Синдром дефицита времени

      Был только ранний вечер, но Кикимер уже торчал на кухне у плиты. Впрочем, это было его любимое место в доме, и готовил он действительно с удовольствием, так что Гермиона не сильно настаивала на том, что ему стоит больше отдыхать. Теперь и ей было понятно, что такое маяться от безделья, и как это пагубно влияет на настроение.       — О Гриндевальде? — удивилась она. — И с кем ты о нем разговаривал?       — С Крамом.       Стечение обстоятельств действительно выходило каким-то даже сакральным. Одно к другому подошло идеально. Хотя сами слова Виктора вообще никак не вязались с безобидной чудаковатостью Лавгудов. Правда, это все равно ничего им не давало. Ни сам таинственный вор, то есть, очевидно, Гриндевальд, ни его связь с Дамблдором не давали им ответ на вопрос, чем же был тот ценный предмет, который разыскивал сейчас Том. И уж тем более делу никак не помогал какой-то там символ.       — В любом случае, нам до Геллерта никак не добраться. А вот Тот-кого-нельзя-называть наверняка найдет способ попасть в Нурменгард, даже если у него в Европе нет такой власти, как здесь.       — Куда? — спросил Гарри, не прожевав толком кусок пирога, напомнив ей тем самым Рона.       — В тюрьму, где заключен Гриндевальд. Ты вообще открывал «Историю магии» или решил, что «Истории квиддича» будет достаточно? — сварливо отчитала его Гермиона. — Это же важные и совсем недавние события, а не гоблинские восстания семнадцатого века!       От её тона Гарри поморщился и уткнулся в тарелку, явно размышляя не о своем отношении к учебе в целом и к этому предмету в частности. Гермиона пошла на мировую.       — Может, нарисуешь мне этот знак? Вдруг пригодится.       — Да, конечно, — сразу же согласился он. Наверное, гонять свои мысли по кругу ему тоже давно наскучило.       Гарри принял от неё писчие принадлежности и, отодвинув ужин и поразмышляв пару секунд, зарисовал символ, безбожно его скосив.       — Крам был очень возмущен, поэтому я хорошо его запомнил.       Гермиона вгляделась в странный «глаз» и непроизвольно ахнула.       — Я сейчас! — она побежала наверх.       Но Гарри тоже вскочил из-за стола и отправился вслед за ней. Гермиона схватила сборник сказок в своей спальне и судорожно начала его листать, чуть ли не рвя хрупкие страницы от спешки.       — Вот! Тот же символ.       Она сунула Гарри книгу прямо под нос. Он взял её в руки и разглядывал страницу несколько долгих секунд.       — Странно. Почему знак темного волшебника нарисован в детской книжке?       — Сказки, Гарри, это не просто забавные истории для детей, — начала Гермиона нудным тоном, но сама же себя оборвала. — А даже если, то этот экземпляр принадлежал Дамблдору, который, как мы выяснили, — Поттер на этих словах отчетливо скривился, — с Гриндевальдом был знаком. Наверное, директор его сам сюда и добавил. Видишь? Это не типографская краска, знак нарисован чернилами от руки.       Гарри опять вгляделся в книгу.       — Конечно, это все немного странно, но что нам это дает?       — Ну, не знаю, но это явно что-то да означает! — смутилась Гермиона. — Неясно правда, какие тут причинно-следственные связи. Дамблдор ли показал символ Гриндевальду, как вышло с тем девизом, или наоборот…       — То есть это просто очередная загадка без ответа от Дамблдора? — хмуро отозвался Гарри.       Очевидно, он злился на директора, но задавал вполне разумные вопросы. Она открыла рот и тут же закрыла его. Энтузиазм угас также быстро, как вспыхнул.       — А о чем она?       — Что? — Гермиона смутилась.       — О чем эта сказка? — Гарри ткнул в название, начерченное рунами.       — О трех братьях, которые, при помощи магии, обошли Смерть. В награду за это она дала им три дара: непобедимую волшебную палочку, воскрешающий камень и особый плащ-невидимку. Но, как это обычно в таких историях и бывает, подарки были с подвохом, ведь Смерть просто хотела их обхитрить, — Гермиона пожала плечами. — Стандартная мораль, хотя смысл немного и необычный по сравнению с теми же маггловскими сказками: смерть неизбежна и можно либо бороться с нею и проиграть, либо принять с достоинством.       — Есть разница между тем, выволакивают ли тебя на арену, и тем, что ты сам принимаешь бой с высоко поднятой головой, — с неожиданным воодушевлением произнес Гарри, а потом помрачнел ещё пуще прежнего. — Похоже, Дамблдор читает мне нотации даже после своей смерти. Вот тебе и Воскрешающий камень, только старая книга.       