Два минус один

Стилински остановился у железной двери, позволяя себе небольшую заминку. Обрывок бумаги с растёкшимися чернилами, потрёпанный от частых прикосновений, грел бедро через плотную ткань джинсов. Стайлз уже успел несколько раз свериться с адресом, который дала ему Кора, но сейчас в этом не было никакой необходимости: магия внутри него тянулась вперёд, указывая нужное направление. Стайлз поморщился, пережидая тянущие, разрастающиеся ощущения: он всё ещё не привык к её существованию внутри себя и уж точно никогда не чувствовал этого мистического влечения. Сила словно превратилась в маленький огненный шар, разливаясь солнечным светом в его грудной клетке, протягивая свои тёплые лучи к тому, кто находился за этой дверью. Парень нервно облизнул губы, провёл ладонью по волосам, ероша отросшие пряди, и занёс кулак над дверью, не осмеливаясь коснуться костяшками холодного серого металла. Всё внутри него, кроме сверхъестественных сил, всё то, чем являлся он сам, отчаянно сопротивлялось следующему поступку. Разум настойчиво твердил, что чёртова дверь перед ним – дверь в Пандору, неиссякаемую и полную неприятностей, скрывающихся в темноте. И он носит древний деревянный ключ от этой двери под своим, пропитанным тьмой Неметона, сердцем. А сейчас он собирался сжать пальцы на дереве и заново открыть эту Пандору, уже переполненную прошлыми, заточёнными в воспоминания ужасами, и выловить своими ладонями один из этих кошмаров, утягивая за собой мрачный след. Это твердил разум. А солнечная настойчивая кошка, скребущаяся изнутри, разгорающаяся адская магия тянула всё его существо на этот безжалостный, безумный шаг. Магия внутри него нуждалась в этом. Нуждалась в Дереке. Стайлз облизал губы, крепче сжимая кулак, и мысленно послал всё к чёрту, коротко стучась в дверь. Он проделал большой путь, слишком большой, чем просто поиск Коры на необъятном просторе Соединённых Штатов и усилия, потраченные на её убеждения, чтобы отступить сейчас, уже стоя на пороге новой пропасти. Стилински не боялся очередной боли. Страх состоял лишь в том неизвестном, в том, насколько глубже была эта пропасть той, в которой он уже увяз, скованный природными силами волшебства, толкающими его к последнему, решающему шагу. Холод металла легко укусил за пальцы, и Стайлз стал ждать. Где-то на периферии его сознания, не занятого беспокойством, возникла любопытная мысль о том, выбрал ли Хэйл обычную квартиру или вновь предпочёл лофт, где отсутствие стен не могло стать причинной заточения или выполнить функцию семейной могилы. Он совершенно не радовался тому факту, что был вынужден беспокоить Дерека. Возможно, ещё несколько месяцев назад он изредка ловил себя на том, что задумывался, как поживает вечно одинокий оборотень, и совсем немного надеялся когда-нибудь увидеть его с тенью улыбки и заплатками на пробоинах в сердце, но сейчас это желание было погребено под осознанием собственного поступка. Возможно, Дерек и вовсе никогда не собирался возвращаться в Бикон-Хилз. Вот только Бикон-Хилз сам вернулся за ним в лице Стайлза. Стайлз напрягся и неосознанно сделал шаг назад, при этом ровно смотря вперёд. Он не слышал шагов, но зато отчётливо ощущал возросшую силу магии. О, нет, теперь та не была гибкой и своевольной кошкой, призывно махнувшей хвостом и привёдшей Стайлза к Хейлу. Теперь она была дружелюбным ласковым щенком, радостно скулившим перед встречей с давно разлучённым и горячо любимым хозяином. Стилински любил собак и у него были особые отношения с представителями псовых, но сейчас он желал прикончить этого чёртового щенка. Просто потому, что уже какую неделю не мог удержать его на поводке. Дверь открылась, и Стайлз нервно сглотнул, пряча руки в карманы. Дерек выглядел скорее озадаченным, нежели рассеянным и удивлённым внезапному визиту из прошлого. Оборотень ничуть не изменился за прошедший вдали от Бикона год, и Стайлзу, раздавшемуся в плечах за лето и обзаведшемуся редкой щетиной на щеках и подбородке(он не берёт в расчёт новые магические способности), было странно смотреть на эту застывшую картинку. Было странно ощущать это тоскливо-радостное чувство, похожее на встречу со стеклянной стеной: вот она, та самая желанная цель, к которой ты шёл целую вечность, ты видишь её, и лишь тонкая, но крепкая прозрачная плёнка не даёт тебе протянуть ладонь и коснуться. Было странно понимать, кому это чувство принадлежит: ему или… - Что случилось? – Хейл нахмурился, оглядывая Стилински с ног до головы и, по-видимому, прислушиваясь к бешеному биению чужого сердца. Конечно, Стайлз не был тем, кого Хэйл мог бы ожидать просто на чашечку чая. В противном случае в этой чашке должны были находиться цветы аконита. Стайлз сжал подрагивающие пальцы, стряхивая разряды магии