"На круги своя"

Жасмин очень любит Алладина; это знают все — в Аграбе и за её пределами. Жасмин всё чаще думает, какими будут их дети: сильными и смелыми, как их отец, решительные и добрые, как мать — и никак иначе, быть по-другому не может. И Жасмин, естественно, печалится, когда Алладину нехорошо. — Милый, всё в порядке? — спрашивает она его, когда он не ест вместе с ней, а лишь заворожённо смотрит на неё. — А что такое, дорогая? — Ты не ешь. — Есть… — Молчание. — Ой, да, конечно! — Смеётся. — Прости, я забыл. Точно. Людям надо есть. Это было очень мило: Жасмин рассмеялась и покраснела, но — первый звоночек. Слишком всё не так сегодня. Двигается не так, улыбается, говорит. Делает всё не так — не так, как это делает Алладин или хотя бы просто люди. Глупая, смеётся она над своей тревогой, он просто тебя очень любит. — Ведь ты меня очень любишь? — Конечно же! — бурно отвечает Алладин и смеётся; так громко, так заразительно, что нельзя не улыбнуться, и Жасмин улыбается. Да вот только не его этот смех. И шутки не его, не шутит он так бесконечно. Хотя, быть может, он просто её очень любит. — Ох, прости, я сегодня сам не свой, — он обнимает её и нежно шепчет в ухо. — Ничего, подожди немного, и всё будет как надо. М? Хотелось бы верить, милый. Хотелось бы верить. — Тебе не кажется, что слишком давно у нас не было Джинни? — спрашивает она. — Я скучаю без него. — Правда? — и будто проясняется, сияет, как лицо ребёнка: да, впрочем, нет, показалось. — Оу. Кхм. Да, давно. — Может, с ним что-то случилось?.. — Не волнуйся, те… нам достаточно его позвать, чтобы он пришёл. — Точно-точно? — Точно-точно. И о чём-то шутит, Жасмин смеётся, а на лице Алладина сверкает заразительная улыбка Джинни. Жасмин очень любит Алладина; но почему ей кажется, что кожа его слегка посинела, а сам он забыл, как следует быть человеком? Да нет, должно быть, просто кажется.