Вроде и знаешь, что на улице сейчас тепло и ярко, но лишь на уровне интуиции. А отшторишь окно, и твои глаза еле привыкнут к столь яркому свету и небывалому обилию радужных красок. Опьянённый будешь стоять и вглядываться в окно, прикидывая в уме, как красиво... Как прекрасна природа! Почему я не замечал этого раньше? Вне дома кипит самая что ни есть на свете бурная жизнь. Весна, апрель... По двору уже неуклюже ковыляют две беременные кошки, волоча по земле свой пузик. В соседнем дворе собрались "культурно поговорить" главари — коты в составе восьми хвостатых. Остальные, молодые и обделённые, где-то распевают серенады. Какое обилие живых чувств, живых эмоций!.. В неоднородно-зелёной траве местами давно цветут и благоухают главные красавцы весны — тюльпаны. Жёлтые, красные... Словно кровь и солнце, это так будоражит. Красные тюльпаны ещё и разных оттенков, и не один друг на друга не похож: сексуально красные, глубокого и насыщенного оттенка; есть и с белоснежной бахромой, и вперемешку с жёлтыми — двухцветные. Жёлтые с узорчатой кровью, белоснежные с изящными узорами красного и розового, бледно-жёлтые с озорной рыжей бахромой — все не перечислить! Сколько красоты скопилось в одном небольшом уголке щедрой природы!.. Рядом с ними притаились фиолетово-голубенькие миниатюрные "колокольчики", а ещё рядом высыпали гордые нарциссы, нежные и бархатистые по виду. Одни точь-в-точь цвета жидкого маточного молочка с янтарной юбочкой и огненной окантовкой; вторые — будто из белого шёлка с солнечным свечением изнутри; третьи — яркие, солнечные словно в их душах полыхает огонь и свечением распространяется по их лепесткам... Видать, природа вложила много сил, стараний и любви, чтобы породить такие чудеса!.. Глаза жадно осматривают каждый листочек, каждый лепесточек, каждое незаметное очертание, понемногу становясь зорче. Они становятся настолько зоркими, что смогут в подробностях рассмотреть стоящее вдали раскидистое цветущее дерево. Вишня уже нарядилась словно нежная невеста — в бело-розовое, пышное. Выбежать бы, сорвать хотя бы один с неё плод. Неважно, что она ещё не поспела — только попробовать. Только вдохнуть дух свободы... Сидящий как в "темнице сырой" "вскормлённый в неволе орёл молодой" парень Бамблби, тринадцати лет от роду и есть тот самый, жадно смотрящий в окно. Туда, где жизнь продолжается полным ходом несмотря ни на что. А здесь, в неволе, в темнице она замерла ещё много лет назад... Неизвестная болезнь фактически приковала парня. Он не инвалид и проблем с передвижением не имеет, только отец не выпускает его из дома. Оптимус следит за исполнение сыном постельного режима, но тот иногда умудряется делать физические упражнения, чтобы поддерживать себя в форме. Изредка ему позволяется выходить на двадцать минут подышать свежим воздухом. А Бамблби мечтает повидать окружающий мир за пределами двора. С каждым новым днём он ощущает, что что-то теряет в жизни бесценное и важное. Он может посмотреть, как выглядит его городок, страна на планшете, но какое разочарование испытываешь, видя лишь одними глазами, но не чувствуя красоты душой, не осязая её... Утром отец проснулся и обнаружил, что сына нет в комнате. Он не в первый раз "пропадает". Бамблби надоело в его молодой жизни очень многое: раздражал авторитарный отец, не внимающий его просьбам отпустить его погулять; четыре стены, в которых он постоянно находится и чувствует себя мертвецом в гробу под землёй; жизнь, безрадостная, скучная и унылая, тянущаяся долго словно вечность; лекарства и уколы в любое время суток, строгое питание, распорядок и полное отсутствие социальных контактов. Подросток любыми действиями старается выразить свой протест против всей этой несправедливости: нарочно прячется и не отзывается, хамит и пытается защищаться как физически, так и морально. Закрывается в себе и ни на что не реагирует, а в любой другой момент может закричать с гневом в голосе и с ненавистью во взгляде голубых глаз. Пытается угрожать собственной расправой. Всё от бессилия и жалости к себе. Он и навредить-то отцу не хочет, даже в глубине души искренне надеется, что тот его любит и то, что делает — проявление его заботы... Но если Бамблби скажут, что это и есть отцовская любовь, то он с гневом ответит, что именно в