На одной частоте с тобой

      Едва переступив порог квартиры, Макото насторожился: здесь было подозрительно тихо.  — Хару? — громко позвал он, скинув на пол прихожей спортивную сумку, и заглянул на кухню.       Харуки там не было, но на плите уже стоял готовый ужин, а это говорило о том, что он был дома. Дверь в ванную была плотно закрыта, и Макото на всякий случай постучал, прежде чем войти, но и здесь было пусто. Уже собираясь выйти, он невольно обратил внимание на полупустую бельевую корзину, которая ещё с утра была переполнена.       Харука обычно предупреждал, если куда-то собирался, но этим вечером Макото ожидал застать его дома, поэтому, подходя к спальне, он старался сдержать нарастающее волнение, хотя здравый рассудок уже готов был отступить перед той его иррациональной частью, которая впадала в панику при одной мысли о том, что с Хару могло что-то случится.  — Хару-тян?.. — открывая дверь в спальню, неуверенно позвал Макото и на пару секунд впал в ступор, увидев на футоне гору как попало сваленной одежды. Впрочем, заметив среди кучи тряпок макушку Хару, он не смог подавить вздох облегчения.       Подойдя ближе, Макото увидел, что Хару спит, свернувшись калачиком в ворохе его одежды и подложив под голову свёрнутую валиком куртку. На щеках и ресницах остались следы недавних слёз и, осторожно опустившись рядом, Макото ласково погладил Хару по волосам, в ответ на что тот сморщил нос, почувствовав прикосновение сквозь сон.  — Хару-тян, просыпайся, — нежно улыбнувшись, шепнул Макото и провёл кончиком носа по его уху, аккуратно прихватив зубами мочку.       Прежде чем Хару разлепил глаза и поднял на него расфокусированный взгляд, его руки невольно вцепились в воротник футболки Макото, словно Хару боялся, что он исчезнет.  — Макото… — едва слышно всхлипнул он и, прижавшись к своему альфе, спрятал лицо у него на груди, глубоко вдыхая его запах, от которого на душе всегда становилось спокойнее.  — Хэй, ну чего ты?.. — встревоженно произнёс Макото, крепко обняв вздрагивающего от сдерживаемых всхлипов Хару, и положил подбородок ему на макушку, успокаивающе поглаживая по спине. — Что-то случилось?  — Я н-не знаю, — отрывисто дыша в ключицу Макото, дрожащим голосом отозвался Хару. — П-просто, пока ждал тебя, мне вдруг стало очень одиноко.       Сердце Макото на секунду болезненно сжалось и тут же забилось в два раза чаще. Если бы это было возможно, он прижал бы Харуку ещё ближе к себе, но между их телами и так уже не было свободного пространства: Хару сам жался к нему, как испуганный ребёнок.  — Поэтому ты сделал гнездо? — зарываясь носом в спутанные после сна волосы омеги, ласково улыбнулся Макото и почувствовал, как Хару кивнул головой.  — Я даже не понял, как это произошло, — признался он, шумно выдохнув. — Мне хотелось почувствовать твой запах, и… Это странно? — смущённо спросил Хару и чуть отстранился, заглядывая в глаза Макото.  — Это очаровательно, — ответил он, прислонившись лбом ко лбу Харуки, и мягко поцеловал его в уголок губ, осторожно стерев большим пальцем дорожку слёз с щеки. — Иногда такое бывает перед течкой. Может, потому что мы ещё мало живём вместе, — добавил Макото, и эти слова окончательно успокоили Хару.       Удобно устроив голову на плече Макото, он обвил его торс руками и прикрыл глаза, едва заметно улыбнувшись.  — Асахи звонил, — выдохнул Хару, уткнувшись носом в шею Макото. — Они с Кисуми придут сегодня на ужин.  — Во-сколько? — коротко спросил Макото, сгребая омегу в объятия и глубоко вдыхая его запах, ставший ещё приятнее в преддверии течки.  — К восьми, — тихо отозвался Хару и потёрся о его шею щекой, опаляя чувствительную кожу горячим дыханием.       Сухо сглотнув, Макото мельком взглянул на свои часы и тоскливо вздохнул, прикрывая глаза.  — Полежим ещё минут десять? — попросил он, ласково путаясь пальцами в мягких волосах Харуки, и тот молча кивнул в ответ, едва борясь с желанием снова уснуть в его уютных объятиях.       За окном едва начало светать, когда Хару проснулся от того, что ему было невыносимо жарко. Одежда Макото, которую они не смогли убрать вчера из-за усталости после позднего ухода Асахи и Кисуми, неприятно липла к телу от выступившей испарины, а сброшенное им ещё во сне одеяло валялось на полу рядом с футоном. Ещё не до конца проснувшись, Хару попытался перевернуться на спину, но над ухом раздалось предупреждающее рычание, и тело грубо вжали в футон.       Хару невольно выгнулся и широко распахнул глаза, осознавая происходящее. Чужое колено промеж ног не позволяло их свести, а в ложбинку промеж ягодиц через боксеры отчётливо упирался твёрдый член.  — М-макото… — дрожащим голосом позвал Хару, неуверенно обернувшись через плечо, и напряжённо сглотнул, заметив хищный блеск в глазах альфы.  — Ты потрясно пахнешь, Хару, — хрипло выдохнул Макото, потеревшись членом о промежность омеги, и наклонился к его шее, вонзая острые клыки в нежную кожу чуть выше того места, где стояла метка.       Хару вскрикнул от боли и неожиданности, рефлекторно дёрнувшись. Несмотря на возбуждение, его тело дрожало от страха: сейчас Макото словно был другим человеком, которого Хару не знал. Даже его запах казался незнакомым: слишком резкий, удушливый, он наполнял лёгкие ледяной водой, пробирая до мурашек, от которых волосы на затылке вставали дыбом.  — Мне больно, — едва слышно просипел Хару, жмурясь и цепляясь пальцами за подушку, когда из укуса потекла кровь, но Макото, словно не слыша его, продолжал с силой стискивать зубы, приглушённо рыча.       Хару тихо всхлипнул, закусывая губу, и осторожно, как если бы пытался успокоить дикое животное, на которое сейчас походил Макото, прикоснулся кончиками пальцев к его щеке, мягко проведя к волосам и путаясь в них, успокаивающе поглаживая альфу по голове.  — Отпусти, Макото, — хриплым шёпотом взмолился Хару и судорожно вздохнул, почувствовав, как хватка на загривке чуть ослабла. — Ты делаешь мне больно, возьми себя в руки, — уже твёрже произнёс он, аккуратно попытавшись высвободиться, на что Макото снова глухо зарычал, заставив омегу испуганно задрожать.       Скользнув пальцами по его скуле, Хару мягко провёл подушечками по линии челюсти и опустил ладонь поверх ладони Макото, упирающейся в футон рядом с его головой.  — Ну же, Макото, разве не будет лучше, если мы приласкаем друг друга? — едва сдерживая дрожь, выдохнул Хару и на этот раз сам потёрся о член альфы, рискуя лишь сильнее распалить его.       Прежде он никогда так не срывался, даже во время гона, но, стараясь как можно чаще повторять его имя, Хару на подсознательном уровне знал, что это приведёт Макото в чувство.  — Ты ведь не хочешь причинять мне боль, правда, Макото? — позволив себе расслабиться и доверчиво прогнуться под ним, подставляя шею острым клыкам, произнёс Хару и облегчённо выдохнул, когда зубы на загривке окончательно разжались.       Хару рухнул лицом в подушку, всё ещё борясь с испугом, и невольно вздрогнул, почувствовав влажное прикосновение языка к кровоточащему укусу. Сердце по-прежнему неистово колотилось в груди, но запах Макото, снова ставший привычным, постепенно успокаивал.  — Прости, Хару, не знаю, что на меня нашло, — виновато выдохнул альфа, ткнувшись носом в затылок омеги. — Слишком больно? — спросил он, в ответ на что Хару молча помотал головой, не отрывая лица от подушки.       Шумно выдохнув, Макото ещё раз осторожно лизнул глубокую рану и, оставляя влажные поцелуи вдоль позвоночника, медленно спустился к упругим ягодицам Хару. На этот раз по его телу побежали мурашки вовсе не от страха и, податливо выгнув спину, приподнимая бёдра, Хару, пряча лицо в подушке, пытался скрыть своё смущение. Его бельё, несмотря на испуг, уже насквозь промокло от смазки, а сфинктер пульсировал, судорожно сжимаясь, готовый принять своего альфу.  — Такой мокрый, — довольно протянул Макото, обхватив бёдра Хару ладонями, заставляя раздвинуть их ещё шире, и ткнулся носом в его промежность, лаская кончиком языка яички сквозь влажную ткань.       Густо покраснев, Хару приподнялся на локтях и, обернувшись через плечо, смущённо взглянул на Макото из-под чёлки.  — Я правда так вкусно пахну? — спросил он и невольно прикусил нижнюю губу, поймав во взгляде зелёных глаз отголосок звериного блеска.  — Безумно вкусно, — улыбнувшись уголком губ, отозвался Макото, стягивая резинку трусов вниз, и оставил яркий засос на пояснице Хару, мягко сжимая и раздвигая в стороны его упругие ягодицы.  — Не забудь про презерватив, — едва дыша от возбуждения, шёпотом напомнил Хару и протяжно простонал, стоило Макото медленно провести языком промеж ягодиц, слизывая сладковатую смазку.       Дразняще покружив кончиком языка у возбуждённо пульсирующего сфинктера, заставляя Хару тихо поскуливать, нетерпеливо виляя бёдрами, Макото осыпал отрывистыми поцелуями его ноги, спустившись до самых щиколоток, и только после этого поднялся с футона, чтобы достать презерватив.       Хару окончательно скинул висящие на уровне колен боксеры и, сев на колени, требовательно потянулся к Макото, стягивая с него бельё, как только он снова опустился на футон.  — Обожаю, когда ты такой, — с улыбкой выдохнул Макото и, обвив руками рельефный торс, жадно поцеловал Хару, оседлавшего его бёдра.       Пылко ответив на поцелуй, Хару ловко выхватил презерватив из руки Макото и нетерпеливо зашуршал упаковкой, стараясь прижаться как можно теснее к альфе, из-за чего тот приглушённо простонал в поцелуй, обхватывая ладонями упругие ягодицы омеги и упираясь членом в мокрую промежность. Их языки жадно сплетались, лаская друг друга, пробуя на вкус, и при их малейшем движении раздавалось приглушённое хлюпанье слюны.       Терпение Хару уже было на исходе, о чём красноречиво говорили дрожащие руки, когда упаковка наконец поддалась. Не прерывая поцелуй, он завёл руку за спину, раскатывая презерватив по твёрдому члену Макото, и приставил ко входу крупную головку, надавливая на легко поддавшийся сфинктер.       Приглушённо зарычав, Макото надавил на поясницу Хару и приподнял бёдра, плавно натягивая скользкий от смазки проход на возбуждённую плоть. Едва ощутив проникновение, Хару тихо застонал, разрывая поцелуй, и обхватил руками шею Макото, отзывчиво подаваясь бёдрами ему навстречу.  — Не торопись, — хриплым шёпотом попросил Хару, ласково покусывая его ухо.       Бережно прижимая омегу к себе, Макото опустил его в ворох безнадёжно смятой одежды на футоне и навис сверху, вынуждая обвить свой торс стройными ногами.  — Просишь не торопиться, когда твоя дырочка так жадно затягивает меня? — тихо усмехнулся Макото, проникая ещё глубже в Хару, и припал губами к его шее, краем глаза заметив, как обычно бледные скулы вспыхнули румянцем от смущения.       Хару шумно сглотнул, невольно привлекая внимание Макото к острому кадыку, и запрокинул голову, обхватывая руками широкую спину. Подавшись бёдрами вперёд, заставляя Хару несдержанно простонать, выгибаясь в пояснице, Макото плавно ввёл уже заметно набухший узел и невольно замер, прикрывая глаза от удовольствия.  — Ты всегда так тесно сжимаешься, когда я вхожу до конца, будто уже готов кончить, — глубоким и мягким, словно кошачье мурчание, голосом произнёс Макото и ласково коснулся кончиком носа щеки Хару, ощущая на губах его отрывистое дыхание.  — Это… приятно, когда ты так глубоко, — тихо признался Хару и смущённо отвёл взгляд, тут же застонав и сильнее вцепившись пальцами в мускулистую спину альфы, стоило тому настойчиво толкнуться глубже, касаясь членом матки.       