La Belle Bella

Солнце было таким ярким, что она долго не решалась открыть глаза, прислушиваясь к окружающей ее тишине. Тело ломило, во рту ощущался мерзостный привкус, в затылке угнездилась тупая боль. — Миледи? Нежная рука коснулась ее лба. — Господин, кажется, она просыпается, — прошелестел женский голос. Что со мной случилось? Сознание словно раздваивалось, будто она балансировала между небытием и явью. Белла с усилием села на постели. Она в своей спальне, сейчас утро, яркое и нежное. Ясный белый свет лился из приоткрытых окон, заглядывая под тюлевый балдахин. — Попейте, миледи. У Беллы в руках оказалась кружка с чистой прохладной водой, которую услужливо подала горничная. — Как ты себя чувствуешь? Над ней склонился Теган, и Белла улыбнулась ему, испытывая прилив нежности. Теган, любимый муж. Он поцеловал ее запястье, задержав ее руку в своей. Лицо у него было встревоженное, глаза красные, а кожа вокруг них припухла и налилась синевой, как если бы он провел у постели Беллы всю ночь. — Я…— Белла прислушалась к своему телу. Головная боль понемногу разжимала тиски. — Кажется, со мной все хорошо. Но что случилось? — Тебе стало плохо за ужином, — подсказал Теган, внимательно глядя на Беллу. — Ты нас напугала, дорогая. И это накануне нашей свадьбы, почудился ей невысказанный упрек. — Я в порядке, благодарю тебя. Белла натянула одеяло до подбородка, гадая, насколько заспанным и помятым выглядит ее лицо в этом безжалостном свете. И насколько плохо пахнет из ее рта. — Это замечательно. Жду тебя за завтраком. Теган без улыбки поцеловал ее в лоб и вышел, деликатно предоставив свою невесту ее утреннему ритуалу. До свадьбы оставались считаные дни. Белла, закончив туалет, не без самодовольства покрутилась перед ростовым зеркалом в тяжелой резной оправе, принадлежавшим орлесианке, супруге лорда Эамона. Рыжие волосы отросли; уложенные в прическу, они будут выглядеть просто чудесно. Как у настоящей леди. Белла провела ладонями по груди, бедрам, разглаживая безупречный шелк сорочки. Эту роскошь она когда-то давно позаимствовала из оставшихся в замке вещей леди Изольды, еще в бытность горничной, но теперь можно не стесняться, не думать о том, кто что скажет. С огромным удовольствием Белла запустила бы руки в гардеробную леди Элиссы, вот где настоящая сокровищница, но это вряд ли понравится Тегану. Приступ тошноты заставил Беллу испуганно замереть, прижав ладонь ко рту; в горле застрял вязкий, густой ком желчи. Все хорошо, прошептала Белла, повторяя это, как заклинание. Ну же, успокойся, все хорошо. Но потаенная тревога никуда не делась, и Белла знала, что было ей причиной. Она быстро оделась, выбрав простое голубое платье с несложной шнуровкой, бросила удовлетворенный взгляд в бездонную глубину зеркала и поспешила в обеденный зал. Обеденный зал встретил Беллу хороводом пылинок, танцующих в красно-желтом свете, льющемся сквозь витражное окно. Несколько накрытых крышкой блюд на пиршественном столе — и только один серебряный прибор подле фарфоровой тарелки. — К сожалению, вам придется завтракать в одиночестве, миледи. Эрл просил передать его извинения. Старик Раусвен, кастелян замка. У Беллы он вызывал нервную дрожь, напоминая древнюю сморщенную лягушку. Старческие пятна на бледном до синевы лице казались следами вековой плесени. — Ох, чтоб тебя, Раусвен, зачем же так подкрадываться? Раусвен растянул свой мясистый рот в любезной улыбке. — Эрл отбыл в Денерим, но велел присмотреть, чтобы вы ни в чем не нуждались. Голос у него противный, скрипучий, как рассохшаяся половица. — Спасибо, Раусвен. — Я пришлю вашу служанку. Белла потерла лоб. Что-то ускользало от нее. Что-то важное. Она решительно вздернула подбородок и произнесла, придав голосу равнодушно-обыденную интонацию: — И распорядись, чтобы мне принесли ключи от подвала. Я хочу проверить запасы вина перед торжеством. Ключи от подвала Белла положила на ореховое бюро в спальне. Они мозолили глаза, и она кружила над ними, как стервятник над падалью. Ей не хватало решимости. Есть вещи, которым лучше остаться за пределами известного. Но любопытство грызло ее, как маленький