такой он не нуждается точно. Она должна делать человека счастливым, заставлять радоваться, так почему же любовь отца такая ужасная, что хочется и не жить вовсе? Подростку это не понятно, и чаще всего он "приписывает" своему якобы здравому рассудку, что Оптимус — деспот, ненавидит его и непонятно за что желает сгубить его юную душу. Отец нашёл сына, сидящим на голой земле в лёгкой ночной одежде. Он ровно прислонился к углу дома и прикрыл глаза от наслаждения, вдыхая прохладный сладкий запах полной грудью. — Вот ты где, Бамблби! Живо в дом, тебе ещё лекарство принимать, а ты ещё и сидишь почти раздетый! Парень, уже разомлевший от благодатного влияния весенней природы, был на редкость спокоен и расслаблен. — Пап, ну, прекрати! В комнате душно, совсем нечем дышать. Как в могиле, серьёзно! Дай хоть надышаться перед "смертью". — Хватит, сын! Перестань сочинять! Я выделю тебе потом время для этого, а сейчас у тебя режим! — Отец! Ну, сколько можно тебя умолять?! Для тебя мои чувства ничего не значат, ты не реагируешь даже на слёзы! Я прошу тебя хоть раз в жизни уступить мне, ну что тебе это стоит? Чем я заслужил такое к себе отношение? Собственным бессилием? Желанием выбраться из этой дыры? Ты делаешь из меня раба, а я живой и чувствующий человек, имеющий свои желания! Только до этого никому нет дела, даже единственному родному человеку! Скажи честно: ты умеешь любить? Ты любишь меня? Я для тебя что-то значу или так, марионетка в руках жонглёра? Почему, ответь мне, меня ненавидит собственный отец?! Бамблби поднялся с земли. Его взгляд был полон боли, по щекам текли крупные слёзы. Руки были сомкнуты в кулаки и тряслись. Оптимус долго смотрел на сына в упор. Его взгляд был неопределённый, губы сомкнуты, веки напряжены. Он хотел что-то сказать в своё оправдание, только слишком хорошо понимал, что его слова не будут иметь для Бамблби никакой важности. Тот его и слушать не станет. — Если для тебя это так важно... Десять минут, не больше и сразу домой. "Наверное, лучше тебе уступить один раз, чем ты потом попытаешься заколоть себя в доме ножом или ещё что..." Парень никак не ожидал услышать такой ответ. Он даже подумал, что ослышался. Оптимус молча развернулся и медленно зашёл в дом, не оборачиваясь. Подросток в задумчивости постоял полминуты, как вдруг одна озорная мысль зажгла его сердце. "А может... сбежать? Такого шанса у меня может больше не быть..." Сердце сильно заколотилось от волнения и страха быть наказанным, но... ему ведь это очень важно! Он ведь живёт этой мечтой! Лучше пусть он потом получит любое наказание, зато осуществит то, чего давно жаждет. Мальчишка огляделся по сторонам: нет ли отца поблизости. Оптимус был в доме и ждал сына на кухне завтракать и принимать лекарство. "Сейчас или никогда!" — подумал Бамблби и резко сорвался с места, с лёгкостью перелез небольшой зелёный дощетчатый заборчик и побежал что есть мочи. Забежал за ближайшее дерево, спрятался за его стволом и ещё раз осторожно выглянул. Отец в это время и не думал проверять, чем занимается сын, задней мысли по поводу него не имел. Увидев, что опасности сейчас нет, растрёпанный мальчишка в белой футболке с голубыми самолётиками, у которых красные "носы", и в таких же шортиках побежал дальше как можно быстрее. Если бы кто-то видел его со стороны, то подумал бы, что это пациент, сбежавший из психбольницы. Его сердце продолжало интенсивно колотиться, дыхание спирало и из-за адреналина для мальчишки всё происходило как в замедленной съёмке. Казалось, что за ним следят и уже организовали погоню, от которой ему не оторваться. Даже осознание, что он сейчас находится один, нисколько не успокаивало его, а заставляло трястись и паниковать. Но он не сдатся сейчас же на милость собственного страха. Отступать поздно да и зачем? Чтобы жизнь потеряла смысл? Ещё буквально минута, и он уже на залитой солнцем поляне. Травка такая свежая, не так давно умытая росой и уже успевшая высохнуть, а в ней спрятались частички земного солнышка — одуванчики. Где-то жёлтые, яркие, а где-то — белые "пушистики". Мальчишка на мгновение забыл о спешке и радостно, с озорством ребёнка быстро махнул рукой, описав полукруг. Множество пушинок взмыли в воздух, сразу же опускаясь на землю. Бамблби подставил ладошки, которые