Внутренние стенки легко поддавались, со временем идеально подстроившись под его размер и форму, но всё равно судорожно сжимались от удовольствия при каждом проникновении, словно Хару впервые испытывал подобное. И Макото не мог не признать, что с ним он сам каждый раз терял голову, как в первый.  — Макото, — дрожащим шёпотом позвал Хару и, потянувшись к губам альфы за новым поцелуем, мягко выдохнул: — Всё хорошо, не сдерживайся.       Макото, казалось, только и ждал этих слов: низко зарычав, он жадно впился в призывно приоткрытые губы омеги своими и, почти полностью выйдя из него, снова вошёл на всю длину одним резким толчком, ловя губами громкий стон. Широко распахнув глаза, Хару невольно сильнее стиснул торс Макото ногами, вскидывая бёдра, и, на мгновение отстранившись, отрывисто выдохнул ему в губы, прежде чем они снова слились в поцелуе. Поддерживая Хару за талию одной рукой, Макото продолжал двигаться в нём и с каждым новым толчком лишь набирал темп, заставляя омегу закатывать глаза от удовольствия и задыхаться, жадно хватая ртом воздух между настойчивыми поцелуями, приглушающими протяжные стоны.       Ноги быстро устали в таком положении и, опустив ступни на футон, Хару постарался шире развести бёдра, позволяя Макото проникать как можно глубже в горячую тесноту влажного прохода.       Заметив это, Макото грубо подтянул бёдра Хару к себе, прижимаясь вплотную к его телу, и, отстранившись от его губ, хрипло спросил:  — Хочешь подвигаться сам?       Прикусив нижнюю губу, Хару коротко кивнул в ответ и в следующую секунду оказался на коленях Макото. Обхватив руками его шею, Хару прижался грудью к его груди, глубоко насаживаясь на твёрдую плоть и поскуливая от удовольствия. Мягко сжав ладонями его ягодицы, поддерживая и помогая двигаться, Макото запрокинул голову, почувствовав, как шеи коснулись припухшие от поцелуев губы Хару.  — Ты тоже… вкусно пахнешь, — шепнул омега, ласково проводя кончиком носа за ухом альфы, и невольно вцепился ногтями в его плечи, в который раз опускаясь на твёрдый член.       Мягкие губы сменились острыми зубами, впивающимися в кожу как раз в том месте чуть выше ключиц, где ещё с прошлой недели остался красноватый след предыдущего укуса. У Хару не было заострённых клыков, легко вонзающихся в мягкую плоть, как у альф, и, будучи омегой, он не мог поставить настоящую метку, но ещё со старшей школы ему безумно нравилось оставлять следы на своём альфе: будь то укусы, запах или яркие царапины на мускулистой спине, — что угодно, что напоминало (в первую очередь самому Хару) о том, что Макото принадлежит ему.  — Кусай сильнее, — хрипло выдохнул Макото, стиснув в объятиях стройную талию Хару, но тот отстранился, оставшись вполне довольным глубоким следом зубов, оставленным им на шее альфы.  — Ты на пределе, — шёпотом заметил Хару, почувствовав, как пульсирует набухший узел, проникая в него при новом толчке.  — Как и ты, — сухо сглотнув, отозвался Макото и надавил подушечкой среднего пальца над его сфинктером, заставив Хару мелко задрожать в его объятиях, вжимаясь лбом в крепкое плечо.  — Не вынимай, — всхлипнул Хару, стоило Макото приподнять его за бёдра, и снова до упора опустился на его член, впиваясь ногтями под лопатки альфы.       Сдавленно простонав, Макото уткнулся носом в макушку Хару и осторожно повёл бёдрами, двигаясь внутри него, на что тело омеги снова отозвалось приятной дрожью.  — Я больше не могу, — отрывисто выдохнул он, жмурясь от удовольствия. — Чувствую себя таким заполненным…       Судорожно втянув носом воздух, казавшийся пропитанным запахом Хару, Макото с приглушённым рычанием кончил сразу после него, ощутив, как сжался пульсирующий проход и на живот брызнула тёплая сперма омеги. Хару по-прежнему дрожал, вжимаясь в крепкое тело альфы, и тихо постанывал от удовольствия, накатывающего мягкими волнами.       