Россия ехал этим утром на конференцию в скоростной электричке. Как всегда, народу было слишком много, каждый вагон был забит людьми до отказа, и он, не сумев занять сидячее место, теперь ехал стоя. Его клонило в сон и он хотел бы нормально прислониться к стенке и немного подремать, но каждый раз вагон неудачно качало и в результате Ваня только стукался головой.
С высоты своего роста он видел всех стариков и совсем молодых ребят — основной контингент электричек, тем более скоростных, где проезд себе могли позволить в основном такие льготники.
Контролёры снова проверили у всех билеты, а Иван всё ещё хотел спать. Сумка в его руке становилась для него так тяжела, что он хотел бы просто выкинуть ее и больше никогда не видеть. Тут вагон снова неудачно качнулся и теперь он столкнулся с какой-то низенькой студенткой, стоявшей слева от него.
— П-простите, — неловко сказала она, также сонно качаясь, как и он. Только она, чтобы не заснуть, листала что-то в телефоне и с кем-то переписывалась.
Иван снова отвернулся и попытался встать ровно, держась за поручень. Конечно, он слышал, что поручни в подобных вагонах просто кишат всеми возможными бактериями, но он был готов потом вымыть руки с самым ядрёным мылом, какое только есть, потому что если он на следующем подобном качке совсем завалится на пол, то остальные могли вполне надеяться на сильный ушиб или синяк.
Тут он заметил, как та девушка украдкой смотрит на него. Она смутилась, когда он безразлично посмотрел на нее в ответ, но потом снова воззрилась на него.
— У Вас… Все хорошо? — она всё ещё чувствовала себя неловко, возможно поэтому ее голос звучал почти неслышно. Но Россия все услышал.
— Просто не выспался, — но сон тут же прошел. Нечасто незнакомец начнет проявлять к тебе подобное внимание.
— И Вы постоянно так не высыпаетесь? — она облокотилась спиной на стенку напротив и с удивлением посмотрела прямо в его глаза. — У Вас просто… Очень болезный вид.
— Просто давно не был в отпуске, — криво усмехнулся Брагинский, устремив взор почему-то не на собеседника, а в пол.
А ведь у него и правда был «болезный вид», как она выразилась. Кожа была бледной, под глазами темнели круги, а взгляд был такой, будто он был чем-то совершенно разбит. Но единственное, что он разбил, так это свою кружку позавчера, когда та не выдержала кипятка и треснула наискось.
— В чем-то я Вас понимаю… Очень скучаю по морю, — лицо девушки изобразило если не вселенскую тоску, то страдание точно. Поджав губы, она посмотрела в окно, за которым пробегала равнинная местность, иногда нарушаемая зелёными, даже золотыми при свете утреннего солнца холмами. — Здесь так редко выглядывает солнце.
Брагинский решил обернуться и посмотреть на то, что смотрела его собеседница. Раньше такие виды ему нравились, но теперь он был в ужасной тоске по чему-то и в очень скверном настроении, потому даже солнечное золото не помогало ему прийти в какой-то восторг. Он не мог ничего рассказать о себе — половину составляет государственная тайна, а остальная половина — наисерейшая тягомотина. Поэтому Россия посмотрел на свою собеседницу. Она сама выглядела не лучше, на желтовато-смуглом лице были темные круги под глазами, а под неровными бровями взгляд был таким, будто та ушла куда-то глубоко в свои мысли и далеко не радостные. Чем дальше она так стояла, тем безрадостнее становился взгляд. Наконец, она встрепенулась, резво скинула с себя рюкзак и резко начала там что-то искать. В итоге уже скоро она протягивала Ивану молочную шоколадку.
— Держите, — она постаралась придать своему лицу как можно более доброжелательный вид. — Поможет добавить хоть немного позитива.
— Звучит как плохая реклама, — улыбнулся Ваня, а девушка засмеялась. Теперь ее улыбка выглядела искренне.
— Все равно возьмите, — она настойчиво протянула шоколад ему в руки и Иван взял его, положив в глубокий карман. — Очевидно, Вам она будет нужнее, — добавила она тише, но Россия ее все равно слышал.
***
Вся эта конференция будто была создана, чтобы убаюкать Ивана. Он уже который раз протер холодными руками лицо, пытаясь проснуться, но все было зря. Тут он вспомнил о шоколаде, который ему подарила та девушка, и в мыслях у него уже возникла идея ненадолго выйти за чаем. А что, только Артуру можно приносить с собой чай?
— Куда Вы, Россия-сан? — тут же спросил у него Япония, все это время внимательно слушавший немецкий доклад.
— О, я скоро вернусь, — заверил он всех и спешно вышел.
Через несколько минут он вернулся со стаканчиком черного чая. Аккуратно, не привлекая внимания, он поставил его рядом со своей папкой и телефоном, и постарался максимально бесшумно раскрыть шоколад. Что-то ему подсказывало, что это совершенное безумие и неуважение, есть, пока кто-то другой тебе что-то рассказывает, но иначе он мог бы также неуважительно просто заснуть, тогда бы вообще все пропустил. Это придало ему уверенности и он наконец начал пить чай.
Каким же
божественным ему показалось сочетание этого шоколада с чаем! Он не просто проснулся, он будто очнулся от многодневного серого сна, в котором принимал посильное участие. Теперь Иван живее осмотрел собравшихся и ему было уже не так трудно слушать доклады и принимать участие в обсуждении.
***
С той девушкой Россия больше не встречался. Так, видел иногда, как она скучающим взглядом окидывала питерские серые здания, пока торопливо шла на занятия, но больше возможности пообщаться у них не было. Да и даже если бы была, обычным людям вредно находиться рядом со странами, а он никоим образом не хотел навредить тому, кто оказал ему такую незначительную, но помощь.
