Из достоверных источников

– Ледибаг? Пятнистая героиня Парижа слегка вздрогнула, когда ее выдернули из задумчивости. Все это время она глядела на сияющие огни города, нахмурившись с глубокомысленным (как она надеялась) видом, поглощенная размышлениями и воспоминаниями, лезущими в голову. Она настолько ушла в себя, что даже не заметила появления своего напарника в кожаном костюме, который сел рядом. Хотя сегодня у него должна была быть свободная ночь. «Когда, черт возьми, он здесь появился?» – удивилась она, быстро оглядевшись в попытке понять, как давно она выпала из реальности. – Эй, Котёнок, что ты здесь делаешь? Сегодня ведь я патрулирую, – спросила она, в то время как на ум ей пришла другая совершенно паническая мысль – что, если в своём оцепенении она не заметила явные признаки появления акумы? Но перед тем, как прийти в ещё больший ужас, она успела обратить внимание на то, что Кот все же был относительно спокоен. По крайней мере, он не был похож на того, кто в следующий момент готов броситься в битву. И тем не менее, он выглядел встревоженным. Это видно было по тому, как он напрягся и приподнял плечи, словно ему хотелось быть ближе к ней, но он не осмеливался идти на контакт. Из-за чего она принялась гадать, что такого она могла сказать или сделать, из-за чего он мог подумать, будто переходит границы дозволенного. Или, может быть, он за что-то на неё злился? Тогда это будет просто вишенкой на торте после сегодняшнего дня. Вначале Лила устроила впечатляющую сцену, из-за которой Маринетт была наказана и должна была оставаться в школе после уроков до конца недели (все случилось так быстро, что она едва ли даже поняла, какого черта вообще произошло). Теперь же она начинала паниковать из-за того, что ее напарник сердится на неё за что-то, чего она не помнит. Кого ещё она умудрится выбесить сегодня? – Как ты относишься к раскрытию своей личности? Паника тут же сошла на нет, она нахмурилась, и, если бы не явное какое-то тревожное выражение на его лице, насторожившее ее, она бы точно разозлилась. Но он казался сегодня таким потерянным, что это совершенно сбило ее с толку. Так что, решив не набрасываться на напарника с резкими высказываниями, она тяжело вздохнула, пытаясь сконцентрироваться на нем и не обращать внимания на поднимающееся раздражение. – Кот, прости, но мы уже говорили об этом. Мы же не просто так скрываем свои личности. Впервые с того момента, как он сел рядом (как она думала), она заметила, что он хотя бы слегка скосил взгляд в ее сторону. Нервное выражение его лица немного смягчилось, хотя в глазах все ещё оставалось что-то нечитаемое, что заставляло Ледибаг беспокоиться. – Так... ты никогда не открывала свою личность? Никому? Может быть, случайно, или же нет? Если бы она не знала его лучше, то подумала бы, что его слова прозвучали несколько обвиняюще. Ну и во-первых, с чего бы это? А во-вторых, почему он неожиданно решил устроить ей допрос? Опять же, все происходящее сбивало ее с толку, и она знала, что следует быть рассудительной. – Нет. Конечно нет. Я ведь обещала тебе, помнишь? Как только мы победим Бражника, ты будешь первым, кому я скажу, – произнесла она так спокойно и уверенно, как только было возможно. Она ведь с самого начала ясно давала понять, что думает по этому поводу. Как только прозвучали эти слова, Кот Нуар ощутимо расслабился. Плечи его свободно опустились, он выдохнул и кивнул. – Да. Разумеется, – он наконец смог повернуться и взглянуть на неё, пряча своё смятение за слабой улыбкой. Такая смена настроения ошарашила ее почти так же, как и его внезапное появление. – Почему ты спрашиваешь об этом, Котёнок? Его улыбка слегка померкла, и он снова отвёл взгляд. – Просто мне... – начал было он, но затем замолчал и покачал головой. – Нет... нет, ничего. Прости, что побеспокоил тебя. Это даже глупо. Он попытался встать, но Ледибаг схватила его за запястье, не давая уйти. – Очевидно, нет, раз ты пришёл сюда. Ты выглядел очень расстроенным. Знаю, я могу быть жуткой занудой, когда дело касается