вредный зверек, поселившийся где-то в уголке сознания. Белла стиснула зубы. Чтобы потянуть время, она спрятала ключи в карманчик в складках платья, вышла из комнаты и отправилась бродить по замку. Слуги почтительно приветствовали ее, склоняя головы. Несмотря на владевшее ею смятение, Белла ощутила прилив удовлетворения. Они уже видят в ней эрлессу, она больше не прислуга, как когда-то. Ноги сами собой принесли Беллу в главный зал. Там, на северной стене висел портрет, выполненный, как слышала Белла, именитой андерфелской художницей, которая посетила Редклиф по приглашению эрла. Четкие и мрачные, но вместе с тем полные жизни линии завораживали. Бледное лицо, уже отмеченное печатью усталости. Недобрый взгляд серых глаз; пышные темные волосы зачесаны на правую сторону, открывая взглядам изящную шею. Художница постаралась, передавая мельчайшие детали доспеха, гордый блеск серебряного грифона на груди подчеркивал статус его обладательницы. Элисса Кусланд, Страж-командор Ферелдена. Страж-командор и законный правитель всего Амарантайна. Бывшая эрлесса Редклифа. Позируя, Элисса Кусланд смотрела сверху вниз, что придавало ее лицу слегка надменное выражение. Белла помнила ее. Молодая, почти совсем девчонка, тогда, в трактире Ллойда, она нисколько не походила на свое изображение на этом парадном портрете. Говорили, эрл очень любил ее. Когда она заболела, говорили, что он тает от тоски, если она умрет, то и он умрет вскоре тоже. Ее больше нет, а я стану эрлессой, напомнила себе Белла, глупо соперничать с мертвой. К тому времени Белла уже не была горничной, заняв место компаньонки при миледи. Об этом старались не говорить, но черный недуг стремительно пожрал Элиссу Кусланд, уничтожив ее красоту, превратив ее в бледное подобие когда-то полной сил Героини Ферелдена. Белла содрогнулась. Элисса умирала тяжело, мучительно цепляясь за жизнь. Охваченная безумием, она вредила себе, из-за чего в последние дни ее вынужденно привязывали к кровати. Однажды Белла застала ее за тем, как она сдирала пораженную черными пятнами кожу с пальцев и жадно отправляла ее в рот. Эрл проводил дни и ночи у постели жены, препоручив все замковые заботы Раусвену, кастеляну, которого привез в одну из своих поездок. Медлительный и подслеповатый, Раусвен тем не менее внушал челяди ужас, умея нагнать страху на самых непокорных. Не по-стариковски зоркий, он не упускал ни малейшей детали, ни мельчайшего проступка. Теган горевал недолго, обручившись с Кайтлин, миловидной деревенской девушкой, почти сразу, как отпылал погребальный костер. Но, видно, Создателю была неугодна новая свадьба в пропитанных горем стенах замка. Накануне торжества Кайтлин исчезла. Злые языки болтали, что он сбежала к своему любовнику в Денерим, прихватив изрядный куш из казны эрлинга. По слухам, ее видели в сопровождении мужчины в Денеримском порту, где она дожидалась отплытия корабля, следующего в Вольную Марку. Поговаривали, что замечали молодую светловолосую женщину, похожую на Кайтлин, в Королевском дворце, где, возможно, она навещала младшего брата, которого взял в услужение канцлер Эамон. Белла кое-что знала об этом, но предпочитала держать язык за зубами. Вещи в комнате Кайтлин остались нетронутыми. Платья, белье, меховые накидки. И драгоценности в инкрустированной шкатулке, заботливо спрятанные от чужих глаз. Можно бросить одежду и обувь, особенно если бежишь не с пустыми руками, но драгоценности не оставит никто. И не все из них были подарены эрлом, считавшиеся утерянными жемчуга леди Элиссы наметанный взгляд Беллы распознал сразу. Их с Теганом роман разгорелся вскоре после исчезновения Кайтлин. Ничего удивительного — Белле давно нравился молодой хозяин Редклифа, и он тоже обращал на нее внимание. Белла, не раз и не два ловившая на себе по-мужски заинтересованные взгляды эрла, томно и умело намекала ему, что ухаживания будут приняты благосклонно. Так и случилось. Белла поверить не могла своему счастью, когда эрл — Теган — предложил ей стать его женой и хозяйкой Редклифа. Она не была глупа и прекрасно понимала, что понадобится не один месяц, а может быть, и год, чтобы