***
— Как успехи в поисках соулмейта? — осторожно спрашивает Беверли, сидя напротив Стэнли в кофейне возле Мемориального парка. Мягко улыбается, мелкими глотками потягивая карамельно-банановый латте, и смотрит своими светлыми, как озерная вода, глазами. Стэн лишь плечами пожимает, размешивая сахар в собственном напитке. — Не знаю. Как я вообще должен его искать, если понятия не имею, как это сделать? — В смысле? — Малышка Бев в замешательстве закусывает губу, рассматривая друга. — Стэнни, ты о чем? — Ну, соулмейты. Даже не вдупляю, что это. — Ты гонишь! Это же ещё в детстве рассказывают, — несколько минут Бев молчит, словно ожидая, что её разыгрывают, а потом накрывает руку Уриса своими маленькими, тёплыми ладошками. — Родители с тобой не говорили? — Они женились по расчёту, а вовсе не от большой любви. — Бедный мой… Значит, просвещать тебя буду я. И Беверли действительно рассказывает все, что слышала от матери. Как сразу после встречи со своим соулмейтом (или на шестнадцатый день рождения, если встреча уже произошла ранее), запускаются своеобразные биологические часы. На протяжении года воспоминания об одном-единственном человеке постепенно будут блекнуть, пока не случится одно из двух: либо соулмейт навсегда исчезнет из памяти, либо его поцелуй обратит вспять эту избирательную амнезию. — Сама-то я ещё не проверяла, только через месяц… Эй, Стэн, с тобой что? У тебя губы побелели. Урис не реагирует на оклики подруги, глядя в одну точку пока пазлы в голове щелкают, складывалась в одну картинку. Из всех друзей он начал забывать только Билла. Блядство. Нет, они не могут быть соулмейтами. Не могут же? Беверли не на шутку пугается, когда её друг закрывает лицо руками, не то тихо всхлипывая, не то прерывисто вздыхая. Он что-то говорит, но фраза выходит смазанной, приходится переспросить. — Я, — голос позорно срывается, приходится прочистить горло и начать сначала, — мне кажется, Билли — мой соулмейт. — ЧТО?! — Шшш, тихо ты! Следующие двадцать минут они спорят, может ли предположение Стэнли быть правдой, а если может, то стоит ли говорить об этом Уильяму. Стэнли упрямо поджимает губы, категорически отказываясь признаваться Денбро. Марш такая позиция приводит в откровенный ужас, она никак не хочет понять, как можно быть настолько эгоистичным, чтобы умолчать о столь важной вещи. На самом деле, Стэнли даже не столько боится реакции Билла (парень он нормальный, на смех точно не поднимет), сколько опасается за собственные чувства. Пусть его влюбленность в Денбро осталась в прошлом, Урис не хотел рисковать. Да и влюбленностью эти наивные детские чувства сложно было назвать. Просто в какой-то момент Стэнли понял: держать за руку Билла ему нравится куда больше, чем соприкасаться коленями с Эшли Симс. Несмотря на принятое решение, Стэн вовсе не начинает игнорировать Билла или отстраняться от компании. Даже выбирается с братьями Денбро на фестиваль (Эдди и Ричи устроили себе романтическое свидание, поэтому пошли на ярмарку вдвоем; Беверли и Бен взяли с них пример, а вот Майк смущенно признался, что в этот вечер хотят побыть с родителями), получая искреннее удовольствие от восторженных криков Джорджи и радостного настроя Билла. Урис знает — рано или поздно в его памяти изменится и это воспоминание, поэтому старается запомнить каждую мелочь. То, как раскрасневшийся Билли улыбается, как то и дело поправляет закатанные рукава или жёсткий ворот новой клетчатой рубашки. Как Джордж, стараясь делать это незаметно, пихает брата локтем в бок, подначивая к чему-то. Забывать милого, бесхитростного Денбро будет чертовски, чертовски жаль. На несколько секунд, Стэнли даже позволяет себе представить, как бы все сложилось, скажи он правду. Интересно, одной только соулмейт-связи хватило бы, чтобы Билл предложил ему встречаться? И нашёл бы Стэнли смелость принять это предложение? — Стэн, — Джорджи дергает рукав светлой джинсовки, которую Урис накинул на плечи с приходом сумерек, — эй, Стэн! — А? — За мной родители пришли. Нам нужно к колесу обозрения. — А Билли куда делся? — внутренние переживания настолько его захватили, что Стэнли даже не заметил, когда ушёл старший из братьев. Джорджи удивлённо приподнимает брови, словно поражаясь чужой невнимательности, послушно берет за руку, чтобы не потеряться в толпе. Миссис Денбро тепло благодарит его, забирая Джорджи, просит передать Биллу просьбу вернуться до одиннадцати. Урис смеётся, обещая привести Уильяма целым и невредимым. Они наблюдают за фейерверками, задрав головы к небу, яркие огни расцвечивают радужки цветными бликами, добавляя в происходящее толику волшебства. Стэн в который раз за вечер чувствует себя бесконечно счастливым, аж горло перехватывает, поэтому