тайны личностей, но Кот, я делаю это не для того, чтобы задеть или обидеть тебя! Правда! – умоляюще произнесла она, чувствуя, что упускает нечто важное. – Если тебя это обижает или... Его светлые волосы взметнулись, когда он отчаянно замотал головой. – Нет, нет. Ничего подобного. Правда. Я знаю, зачем ты это делаешь. Не стану притворяться, будто мне это нравится, но я понимаю тебя. Правда, – попытался он убедить ее, и хотя действительно казалось, что он понимает ее и говорит честно, он все ещё явно что-то скрывал. Что-то, из-за чего он пришёл сюда и задавал эти странные вопросы. – Тогда к чему это все? Он посмотрел на нее извиняющимся взглядом, хотя уголки его губ приподнялись, и он снова покачал головой. – Это слишком личное. Если я расскажу, то выдам себя, Багибу, но я правда очень сожалею об этом. Я не хотел расстроить тебя. Ледибаг какое-то время внимательно вглядывалась в его глаза, но в итоге неохотно отпустила его руку, позволяя ему подняться. Весь этот разговор оставил ей лишь незатихающее чувство тревоги. В воздухе между ними повисло тягостное напряжение, когда он отступил прочь и, отсалютовав ей, исчез в ночи, не дав ей и шанса что-либо сказать. Это тревожное чувство не оставляло ее и дома. Она спала беспокойно, и, уже проснувшись утром, все ещё не могла думать ни о чем другом. Отвлеченная этими мыслями, она проделала весь путь до школы и пришла в класс раньше, чем обычно. На самом деле она была так сильно поглощена своими раздумьями, что далеко не сразу заметила толпу, собравшуюся вокруг двух личностей, которые хихикали и громко разговаривали, втиснувшись на ее обычное место рядом с Альей. Но все-таки заметила. Как бы Маринетт это ни ненавидела, но у неё выработалось нечто вроде шестого чувства по отношению к ученице по обмену из Италии – Лиле Росси. Некий личный радар, предупреждавший ее о присутствии лгуньи. И он срабатывал безупречно. Это было типично для Лилы – пытаться занять ее место при всяком удобном случае. Обычно это выливалось в некоторый спор между Маринетт и Альей, в котором ее предполагаемая лучшая подруга защищала другую девчонку за то, что та просто хочет пообщаться, и почему бы ей не попытаться хоть раз вести себя с ней приветливо? В этот раз, однако, Маринетт быстро поняла три вещи. Во-первых, Лила была не одна. Во-вторых, кем бы ни была эта вторая девица, они с Лилой уже были явно близки, что никому не сулило ничего хорошего – в особенности, Маринетт. В-третьих, Адриану, оказавшемуся злополучным пленником сгрудившейся возле него толпы, было явно не по себе – больше, чем обычно, так как он в открытую хмурился, уставившись на свою парту, пытаясь никак не реагировать на все происходящее. Какого черта происходит? Маринетт всего день не было в школе! Алья первая заметила ее появление, неуверенно взглянув на неё со своего места (она довольно сильно разозлилась на неё вчера из-за того, что бы там ни явилось причиной ее наказания на неделю). Это вызвало своеобразную цепную реакцию, так как Лила и ее «гостья» тоже подняли на неё взгляды, замолкая и привлекая к ней всеобщее внимание. Незнакомая девица смерила брюнетку взглядом, прежде чем сказать: – Это та девочка, о которой ты мне говорила? Лила состроила огромные, ужасно фальшивые щенячьи глазки и тихонько кивнула, глядя на Маринетт так, будто та могла в любую секунду наброситься на неё. Незнакомая девица встала с места за партой Маринетт, и толпа расступилась перед ней, словно море перед библейским пророком, позволяя той выйти вперёд и с надменным видом встать перед ней. Девица была лишь чуть-чуть выше Маринетт, но из-за того, что она носила босоножки на танкетке, Маринетт приходилось смотреть на неё снизу вверх. Ее тёмные, практически чёрные волосы длиной до плеч были распущены, однако из-за оттенка ее бровей становилось понятно, что их цвет не натуральный. Она покрасила их совсем недавно, если можно было судить по отсутствию отросших корней. Приподняв бровь, Маринетт наблюдала за ее приближением, совершенно не впечатлившись выражением превосходства