В тени

Pov Джим       — Напомни мне, почему мы всё ещё не живем вместе? — выдыхаю слова, продолжая входить глубокими толчками в её тело, которое за пять лет, кажется, уже словно заточенным под моё.       — Да, пожалуйста, быстрее! — стонет она, запрокинув голову и разведя ноги шире.       — Как скажешь, детка.       Начинаю буквально вколачиваться в неё, перестав ласкать её грудь и сжав руками упругие ягодицы. Стол под нами жалобно скрипит, и кажется, скоро его постигнет участь предыдущего, а точнее — мусорная свалка.       — Ты мне не ответила, — хриплю, задыхаясь от быстрых движений и возбуждения, которое долбит бешенным пульсом в висках.       — Господи, Джим! Заткнись! Аххх! — Анкила с криком получает оргазм, и с силой впивается зубами в мою шею.       — Блять! — рычу от боли и подступающей развязки. — Да! — быстро выхожу из неё и кончаю, сжимая член рукой.       — Упс, — говорит она, отстранившись и глядя на мою шею своим фирменным невинным взглядом.       — За это ты ответишь на мой вопрос, — говорю хрипло, проведя пальцами по месту укуса и глядя на кровь.       — Джим, у меня уже мозоль на языке, говорить одно и тоже, — слизывает кровь с моей шеи и слезает на пол, но я прижимаю её к столу и не позволяю двинуться.       — Точно от этого мозоль? — приподнимаю бровь, взявшись за её подбородок и проводя большим пальцем по полной губке.       — Вот именно! — старается вывернуться. — Хватит и того, что ты меня так развратил, — смеётся, когда я поднимаю её и сажаю обратно на стол. — Ты же знаешь, мне не нужны отношения, — улыбается, склонив голову на бок.       — А что тогда между нами, Ани? — вглядываюсь в её глаза. — Я прихожу почти каждый день, уже пять лет. И мы трахаемся до потери пульса.       — Да, но потом ты уходишь, а я остаюсь со своей жизнью, которой распоряжаюсь только я сама. Меня это устраивает, Джим. И я всегда говорила, если тебе нужно большее, то я не смогу тебе этого дать.       Обречённо вздыхаю и смотрю на часы. Если и дальше продолжу каждый день трахаться вместо обеда, скоро от меня ничего не останется.       — Чёрт, Фрэд меня убьёт, — наклоняюсь за штанами, услышав за окном сигнал полицейской машины. — Я заеду вечером? — спрашиваю её уже в дверях, неохотно отрываясь от её губ.       — Сегодня хочу заняться собой, — отрицательно качает головой.       — Я бы с удовольствием тоже занялся тобой, — кладу ладони на её попу, прижимаясь к ней пахом.       — Это ещё одна причина, почему мы не пара, — улыбается. — Твой темперамент я не потяну.       — Я бы пообещал, держать себя в руках, но знаю, что ты всё равно мне откажешь. Видимо, я никогда не добьюсь твоей любви?       — Она у тебя и так есть. Но не такая, как тебе хотелось бы.       Ани машет мне рукой, послав воздушный поцелуй, и закрывает дверь. Надеваю пиджак, который до этого держал в руках, и иду к машине. Сев на пассажирское сиденье, виновато пожимаю плечами, глядя на напарника, и тот только качает головой, заводя мотор.       — Выглядишь так, словно тебя пытались сожрать, — показывает глазами на ярко выраженный след от зубов на моей шее. — Для френд-зоны ваши отношения слишком… Ммм… Страстные.       — Тебе никогда не говорили, что зависть — это плохо? — криво ухмыляюсь, откусив кусок сэндвича, который привёз коллега.       — Боже упаси от такого счастья! — закатывает глаза. — Ты, поди, за пять лет и забыл, что значит нормальные, здоровые и крепкие отношения.       — Меня всё устраивает, — пожимаю плечами, рефлекторно потирая укус.       — Дружище, не всё в жизни измеряется уровнем качества секса. Конечно, если в отношениях ещё и он на высоте, то значит повезло вдвойне. Но духовная связь не менее важна.       — Фрэд, ты женат десять лет, и у тебя двое детей. Конечно у вас есть эта самая духовная связь.       — Время тут не причём. Пять лет — тоже не маленький срок.       — Мы с ней не только трахаемся, если ты об этом. Анкила на самом деле мой друг.       — Вот именно. Друг, подруга, кто угодно, но не вторая половина.       — Всё. Уймись уже, — недовольно морщусь. — Каждый раз одна и та же песня. Я разберусь в своих отношениях сам.       — Ты уже потратил пять лет на отношения, которых нет, — вздыхает напарник. — Ты можешь поговорить с ней, излить душу, или что-то другое излить… Ай, блять! — получает ощутимый тычок под рёбра. — Да мне собственно похуй, что ты там ей изливаешь. Но потом ты всё равно вынужден уйти и остаться один. Она не та, кто разделит с тобой радость и горе, родит тебе детей и погладит рубашку утром. Она принимает твою любовь, но не делится своей.       — Честное слово, в тебе умирает поэт.       — Зря ты смеёшься. Когда-нибудь ты поймёшь, что даже когда она рядом, ты остаёшься одиноким. Рано или поздно, но это случится, и она не сможет принять твою боль, как принимает любовь.       — Фрэд, ты меня пугаешь, — по затылку пробегают неприятные мурашки, и я судорожно ёжусь. — Давай-ка сменим тему. А то мне уже кажется, что ты старше меня лет на сто.       — Так и есть, — смеётся. — Сколько тебе? Двадцать семь? А ведёшь себя как прыщавый подросток, влюблённый в училку.       — Лучше уж так. У меня, по крайней мере, ещё полно времени, чтобы повзрослеть. А вот ты так и останешься ворчливым старикашкой.       — Ты ещё вспомнишь слова этого старикашки, — улыбается напарник, а мне, от чего-то, вдруг становится тяжко.       Конечно, я понимаю, что, по сути, он прав абсолютно во всём. Вся беда заключается в том, что я понятия не имею, что со всем этим делать. За пять лет я настолько прирос к этим недоотношениям, что даже если допустить, что мне вдруг понравится другая девушка (я в этом сильно сомневаюсь, но всё же допускаю такой вариант), то я не имею представления, как мне в этом случае себя повести.       В отношении Анкилы всё одновременно сложно и, в то же время, предельно просто. Мы не друзья, потому что друзья не трахаются, но мы и не пара. Когда она рядом, отвечает на мои поцелуи, отдаётся моим ласкам, извивается в оргазме, мне кажется, что она только моя, что она создана специально для меня. Но как только подходит к концу очередной момент нашей близости, Ани ускользает, тает, словно предрассветный туман. Слабым утешением служит то, что хотя она и не принадлежит мне, но по крайней мере уж точно и никому другому.       В этой маленькой, однажды жестоко поломанной, женщине так много есть от кошки. Её внешняя грация и гибкость сочетается с независимостью и неспособностью привязываться, а только лишь позволять любить и принимать себя такой, какая она есть. Но в последнее время я понимаю, что мне всё труднее становится воспринимать всё это, каждый раз отдавая часть себя и не получая ничего взамен, кроме, разве что, сексуального удовлетворения. Видимо, тут дело в возрасте или степени зрелости, но я чувствую жуткую потребность в ласке и заботе. И реально понимаю, что оставаясь с ней, обо всем этом я могу только мечтать. Кажется, пришла пора, наконец окончательно повзрослеть и прекратить жить иллюзиями.       Остаток пути до отделения проходит в молчаливых размышлениях о смысле жизни. Фрэд, видимо, поняв мою потребность в тишине, больше не донимает меня вопросами и нравоучениями. В кабинете, сидя за столом, я разбираю бумаги, пытаясь сосредоточиться на деле, которое уже пол года никак не сдвигается с мёртвой точки. Это дело о небольшой, на первый взгляд ни чем не примечательной, лаборатории, которая, якобы, занимается оценкой качества продуктов спортивного питания. На самом же деле у нас есть море оснований предполагать, что всё это — лишь верхушка айсберга, и спортивным питанием там и не пахнет. Зато синтетическая наркота высокого качества оттуда расползается уже даже за пределы Сиднея.       Вся беда в том, что пока все наши предположения продолжают оставаться лишь на уровне предположений, а подтверждающих фактов у нас лишь минимум, которого не хватит даже на то, чтобы получить ордер на обыск или установить прослушку. Каждый раз, стоит нам подобраться чуть ближе, эти сволочи ускользают, буквально просачиваясь сквозь пальцы, и откинув при этом нас на два шага назад.       — Джим, если продолжишь в том же духе, то твой мозг закипит, — напарник кладёт мне руку на плечо, и я вздрагиваю от неожиданности. Погрузившись с головой в работу, я, кажется, не заметил, что день подошёл к концу. — Поднимайся, пойдём, пропустим по стаканчику в баре, а то, кажется, я уже видел дымок, — чухает пальцами меня по затылку, и я отмахиваюсь от него, как от назойливой мухи.       Поднимаюсь с кресла, захватив пиджак со спинки, но не успеваем мы подойти к двери, как она открывается, и женщина в форме заглядывает в кабинет.       — Ребята, поступил вызов. У нас труп и случайный свидетель убийства. Патрульные были рядом, поэтому они уже опрашивают свидетельницу.       — Свидетель женщина? — спрашивает Фрэд, надевая пиджак.       — Кажется да. Это всё, что я знаю, — Мелани пожимает плечами, и мы выходим из кабинета вслед за ней.       — Видимо, поход в бар придётся отложить, — вздыхаю, натягивая пиджак и поправляя кобуру.       — Кажется, тебе пора снизить силовые нагрузки в спортзале, — напарник кивает на мои руки, которые уже едва помещаются в рукава. — Или тебе скоро придётся шить костюмы на заказ.       Прибыв на место преступления, выходим из машины. Осмотрев труп, сразу понимаю, что это не просто случайное убийство с целью ограбления. Слишком уж часто я видел лицо убитого на фотографиях в нашем деле. Сразу подхожу к патрульному, который вкратце обрисовывает мне ситуацию, а Фрэд начинает опрашивать свидетельницу.       Слушая полицейского, краем глаза наблюдаю за девушкой. Она выглядит совсем юной. Невысокого роста, явно вьющиеся каштановые волосы собраны почти на макушке в беспорядочную причёску, что придаёт ей определённый шарм. Её, некогда белая, блузка вся перепачкана, практически залита, кровью, но, что странно, девушка выглядит вполне спокойной. Нужно присмотреться к ней повнимательнее. Возможно, у девчонки просто шок.       Несколько мгновений продолжаю украдкой пялиться на неё и в какой-то момент понимаю, что не могу отвести взгляд. Встряхнув головой, отгоняю наваждение и направляюсь к ней. Судя по личности убитого, нам придется ещё долго общаться с этой молодой особой. Что ж, малышка, посмотрим, из какого теста ты сделана. Pov Бри       — Лежи смирно, я почти закончила, — Уна опять тянется с пинцетом к моему лицу, и мне кажется, она сейчас мне выдернет веко.       — Ай! — вскрикиваю, когда сестра довольно улыбается очередной выдернутой волосинке с моей брови. — Всё, с меня хватит! — поднимаю голову с её колен и поднимаюсь на ноги. — Господи, убери с лица эту довольную моську, ты меня пугаешь, — говорю ей, когда она встаёт следом, и, придерживая меня за подбородок, оценивает свою работу.       — Ну вот, теперь ты снова похожа на мою красавицу сестру, королеву школы, — комментирует Уна.       — Милая, это было сто лет назад, — целую её в щечку и подхожу к зеркалу.       Собираю волосы на затылке и застегиваю блузку, осмотрев себя с ног до головы, решаю, что лучше заправить полы за пояс брюк, так у меня будет более серьезный и деловой вид. Проработав два года адвокатом в криминальном отделе в Каннбере, я точно уяснила одно — внешний вид многое говорит о человеке.       — Значит ты решила открыть мастерскую? — Уна приседает на детский столик и наблюдает за мной, пока я наношу лёгкий макияж.       — Я уже открыла. Сегодня подпишу контракт на доставку глины, и у меня уже есть первые клиенты.       — Поверить не могу! — она качает головой и устало вздыхает. — Пять лет в университете, год практики и два года работы, и это всё было зря. Ты поставила крест на своей карьере, чтобы что? — она поднимается, смотрит мне в глаза, ожидая ответа, но я молчу. — Ты правда собираешься всю остальную жизнь копаться в грязи? — она брезгливо морщит носик.       — Это чистая глина, керамическая масса, поверь мне, милая, это самая дорогая «грязь», — улыбаюсь ей. — А ещё я устала, Уна, это всё не моё, я не могу, я не смогла научиться, оставаться равнодушной к чужой беде.       — Милая, ты бы привыкла, — пытается убедить меня сестра. — Неужели ты не чувствовала гордость за себя после выигранного дела?       — Дорогая, ты слишком наивна. Если бы ты знала, кого порой мне приходилось оправдать от заслуженного наказания! — закрываю глаза, пытаясь избавиться от довольной физиономии моего последнего клиента. Дилан Бёрк, он клялся в своей невиновности в изнасиловании студентки, а в конце, когда я добилась его освобождения за нехваткой улик, он признался, что сделал это. Он улыбался и рассказывал, как бедная девушка умоляла его, не делать этого. А её фотографии, что этот конченный скрывал у себя на ферме… До сих пор перед глазами мелькает её образ…       Это оказалось последней каплей в чаше моего терпения. И мне жить с этим дерьмом всю жизнь.       — Зачем мы обсуждаем это? Я ушла из службы и обратно не вернусь. Теперь я скульптор.       Попрощавшись с сестрой и племянниками, сажусь за руль своего старого Форда и ввожу в джипиэс данные по адресу, где меня ждут поставщики.       Пока еду на встречу, думаю, как будет лучше использовать второй этаж мастерской. Скорее всего, я там и обоснуюсь, места хватит и на кровать и для гардероба, тем более, что ванная комната там уже обустроена. Остается купить мебель.       Эта старая постройка досталась мне по наследству от маминой тёти, она и была той кто обучал меня искусству. Я помню, как каждые выходные проводила с ней, мы лепили горшки, кувшины, мы обжигали их в специальной печи, а после рисовали и украшали их рисунками и мозаикой.       Мне было хорошо с ней, она очень любила меня. Тетя Труди была одинокой, она не вышла замуж после того, как её любимый разбился на мотоцикле, и всю свою любовь и заботу она направила на меня.       После очередного шедевра мы обычно отправлялись за мороженным и наедались вдоволь в кафешке на против. Она умерла три года назад, и тогда я отчётливо почувствовала одиночество, хотя, у меня достаточно большая семья, родители, дедушки бабушки, старший брат Том и младшая сестра Уна.       Пока вспоминаю свою жизнь, голос джипиэс заводит меня в какие-то переулки, и мне кажется, что это совсем не то место, где я должна сейчас быть.       Паркую машину у обочины и выхожу, смотрю на название улицы и теперь убеждаюсь, что действительно заблудилась. Беру мобильный из машины. Конечно я заблудилась, ввела неправильный адрес. Собираюсь сесть и уехать отсюда к чертям, когда слышу голоса. Всё бы ничего, только они кажутся уж больно подозрительными.       Мужчина зовёт на помощь. Оглядываюсь по сторонам, часть меня говорит звонить в полицию и уехать прочь, а вот другая часть, которая так и не смогла научиться безучастию, заставляет идти на голос.       Я, как могу тихо, крадусь на звук, и он теперь становится отчётливей. Прячусь за мусорный бак, когда в поле зрения попадает небольшая компания из трех человек, вернее, их четверо, только вот последний стоит на коленях, а к его виску приставлен пистолет.       Сразу достаю мобильный и начинаю набирать полицию, когда слышу выстрел. Замираю, едва не выронив телефон. На другой стороне диспетчер принимает звонок. Шепотом сообщаю о преступлении, слышу шум мотора и отползаю за крайнюю мусорку. За секунду до того, как машина проезжает рядом, хватаю картонную коробку, укрываясь ею. Жду минуту и после, убедившись, что стрелявшие действительно уехали, бегу к человеку. Он лежит на земле и из его груди кровь течёт буквально ручьём. Не думая ни о чём, сжимаю руками рану.       — Всё в порядке, всё будет хорошо, — говорю ему, когда он касается моей руки и пытается что-то прохрипеть. — Я вызвала полицию, скорая скоро будет, только потерпите, — Говорю, задыхаясь, и он снова пытается что-то мне сказать, захлебываясь кровью.       — Один, три, семнадцать… — слышу, а после… передо мной лежит он, Дилан Бёрк. — Не умирай, твою мать! — кричу, чувствуя, как его сердце замедляется под моими ладонями, поднимаю голову, смотрю на Джин, девушка сжимает в руке пистолет. — Не умирай, сукин сын, — шепчу, надавливая на рану сильнее. — Она не сядет за твоё убийство.       — Мисс, мисс, Вы меня слышите? — моего плеча касается чья-то ладонь, поднимаю голову и вижу мужчину в форме. Яркий свет мигалок полицейской машины ослепляет, но и возвращает меня в реальность. Перевожу взгляд на мужчину, чью рану всё ещё пытаюсь зажать. — Он умер, мисс, — говорит полицейский, помогая мне подняться на ноги.       Проглотив ком в горле, стою, прислонившись к машине скорой помощи, курю сигарету, которую выпросила у одного из полицейских. Жду, когда у меня возьмут показания.       Я стараюсь не думать о своём видении, а ещё, стараюсь понять, как меня угораздило. Я изо всех сил пыталась держатся по дальше от этой страшной части жизни, но сама же вляпалась в самый эпицентр. Видимо, всё же, это моя судьба.       Подъезжает ещё одна машина, и я надеюсь, что это детективы, которых я, собственно, и жду. Хочу поскорее закончить и наконец отправиться домой, принять душ, смыть с себя кровь и остатки этого безумия.       — Мисс Брианна Джонс?       — Можно просто Бри, — улыбаюсь детективу, что подходит ближе, мужчина окидывает меня взглядом, и, остановив взор своих голубых глаз на моих, продолжает. — Я детектив Фред Эванс. У меня к Вам пара вопросов.       — Да, конечно, — говорю устало. — Я всё рассказала полицейским, но могу повторить и Вам.       — Будьте так добры, — отвечает он вежливо.       — Я приехала приблизительно час назад, неправильно ввела адрес в телефон, вышла из машины и, проверив адрес, убедилась, что заблудилась. Собиралась уезжать, когда услышала зов о помощи. Решила глянуть, в чём дело, и прежде, чем Вы что-нибудь скажете, — улыбаюсь мужчине, — Я сама знаю, что это было глупо.       Он тоже улыбается одними губами, но молча слушает дальше.       — Подошла ближе и спряталась за вон теми мусорными баками, — показываю по направлению на лево и замираю.       Парень стоит с одним из копов, разговаривает. Я не слышу его голос, но вот одного взгляда на его лицо достаточно, чтобы моё сердце пропустило удар. Никогда не верила в любовь с первого взгляда, но, чёрт возьми, он так хорош, что я теряю дар речи. Осматриваю его с ног до головы: высокий, видно, что накачанный, строгий костюм буквально облегает его бицепсы. Он, видимо, почувствовав мой взгляд, поворачивается ко мне, а я чувствую, как начинает кружиться голова, и воздуха категорически не хватает. Кажется, я забыла, как дышать. Делаю наконец глубокий вдох и едва не падаю от лёгкого головокружения.       — Мисс Джонс, Вы в порядке? — Фред поддерживает меня за плечо, а я пытаюсь не сгореть со стыда, ведь огонёк в его невероятно голубых глазах говорит о том, что он явно заметил мою реакцию на своего напарника.       — Да, спасибо, — лепечу, обнимая себя руками, — Это всё стресс.       — Конечно, — мужчина согласно кивает. — Я Вас оставлю на секунду, — Фред отходит куда-то в сторону, а я пытаюсь понять, что это со мной было.       — Мисс Брианна Джонс? — слышу голос своего внезапного вожделения. — Моё имя Джим Мелик. Вы уже знакомы с моим напарником, можете рассказать что произошло? -парень смотрит на меня, а я только и думаю — интересно какие они на вкус, его губы.       — Вы меня слышите? - задает он вопрос, а я всё пялюсь на его лицо, глаза, такие серые, никогда не видела такие серые глаза. — У Вас проблема со слухом?       Я согласно киваю, но, кажется, скорее, на первый вопрос, ведь мой дурной мозг тормозит, как никогда.       — Простите, — он чешет затылок, явно почувствовав неловкость. — И как нам, твою мать, взять показания? — говорит себе под нос.       — Я спряталась за мусорными баками, — шепчу, и он вдруг выгибает бровь, видимо, решив, что я над ним издеваюсь.