Проигравшая

На кухне у Леона тепло и уютно. Сквозь полупрозрачные занавески пробиваются лучи весеннего солнца. Они отражаются от яркой плитки, разноцветной мозаикой украшающей пол, и весело прыгают солнечными зайчиками между узоров на обоях, рядом с полочками, заставленными маленькими перламутровыми чашечками, и на столе, отражаясь от пирамиды из хрустальных шкатулочек с травами и медленно остывающего пузатого чайника, разрисованного крупными ягодами. Эту кухню делала Шерри несколько лет назад. Тогда они с Леоном все же решили попробовать, и тогда у них ничего не получилось. Как напоминание о себе, о яркой девушке-лете, она оставила это цветовое безумие в строгой холостяцкой квартире ледяного волшебника. В других комнатах все обставлено просто и мрачно - Джувия знает. Но здесь, на кухне, пусть и хранящей отпечаток заботы чужой женщины, ей на удивление хорошо и комфортно. Кружка с тёплым чаем приятно греет её бледные пальцы, а запах мяты расслабляет, погружая в сладкое забытьё, вызванное этими гипнотизирующими зайчиками, танцующими на стенах. Леон сидит напротив и молчит, иногда бросая на Джувию ласковый взгляд. Ей привычно сидеть рядом с ним в тишине этой безумно-яркой кухни. Ей привычно, что рядом есть кто-то с таким же разбитым, как у неё, сердцем, чувствовать молчаливую поддержку и не испытывать неловкости от своей неосознанной жестокости по отношению к Леону. Неловко было, когда он в первый раз пригласил её к себе. Встретив её на улице, грустную, разбитую, но всё ещё отчаянно любящую, он, мягко придерживая её за узкие плечи, повёл её в своё скромное жилище с самым простым на свете желанием: напоить человека чаем. Он просто хотел сделать ей тепло на душе. И так повелось у них после этого случая: пить чай на кухне в квартире Леона, когда Джувия не знала, где ещё на этом свете можно спрятаться от своей проклятой любви к Грею Фуллбастеру. - Чай остыл, - тихо произносит волшебник. Джувия чуть вздрагивает и смотрит на свою кружку. Ей подливают кипяток и вежливо подвигают маленькое розовое блюдце с конфетами. Джувия поднимает голову, щуря глаза от лучей солнечного света, и смотрит на Леона. - Эрза замуж выходит? - буднично спрашивает он, глядя прямо ей в глаза. Джувия опускает взгляд на свою дымящуюся кружку и кивает. Это не новость, последние несколько недель только ленивый не обсуждает личную жизнь сильнейшей волшебницы Фиора. И это уже отнюдь не интересно. Леон просто хочет поговорить с ней, Джувия знает. Он медленно пытается вывести её на разговор каждый раз, когда они сидят на этой кухне. Каждый раз он находит повод что-то сказать, а она - промолчать. Но в этот раз Джувия чувствует, что должна сказать... - Джувия не хочет ловить букет невесты, - вдруг произносит она тихо. - Почему? - спрашивает Леон. Джувия не отвечает. Всё ведь так очевидно. Поймать букет и увидеть на дорогом сердцу лице ещё больше раздражения? Понять в очередной раз, какой же жалкой она на самом деле является? Зачем ей это? От своей любви Джувия уже давно не испытывает ничего, кроме бесконечной усталости. Всё, что она делает для Грея, словно уходит в никуда, проливается на землю слабым дождём, а затем испаряется под лучами холодного солнца, превращаясь в тусклые облака. И так по замкнутому кругу. Бесцельно. Не нужно. Что-то давит ей на грудь, нарастает волной в горле. Рот кривится. Из глаз медленно текут слезы. Крупная тёплая рука мягко накрывает её ладонь, другая нежно вытирает солёную дорожку с её щеки. Солнце светит Леону в спину, очерчивая весенними лучами опущенные плечи. Он тоже устал. Но не так сильно, как она. - Почему господин Леон всегда рядом? - шепчет Джувия, часто моргая. От слёз все начинает расплываться перед глазами. Но она видит, чувствует. Руки у него теплые, улыбка добрая. С ним уютно и спокойно. - Почему господин Леон рядом? - Почему Джувия не смотрит в глаза? Она растерянно вскидывает голову, смотрит прямо. И Леон видит в её глазах сильную внутреннюю борьбу, что готова разбудить бурю и заставить море кипеть и кричать. Но... Но напротив неё нет холода, стали, фальши, безразличия. Есть сладкий аромат травяного чая, солнечные зайчики на прямом носу и волевом подбородке, белые, как снег, волосы и заботливый, но твёрдый взгляд. Вековая усталость вдруг наваливается на Джувию, её тело слабеет и веки наливаются свинцом. Спинка у стула заманчиво-мягкая и высокая, на неё так приятно откинуться, и всей душой погрузиться в аромат мятного чая и конфет, которыми пахнут губы Леона. Сердце в её груди вдруг начинает трепетать, бьётся, словно напуганная птица в больших, добрых, надёжных руках. Джувия на Леона смотрит испуганно, решимости в его обманчиво-спокойном взгляде столько же, сколько в её - усталости и нежности. Между ними - её слабая рука, упирающаяся в его грудь, словно последний оплот сопротивления. - Не надо... - шепчет побеждённо, закрывая глаза. - Я люблю тебя.