Он пихнул сборник сказок обратно ей в руки и вышел из комнаты, отправившись, видимо, доедать ужин. Гермиона тоже поникла, убрала книгу в сумку и с сомнением посмотрела на край рамы, который практически торчал наружу.       — О, мисс Грейнджер, а я вас ждал, — усмехнулся директор Блэк. — У меня для вас сообщение.       Все внутри неё запело и замерло одновременно каким-то невообразимым образом. Ночи она ждала, как праздника. И эшафота. Все было слишком запутано для её категоричного мышления.       Наблюдение за домом, конечно, не сняли, но оно, казалось, стало менее пристальным. Видимо из-за того, что они перестали поминать Воландеморта с поводом и без. Это немного, но облегчило им жизнь, и упростило ей задачу. Гермиона накинула на себя дезиллюминационное и выскользнула в коридор, старательно обходя скрипучие половицы — Гарри вполне мог ещё не спать. Но вряд ли он вдруг решит зайти к ней посреди ночи, так что вероятность, что он заметит её отсутствие, была крайне мала.       На сей раз они встречались в Лондоне, как ни странно. Гермиона переместилась в неприметный переулок рядом с Тоттенхэм-Корт-Роуд, но, как только «проявилась», Снейп сам накинул на неё свои, более мощные, чары маскировки. Сам он был вполне видим и одет в такое же непроглядно черное, как и мантия, но все же маггловское длинное пальто. Гермиона рассматривала его без смущения — интересно же.       — Мне нельзя отлучаться из Хогвартса без причин, — сказал Снейп без всяких приветствий и вступления. — Поэтому пришлось придумать повод.       — И в чем он состоит?       — В отдыхе, — бросил он с усмешкой. — В том смысле, в котором его понимают Пожиратели. Пройдемте, там мы сможем поговорить спокойно.       Снейп протянул ей руку, и она схватилась за неё с готовностью, даже не задумавшись о том, куда и почему он её ведет. Впрочем, шли они не так уж и долго: вышли из темноты на соседнюю улицу, пересекли её и опять нырнули в закоулок между домами. Снейп без колебаний открыл черный вход в каком-то невзрачном здании без вывесок. Они поднялись на пару этажей вверх, пересекли несколько узких коридоров и, наконец, зашли в не менее крошечную комнату с двумя дверьми и занавешенным окном. Назначение её она поняла без подсказок.       — О, такой отдых, — Гермиона опустилась на край кровати, которая занимала большую часть помещения. — А я, значит, подразумеваюсь…       — Мисс Грейнджер, я бы с удовольствием, — а по раздраженному тону так и не скажешь, — предоставил вам условия попристойнее. Но полагаю, это все же лучше, чем торчать на улице в такую погоду, — сегодня действительно весь день шел мерзкий холодный дождь. — И не так жестко ограничивает меня по времени.       — Да я не жалуюсь, — она наблюдала, как он накладывает защитные чары на помещение. — На Гриммо тоже не пятизвездочный отель. И если вы считаете, что тут безопасно…       — По крайней мере, маловероятно, что нас побеспокоят, даже если меня будут искать.       — От него не спрятаться?       — Нет, не спрятаться.       Естественно, подразумевалось, что они будут только разговаривать. И это просто прикрытие. Почему же внутри неё все сжималось, пульсировало и вело себя совершенно неадекватно? Что за надежда? На что? Мерлин, это же так пошло и приземленно. Разве она не должна ждать романтической обстановки и всего такого? Где её чопорность и старомодность? Наверное, Гермиона оставила их в пустом родительском доме или в студенческой спальне, когда распрощалась со своей прежней жизнью, по крайней мере, до конца войны. Или до конца приступов.       — У меня радостная новость, — мрачно объявил Снейп, заканчивая с чарами и заодно снимая с неё дезиллюминационное. — Мистер Уизли возвращается в Хогвартс.       — Чудесно, — равнодушно отозвалась она. — Хорошо, что хоть кто-то из нас закончит обучение.       Снейп уперся в неё взглядом, нависая сверху чуть ли не буквально, учитывая тесноту. Гермиона рассматривала мыски своих ботинок.       — Зачем он отправился в школу? — он все же конкретизировал свой интерес.       — Чтобы не подставлять семью, — Гермиона начала расстегивать пальто. В помещении было довольно тепло, хотя она и не было уверена, что жар этот исходит не от неё же самой. — Это достаточно веская причина для вас, сэр?       — Какая трогательная забота о близких, — протянул Снейп.       К сожалению, никаких кофточек с вырезами у неё в гардеробе не имелось, а даже если, то смотреть все равно было бы не на что. Черт, о чем она думает?       — Мне даже почти хочется сказать, что у нас есть какой-то тайный план и все это не просто так, — молчать было очень неловко. — Но с секретами у нас откровенно не задалось. Мы и сами ничего конкретного не знаем.       — О чем? — прицепился Снейп.       — А вы спросите Дамблдора. Его портрет, насколько я знаю, висит в вашем кабинете, господин директор.       Она подняла на него взгляд. Стало ещё более неудобно. Из-за их позиции в голове возникали образы, совершенно не сочетающиеся с ролью благообразной старосты, которую Гермиона себе отводила (все еще?). Да и глупо было об этом рассуждать, она же совершенно не умела делать ничего подобного и даже толком не интересовалась вопросом. Ей показалось, что Снейп тоже не о Дамблдоре задумался, когда перевел взгляд на её губы. С учетом, на чем они остановились в прошлый раз…       — Не паясничайте, мисс Грейнджер, — скривился он. — Если бы я мог узнать от него все, что нужно, то не спрашивал бы вас.       — Тогда, полагаю, эта встреча тоже бессмысленна, ведь никто из нас не собирается выкладывать всю подноготную. Я права?       — И что же вы, — Снейп сделал акцент, — хотите знать?       — Меч Гриффиндора, — странно, что она вообще вспомнила о чем-то, касающегося дела, при таких-то буйных сексуальных фантазиях. — Дамблдор завещал его Гарри. Но в чем его ценность?       — Вам недостаточно того, что это реликвия и оружие истинного гриффиндорца? — выплюнул он, как ругательство.       — Нет, — Гермиона улыбнулась. — Сомневаюсь, что Дамблдор закладывал такой смысл.       Снейп как будто действительно задумался и перевел взгляд выше, теперь уже совсем не глядя на неё. Она же рассматривала пуговицы на его пальто. Протянуть руки, схватиться, заставить его шагнуть ближе… Собственно, в этом и заключалась основная проблема. Согласится ли он или просто вспылит и остановит её? Гермиона сглотнула.       — Может, вы тоже сядете? А то мне как-то неудобно.       — А если я буду сидеть рядом с вами, то будет удобно? — Снейп тут же очнулся.       — Да, думаю, так будет лучше. Или вам нравится смотреть на меня сверху вниз?       — Я в любом случае буду выше, — бессмысленный разговор явно раздражал его.       Он все же опустился на кровать, правда, как тогда в больничном крыле, сел в добром метре от неё. Но, наверное, Гермиона нервничала чуть больше, чем сама считала. Снейп застыл. Она вынула из кармана тот самый бубенчик и зафиксировала его в воздухе, а сама пока сняла верхнюю одежду и повесила на крючок у двери. Заглянула в, ожидаемо, ванную. Посмотрела в окно. Ну, если что, опыт трансгрессии в падении у неё уже был.       Подошла к Снейпу. Провела кончиками пальцев по щеке, хотя, как она и говорила раньше, трогать замерших людей было скорее неприятно. Или нет? А что если он застынет, когда будет в… Она определенно не должна была думать о таком. Раздался звон.       — А вот так я выше, — Гермиона улыбнулась. — Вам не жарко?       Снейп сфокусировал на её лице взгляд. Она стояла слишком близко.       — Вы ведете себя вызывающе, — протянул он.       — Разве? — она подалась вперед, опираясь на его плечи. — Вот если бы я сделала вот так, — Гермиона попыталась сесть ему на колени, и Снейп сам резко подтянул её к себе. — Это было бы вызывающе, — закончила она, бесстыдно разведя бедра, сама поражаясь своей дерзости.       — Я не для этого привел вас сюда, — но почему-то его ладони так и сжимали её талию, явно не желая останавливаться на достигнутом.       — Хотите ещё поговорить о Дамблдоре? Или, может, Рональде Уизли?       Сердце стучало, как сумасшедшее. Он был так близко, что у Гермионы дыхание перехватывало просто от ощущения тепла, исходящего от его тела. И её задница касалась чужих ног, и их руки, и губы… Но Снейп прервал поцелуй, опять. Почему он постоянно это делает? Она же сама к нему лезет! Гермиона отстранилась и посмотрела на него. Выглядел он практически недовольным. Она не могла не занервничать.       — Я делаю что-то… — конечно Гермиона делала что-то не так. Вешалась на вероятного идеологического врага, к примеру.       — Мисс Грейнджер, вы девственница? — холодный, отстраненный тон к этому вопросу одновременно и подходил, и был абсолютно противопоказан.       Гермиона побледнела.       — Д-да, — прошептала она, но тут же взвилась. — А у вас с этим какие-то проблемы?       — Это не такая уж привлекательная деталь для мужчин, как вам может показаться.       — Слишком устаете на работе, не хотите заниматься обучением ещё и в свободное время? — мгновенно сорвалась она на гневное шипение.       — В целом, вы правы. И я не лучшая кандидатура…       — Конечно, не лучшая. С учетом, как вы преподаете, тут тоже ничего хорошего ждать не приходится, — хотя он же теперь директор и уроки не ведет.       Они уставились друг на друга с раздражением, почти с яростью. Но при этом, как запоздало отметила Гермиона, даже не попытались разорвать объятья.       — Я просто хотел знать, с чем имею дело. Вы слишком активно переходите черту, — о, то есть он все-таки принял её за такую женщину.       — Если я сама проявляю к вам интерес, это не значит, что у меня есть какой-то опыт.       — Мистер Уизли к вам когда-нибудь прикасался? — вдруг бросил Снейп отрывисто.       Наверное, та интонация, которая прорезалась в его голосе, была ревностью, просто она ни разу её не слышала и не могла с лету идентифицировать.       — Конечно он ко мне прикасался. И я к нему. Мы же постоянно были вместе и в любом случае контактировали так или иначе, — Гермиона опять смутилась и начала бубнить. — Но мы с ним никогда даже не…       — А с кем да?       — С Виктором, — почему-то честно ответила она. — Крамом. Мы…       — Что?       — Целовались, — она совсем растерялась.       — Я хочу, чтобы вы прикасались только ко мне, — и это не звучало как издевка или неудачная шутка.       — Когда я говорила, что вам стоит что-нибудь сделать, чтобы реализовать свои желания, я не имела в виду, что вы можете распоряжаться мною.       — Вы меня поняли, мисс Грейнджер.       — Это что, тоже какая-то сделка?       — Можете считать так.       — И за что я продаю свою, по всей видимости, не самую ценную невинность? — Гермиона попыталась впихнуть в одну фразу весь сарказм, на который была способна.       — Если вы идете на это ради каких-то высших целей…       Она фыркнула, дернулась и попыталась встать, но он не дал ей, падая на спину и утягивая её за собой. Гермиона вцепилась в его пальто, которое до сих пор было застегнуто на все пуговицы, и ойкнула, но тут же снова поджала губы.       — Для Пожирателя смерти вы как-то слишком сильно переживаете…       — Меня это тоже касается, — в свою очередь оборвал он её мысль.       — И что вам не нравится? Я слишком юная? Неумелая? Некрасивая? — Гермиона распалилась и теперь дергала его за ворот.       — Зачем, мисс Грейнджер?       — Вы… я… вы мне нравитесь. Этого недостаточно?       Видимо, этого было более чем достаточно, потому что уже в следующее мгновение она оказалась под ним. Снейп целовал так напористо, так агрессивно, что сразу стало ясно, насколько сильно он сдерживался в прошлые разы. Его ладонь коснулась её обнаженного живота под задранным свитером, и Гермиона выгнулась ему навстречу. И без того тусклый свет единственной лампы моргнул и погас.       Она вздрогнула от неожиданности, и Снейп придавил её к кровати, как будто боялся, что она сейчас убежит. Плотная колючая шерсть его пальто коснулась голой кожи, вызывая мурашки. И как бы Гермиону не вело от этого, она бы предпочла, чтобы между ними не было всей этой одежды.       — Снимите это, — прошептала она, и, опять не задумываясь и секунды, добавила: — Снимите все.       Снейп не ответил, но отпустил её и встал, судя по тому, как качнулся матрас. Послышался шорох одежды, она зависла на секунду, но тоже подскочила и начала стаскивать с себя ботинки. И джинсы. И свитер. Расстегнув бюстгальтер, Гермиона стянула с плеч лямки и замерла, не зная, как поступить дальше. Он ничего ей не говорил и точно не рассматривал — отсветы с улицы, едва пробивающиеся сквозь плотные шторы, не могли рассеять густую темноту.       