с самых кончиков, и изо всех сил удерживал ошейник на собственной шее, стараясь контролировать своё дыхание. Он вновь сглотнул, смачивая пересохшее горло, поймал прямой взгляд Дерека и повернул ключ, затягивая кожаную полоску на последнюю шлёвку, хрипло выдыхая: - Питер случился. Хейл изменился в лице, напряжённо кивая застывшей твёрдой челюстью, и отступил назад, пропуская Стайлза в квартиру. Стилински ожидал от него большей реакции, но одновременно и радовался такой скупости, потому что настоящая бомба всё ещё была у него в кармане. И совсем скоро он должен был разорвать её у самых ног оборотня, выбивая из под него ту шаткую опору, которую Дерек выстраивал вдали от Калифорнии. В квартире – на удивление не лофте - пахло жаренным мясом и специями. Похоже, приближался ужин: Стайлз упустил течение времени в поиске нужного ему дома. Даже гугл-карты, к его великому сожалению, иногда вводят в заблуждение. В прихожей было довольно темно, но Стайлз успел разглядеть пару мужских курток на вешалке, прежде чем Хейл привёл его на кухню и остановился у стола с нарезанными овощами. От сковороды на плите поднимался пар, и сама кухня выглядела довольно уютной, обжитой и Стайлз не мог понять, причастна ли к этому женская рука или нет. Учитывая, что обладательницей этой возможной руки могла быть Брейден, которой больше близки строгая кожа и блеск оружия, нежели домашний лоск, он не мог определить точнее. Стайлз заметил, что Дерек отодвинул доску с овощами, а нож и вовсе положил в раковину, подальше от Стилински, будто опасался, что тот схватит его и решит поквитаться с ним за все мерзкие поступки дядюшки. - Что случилось? – переспросил Дерек, и Стайлз отчётливо услышал щелчок снятого предохранителя и неминуемый отсчёт часовых стрелок. Внезапно стало трудно дышать, грудь сдавило спазмом. Стайлз сфокусировал взгляд на тёмной щетине, ловя себя на том, что машинально облизывает губы. О боги, он бы вновь поджёг Питера коктейлем Молотова, лишь бы не допустить подобного исхода и не ворошить чужое осиное гнездо. - Спасибо, что пригласил, чувак. Ну, знаешь, я к тебе сразу с самолёта, поэтому с твоей стороны было очень любезно предложить мне присесть и немного отдышаться. Вообще-то я бы был безумно рад душу, но я понимаю, что это было бы нагло даже для меня, - Стайлз ухмыльнулся, скользя взглядом по комнате и цепляясь им за различные предметы, позволяющие не смотреть в глаза Дерека. Интересно, а он почувствовал?... - Знаешь… - Стайлз, - твёрдо и нетерпеливо осадил его оборотень, прекращая глупую болтовню и складывая руки на груди. Стилински замер на полуслове, всё же сталкиваясь с Хэйлом взглядом, и набрал воздуха в лёгкие, неловко кивая. Да, сейчас. Да, он должен рассказать ему и разрушить этот мирный и уютный мир с широкими кухнями и домашними ужинами. Горечь осела на его языке, когда он осознал, что в данный момент вновь стал почти Ногицуне. Стал тем, кто творит хаос. Он держал в своей руке бомбу. И он её активировал. - Питер убил Дженнифер. *** Мисс Блейк всегда была эффектной дамой, начиная от её поэтичного вступления на первом занятии и заканчивая тем размахом, с которым она проводила жертвоприношения. Бикон-Хилз ещё долго будет помнить трагичный и драматичный концерт в честь памяти погибших, а смерть от порванной струны навсегда вошла в анналы самых необычных и зрелищных смертей планеты. Несмотря на то, что она была убийцей, каждый по достоинству оценил её актёрское мастерство и выразительность её действий: Кали, которой пришлось стать жертвой её магических способностей; Лидия, подвергшаяся попытке удушения; Скотти, вынужденный уйти в стаю альф; Дерек, невероятно легко поддавшийся её теплу и заботе. В любом случае, все остались впечатлёнными. И уж точно не остался равнодушным к её магическим фокусам Стайлз. Он всё ещё помнил учащённые панические атаки, растущую злость и усиливающийся страх, которые принёс с собой Дарак. Её появление в ряду других сверхъестественных существ, стремящихся убить Стайлза и кого-то из его близких, стало для Стилински самым ужасным, потому что она подобралась к своей цели невероятно близко. Стайлз всё ещё иногда сжимает в пальцах фантомный помятый значок своего отца, подолгу лёжа в кровати и надеясь уснуть хотя бы в этот раз. Его отец – это вся его семья, понимаете? В его нестабильном проклятом мире, наполненным различной чертовщиной и попытками дожить до следующего учебного дня, по большому счёту, всё, что у него есть – это родной человек за спиной. Поэтому когда однажды Стайлз проснулся в агонии боли, эпицентр которой пылал где-то в его груди, а потом без нужных обычному человеку вспомогательных средств поджёг пытавшегося прикоснуться к нему Скотта, первое, о чём он попросил: не подпускать к нему