быстро наполнились пуховым "мешочком", и снова подкинул. На сей раз остатки одуванчиков приземлились в его светло-каштановой шевелюре и на плечи, спину... Как же здорово! Когда ещё Бамблби мог бы себе позволить эту невинную шалость? "Если так хорошо здесь, то что же там, ещё более далеко?" Нежные мысли наполнили голову мальчика, они манили его вдаль. И Бамблби осторожно пошёл, постепенно разгоняясь и совсем пускаясь в бег. С этого момента прошло примерно пять минут... Густая и высокая некошеная трава приятно щекотала оголённые лодыжки парнишки. Бамблби снял чёрные тапки, взял их в руку и с наслаждением прошёлся по слегка колючей, но приятной траве. Местами он наступал на сломанные тонкие веточки, от которых сразу же слышался треск. Попадались по пути упавшие и подсохшие листья зелёных и изредка жёлтых цветов. Наступая на них, у мальчишки были несколько другие ощущения. Пятки ощущали каждую выпуклость, шероховатость и неровности, даже чувствовали как эти самые листочки рассыпались на сотни составляющих. Мимо ещё проползали редкие муравьишки с грузиками и обходили стороной опасное препятствие 38-го размера. Вот уже виднеется роща. Перед её входом стоит памятник, немного грязный, мутный от подтёков грязной воды. Бамблби подбежал ближе и разглядел красивую архитектуру бюста человека. Черты лица были тонкие и изящные, хоть и слегка потрескались за долгое время. Мальчик прошёл от статуи около метра-полтора и зашёл в рощу, вход которой выглядел как арка из-за склонившихся вбок ветвей боковых деревьев. В нос резко ударил сильный запах сосен. Здесь аллеей выстроились и сосны, и ели, и ещё другие виды деревьев. Их массивные корни прорастали даже над землёй, словно показывая человеческому невооружённому глазу своё строение. Земля была усыпана хвоей, листьями, шишками — целая гамма ощущений для босых ног! Дальше по тропиночке стоит хижина, а рядом — куча хвороста и множество видов сорных трав. Бамблби миновал это место и продолжил путь. При повороте тропинка сильно сужалась — по правую и левую сторону сильно разрослась в длину и ширину сорная трава самых разных оттенков и видов. Высокие стройные деревья давали тень и бодрящую прохладу. По правую сторону в зарослях Бамблби заметил растущие плоды то ли боярышника, то ли шиповника. Он еле добрался до этого растения, оторвал одну ягодку и сунул в рот. На вкус оказалась кисленькой и твёрдой — не созрела, он её и выплюнул недожёванную в кусты. Впереди дорожка была больше залита солнцем. Немного припекало. А вот и площадка с высоким турником и конструкцией для игр с мячом под самым солнцем. Слышны детские голоса и шаги. Это мальчишки лет шести-девяти затеяли играть в футбол. Кто-то из них кричит: — Нам не хватает игрока в команду! К ним подошёл Бамблби с вопросом: — Можно присоединиться? На него посмотрели косо и недоверчиво: — А ты умеешь? — Не знаю, не пробовал. Ребята стали объяснять правила. Би всё быстро запоминал, после чего увлёкся и играл час без передышки с особым рвением и старанием. Команда, в которой он играл, не одержала победу, зато мальчишка получил заряд бодрости, энергии, взрывных впечатлений и возбуждённого настроения. Он ещё поучаствовал во многих других играх, познакомился с ребятами. Они потом организовали пикник и поделились припасами с Бамблби: кто-то бутерброд с колбасой дал, паштет, огурец, сыр, конфеты, полпачки чипсов... Тринадцатилетний парень был тронут их заботой, открытостью, щедростью, целая гамма эмоций поселилась в его душе. Новые друзья ушли по домам, а наш герой пошёл, куда глаза глядели. Снова тень, прохлада. Перед самым носом прополз ужик, направляясь по своим срочным делам. Что за звук вдалеке? Он был похож на журчание. Мальчишка ускорился и его взору скоро открылась панорама с видом на спокойную, зеркально чистую речку с колышущимися камышами по берегу. Где-то в противоположной стороне в это время рыбак безмятежно ловил рыбу. Парень, не раздумывая, прыгнул в воду, не снимая одежды. Холодненькая, она бодрила его разгорячённое потное тело, пробуждая живые чувства и эмоции. Он стал плескаться, бултыхаться, радостно крича: "ааа, кааак здооорово! Уиии!" Он был так восторжен, что его радостные визги вспугнули рыбу. Бамблби был готов танцевать и приплясывать от переполняющих его