Билл первым нарушает тишину полупустой автостоянки. — Эй, Стэн. — Ммм? — Ты и правда считаешь меня настолько глупым? Вопрос выбивает из колеи, Стэнли даже спотыкается, неловко взмахнув руками. Краем глаза смотрит на Денбро, пытаясь прочитать чужие чувства. Билл не сердится, не обижен, наоборот, улыбается уголками губ, и это запутывает ещё больше. — О чем ты? Секундная пауза, во время которой Билл пытается правильно выстроить фразу в голове, а потом произнести её без запинки. — Ты мой соулмейт. Не отнекивайся, я точно знаю. Бам! Стэнли чувствует, как горло спазматично сжимает паника. Билли все знает. Чёрт, неужели Марш разболтала?! Что же делать, что теперь делать, он ведь наверняка ждёт от него… Чего, блять, можно ждать в такой ситуации?! Денбро замечает его панику (они успели выйти за пределы стоянки, окраины Дерри призывно мерцали огнями впереди), ловит за руку, переплетая пальцы, успокаивающе поглаживает по тыльной стороне ладони. Растерянность Уриса почти можно ощутить физически — по мелкой дрожи, холодной коже, тягостному молчанию. — Почему ты не сказал мне? — Я… Я не знаю, — Стэн облизывает сухие губы, не отрывая взгляда от дороги. — Просто… — Страшно? — Ага. Стэнли останавливается, не отпуская руки, из-за чего Биллу тоже замереть приходится. Урис сейчас красивый: смущенный, испуганный, немного потерянный, словно его застукали за чем-то глубоко неприличным. Глупый. — Билл, я… Фраза остаётся недосказанной: Денбро его обнимает, руки в замок сцепляет где-то на пояснице, отбирая последний шанс на побег. Стэн каменеет в первую секунду, а потом утыкается носом в ворот рубашки да шею вздохом щекочет, на удивление по-родному. — Не хочу тебя забывать. — Билл бормочет куда-то в висок, полностью сосредоточившись на ощущениях, прижимает ближе, отчего выступы позвонков аж в пальцы впиваются. — Это ведь в обе стороны работает, Стэнли. И хочется сказать ещё многое: как ему нравятся ямочки на щеках Уриса, когда тот улыбается шуткам; как порой хочется запустить пальцы в жёсткие кудри, зачесывая со лба; как взгляд иногда прикипает к тонким губам, а в мозгу не то мысль, не то сигнал к действию. Стэнли опережает его, торопливо вскидывая лицо (а вдруг струсит), чтобы прижаться к его губам своими, раз, второй, третий, языком в рот толкнуться, до побелевших костяшек вцепляясь в фланель рубашки. Словно у Билла хватило бы глупости его оттолкнуть! Дыхание обрывается, теряется в отчаянном поцелуе, одно на двоих, наверное, поэтому кружится голова. Денбро хмурится, стоить лишь его соулмейту податься назад: он ещё не распробовал, не прочувствовал до конца, каково это — целоваться со своей судьбой, поэтому требовательно хватает за кудри и в губы вгрызается, отставив нежность. Внутри все на тысячи осколков вдребезги, чтобы под новый поворот реальности перестроиться правильно. Стоном на вздох отвечает, не разбираясь, где чей, и целует, целует, целует до всполохов ярких под закрытыми веками. Остаток дороги идут рука об руку, молчат, улыбаясь, да взглядами сталкиваются, как младшеклассники с первой влюбленностью. Стэн то и дело касается языком ранки на нижней губе — кто бы знал, что правильный Билли бывает таким! — все пытается вспомнить забывшееся, словно в проверке, действительно ли они соулмейты. Получается плохо, сознанию нужно побольше времени. Денбро доводит его до дома, не слушая возражений (вообще-то, Стэнли просили его проводить), ловит за запястье, прежде чем отпустить. Буря гормонов внутри поутихла, возвращая способность мыслить логически. — Если ты когда-нибудь надумаешь предложить мне встречаться… — Билл замолкает, заметив растерянность в чужом взгляде. Неужели Стэн не думал об этом? Или наоборот, думал слишком часто, чтобы с ходу поверить? — Что? — Урис сглатывает, зачарованно рассматривая отсветы фонаря на лице важного для него человека. В следующие несколько секунд решится из будущее. — Что тогда будет? Денбро не может сдержать улыбки, различая волнительные ноты в чужом голосе. Стэнли боится, боится отказа, хотя сам себе признаться в этом не может. Именно поэтому Билл предоставил ему право первого шага — чтобы не напугать ещё больше. — Я соглашусь. До завтра. Стэн не может подобрать ответа, только стоит на крыльце да своего соулмейта взглядом провожает, пытаясь унять дрожь в пальцах, коленях и сердце. Они могут начать встречаться, они могут остаться друзьями, но в одном Урис уверен точно: теперь он ни за что не забудет Билли Денбро.Часть 1
5 мая 2020 г. в 06:25
— Хэй, Стэнни, поздравляю! Теперь ты совсем большой и можешь начать поиски своего соулмейта! — Беверли обнимает его, звонко целуя в щеку, отчего на коже остаётся ярко-вишнёвый след, который Урис не спешит стирать.