отца. Это не было похоже на воскрешение Ногицуне, но однажды Стайлз уже утратил контроль над собственным телом и сознанием и теперь знал, к чему приводит каждый выбивающийся из нормы фактор. И огонь, рождающийся из его пальцев, - определённо что-то очень опасное и ненормальное. Единственное, что его радовало в сложившейся ситуации, так это то, что он точно знал - это не деменция. Хотя ещё какое-то время он был уверен, что это всё – в его голове. Наблюдая, как заживает ожог на смуглой коже друга, Стайлз только посмеялся и иронично-горько поинтересовался, когда это они успели перейти дорогу огненным феечкам и почему Скотти не взял его с собой, отправляясь на благородный бой в замок огнедышащего дракона, и, раз уж место дракона теперь занимает он, то клянётся отомстить за своего дальнего сородича и потерянную дружескую честь. Им стало не до смеха, когда вместо пламени из его пальцев вырывался заряд электричества, и произошло это на уроке химии, именно тогда, когда они проводили очередную лабораторную, подразумевающую использование различных химических и очень опасных реагентов. Стайлз отделался лёгким ожогом, походом к директору и одним выразительным взглядом Лидии, который был пострашнее всех предыдущих последствий. После этого они всерьёз подумывали о возвращении Ногицуне и тайком поглядывали на Киру. Это же её лисья магия: огонь и электричество. То есть, ничего хорошего ни для кого. Стайлз каждый день боролся с подкрадывающейся паникой, бросая Скотту улыбки («Хэй, бро, мы справимся, и не в таком дерьме бывали») и будя отца на утренние смены («Я в порядке, пап. Вот твой завтрак»), чаще прятал руки в карманах, избегая лишних прикосновений, а значит и лишних проблем. Затишье в их жизни оказалось недолгим, и Стайлз почти привычно поменял учёбу в школе на самообразование в сверхъестественной сфере, штурмуя интернет и изводя запросами поисковую систему. Их единственный информатор в этом деле оказался абсолютно бесполезен. «Магия», - сказал Дитон, вызывая в Стайлзе абсолютно непреодолимое желание закатить глаза и воскликнуть «Да ладно!?» Всё это он и так знал: всё дерьмо, случающееся в этом городе, на восемьдесят процентов было магией. «Не твоя магия. Точнее, не совсем твоя. Не полностью», - добавил Дитон и удалился к сенбернару с раненой лапой. И что это, чёрт возьми, должно было значить? С некоторых пор Стайлз ненавидел загадки. К тому моменту, как Стайлз приблизился к ответу, он понемногу научился сдерживать спонтанные выплески магии и столпы искр, выстреливающие из его пальцев, словно из волшебных палочек. Он научился чувствовать её. Ощущать, как она течёт внутри него, понимать, в каком направлении движется и когда ожидать от неё неприятностей. Она жила внутри него, сосредотачиваясь тёплым огоньком в солнечном сплетении, и Стайлз учился правилам такого необычного соседства. Его тело было её домом, и он не мог этого изменить, но его разум всё ещё был той цитаделью, которую он держал до конца. Подобно тому, как Стайлз когда-то учил Скотта удерживать контроль, как сам Скотт обучал Малию найти согласие со своим внутренним зверем, Кира пыталась помочь Стайлзу обуздать свою магию. И, воу, он был впечатлён тем, какие успехи делает она сама, потому что не понаслышке знал, какими хитрыми и ненасытными бывают лисы. Иногда Стайлзу казалось, что это он помогает ей обыграть лису внутри себя, но ему нравилось проводить время с ней и Скоттом. МакКолл даже в шутку приревновал её и неустанно напоминал Стилински о кодексе бро, а Стайлз о том единственном поцелуе Скотта с Лидией, после чего они считались квитами. Стайлз и Кира действительно сблизились, и он перестал смотреть на неё как на подружку Скотти, скорее, она стала ему кем-то вроде младшей сестрёнки. Двоюродной, конечно. Ему нравилось наблюдать за её тренировками с мечом, плавными и резкими выпадами, похожими на танец со смертоносным оружием. Кира будто срасталась с мечом в одно целое, он становился продолжением её руки. Сам бы Стилински себе эту руку наверняка отрубил, если бы попытался повторить её оружейные трюки. Стайлз иррационально расслаблялся, любуясь движениями и непредусмотрительно забывая о её неуклюжести, для него это было чем-то вроде медитации. Время от времени к нему присоединялась Лидия, садилась рядом со сборником заданий для математического колледжа и к концу тренировки приканчивала почти половину (Стайлз думал, что ЭТО было медитацией для Лидии). Иногда к ним присоединялись Малия, Скотт или Лиам, и они наблюдали детские, но чертовски опасные спарринги между оборотнями, и тогда Мартин отрывалась от своего решебника, и они делали ставки. Однажды Стилински проиграл маленькое состояние и ещё неделю заставлял покупать Скотта обеды, потому что тот вдруг решил поддаться