Любовь, которая развеет дым.

Жизнь—невообразимо непостоянная штука. Сегодня она благосклонна к тебе так, что живи себе спокойно без приключений. Но уже завтра её решение может измениться и отправить тебя туда, откуда вовек не выбраться.       5:12 утра. Город ещё спит и ту тишину, что слышно сейчас, можно заносить в Красную книгу, ведь уже через пару часов в Тяньцзинь закипит жизнь и не смолкнет до поздней ночи. Единственным, что нарушало эту безмятежность был звук будильника. На всю комнату играла композиция группы Rammstein "Du Hast". Нет, Цзинь Лин не любил ни эту группу ни эту песню, просто юноше было трудно просыпаться рано утром, а она, как ничто другое, помогала вырваться из крепких объятий сна. В полудрёме пошарив рукой на прикроватной тумбочке, Цзинь Лин пытался отыскать свой телефон, чтобы отключить злосчастную мелодию. Наконец, справившись с этой задачей, он выполз из тёплой кровати и пошёл переодеваться, так как знал, что если через полчаса не будет собран, дядя будет угрожать ему переломами обеих ног и не только. Сам же Цзян Чэн уже давно проснулся и сейчас готовил завтрак. Им предстояло переехать из Тяньцзинь в Пекин. Компания Цзян Чэна стала стремительно набирать популярность, и он принял решение—распространить своё влияние на столицу и самому переехать поближе к новому филиалу. Пристань лотоса, так называлась эта компания, производила подвески необычайно тонкой работы. Они изготавливались из всевозможных металлов и украшались самыми разными драгоценными и полудрагоценными камнями. Дверь на кухню отворилась , и на пороге стоял, хоть и не до конца проснувшийся и помятый, но уже одетый и собранный, Цзинь Лин. На нём были простые чёрные джинсы и его любимая ярко-жёлтая толстовка с принтом в виде собаки. Волосы его убраны не были и струились шёлковым каскадом по плечам. Не сказав ни слова, он сел за стол в ожидании завтрака и стал листать ленту в Weibo. Сам же Цзян Чэн был одет в в синие брюки и фиолетовую рубашку-поло. Через пару минут на столе стояли две порции яичницы с сыром, стакан апельсинового сока и чашка крепкого ристретто. За завтраком они оба молчали и вовсе не из-за того, что спешили, просто общались они редко, разве что по важным делам. Вскоре, с едой было покончено , а Цзинь Лин был отправлен мыть посуду, пока Цзян Чэн погружал какие-то вещи в багажник своей машины, а какие-то отдавал грузчикам. Цзян Вань Инь был хорошим управляющим, так что совсем скоро работа была завершена. Он пошёл обратно в дом, чтобы позвать племянника в машину, но увидев, что Цзинь Лин всё ещё моет посуду, крикнул: — Чем ты тут занимаешься? Живо заканчивай! Чтобы через пять минут был в машине, или я сломаю тебе ноги! Цзинь Лин был самой настоящей совой, так что подъём в пять утра для него был просто достижением, а мытьё посуды ранним утром—вообще подвиг. Когда Цзинь Лин, наконец, сел в машину, Цзян Чэн лишь фыркнул и завёл мотор. Ехали они не так долго—всего пару часов. Цзян Чэн хотел сегодня уже закончить с вещами и установкой мебели, поэтому они и выехали в такую рань. Перетаскав коробки с вещами из машины , он принялся собирать новую мебель, пока Цзинь Лин разбирал старые вещи из коробок. К обеду были готовы две спальни и гостиная. Тогда Цзян Чэн послал племянника в магазин за продуктами. По дороге туда Цзинь Лин свернул за угол в безлюдный переулок, чтобы достать пачку сигарет и закурить. Он начал курить год назад из-за ссор с дядей. Ему казалось, что вместе с дымом в небо уплывают все его проблемы и тревоги, мысли расслабляются и успокаиваются. Так он простоял ещё минут десять и двинулся в сторону магазина. Вернувшись, он составил продукты в холодильник и отправился разбирать оставшиеся вещи. За ужином Цзян Чэн вдруг заговорил: —Я выбрал для тебя школу, и завтра ты в неё пойдешь. Это школа твоего дедушки. От этой новости Цзинь Лин подавился едой: —Подожди! А почему ты не посоветовался со мной и решил всё сам?! —Тебя что-то не устраивает? — Цзян Чэн вопросительно выгнул бровь. —Да нет... не в этом дело... —Тогда заткнись и ешь! —Но... — попытался возразить Цзинь Лин. —Никаких "но"! Я слишком занят, чтобы ещё и с тобой советоваться. Так что заткнись и ешь, — отрезал Цзян Чэн. Сразу после ужина Цзинь Лин ушёл в свою комнату. Он хотел вновь закурить, но не мог сделать это в присутствии дяди. Удалось ему лишь тогда, когда тот уснул. —За что? Почему ему нет дела до меня? Он ни разу не спросил о том, чего хочу именно я! Нет, я не имею ничего против дедушкиной школы, но он мог хоть раз посоветоваться со мной. В итоге, переживания дня и усталость всё же сделали своё дело, и Цзинь Лин уснул.