— Да-да, а если у этой малышки будет симпатичная подружка, не забудь познакомить её со своим лучшим другом! — подаёт голос Ричи, хихикая, когда Эдди пихает его в бок локтем, мол, не перебивай поздравление.
Они сидят в пиццерии на центральной улице, всей компанией Клуба Неудачников празднуя шестнадцатый день рождения Уриса. Сам Стэнли снисходительно улыбается, думая, что шестнадцать запомнятся ему получением прав, покупкой скутера и, может быть, свиданием с Дафной Ландау. Или с её братом, если слухи о нём все-таки правда.
Когда приносят вторую пиццу (размера XL, без оливок и с двойным сыром), поздравления сменяются нелепыми историями из детства, над которыми смеётся каждый. Услышав знакомую песню по радио, Беверли удивлённо восклицает, порывисто хватая Ричи за плечо.
— Эй, Ричи-Рич, ты помнишь?! Именно эта песня звучала на нашем первом свидании!
— Что?! На каком свидании?! — Эдди недоуменно переводит взгляд с Тозиера на Марш и обратно.
Ричард на несколько секунд замирает, припоминая подробности, а после улыбается идеальными, выправленными брекетами зубами:
— Да-а, было такое! Я же тебя тогда в кино пригласил, с нами Стог пошёл, а ты застремала меня, назвав это свиданием! Язва.
— Дурилка! — Бев показывает парню язык, плечом прижимаясь к Бену, с которым начала встречаться всего месяц назад. Судя по тому, как покраснел Хэнском, ему все ещё было в новинку.
Стэн не может точно сказать, как они перешли к теме первого знакомства, зато он точно знает, что вспомнил всех, кроме Билла, и это странно. Он помнит Бев с мальчишеской прической, которая ни капли не портила малышку; помнит Ричи с очками, одна дужка которых вечно перемотана изолентой; Эдди с поясной сумкой и кучей таблеток в прозрачном пластиковом контейнере; Бена с накладными наушниками и мальчиковыми бойсбендами; Майка, огребавшего от Генри и его дружков больше всех.
Урис задерживается взглядом на Денбро, заливисто смеющимся над очередной шуткой Ричи, пытается представить, как Билл выглядел лет в одиннадцать. Наверняка уши немного торчали, а ещё ладони и стопы были непропорционально большими по сравнению с остальным телом. Сейчас о недуге речи напоминало только старое прозвище Заика Билл, но там, в детстве, Денбро точно сводил с ума взрослых, выговаривая одно слово по несколько минут. Почему-то Стэну кажется это милым.
Второй раз Стэн натыкается на пустое пятно в воспоминаниях, когда спустя пару месяцев остаётся у Билла с ночевкой.
Зак и Шэрон Денбро оставили сыновей на два дня одних, укатив в Атланту на какую-то конференцию (оба родителя братьев работали в образовательной сфере: мать преподавала в музыкальной школе, отец был учителем английского в колледже).
Билл отправляется делать попкорн, а Джорджи помогает Стэнли застелить диван в гостиной пледом, чтобы не наставить пятен от еды на светлую обивку.
— Стэн, а мы пойдём на ярмарку в этом году? В прошлом же ходили!
Урис улыбается, вспоминая бесконечные аттракционы, тающую на языке сахарную вату и смеющегося Джорджа верхом на карусельной лошади. Только почему они ходили туда вдвоём? Где были Билл и ребята? Стэн хмурит тонкие брови, пытаясь вспомнить, но воспоминания ускользают, словно проворные маленькие рыбки в декоративном бассейне.
— Джорджи, я что-то не помню, а почему мы были там одни?
Младший брат Билла смотрит на него непонимающе, замирая у подлокотника дивана.
— Ты о чем? Когда Билли за сахарной ватой пошёл?
Значит, не одни. Интересно.
— О чем вы тут болтаете? — спрашивает старший из братьев Денбро, вернувшийся в зал с большой миской попкорна. — Смотрим Мстителей, без вариантов!
— Мстителей, уууу!
Джорджи, фанатеющий по Железному человеку последние четыре года, ликующе вскинул в воздух кулаки, с разбегу плюхнувшись на середину дивана.
Билл рассмеялся, кинув в брата попкорном, нагнулся ближе к мелкому, чтобы вторая порция снарядов долетела до Уриса, который лишь показал в ответ язык, отправляя раскрывшиеся зерна в рот. Сидеть перед экраном телевизора, то переговариваясь со старшим из братьев, то щекоча младшего, было на удивление уютно, даже мысли об избирательной потери памяти отошли на второй план.