Малии и таким образом похвалить её за успехи. Кроме этого Стайлз узнал, что Кира отлично рисует, и в свободное время они обсуждали идеи фантастических комиксов. Или Юкимура создавала молнии на его глазах и пыталась научить его делать то же самое. Разумеется, что толку от всего этого не было. В конце концов, Стайлз не был кицуне и в глубине души был очень этому рад. «Ты- что-то,» - просто ответила Лидия, повторив его слова однолетней давности, поджав губы и выразительно приподняв брови. Честно говоря, она совсем немного злорадствовала над тем, что статус «сумасшедшего» перешёл от неё к кому-то другому, но всегда помогала Стайлзу разобраться с этим. А он действительно был «чем-то». Но пока это не создавало лишних проблем, не считая пары незначительных ожогов у мохнатых друзей и других случайностей, Стайлз позволил себе дышать спокойнее. Главным было то, что ситуация не ухудшалась, пусть застой и нервировал его первое время. Он не забросил расследование, но немного расслабился, поскольку трагических неожиданностей не случалось: никто не пытался завладеть его разумом, убить сотню людей его руками или прикончить его самого. Ему казалось, что магия внутри него заснула. Это продолжалось до тех пор, пока однажды его цитадель не рухнула. Первый звоночек случился зимой. Наступили холода, и они больше не могли, как раньше, собираться для тренировок Киры в заповеднике или на её заднем дворе. Поиск нового места не стал проблемой: все знали о пустующем лофте Дерека и том, что ему принадлежит всё здание. И хотя изначально они планировали заниматься на незанятых этажах, ключ от самого лофта тоже не стал проблемой: в конце концов, с ними же был Стайлз, способный сделать дубликат чего угодно за считанные минуты и провести даже волчий нос. В первый вечер они отправились туда все вместе, захватили гирлянду с лампочками, понадеявшись на дар Киры, и дюжину свечей на случай, если тот не сработает: скорее всего, электричество в доме давно отключили за неуплату. Всё было отлично: девчонки щебетали на заднем сиденье (на самом деле Лидия пыталась объяснить Малии новую тему по физике), на переднем лежали коробки с пиццей, дразнившие Стилински своим ароматом всю дорогу, впереди них ехали Скотти с Кирой и Лиамом, а также суши, переданные им с Кирой от Ношико. Ещё раз: всё было отлично, никто не покушался на их жизни, а в понедельник их не ждала супер сложная контрольная, но что-то всё равно не давало Стайлзу насладиться этим вечером полностью. Какое-то странное смутное предчувствие блокировало всё удовольствие, усиливаясь по мере того, как они приближались к лофту. Это не было беспокойством, да и Лидия не подавала сигналы тревоги Банши. Больше было похоже на волнение, причём довольно приятное, щекоткой разливающееся в животе теплом. Такое бывает, когда вот-вот произойдёт событие или встреча, которое ожидал с нетерпением. Но их сборы были обыденными, а компания – привычной, и Стайлз не мог распознать причины. Когда они поднимались по лестнице, Стайлзу уже было нечем дышать из-за душащего его чувства радости. Он цеплялся непослушными пальцами за перила и игнорировал внимательный взгляд Скотта просто потому, что не замечал его из-за пелены перед глазами. Перешагнув за порог лофта, Стайлз мгновенно почувствовал, как что-то в нём подорвалось, а завязавшийся тугой узел в животе распался. В лофте был словно другой воздух. Он мог дышать полной грудью, а когда, смеясь над неуклюжестью Юкимуры, упал в холодную кровать, ощутил необычайное расслабление и покой. После его тянуло к этому месту, как магнитом. Он всё чаще предлагал остальным встретиться именно там и вскоре лофт Дерека стал официальным местом их сбора. Оборотни пережидали там полнолуние, а днём собирались, чтобы посмотреть фильм на ноутбуке или посоревноваться в спаррингах. Их присутствие не осталось бесследным: девушки принесли тёплые пледы и подушки, на пустых, избавленных от многомесячной пыли полках, обосновались забытые тетради и книги, а на стенах висели быстрые зарисовки Киры, сделанные прямо тут. Но Стайлзу этого оказалось мало. Каждый раз, когда он проезжал поблизости, его тянуло туда со сверхъестественной силой. Вначале он заезжал, чтобы просто забрать забытую книгу или толстовку, а после задерживался, чтобы почитать в тишине, сделать домашнее задание или побыть наедине с собой. Он считал полезным хоть изредка отключаться от всемирной паутины и мобильной связи, и не брал во внимание то, что его информационное воздержание максимум длилось не больше получаса. Порой он садился в машину, чтобы заехать в супермаркет, а глушил мотор в другом конце города у дома Хейла. Похоже, что он полностью перенял на себя роль Лидии вместе с её необъяснимыми появлениями в самых неожиданных