изгнать из памяти Тегана образ Элиссы Кусланд. Но Белла верила, что они смогут быть счастливы. Оставалось прояснить одну маленькую тайну. Сжав связку в кармане, Белла отправилась в подвал. — Не думаю, что там есть что-то интересное. Там некоторые личные вещи эрла, он не одобрит вторжения. Белла ощутила прилив злости. Вездесущий Раусвен. Она даже не сомневалась, что этот пронырливый старикашка — Создатель, сколько же силы в этом тщедушном теле? — шпионил за ней. К тому времени она уже успела как следует пошарить в подвальных кладовых, осмотрела винный погреб, и ее внимание привлекла запертая каморка в самом конце коридора. Досадно, ни один ключ из связки к ней не подходил. Раусвен, сложив тощие руки на впалой груди, ухмыльнулся. Было что-то жуткое в его голом морщинистом черепе, глубоко посаженных глазах, затянутых белесыми бельмами. Белла не сомневалась, что он отлично знает, что произошло с Кайтлин. Белла могла бы сказать ему, что догадывается. Бросить в лицо, как вызов. Рассказать, как следила за Теганом, который раз за разом спускался в подвал, тщательно запирая за собой двери. Поведать, как не спала по ночам, дожидаясь, пока он встанет и отправится вниз, совершать свой таинственный еженощный ритуал, о котором, как он думает, не знает никто. Иногда его сопровождал Раусвен. Белла пыталась подслушивать, тщетно выискивая тонкие участки стены. Порой ей казалось, что она различает лязг цепи, приглушенные стоны; порой, — что это лишь плод ее воображения. И это только подстегивало ее любопытство. — Ступайте к себе, — отечески посоветовал Раусвен, буравя Беллу неприятным оценивающим взглядом. — Эрл скоро вернется, вам потребуется много сил. Белла развернулась и пошла к лестнице, стараясь не сорваться на унизительный бег. Вслед ей несся тихий каркающий смех. Очутившись в своей комнате, Белла бросилась на постель и дала волю слезам, испытывая гложущий иррациональный страх. Сознание вновь грозило покинуть тело, в глазах двоилось, как после хорошей порции ривейнского бордо. Кончики пальцев заледенели, утратив чувствительность, кровь стучала в висках, ритмично, звонко и настойчиво, словно пытаясь выплеснуться наружу. Сомнений не осталось. Это Кайтлин заперта там. Это она — или ее мертвое тело — в той дальней комнате в подвале, стыдливо укрытое от посторонних взглядов. Быть может, слухи об измене оказались правдой. Быть может, Теган наказывает ее, моря голодом, и ночь за ночью истязая за предательство. Но Белле не верилось, что он способен на такую жестокость. Ее Теган, сильный и нежный. Белла сладко вздохнула, вытерла слезы. Мужчина, столь великодушный и щедрый на ласку, не может быть убийцей. Белла перевернулась на спину, воскресив в памяти его поцелуи. Его сильные руки, поглаживающие ее грудь, умелые пальцы. С тихим стоном она сжала бедра, мучительно представляя его сухое и мускулистое тело, проникающий в нее твердый член. Раскрасневшись и успокоившись, Белла скинула с себя надоевшее платье и уснула, свернувшись клубочком на атласном покрывале. Ночью ее разбудила гроза. Белла встала, прихватив стоящую в изголовье свечу. Словно в полусне прошла в главный холл, сопровождаемая ледяным сквозняком. Каменный пол до боли холодил босые ноги. Белла остановилась перед портретом Элиссы Кусланд. В полумраке, озаряемом вспышками молнии, надменная полуулыбка на ее лице казалась страдальческой гримасой. От стены отделилась темная фигура. Теган. — Ты вернулся? — А ты? — невпопад ответил он, и Белла с удивлением отметила, как дрожат его руки. — Ты помнишь нашу первую встречу? Язык не повиновался ей. Словно говорил кто-то другой, но ее голосом, странные, незнакомые вещи. — Я спросила, женат ли ты, а ты… ты ответил… Теган просиял, охваченный непонятной Белле радостью. — Я сказал, что не женат. Но с удовольствием бы женился на такой потрясающей женщине, как ты. Теган оказался у Беллы за спиной. Невесомо коснулся губами ее волос. — Я так скучал… Поцелуи стали смелее, горячее мужское дыхание обжигало шею. Руки стиснули талию. Белла бездумно откинулась в его объятия, наслаждаясь прикосновениями. Они всегда так желали друг друга, пока