In My Mind

«Глупость какая… — мысленно усмехнулся Чонин, сворачивая клочок бумаги и поджигая его ровно в тот момент, как диск солнца, обильно окрашивающие небо оранжевыми красками, начал заходить за горизонт. Очевидно, что ничего не произошло, но Ян и не удивился, лишь понурив плечи. Может, потому что времени требовалось много, а, возможно, потому что ритуал был очень сомнительным. — Дебильные желания, — горько выдохнул Ян.» Идея ребят с чёртовыми бумажками сразу показалась Чонину глупой, и он лишь скептично хмыкал, смотря на то, как семь вроде таких уже взрослых парней с задором и смехом в глазах писали на листочках свои желания и сжигали прямо на закате, искренне веря, что в этом случаи они обязательно сбудутся. Джисон, который всё это и затеял, уверял их, что желания исполнятся, стоит только очень сильно этого захотеть. Слушать психа, конечно, себе дороже, но все повелись. Кроме Яна, конечно же. Тот всеобщего воодушевления не разделил и лишь фыркнул, когда Феликс протянул ему бумажку с карандашом. Чонин считал, что это лишь общее помутнее рассудка (хотя куда уж хуже?), ведь они находилась посреди леса и цивилизованные развлечения им не светили ещё неделю. Только собрания у костра, сон в палатках, купание в ледяной воде и сомнительное удовольствие в виде комаров. Нет, Ян был не против такого времяпрепровождения, но он думал, что именно это сказывалось на друзьях, что со скуки решили развлечься тупыми бумажками с желаниями, которые совершенно точно не могли исполниться. На самом деле Чонин сам не знал, почему его так это бесило, ведь что такого в этих бумажках? Не понимали его и друзья — вроде такие близкие по проблеме, а вроде и такие далёкие. Но они, к счастью, докапываться не стали мол опасно подходить со своими причудами к человеку, у которого чёрным по белому в мед. карте указано: «биполярное расстройство личности». Авось вспыхнет спичкой, всех обматерит, а затем закроется в своей почти бесконечной депрессии. Всё-таки диагнозы у них были разные и, хоть все были теми ещё кукнутыми на голову, понимать друг друга до конца никому не удавалось, а потому и помочь с тем, с чем им не справиться никогда, никто не стремился от греха подальше. Потому Ян и не пояснял, почему постоянно ёжиком ходил, чувств не проявлял и на всякие такие бумажки ядом плевался, не поддерживая общего веселья. Все его считали бесчувственным в какой-то степени — парень лишний раз не проявлял своих эмоций. Но иногда ему крышу срывало — либо от переизбытка энергии на деревья лез, либо впадал в свой очередной депрессивный эпизод и даже не вылазил из спального мешка. И всем в компании приходилось мириться с этой бомбой замедленного действия, которая то ли рванёт сейчас, то ли сама пойдёт убиваться. Чонину, конечно, кричать хотелось на всех, потому что блин, ну не понимаете, ну харе тогда обижать его своими тупыми «Почему ты так холоден к нам? Почему такой отстранённый? Почему не говоришь, как любишь нас?». Задолбали, ей-Богу. Яну самому тошно от того, что своих настоящих чувств проявить не мог, а люди ещё и давят постоянно, ироды. И бумажки свои глупые пихают! Если бы парень только мог объяснить, что с ним не так… «Грёбанные бумажки…», — плюнул Чонин, словно они были виноваты во всех его бедах, и спустил ноги с обрыва, на котором сидел всё это время, пока друзья его развлекались, не ведая чужого горя. — Чонин? — послышалось за спиной. Ян кинул взгляд из-за плеча, но увидев позади себя взволнованного Чана, тут же отвернулся обратно, будто