местах. Но, раз трупов не было, логично было предположить, что тянуло туда Стайлза что-то иное. Стилински обыскал каждый сантиметр в квартире, надеясь найти тот самый магический артефакт, гипнотически притягивающий его в лофт, но, кроме забытых Дереком футболок и банок с травяным чаем, ничего нового не было. Стайлз любил кровать Дерека: в меру жёсткую и достаточно широкую для того, чтобы раскинуться в позе звезды или улечься поперёк. На неё удачно падал свет с панорамного окна, что позволяло Стайлзу беспрепятственно читать днём и нежиться под тёплым солнцем, а вечером видеть весь лофт благодаря заглядывающей через давно немытое стекло луне. Наверняка позиция была не случайна: с кровати отлично просматривалось всё пространство и вход. Довольно удачно для того, чья жизнь находилась в постоянной опасности. Он думал, чувствовал ли Дерек себя более защищённым и менее одиноким под холодным взглядом луны или для него это не имело никакого значения? В один из дней, на который приходились минувшая контрольная и практически бессонная ночь, Стайлз вновь не удержался от соблазна спрятаться в лофте от всего мира. Его странная энергетика успокаивала и подпитывала Стилински, а он, честно говоря, уже подустал удивляться всем странностям. Что там говорил Дитон? Друиды удерживают баланс? Кажется, где-то среди этих голых стен затесался друид его души, иначе как ещё объяснить то равновесие всех его чувств и ощущение уверенности и правильности происходящего, как не повелителем природных сил, обратившем свои чудодейственные способности на Стайлза? Он чуть ли не впервые в жизни чувствовал себя на своём месте. Чувствовал себя живым и нужным. Стилински с блаженным выдохом прижался щекой к прохладной подушке и негромко поблагодарил невидимого союзника, прежде чем его ресницы слиплись под тяжестью наваливающегося сна. Его разбудило упрямое утреннее солнце, бившее в закрытые веки и золотившее рассыпанные по подушке пряди волос. Усталость покинула его вместе с недосыпом, но было ещё что-то. Его внутренние силы ударялись мягким прибоем, разливались приятными согревающими волнами по его телу. Он знал: его магия пробуждалась, поднималась с колен и совсем скоро должна окрепнуть. Совсем скоро она станет его безбрежным, глубоководным океаном, а он станет непредсказуемым ветром, управляющим его течением. Он нашлёт разрушающую, освежающую бурю. Он станет ураганом. Стайлз накрыл пальцами солнечное пятно на простыне, и мгновение любовался, как светлая ухоженная кожа сияет в его свете. Предвкушение, томительно сжимающее его внутренности, сдалось под напором накатывающего умиротворения. Он решил, что уступит ему ненадолго и просто насладится моментом, пока не настало время уничтожать и властвовать. Его океан так долго и болезненно ударялся о скалы, что заслужил немного времени для успокоительного штиля. Его плечо накрыла большая ладонь, поглаживающая кожу сухими широкими пальцами. Стайлз нежно улыбнулся, перехватывая чужой взгляд и ощущая приливающее к скулам тепло. Зелёно-карие глаза смотрели на него так, будто в нём сочетались все гавани мира для уставшей и потерянной души. Стайлз протянул руку и провёл ладонью по встрёпанным волосам, небрежно, но оборотень всё равно потянулся за прикосновением. Его взгляд был согревающе тёплым и нежным, и, пожалуй, Стайлз мог бы в нём утонуть. В другой жизни. Чужие губы разомкнулись и Дерек, всё ещё трепетно касаясь пальцами плеча и сокращая между ними расстояние, ласково полувыдохнул-полупрошептал: - Джен. Стайлз распахнул глаза и за бешенным, оглушающим биением сердца не сразу расслышал своё учащённое дыхание. За окном было темно, а вместо солнечных лучей на подушку падал холодный лунный свет. Магия внутри него ожила, бурля и покалывая на кончиках пальцев, искала выход из не-своего тела. Стайлз крепко сжал кулаки и с отчаянием прошептал «блядь». Крепость пала. Стайлз чувствовал себя расколотым надвое. Суке-судьбе было мало заточить в нём древнего злобного духа, окрасившего его ладони в крови десятка невинных жертв и любимых людей. Теперь ей необходимо было освежить засохший оттенок красного и распороть кое-как перешитые раны, влив в вены чужую магию. Испорченную магию. Тёмную от жертвоприношений и ненависти. Его кошмар поселился в нём, намертво прирос к внутренностям и воспоминаниям. Стайлз с отвращением вспоминал то незабвенное чувство триумфа и предвкушения, вспенившееся у него внутри. Он жаждал крови, разрушений, смертей, отмщения и рыданий. Он жаждал власти. И Дерек Хейл был в её власти. Дженнифер Блейк жила в нём. И он чувствовал её каждую секунду. Стайлз мечтал выплюнуть, выхаркать её магию из себя. Его помощником оказался не друид, а дарак стал его всенощным ужасом. В этом херовом городе никто не умирал просто