в ее зелено-голубых глазах. – Я слышала, ты обижаешь мою лучшую подругу, – властно сказала она, подбоченившись и уверенно расставив ноги в брендовых джинсах Габриэля. По классу прокатился дружный возглас изумления, будто произошло невесть какое разоблачение в какой-нибудь мыльной опере. Маринетт только лишь моргнула, глядя на неё со все ещё приподнятой бровью. Да кто, черт возьми, она вообще такая, и почему готова напасть на неё, будто заранее уверена в своей победе? Хотя, сказать по правде, ей было все равно. – Прости, ты кто вообще? – спросила Маринетт, хотя ее тон явно выдавал, что ей абсолютно до одного места ответ девушки. – К твоему сведению, меня зовут Бьянка. Я перевелась к вам только вчера. Но не меняй тему. Я слышала, ты издеваешься над моей лучшей подругой Лилой. Прежде, чем Бьянка смогла продолжить, Маринетт одарила ее безразличным взглядом. – К сожалению, должна сообщить, что твоя лучшая подруга – лгунья. Тут же стало слышно, как Лила разревелась где-то на заднем плане, но Маринетт уже теряла интерес к этому разговору. – Я так не думаю. Думаю, это ты лгунья. На самом деле, я считаю, что именно из-за таких, как ты, страдает Париж. Вы только и пытаетесь вечно навредить другим, из-за чего они акуманизируются, и мне все время приходится за вами подчищать. «Простите, что?» Взгляд голубых глаз тут же сосредоточился на девушке перед ней. У нее проснулся интерес. – Даю тебе последний шанс. Перестань создавать угрозу обществу, или мы с моим напарником предпримем меры. Из этого заявления можно было почерпнуть немало. Ну… довольно много. Угроза обществу? Напарник? Примут меры? Кем эта девчонка себя возомнила? Ледибаг? Единственное, что стало ясно Маринетт после некоторых размышлений над подобным выбором слов, так это то, что сказанное явно не являлось дружеским советом. – Ты мне угрожаешь? Возможно, ей следовало проявить больше гнева. На самом деле, что угодно было бы лучше, чем откровенная скука. Но у нее просто не было на это энергии. Бьянка торжествующе улыбнулась, проигнорировав отсутствие страха в голосе Маринетт. – Я никому не угрожаю. Это обещание. Маринетт оставалось только недоуменно моргать. Да что вообще здесь происходит? В чем, скажите на милость, она так провинилась, что судьба решила с утра пораньше свалить ей на голову эту нелепость? И почему складывается впечатление, будто эта девчонка намекает на что-то, чего она никак не может уловить? Почему ее тело хотело действовать, пока ее разум вовсе не спешил постичь происходящее? – Эй, – шепнул кто-то с заднего ряда, решившись протянуть ей руку помощи. – Это Ледибаг! Лила громко шикнула на него: – Ребята, об этом не должны знать все! Мы не знаем, кому можно доверять! Ох. О-хо-хо! Вот это да. Когда она подумала об этом раньше, то в ее голове это было всего лишь шуткой, но… Они это что, серьезно? – Ты Ледибаг? – спросила Маринетт, желая пролить свет на происходящее и окончательно убедиться, что ей не померещились эти последние сорок пять секунд ее жизни. Бьянка вздернула подбородок, взглянув на Маринетт свысока. – Обычно я не раскрываю это кому-то вроде тебя. За ее спиной Адриан поднялся со своего места с крайне рассерженным видом, но Маринетт едва ли успела заметить гнев в его взгляде, устремленном на Бьянку, прежде чем… – Пфф… Маринетт прикрыла рот ладонью, пытаясь сдержаться, но ничто уже не было способно подавить этот приступ. Она начала урывками хихикать, попутно пытаясь прочистить горло и напустить на себя серьезный вид. Но вскоре она уже ничего не могла с собой поделать. Она громко рассмеялась, согнувшись пополам, полностью игнорируя (ну, может, не полностью, но сейчас ей было все равно) растерянные взгляды окружающих. Она допустила ошибку, снова взглянув на Бьянку, из-за чего расхохоталась пуще прежнего и буквально упала на колени, хватаясь за бока и смеясь так сильно, что из глаз хлынули слезы. Слезы, черт возьми. Прошло целых пять или шесть минут, прежде чем она снова смогла нормально дышать. Сев прямо, она вытерла слезы и широко улыбнулась