Бан поймал его за каким-то преступлением. — Ты чего здесь делаешь? — Чан не заметил смущения Чонина, а потому подошёл к нему и сел рядом. — Все ушли к реке, а тебя не досчитались… — Хотел побыть один… — тихо шепнул Ян, низко опустив голову. — Я тебе помешал? — Бан попытался заглянуть в глаза парню, но тот лишь ниже опустил голову. — Мне уйти? Чонин хотел сказать: «Да», но вместо этого почему-то ответил: — Нет. — Тогда я посижу с тобой, ладно? — улыбнулся Чан, и Чонин кивнул. — О, — Бан слегка нахмурился, заметив рядом с Яном зажигалку и карандаш. — Ты же сказал, что не будешь заниматься такой ерундой. — Я знаю, — тихо вздохнул Чонин и поднял на парня взгляд. — Что-то не так? — снова заволновался Чан. — Ты можешь мне рассказать, знаешь ведь. — Не могу, — покачал головой Ян. — Можешь, — Бан накрыл ладонь Чонина своей и погладил тыльную сторону большим пальцем. — Кошмары мучают? Или снова на чём-то зациклился? — Скажи… Чан, — сглотнул Чонин. — Ты считаешь меня монстром? — С чего это? — удивился Бан. — Разве я не говорил, что люблю тебя? — Одно другому не мешает, знаешь ли, — согнулся Ян, будто боясь того, что Чан мог ему сказать. — Просто… все всегда считали меня стрёмным, поэтому… — Это уже слишком, Нини, — возмутился Бан. — Мне позвать Криса, чтобы он вправил тебе мозги? — А где он? — поинтересовался Чонин. — Спит, — лишь пожал Чан плечами. — Не хочу, чтобы он знал. — Знал что? — Бан посмотрел на Яна с неподдельным волнением. — Я боюсь. — Его? — Себя. — Почему? — Не знаю, — покачал головой Чонин. — Я… я перестал… воспринимать реальность. Не знаю, где правда, а где — ложь, — сбивчиво стал объяснять Ян. — Я не могу никому довериться, не знаю, говорят ли мне правду, не вижу… истины, понимаешь? — Спроси у меня, — просто ответил Чан. — Я никогда тебе не совру. — Я не уверен, — голос Чонина дрогнул, словно он вот-вот расплачется. — Я ни в ком не могу быть уверен. Ни в ком. Даже в себе, — парень всхлипнул, закрыв ладонями лицо и ощутив, как драгоценное спокойствие вмиг ушло от него. — Спроси у меня, — настоял на своём Бан. — Все… дружат со мной, потому что вынуждены? — Ян опустил ладони на колени и посмотрел мокрыми глазами на Чана. — Нет, тебя все любят, потому что ты замечательный. — Крис жалеет меня? — Он считает тебя самым сильным человеком, которого хоть когда-нибудь знал. — А ты… ты правда любишь меня, — спрашивать этот вопрос было страшно, но он всё равно слетел с уст Чонина. — Люблю, — мягко улыбнулся Бан, потрепав Яна по волосам. — И Крис любит, что бы он там не говорил, — хохотнул парень. — Скажи, что ты написал на бумажке? — Что хочу… что хочу быть нормальным, — с трудом сказал Чонин и кинулся в объятья Чана, разразившись рыданиями. — Дурачок, — стал целовать парня в макушку Бан. — Какой же ты дурачок, Чонин. — Ты и так нормальный, — покачал головой Крис, который, конечно же, всё это время слушал разговор парней. — Ты соврал, — сквозь слёзы засмеялся Чонин. — Крис не спал. — Ты бы не сказал при мне, — пробурчал Крис, погладив парня по голове. — И как мне после этого вам — врушкам — доверять? — продолжил смеяться Ян, пока закат на фоне догорал и уступал место холодному чёрному. Чонин улыбался, потому что рядом с ним были те, кто правда его любил. Жаль, конечно, понимать, что ощущение любви хватит ему совсем ненадолго, а дальше снова начнётся Ад недоверия, но… Но а пока они втроём переживали ещё один закат, смотря на него глазами душевнобольных. А на бумажке Чонина было написано: «Я не хочу остаться один».