так. В этом херовом городе никто не умирал просто так. Люминесцентные лампы под потолком отбрасывали тусклый свет и непрестанно наполняли длинные, голые коридоры своим тихим, урчащим треском. Некоторые из них периодически моргали и били по нервам, погружая коридор в темноту. Температура в Доме Эха необъяснимо была всегда ниже той нормы, что на улице. Стайлз помнил это ещё со времён лечения: холод погружал в сон измотанное тело и мешал ему держаться в сознании. Несмотря на то, что в лечебнице априори было стерильно, потрескавшийся, исцарапанный кафель и потёртый пол наводили мысли о запустении и заброшенности, но их тут же рассеивали скрежет ключей в металлических решётках и жуткие стоны и бормотания больных. Всё это наводило по-настоящему ужасающее впечатление и рождало мерзкие мурашки, спускающиеся вниз по позвоночнику. Едкие, раздражающие запахи, блеск игл, бинты на запястьях и один пронзительный, жуткий крик, отчаянно напоминающий плач. Стайлз здесь задыхался. Тёплая ладонь взяла его за руку, выводя из лабиринта памяти, и Стайлз одобряюще ответил на скупую, обеспокоенную улыбку Лидии. Он знал: она тоже не забыла ни минуты, проведённой в этих стенах. И именно поэтому отказалась отпускать его одного, сколько бы раз он, заламывая руки от бессилия перед её упрямостью, не напоминал ей о чуть не произошедшей трагедии. Но, честно говоря, Лидия была той единственной, кто мог его держать. Сутулый санитар с рябым лицом, шедший впереди них, сделал новый поворот и вставил карточку в считывающее устройство на тяжёлой металлической двери. Простой замок не в силах удержать обитателей этого крыла. Внутри двери что-то противно заскрежетало, напоминая звук сверкающего электричества, которое Кира создавала своими пальцами, и санитар отошёл в сторону, открывая перед ними дверь и неприятно скалясь. Его выражение лица было настолько говорящим, что Стайлз засомневался, выпустят ли их обратно: после происшествия с Брунски их обоих здесь не особо жаловали. Да и они, если бы у них был выбор, избегали бы Дом Эха, как огня. В воздухе остро пахло медикаментами, кровью и мочой. И только Лидия, тянувшая за собой невидимый нежный шлейф ягод и весенних цветов, облегчала Стилински дыхание. Её каблуки, подобно метроному, звонко чеканили каждый уверенный шаг на истёртом паркетном полу, когда она перешагнула порог и вступила на территорию одичалых. Стайлз шёл чуть впереди, держа Лидию за руку и почти инстинктивно прикрывая её собой. Увы, настолько уверенным он не был. Осторожным и настороженным – да. Вместо привычных палат здесь были настоящие клетки: кованая решётка, пуленепробиваемое стекло, неубиваемая допотопная койка и, наверняка, рябиновый пол. Стайлз покрутил головой, ища взглядом вентиляционные отверстия и желая проверить, не распыляли ли с их помощью аконит. Его внимание отвлекли адский рёв из глубины чьей-то тёмной клетки и чудовищный, обросший чёрной шерстью монстр с безобразным лицом, кинувшийся на прутья своей клетки и задышавший на них зловонным дыханием. Окей, возможно, Стайлзу нужно на досуге перелистать бестиарий, потому что он понятия не имел, кто из шерсти лез вон, чтобы довести их до белого каления. Хотя, честно говоря, получалось у того плохо: Стайлз был взрослым мальчиком и знал, что разум может быть куда страшнее самой ужасной внешности. А вот и тот, кого в действительности нужно опасаться. В заточении Питер Хейл подрастерял свой лоск и безупречное спокойствие, так явно граничащее с обыкновенной наглостью и высокомерием, но, разглядев своих посетителей, растянул сухие, потрескавшиеся губы всё в той же едкой улыбочке, скребущей под рёбрами и раздражающей Стайдза до невозможности. - Крольчата решили заскочить на ужин к братцу-волку? – Питер по-хищному склонил голову вбок и оскалился, - Что ж, вынужден признать, что я соскучился по сочному нежному мясцу. - Насколько я знаю, мертвецы не нуждаются в пище, - прищурившись, ответил Стайлз, уже предчувствуя закатывание глаз на предсказуемую, но ничуть ни приевшуюся шутку, - А хладнокровные убийцы и вовсе не заслуживают радостей жизни, вроде свежих крольчат. - Стайлз, Стайлз… - почти сладостно протянул Хейл, скребя обычным человеческим ногтём по стеклу, будто пытаясь всерьёз прикоснуться к Стилински. Звук спустился мерзкими мурашками по спине. - Вижу, время на тебя никак не действует. Ну, оставаться вечно юным ребёнком тоже не всегда плохо. - Ну да, всё лучше, чем застыть во времени, - фыркнул Стайлз, преодолевая желание показательно передёрнуть плечами и тем самым выразить всё свое отношение к незаконным воскрешениям. - Как бы я по тебе не соскучился, но шуток про моё фееричное воскрешение на сегодня достаточно. Благодарю всех за внимание, - Оборотень шутливо поклонился и перевёл