Не выпуская его из объятий, Макото аккуратно опустился на спину, и Хару устало распластался на его груди, ткнувшись носом в бешено пульсирующую жилку на шее. Нежно перебирая волосы Хару одной рукой, второй Макото мягко сжал его ягодицы, заставив невольно прогнуться в спине.  — Ты такой чувствительный, — с ласковой улыбкой заметил альфа, — особенно во время течки.  — Перестань, — пряча лицо в изгибе его плеча, пробормотал Хару. — Ты же знаешь, что это меня смущает.       Довольно щурясь, Макото снова стиснул его в объятиях, зарываясь носом в спутавшиеся волосы, и Хару отрывисто выдохнул, почувствовав, как всё ещё твёрдый член внутри него сменил положение.  — Т-ты ещё долго?.. — неуверенно спросил он, боясь, что может снова возбудиться во время сцепки, как это уже случалось прежде, и тогда Макото, скорее всего, придётся остаться с ним и пропустить работу.  — Знаешь, я не умею контролировать продолжительность эякуляции, — со смешком отозвался Макото и обеспокоенно добавил: — А что, чувствуешь что-то странное?  — Нет, ничего такого, — смущённо выдохнул Хару и прижался щекой к его груди, прислушиваясь к гулкому сердцебиению. — Отнесёшь меня в ванную потом? — привычно попросил он, прикрывая глаза.  — Конечно, отнесу, — ласково улыбнулся Макото и, устало откинув голову на подушку, почувствовал, как в щёку ткнулась молния куртки. — Пожалуй, вещи всё-таки нужно будет убрать, — вздохнул он, в ответ на что услышал только тихий смешок Хару.       Мягкая мочалка в руках Макото приятно скользила по изгибам тела Хару, вспенивая гель с лёгким фруктовым запахом. Прикрыв глаза от удовольствия, омега расслабленно подставил лицо под льющиеся из душа струи воды и невольно вздрогнул, почувствовав, как Макото осторожно отодвинул в сторону намокшие волосы на затылке.  — Точно не болит? Выглядит не очень, — чуть нахмурившись, с беспокойством спросил альфа, осматривая свежий след от укуса.  — Точно, всё в порядке, — отозвался Хару, доверчиво прижимаясь спиной к его груди, и Макото шумно выдохнул, обхватив руками талию омеги.  — Он глубокий, так что всё равно нужно обработать, — опустив подбородок ему на плечо, сказал Макото и, отбросив в сторону мочалку, предложил: — Набрать тебе ванну?       Хару коротко кивнул в ответ, и Макото, включив кран над ванной и вставив затычку, достал из шкафчика над раковиной небольшую аптечку. Через пару минут ванна уже наполнилась наполовину, и Хару, выключив душ, опустился в чуть тёплую воду, подставляя загривок осторожным пальцам Макото. Это напомнило ему о том, как альфа заботливо обрабатывал его метку в первые дни после укуса, когда она заживала, и Хару невольно улыбнулся воспоминанию. А Макото, присев на одно колено у бортика ванны, вначале обработал укус антисептиком, затем аккуратно нанёс слой заживляющей мази и, мягко коснувшись губами плеча Хару, хрипло спросил:  — Сможешь потом сам наложить повязку?  — Думаю, у тебя получится лучше, — отозвался омега и, не удержавшись, трепетно провёл кончиками пальцев по краям метки.       От этого жеста Макото, которому казалось, что любить Хару ещё сильнее он уже просто не может, захлестнуло волной нежности и тепла, которое он готов был бесконечно дарить своему омеге, лишь бы он всегда был рядом, как сейчас. Тёплые губы коснулись шеи в том же месте, где только что были пальцы Хару, и он вздрогнул от пробежавшей по телу волны мурашек, запрокинув голову на плечо Макото.  — Я люблю тебя, Хару-тян, — ласково улыбнулся он, наклоняясь к губам омеги, в ответ на что тот смущённо отвёл взгляд, хмурясь с притворной обидой, и, прежде чем потянуться навстречу нежным губам Макото, тихо прошептал:  — Хватит уже добавлять «-тян».