болезнь не сделала их близость невозможной. Отстранившись, она оперлась ладонями о стену. Теган нетерпеливо задрал на ней подол рубашки. Элисса Кусланд пристально следила за ними с портрета. Белле снился кошмар, она металась на своей половине кровати, точно на краю обрыва. Тьма бурлила в ее венах, отравляла дыхание черным зловонным облаком; в голове звучала прекрасная и страшная песня, полная смутных, угрожающих и вместе с тем будоражащих образов. Подвал. Белла открыла глаза, сознавая, что должна делать. Она встала, с сожалением взглянула на спящего Тегана. Во сне его лицо разгладилось, отчего он казался гораздо моложе. Белла пошарила в карманах камзола, почти сразу наткнувшись на холодный металл. Ключ от каморки в подвале, Белла не сомневалась, что тот самый, который ей нужен. Она знала, она чувствовала, что все пути ведут в темную комнатушку за винным погребом. Что там отыщутся все ответы. Белла бегло посветила себе лампой. Сначала ей показалось, что комната пуста, и невыразимое облегчение заставило ее глухо выдохнуть. И тут же в унисон с ее собственным, из мрака донеслось чужое, хриплое и прерывистое дыхание. Кто-то или что-то было там, в непроглядной чернильной тьме. Дрожащий свет лампы выхватил из темноты оскаленное нечто, Белла отшатнулась, узнавая, вопреки всему, это обтянутое нечистой морщинистой кожей лицо, длинные темные волосы, свалявшиеся грязными колтунами, мутные, покрытые гнойной коркой глаза. Существо загремело металлом, и Белла заметила толстую цепь, идущую от схваченного собачьим ошейником горла к вмурованному в каменную стену кольцу. Белла услышала шаркающие шаги, оглянулась. В дверном проеме возник тощий согбенный силуэт, бесплотный, почти как тень. Раусвен. — Миледи, — прошептал он. — Я знал, что все получится. В его улыбке чудился оскал бездны. — Что же ты за тварь? — пробормотала Белла, пятясь. Пол ускользал из-под ее ног. Зловоние нечистот и пораженной плоти стало невыносимым. Существо, бывшее когда-то эрлессой Редклифа, забилось в предсмертных конвульсиях, расшвыривая вокруг себя заскорузлую солому. Воспоминания захлестнули Беллу. Она сидит за столом, разодетая в мех и шелка. Ее руки, быть может, недостаточно белые и холеные, как для леди, но на пальцах нагло сверкают кольца, — красноречивые символы ее высокого положения. Теган, ее возлюбленный, с застывшей, как гримаса, улыбкой подносит кубок. Она пьет из чаши, это не вино, но Белла не в силах остановиться. Черная жидкость кажется ей вязкой, как кровь, горькой, как полынь и сладкой, как мед. Сознание покидает ее, яд просачивается в нутро, выжигая его. Чаша падает из обессилевших рук, тонкая струйка обагряет каменный пол. «Она выжила», — говорит знакомый надтреснутый голос. Чьи-то грубые руки подхватывают ее, взваливают на плечо. Беллу несут по длинному темному коридору, перед глазами мелькают мрачные тусклые огни. Воздух невыносимо смердит гнилой кровью. Сознание померкло. Прекрасная Белла, рыжеволосая Белла. Она все еще здесь, но ее больше нет. Тьма поглотила ее. Существо на полу в последний раз судорожно втянуло в себя воздух и испустило дух. Бедняжка Белла, подумала она, касаясь лица и ощущая под пальцами давно забытую гладкость кожи. Горечь и стыд мимолетно нахлынули и тут же рассеялись, как предутренние сумерки. Как непривычно. Кажется, она забыла как просто стоять. Засмеявшись, оперлась о стену, чтобы не потерять равновесие. Мир изменился. Его краски и звуки ворвались в ее разум, вновь даря почти позабытое и волнующее ощущение жизни. Тело вновь наполнилось силой, приятной отзывчивостью мышц, еще не тронутых червоточиной скверны. Боль ушла, уступив пьянящей легкости. Невероятное, потрясающее чувство. Теган, она улыбнулась. Ее любимый вновь пришел на помощь, как в ту глухую, полную отчаяния ночь сражения при Денериме. — Страж-командор, — прохрипел лысый старик, тяжело опускаясь на тощее узловатое колено. — Я же говорил, что есть способ. Все получилось. Магия скверны перенесла ваш разум в другое отмеченное скверной тело. — Встань, Авернус, мой дорогой друг, — промолвила Элисса Кусланд, ласково погладив костлявое плечо.