взгляд со Стайлза на Лидию и обратно, - Ну, крольчатки, что вам от меня понадобилось: мой острый и прекрасный ум или моя великая и несокрушимая сила? -Или твоя прогнившая душонка, - пожав плечами, отозвалась Лидия, метнув на Хейла равнодушно-холодный взгляд. Она выглядела абсолютно спокойной и незаинтересованной, но Стайлз знал её достаточно хорошо, чтобы ощутить погашенные презрение и ненависть. Впрочем, театральность Хейла она оценила по достоинству. - И вполне даже сокрушимая, - опроверг Стайлз, обведя рукой нынешние покои Питера, - И к твоему неудовольствию, - Стайлз довольно улыбнулся, вызывая недоумение на лице Хейла, - Говорить мы будем о твоём подлом воскрешении. - Леди решилась на месть? – Питер вскинул бровь, переведя взгляд на Лидию, едва заметно поджавшую накрашенные губы, - Это уже немного… Не актуально. Да и что ты можешь сделать здесь? – он окинул взглядом всю систему защиты, ограждающую его от людей, - Спустишь с цепей свои голоса, Лидия? Оборотень изобразил испуг, а после расплылся в самодовольной усмешке, не сводя с Лидии взгляда. - Ах, да… Никаких цепей на самом деле нет. Наша маленькая банши никого не смогла приручить. Как жаль. Стайлз едва не вскрикнул, ощутив, как усилилась на его руке хватка Лидии. Питер был прав и это страшно её бесило. Настоящая беспомощность, которая однажды могла овладеть ею – вот что её действительно злило. - Ты знаешь, я мог бы помочь тебе, - немного скучающе предложил Питер, проследив мимолётную судорогу мышц на её ладони, - За определённую плату, конечно. - И поможешь, - уверенно заявила Мартин, подходя ближе к клетке и поправляя рыжие локоны на своих плечах, - Стайлз, напомни, сколько мы заплатили Брунски за доступ к картотеке? - Он заломил пятихатку, но его смерть того стоила, - мрачно отозвался Стайлз, облизывая губы и с прищуром смотря на банши, пытаясь разгадать её план. От такой Лидии – расчётливой и хладнокровной, - у него сводило зубы. - Пятьсот, - кивнула она, коснувшись пальчиком металлической рейки, - Как думаешь, сколько попросит очаровательный санитар, который нас сюда проводил и которому я обязательно дам визитку косметолога на обратном пути, за доступ к лекарствам на аконите и ключу от одной из этих защищённых от сверхъестественных сил палат? - Уверен, что мы найдём такие деньги, - ухмыльнулся Стайлз, понимая её затею и вглядываясь в лицо Хейла, с которого с каждым мгновением пропадало самодовольное выражение, - Кстати, у них в подвале всё ещё хранятся приборы для трепанации. За отдельную плату он не откажется предоставить доступ и к ним. Стилински с наслаждением наблюдал за вытянувшимся лицом Питера, разрывавшегося между испугом и неверием. В этот раз волк попал в капкан. - Вы не посмеете… - настороженно выдохнул Питер, смотря, как Лидия без церемоний вынула из своей сумочки золотую кредитку, - Никто на это не пойдёт. - Ой, да брось, Питер, - перебил его Стайлз, - Ты сам знаешь, что этим людям на вас наплевать. За хорошие деньги они продадут любого, да ещё и порадуются, что избавились от дополнительного набора смертоносных когтей и зубов. - Так что, Питер, ты нам поможешь? – Лидия изогнула бровь и демонстративно подняла карточку повыше, - Или мне всё-таки пойти заплатить, раз уж ты на этом настаиваешь? - О, крольчата отрастили острые зубки, - понимающе хмыкнул Хейл, беря себя в руки, - Похвально. Но не забывайте, что волчью шкуру не так-то просто прокусить. - Ты не в том положении, чтобы выдвигать требования, - немного устало заявил Стайлз. Его раздражал Питер, он чувствовал себя взаперти в этих проклятых стенах и хотел уже разобраться со всей этой магией внутри него. И избавиться от неё, если такое возможно. Лидия беспечно пожала плечами и развернулась на каблуках, чтобы внести плату за Питера. Последний заметался, глядя ей вслед, и глухо рыкнул, признавая своё поражение. Правда, без дополнительных оборотнических сил, сдерживаемых устройством клетки, это больше напомнило фырчание озлобленного кота, нежели раскатистый рык опасного зверя. - Что вам нужно? – сдерживая ярость, поддался Хейл. Его бесило быть уязвимым и не знать следующего шага противника. Но подростки были правы: единственное, что он мог сделать в этих условиях – запутать их. Лидия развернулась и вернулась к ним с тонкой улыбкой на губах. Стайлз с благодарностью наполнил лёгкие запахом её свежих духов. - Твоя душа, - спокойно ответил Мартин, убирая карточку обратно в сумку и поднимая взгляд на собирающегося ответить Питера. Насмешливо выдохнув, она уточнила: - Ты же не думал, что мы пошутили? - Потому что мы не шутили, - пожимая плечами, подтвердил Стайлз. Питер непонимающе нахмурился, скользя взглядом с одного на другую, и сделал шаг назад. Пропитанный аконитом, он еле слышал биение