девушке, стоявшей перед ней и явно испытывавшей неловкость. – Ох. Спасибо. Мне прям полегчало. Та кашлянула, явно не понимая причин столь странного поведения. Что ж, нельзя было винить ее за это. – Не вижу, что в этом смешного. – Да все это. Правда, – она поднялась с пола, демонстративно отряхнув пыль со штанов, и снова сосредоточила свое внимание на девушке. Потому что все это обещало быть забавным. – Что ж, Ледибаг, скажи, если я представляю собой такую угрозу обществу, почему же ты доверила мне талисман? Ухмылка Бьянки дрогнула, ее глаза на секунду метнулись к Лиле, при этом обе, казалось, утратили дар речи. Как и все остальные, впрочем. Даже Алья, у которой отвисла челюсть от этого откровения. Но блогерша тут же схватилась за телефон, принимаясь листать новости: – Когда?! Не было никаких новых героев! Откуда нам знать, что ты не врешь? Отлично. Это ей на руку. Единственное, в чем можно положиться на стадо баранов, так это в том, что они всегда следуют за толпой. – Ну, если ты не можешь поверить мне на слово, тогда, думаю, будет очень легко проверить факты, – ее голос немного усилился на этих словах, и блогерше хватило приличия выглядеть при этом ошарашенной и смущенной. – Ты можешь всегда просто спросить Ледибаг, вот же она. – Ну, я… – Или можно спросить ее напарника. Так как он видел мою трансформацию. Бьянка захлопнула рот. Им оставалось только гадать, блефует Маринетт или же нет. Было легко утверждать нечто подобное, тогда как единственного человека, способного подтвердить или опровергнуть факты, здесь не было. Именно так все это время Лила вела свою игру. Разница лишь в том, что Маринетт говорит правду. Но никто из них не мог так рисковать. Потому что никто из них не знал того, что знала она. И ведь Ледибаг действительно присутствовала в этой комнате, хоть и была не той, на кого все думали. – Я попросила ее дать тебе шанс. Потому что хотела помочь тебе. Я думала, став героем, ты станешь лучше. Но ты все равно продолжала издеваться надо мной! – И-именно так. Ага, значит, они выбрали этот путь? Это можно использовать. А учитывая склонность Лилы к акуманизации, может, так и Бражника достать получится. Потому что это только вопрос времени, когда он выберет себе новую цель. – Как благородно с твоей стороны, Лила, – произнесла она самым сердечным голосом, на который только была способна, но даже для ее собственного слуха это прозвучало фальшиво. И как это у Лилы всегда получается так сладко петь? – Но, когда мы вместе сражались на той крыше с акумой, ты говорила совсем другое. – А что, по-твоему, я должна была сказать, раз ты очевидно оказалась неспособна стать героем! Я не хотела рисковать тем, что ты обернешься против меня. – Ты не считала, что я не гожусь для этого, когда я спасла тебя и Кота Нуара, – это прозвучало немного более правдоподобно, когда она напустила на себя обиженный вид и отвела взгляд. При этом она заметила Адриана, смотревшего на нее со странным выражением, которое она никак не могла распознать. Но его взгляд отличался от всех остальных ее одноклассников. Почему он выглядит таким потерянным? Девчонка презрительно фыркнула. – Не впутывай сюда моего напарника, – потребовала она. Это было похоже на отчаянную попытку направить разговор в другое русло. Хорошо. Это тоже может оказаться ей на руку. – Ну… ты ведь знаешь, что твой «напарник» мой лучший друг, правда? – она бросила отчасти виноватый взгляд на Алью. – Прости, Аль, но – сама знаешь, – Маринетт жестом указала на расстояние между ними, демонстрируя, что они отдалились друг от друга в последнее время. Они не были так близки, как раньше. И хотя они все еще были друзьями, Маринетт с трудом могла бы назвать ее сейчас своей лучшей подругой. Этот намек не остался незамеченным. Широко распахнув глаза, Алья потрясенно и обиженно уставилась на нее. Правда, Маринетт не была вполне уверена, что это из-за того, что они не были больше лучшими подругами – скорее, из-за того, что она не сказала Алье, что проводит время с одним из героев, за которыми та обожала