существо эмоций. — Ах, невероятно! Боже, как круто! — неустанно восхищался мальчишка, — хочу так всегда! Каждый день! МНЕ ЭТО НРАВИТСЯ! — закричал он непонятно кому. Вылез из воды уставший, но блаженно счастливый, решил немного отдохнуть и дальше пойти. Всё равно, что одежда мокрая, главное — успеть повеселиться, "надышаться перед смертью". Пять минут полежал и неспешно пошёл дальше. Там, где он вышел, снова росли сосны и ели. Длинная-длинная аллея. Необычный шорох. Би задрал голову и увидел белочку на одной из ветвей. Потом закопошились ещё несколько — подружки или сёстры. — Какие милые! — мальчик впервые увидел этого зверька. А неусидчивые белки попрыгали как сайгаки по ветвям и — по дуплам. Без них смотреть здесь было нечего, поэтому парень не стал задерживаться на одном месте... За день Бамблби успел посетить много мест своего небольшого городка. Прошёлся по центру, с жадностью посмотрел на весёлые и красочные детские аттракционы, на которых не мог прокатиться; на витрины с классной молодёжной одеждой; в окна ресторанов, где подавали ароматную и красивую пиццу... Это всё его немного огорчило, и он повернул назад. Пройдя в другую сторону, через час он заметил детскую площадку. На ней были высокая горка, качели — такое разнообразие! Бамблби как увидел развлечения, так сразу с энтузиазмом принялся веселиться. Раз двести скатился с горки с радостными визгами, раскачивался на качелях стоя, бегал в неработающем фонтане, даже пытался ловить лягушек на пруду неподалёку, в процессе чего очень неудачно упал и расцарапал колени в крапиве, обжёг ладони. Ничего, это естественная часть жизни любого ребёнка, ничего трагичного! Когда напрыгался и набегался вдоволь и всласть решил вернуться на речку... Уже был вечер. Солнце уходило за горизонт, темнело. Мальчишка вскарабкался на дерево, как мартышка, и замер. Наконец-то, он мог вживую лицезреть закат. Он был таким, что дух захватывает. И описать его невозможно, потому что он особенный, волшебный, таинственный! Он словно вместил себя душу каждого человека, отразил сокровенные мысли и мечты тринадцатилетнего мальчика, возбуждая его подсознание и возрождая в нём дремлющий ключ Жизни... Мокрый с головы до ног шёл он по улочкам. Сколько разных цветов и всё прекрасное! Не подобрать слов, чтобы описать чудеса природы, красоту её Великой Души! Бишка не поскупился набрать из рощи пару особо красивых молодых шишечек, посрывал у кого-то тюльпаны, одуванчики и всё это прижал к сердцу будто самые дорогие в мире вещи. По освещаемой фонарями дороге он встретил ёжика, который очень быстро скрылся в темноте. Перед этим он на другой полянке буквально вывалялся в цветочном обилии, поэтому был сплошь и рядом облеплен травой, землёй и цветами... Бамблби шёл и улыбался. Беспечно, беззаботно, блаженно будто он самый счастливый человек в мире. Он даже совсем не чувствовал себя больным, душа пела, усталости не было совсем. Не было злости и ненависти, не было желания покинуть этот чудный Мир Живых! Не осталось в душе ничего плохого — того, что так долго он держал в себе словно вулкан. Было лишь огромнейшее желание Жить! Жить и видеть! Жить и слышать! Жить и чувствовать! Жить и осязать! Чувствовать, видеть, осязать не мирок, в котором он был заперт, а МИР! Мир в его необъятном понятии, Душу его Великую, чудеса его и сущность глубинную! Сегодняшний день был лучшим в жизни Бамблби, впервые за долгое время подарил ему ощущение искренней радости и исполнение заветной мечты! *** Оптимус искал сына весь день. Он сначала не знал о побеге, поэтому много времени потерял на поиски дома, а потом растерялся и пошёл в совсем противоположную от направления Бамблби сторону. Однако пересеклись они вечером. Когда сын изрядно навеселился, Оптимус его и встретил. Он был очень зол и сердит на сына, но увидев искреннюю счастливую, такую долгожданную улыбку на его лице, ничего не стал говорить, лишь одарил его укоризненным взглядом и пошутил, что он на лешего похож. Отец и сын вместе пошли домой, который находился уже недалеко — в двадцати минутах ходьбы. Оптимус мысленно возмущался по поводу того что Бамблби сбил себе режим и курс лечения и что будет трудно его теперь "отстирать". А его ребёнок ни о чём не думал, не хотел нарушать идиллию плохими мыслями...