Но спрашивать ничего и не пришлось. Снейп сел и мягко потянул Гермиону к себе, поймав руку. И опять уложил её на одеяло, теперь даже как-то нежно, видимо, все ещё опасаясь спугнуть. Кровь стучала в висках, язык онемел, а во рту пересохло. Он склонился над ней, проводя рукой по телу снизу вверх, а потом снова вниз, цепляясь пальцами за обычную хлопковую ткань трусиков. Его рот накрыл её, и она выдохнула ему прямо в губы, когда он, нарушив все правила, сразу прикоснулся к ней там. Впрочем, нарушать правила Гермиона начала первой.       И продолжила в том же духе. Не понятно, что Снейп от неё ждал, возможно, думал, что она замрет испуганной ланью и будет лежать без движения, принимая ласки. Но Гермиона на это не подписывалась. Она завозилась, подтягиваясь ближе к нему, стремясь прикоснуться к коже, желательно, везде и сразу, и понимая, что он, в отличие от неё, действительно полностью голый. Это заставило её вспыхнуть, что, впрочем, все равно никто не мог бы увидеть, но не отступить. На самом деле, как только грань была пересечена, ей стало чертовски любопытно. И свою любознательность Гермиона тут же реализовала.       Снейп прикусил ей губу и замер, когда она опустила руку ниже и сразу коснулась члена. Гермиона провела ладонью до основания и поднялась к головке. Выделилась смазка, которую она тут же размазала по его и своей коже. Предэякулят, вспомнила Гермиона — она читала и знала все названия. Но проводить исследования дальше Снейп ей не дал, а отстранился и быстро стянул с неё оставшееся белье.       Инициатива осталась за ним, несмотря на всю её отзывчивость. Он влажно целовал шею, и грудь, и живот, опять нависая, контролируя и не давая ей касаться его самого. Все, что Гермионе оставалось, это извиваться под ним и тяжело дышать. Когда его пальцы оказались в ней, она выгнулась, приподнявшись на пятках, вскидывая бедра, и зашептала что-то неразборчивое, не отдавая себе отчет.       — Северус, — подсказал он ей ровным голосом.       Гермиону захлестнула волна смущения, словно называть его по имени было интимнее, чем все то, чем они занимались.       — Север-рус, — повторила она послушно, но даже и близко не так спокойно.       Видит Мерлин, Гермиона долгое время считала себя холодной и бесчувственной, практически фригидной. Но, очевидно, дело было не в её физиологии, а в мужчине, прикосновений которого она желала.       Хотя, как оказалось, девственность действительно порождала определенные сложности. Гермиона затруднялась сказать, большой у него или маленький (о, причина мужских комплексов), так как было не с чем проводить сравнительный анализ. Тем более не могла даже примерно прикинуть, насколько, эм, диаметр, удовлетворяет стандартным требованиям (а какие они?), но в голове так и крутились все эти пошлые фразы о тесноте, узости и всем таком. Правда, лишние мысли быстро были вытеснены прочь, практически, буквально. Она замерла, стиснув челюсти и вцепившись пальцами в уже порядком потревоженное одеяло. Больно не было, но ощущалось все странно — слишком резко, слишком много.       Они были в традиционной, миссионерской позиции и, наверное, для первого раза это было хорошо. Гермиона старалась развести ноги пошире и расслабиться, но на каждом толчке шумно выдыхала и не могла сдержать стоны. Снейп оказался совсем молчалив, но не сказать, чтобы невозмутим и последователен. Он слишком сильно сжимал её бедро, придерживая для удобства, и уже успел прикусить кожу на шее. Губы распухли, соски ныли, Гермиона то ли в отместку, то ли просто рефлекторно цеплялась за его спину ногтями.       Она знала, что получить удовольствие от первого раза крайне маловероятно. Слишком нервно и непривычно. Снейп об этом знал, очевидно, тоже. Он отпустил многострадальное бедро и просунул руку между ними. Вряд ли ему было удобно, но…       — Да, — выдохнула Гермиона, не зная, как ему помочь и дать лучший доступ. Кажется, своими движениями она только мешала. — Северус, — звучало то ли извиняющееся, то ли умоляюще.       Он продолжил фрикции, но очень скоро остановился, выдыхая сквозь зубы. Но ласки свои не прекратил, заставляя её издавать все эти пошлые звуки и биться под ним, словно у неё судороги. Очень приятные судороги. Гермиона задохнулась, голос просел:       — Сев… — она, наконец, вдохнула, — …верус.       Он все ещё был в ней и на ней, и все эти запахи, и ощущения. Гермиона притянула его настолько сильно, насколько смогла, и даже лизнула солоноватую кожу плеча просто от переизбытка чувств, просто чтобы коснуться ещё как-то.