гоняться. – Мой напарник никогда не стал бы общаться с кем-то вроде тебя. Боже, да что же она как заезженная пластинка? Ей правда до сих пор кажется, что она блефует? Фыркнув и слегка тряхнув головой, Маринетт достала из кармана телефон и принялась листать фотографии, пока не нашла нужную. Она не пыталась казаться самодовольной, выставляя телефон перед собой, чтобы показать классу, но определенно ей не удалось сдержать некоторой ухмылки, когда одноклассники снова охнули и подались вперед, чтобы рассмотреть фото. На фотографии они с Котом Нуаром сидели очень близко друг к другу на ее кушетке. Маринетт показывала в камеру язык, а Кот совершенно кавайным образом сложил пальцы в жесте мира возле левого глаза, словно только что вышел из какого-нибудь аниме. Это была одна из ее любимых. В тот раз они почти всю ночь провели за просмотром сериалов после очень тяжелого дня. Сделанные тогда фотографии стали эдаким побочным эффектом чрезмерного потребления сладкого, недостатка сна и наличия хорошей компании. Отчего-то, когда Кот узнал, что она была Мультимаус, это повысило ее «уровень крутости», и у них появилось что-то общее. И конечно, она не могла сказать ему, что общего между ними было на самом деле гораздо больше. В любом случае, это сильно сблизило их, как друзей, и теперь они часто проводили время вместе. Что было временным облегчением для неё, так как большинство ее друзей так или иначе отвернулись от неё. Пока Бьянка бессмысленно пялилась на фотографию, вокруг начали раздаваться голоса. – Ты правда дружишь с Котом Нуаром? Это так круто! – Значит ли это, что ты общаешься и с другими героями? – Какой Кот Нуар на самом деле? – Погоди, так ты правда была героем? Я думал, герои должны держать свою личность в тайне. Именно этого она и ждала. Быстро призвав всех к тишине, она многозначительно взглянула на Бьянку. – Так и есть. Но я больше не являюсь героем, правда, Ледибаг? – Я... – Напомни-ка мне, почему это мне нельзя больше быть Мультимаус? – она задумчиво приложила палец к подбородку, хотя внутри неё всё просто вскипало от негодования. – Я почти уверена, что это не имеет никакого отношения к моей угрозе обществу. Она постучала пальцем по подбородку, оглядываясь вокруг в глубокой задумчивости. Она перехватила ещё один взгляд Адриана, внимательно на неё смотревшего, но не позволила себе отвлечься на его прекрасный облик. Потому что к черту это все. К черту все эти разговоры о высокой морали. И если он разозлится на неё за то, что она защищает своё альтер-эго, то пусть тоже идёт к черту. Но не похоже было, чтобы он злился. На самом деле, как только их глаза встретились, его губы тронула легкая ухмылка. Совершенно хулиганская и никак не вяжущаяся с его ангельским ликом, но, черт возьми, она как будто подбадривала ее. Эта ухмылка вместе с приподнятой бровью словно говорила: «Да, и что же сказала Ледибаг на самом деле?» Такая насмешливая и озорная, и в то же время до боли знакомая, правда, ее сердце ещё не готово было это признать. Но это обязательно произойдёт позже. Маринетт повернулась обратно к самозванке, угрожающие сузив глаза: – А, точно! Потому что я случайно раскрыла свою личность Коту Нуару. И потому, что личности должны оставаться в тайне. – Н-ну, е-есть исключения! – попыталась парировать Бьянка, но Маринетт не собиралась уступать ей. – Нет, я думаю, что ты лгунья, как и твоя так называемая лучшая подруга. Ты не Ледибаг. И ты ни черта не знаешь о Ледибаг. Потому что, если бы ты была ею, ты уже давно проиграла бы. Ты у нас сколько всего, один день? И весь класс уже знает твою «личность»? Тогда нам всем просто ужасно повезло, что ты не являешься героиней, иначе Бражник бы уже давно победил! Теперь она уже кипела от ярости. Эмоции наконец настигли ее и выплеснулись наружу. Она обвиняющее ткнула пальцем в Бьянку, отчего та слегка отшатнулась назад. – Ты ни черта не знаешь о том, что значит быть героем. Чем они жертвуют ради безопасности людей. К тому же, Ледибаг и Кот Нуар даже не знают личностей друг друга – так какого черта