их молодых и сильных сердец, но мог поклясться, что ни одно из них не запнулось и не сбилось во лжи. - Неужели вы всё ещё верите, что у меня есть душа? – оскалившись и с жалостью смотря на Лидию и Стилински, спросил Питер, надеясь ослабить их внимание. - После всего, совершённого тобой, в это действительно верится с трудом, и тот обгоревший и подпалённый сгусток внутри тебя с натяжкой можно назвать душой, но, как бы то ни было, он у тебя есть, - Стайлз говорил так, потому что действительно чувствовал своей магией живое дыхание нематериальной энергии. Движение такой же магии, ослабленной и истощённой. Волчьей магии. И ему крайне важно было знать, как она выжила. И каким способом теперь её можно убить. - И ты расскажешь нам, как она воскресла после такой бесславной смерти, - с нажимом произнесла Лидия, шумно выдыхая. Ей тоже не нравилось задерживаться здесь дольше положенного. - С чего вдруг такой интерес? – Питеру не нужен был и волчий нюх, чтобы почувствовать подвох, - Кто-то умер, и вы не смогли пережить потерю? Неужели МакКолл не смог вновь вознестись на пьедестал? - Рассказывай, Питер, - проигнорировав неприятно уколовшие слова, надавил Стайлз, - Ну, давай, зомби-дядя, ты же обожаешь звук своего голоса. - Нет-нет, - уцепившись за тему, возразил Хэйл, не торопясь выдавать своих тайн, - Информация за информацию. Вы, конечно, можете осуществить свой план, но это ничего вам не гарантирует. После парочки смертей, нескольких пожаров - спасибо, Стайлз, - и отрезанных пальцев боль меня не пугает. Поэтому, если вы мне ничего не говорите, я тоже молчу. В конце концов, вы даже не представляете, насколько здесь скучно. Многие из.. пациентов позабыли человеческую речь, а газеты попадают сюда раз в пару месяцев. Так что, я прав? Кто-то умер? Стилински знал, что Питер блефует. Он бы раскололся, стоило бы его только приковать широкими кожаными лентами к специальному креслу, но это был длинный путь. А Стайлз уже упустил достаточно времени, понадеявшись на удачный исход и на то, что в нём проснулась собственная искра. Ха. Как бы ни так. Стайлз переглянулся с Лидией, на мгновение прикрыл глаза и облизал губы, пряча руки в карманах. - Кто-то выжил, - с неудовольствием оповестил он, прогоняя из головы вспышку-воспоминание и ласковый, глубокий голос, произносящий не его имя. - И мы хотим знать, как, - переводя взгляд со Стилински на Питера, сказала Лидия. Питер задышал глубже, и Стайлз видел, как сложно тому сдерживать досаду и негодование. Хейл был удивлён, но и раздражён тоже. - Что, на самом-то деле с пьедестала скинули тебя, да, Питер? - ухмыльнулся Стайлз, разгадав причину поведения оборотня, - Не ты один способен проворачивать такой трюк. - Кто? – полурыча и вцепившись пальцами в гладкое стекло, выплюнул Хейл. Похоже, его самолюбие крепко задето. Стайлза это почти забавляло. - Дженнифер Блейк. – Лидия нехотя произнесла её имя, раздражённо поджимая губы. И здесь произошло что-то необъяснимое. Настроение оборотня словно поменяло полюс настолько, что сдержать его было даже не под силу вечно контролирующему себя Питеру. Полное злости(и боли?) рычание, судорога обиды на лице, а после широкая, полубезумная улыбка и пристальный, жадный взгляд. От Хейла шли такие волны вожделения, что Стайлз не усомнился в его безумии и правильности места, в которое Питера заточили. Хейл прикрыл глаза и с видимым наслаждением жадно вдохнул воздух, похоже, пытаясь различить среди всех запахов какой-то особый аромат. Лидия уставилась на него с плохо скрываемым отвращением, а Стайлза отчего-то проняла дрожь, и он закрыл девушку собой. - Кому? – почти ласково спросил Питер, но Стилински видел сдерживаемый гнев в глубине радужки, слабо мерцающей пронзительно голубым, - Кому она досталась? Понимание ударило в голову мгновенно. Стайлз сжал кулаки, оставляя на коже полукружья от ногтей и закусил щёку. Только что его ненависть умножилась дважды. От ебанного Питера Хейла одни проблемы. Преимущественно, смертельные. - Сукин ты мудак! *** Дерек смотрел на него потемневшим взглядом и Стайлз видел, понимал, чувствовал, чего тому стоило сдержаться и не выкинуть его за шкирку. Он только что распорол его прежние раны и ощущал привкус крови на своём языке. Некоторые из этих ран принадлежали ему самому, но магии не было дела до его боли. Нить, связывающая её с Хейлом, переманивала на себя большую часть воспоминаний, нежели боли. Дженнифер, Джен, разливалась внутри Стайлза обжигающим теплом и покалывала на кончиках пальцев, стремясь прикоснуться к Дереку. Оборотень вскинул голову и неверяще уставился на Стайлза, которому оставалось лишь нервно облизывать губы и надеяться, что Дерек правильно прочитал сочувствующее выражение его глаз. Дерек Хейл всё ещё был в её власти.