Ледибаг будет раскрывать это целой толпе людей, уже хотя бы раз да попавших под контроль акумы, но не раскроет это своему напарнику?! Какого бы страху это ни нагнало на новенькую, он быстро сменился чем-то больше похожим на бешенство, когда она, восстановив равновесие, двинулась на Маринетт, сверкая жгучей ненавистью в глазах. – Да как ты смеешь называть меня лгуньей, мелкая дрянь! Удивленная этой вспышкой, Маринетт даже не дёрнулась, когда увидела занесённую для удара руку Бьянки, вместо этого зажмурившись и замерев в ожидании. Но удара так и не последовало. Возглас изумления заставил Маринетт приоткрыть глаза, а затем вытаращиться на происходящее. Бьянка стояла на том же месте с поднятой для удара рукой. Но прямо перед ней внезапно нарисовался Адриан – просто невероятно быстро, когда, черт возьми, он успел выскочить сюда? – и схватил девчонку за руку, крепко стиснув ее запястье и удержав на месте. – А-Адриан! – Довольно, – прошипел он низким и угрожающим голосом. – Если до сих пор и оставалось что-то не ясно, то теперь уже все понятно. Ты не Ледибаг. Она бы никогда не подняла руку на гражданского! – Н-но!.. – Лила попыталась прийти на помощь своей «подруге», но тут же замолкла, перехватив его свирепый взгляд. – С меня довольно ваших попыток настроить всех против Маринетт. Я знал, что вы обе врете, когда «случайно» раскрыли мне личность Ледибаг вчера, но у меня не было никаких доказательств. Вы все время всем врали! Подождите-ка... Та интонация, с которой он произнёс слово «случайно»... почему она кажется столь знакомой? Ее мысли о светловолосой и зеленоглазой модели совершенно внезапно сменились мыслями о таком же светловолосом и зеленоглазом супергерое, который приходил увидеться с ней в свою свободную ночь, спрашивая, «не раскрыла ли она себя, случайно или же нет». – Адриан! М-мне же больно! Маринетт перевела взгляд на его руку, все еще словно тисками сжимавшую запястье Бьянки, обещая оставить после себя синяки. Но ее внимание было сосредоточено вовсе не на этом. На самом деле ее глаза были прикованы к знакомой форме его серебряного кольца. Знакомой, потому что она заметила его еще в день их первой встречи, и он никогда не снимал его. За исключением того дня, когда они делали фотосъемку для ее сайта. Того дня, когда они с Котом поменялись талисманами. Это Адриан. Адриан был Котом Нуаром. Ее Котёнок был рядом все это время. Вот почему он так разозлился. Вот почему он выглядел таким расстроенным. Вот почему он пришёл тогда к ней и задавал эти странные вопросы! Потому что Лила и ее приспешница выбрали единственного человека, который мог узнать наверняка, что они лгут. И если она думала, что невозможно любить его ещё больше, то она жестоко ошибалась. – Что здесь происходит?! Прекрасно. Конечно же, учительница должна была зайти именно в этот момент. Она не обращала особого внимания на тот хаос, что поднялся с приходом мадам Бюстье. Лила и Бьянка утверждали, что Маринетт на них накинулась, а Адриан вмешался и помог ей, после чего их обоих отправили в коридор, так как многие начали высказываться в их защиту, неожиданно перестав верить в ложь Лилы. Но теперь она стояла в коридоре рядом с предметом своего обожания, оказавшегося еще и ее напарником. – Пожалуйста, прости меня, Маринетт. Ее ход мыслей резко оборвался, когда она взглянула на него широко распахнутыми глазами. – Я не должен был отговаривать тебя от ее разоблачения. Это было глупо с моей стороны. Я лишь надеюсь, что ты простишь меня когда-нибудь. Маринетт не сдержала улыбки, потому что – ну как могла она не заметить? Модель он или нет, но в этом прекрасном теле билось сердце ее напарника. – Тебе не за что просить прощения, Адриан. К тому же, ты, по крайней мере, проверил свои источники, – она усмехнулась, находя в этом своеобразную иронию. Если бы он не пришёл к ней тогда, ей бы ни за что не удалось собрать все детали воедино. Он растерянно взглянул на неё. Она одарила его широкой и сияющей улыбкой. – Я же говорила тебе, разве нет? Что ты будешь первым, кто узнает.