* * *
На «утро», ожидаемо, ничего чудесным образом не изменилось. Мир снова встретил её невыносимым молчанием. Она подавила очередной приступ слез и поплелась на прогулку. Проходить мимо заложенной и активированной взрывчатки было слегка волнительно, но не более того. Как скоро она совсем потеряет связь с реальностью? Теперь стало попросту скучно. Возможностей в безвременье у неё так и не прибавилось, а все моральные рубиконы уже были пересечены. После дела рассуждать об этом стало как-то легче. Да и, честно говоря, воспользовалась она имеющимися шансами действительно спустя рукава — не смогла даже честно перерезать Тому и Пожирателям глотки. С того момента, как они с Гарри попались егерям, казалось, что-то изменилось в ней, но, вероятно, недостаточно. Правда, с другой стороны, подложить бомбу — тоже тот ещё добросердечный поступок. С учетом, что с антитрансгрессионным барьером над территорией (и частичной пропажей палочек) никто из присутствующих на площади сбежать мгновенно не успеет, а сила взрыва будет такова, что заденет наверняка не только Воландеморта. От мыслей о крови и всем сопутствующем, эм, ущербе её чуть не стошнило. Но что сделано, то сделано: вернуть под стабилизирующие чары рог она все равно уже не сможет — сдетонирует, как пить дать, как только мир отомрет. Ну, можно, конечно, отнести его на пустырь для всеобщей безопасности, но Гермиона себя вроде пацифисткой не объявляла, просто духу раньше не хватало. И вот поди ж ты! Все же смогла выкинуть что-то действительно смертельно опасное. И поступила правильно! Хоть теперь ей и придется повторять это себе почаще, чтобы не скатиться во тьму сомнений и сожалений. Да и, по крайней мере, на данный момент никто ещё даже не умер, так что начинать страдать из-за своего поступка определенно рановато. Правда, переживала она вовсе не за благосостояние Тома, а за свою гипотетическую душу, что было даже несколько лицемерно и определенно эгоистично. Но эй! Дамблдор, помнится, защищал Драко от перспективы стать убийцей, а на что обрек их? На практически самоубийство, в случае с Гарри, и бесплодные попытки сделать все правильно, в случае всех остальных членов Ордена и сочувствующих. Они же представители сил добра, они не могут кидаться Авадами направо и налево! Если бы Северус был здесь с ней (не только физически, понятное дело), Гермиона хотя бы могла обсудить с ним массовое применение Сектумсемпры без страха получить ушат неодобрения в ответ, что вполне могло бы случится в разговоре с Гарри или даже с Роном, и вздохнуть чуть свободнее от своих нравственных оков. Наивные идеалисты, все они. Снейп не стал бы её осуждать, наоборот, поддержал бы. В конце концов, сам он давно уже перешел черту, а «только что» вообще пытал человека. Использование рога взрывопотама в военных целях его тоже явно до глубины души не поразило бы. Возможно, он даже поворчал бы, что она слишком нерешительная и мялась с единственным логичным выходом из ситуации непозволительно много времени. А вдруг эпизод кончился бы ещё на той «неделе»? Да, тело Гарри Гермиона вытащила и уберегла от надругательства, но сам Воландеморт просто ушел бы и продолжил бы свои бесчинства, как ни в чем не бывало, так получается? Нет, допустить такого она никак не могла. Если уж и отправляться в ад (или в безвременье с концами), то только в компании. И ей действительно пора кончать с этой бесполезной рефлексией по любому поводу. Все равно от переживаний никакого толку. И так понятно, что ей жаль всех вокруг и себя в первую очередь. Так ведь и не успела пожить, да ещё и насмотрелась на всякое. И увидела, почти собственными глазами, смерть близкого человека, как боялась. Все самое страшное уже случилось, можно просто плыть по течению, пытаясь выхаживать полумертвую надежду на возвращение в мир реального времени. Впрочем, отчаяние почти не распространялось на её «повседневную» жизнь. Тут Гермиона все ещё старалась придерживаться определенных рамок, даже в магазинах вела себя аккуратно: возвращала ненужные вещи на место, закрывала холодильники и двери, чтобы не пугать и не ставить в неудобное положение людей, которые отомрут в будущем. Хотя, конечно, со всеми этими пропавшими товарами она все равно нехило так подставляла продавцов и администраторов залов — убытки могли повесить на них, но что Гермиона могла поделать? Даже если она отдаст все свои маггловские деньги (а наличных у неё было совсем немного) в качестве компенсации, то сам факт воровства и беспорядков все равно не скрыть, а это тоже повлечет за собой разборки и увольнения. Правда, учитывая, что она уже ограбила несколько заведений в округе, беспокоиться надо было скорее за статут — такая череда происшествий явно привлечет внимание магглов, а за ними и магов. Вроде бы бытовые, но такие необъяснимые случаи. Слава Мерлину, никаких доказательств и улик они все равно не найдут. Да и Воландеморт к сохранению тайны существования волшебства относился крайне легкомысленно, так что вряд ли Министерство прямо бросится с этим разбираться. Вообще, для полноты картины, чтобы не оставлять никаких следов, можно было бы остановить запись на камерах слежения. Тогда никаких материальных свидетельств мгновенного исчезновения и перемещения вещей не останется уж точно. Современная система безопасности была, как минимум, в том крупном супермаркете, где она шарилась на прошлой «неделе», но, когда она вернулась туда с проверкой, двери в комнаты охраны оказались ожидаемо закрыты. Да и к черту! Нашла тоже, чем разбавить свою скуку. Гермиона открыла йогурт, сидя прямо на прилавке перед замершим кассиром. Наверное, он был вкусным (йогурт, не кассир), но в эпизоде, который был уже каким-то совсем не эпизодическим, её от всего воротило. Чувство голода притупилось ещё в первые «дни», так что приходилось заставлять себя есть, чтобы не терять физическую активность. Хорошо хоть, что не выворачивало. Да и всегда можно было просто отложить недоеденное на потом — испортиться ничего не имело возможности. Даже мороженое не таяло. Её старые теории об отсутствующем в безвременье теплообмене находили свое подтверждение. А вот читать себя она так и не принудила — было просто невмоготу. Ни маггловские книги, ни магические, как будто что-то в ней перегорело. Даже всякое действительно легкое чтение, вроде художественной литературы невысокого пошиба, не шло. Гермиона начинала подсознательно завидовать персонажам, у которых вовсю кипела жизнь. Но, в основном, она просто пролистывала пару страниц и, не найдя ничего интересного, захлопывала обложку. Примерно по этой же причине, Гермиона почти сразу плюнула на культурное обогащение и прочее эстетическое наслаждение — сплошная статика не будила воображение ни капли. Хотя, казалось бы! В детстве ей очень даже нравилось ходить в тот же Музей естественной истории, а из-за учебы она давно там не бывала, но никакого интереса к экспонатам так и не появилось. Она уныло побродила по залам и вернулась на улицу. А ведь именно ради этого Гермиона даже устроила поход в центр Лондона. Ушла с Гриммо на несколько «дней», болталась, где придется. Но какое-то странное удовольствие получила только от «ночи» в мебельном магазине. Ради этого мимолетного энтузиазма она даже задержалась там на подольше, но быстро разочаровалась и двинулась обратно домой. Если уж смотреть на замерший мир, то хотя бы видеть родные лица. На Гриммо, естественно, ничего не изменилось. Она давно уже не тянулась к Снейпу, а просто пододвинула к нему стул — так целовать его в щеку и страдать на плече было куда удобнее. Перешагивать Рона тоже было привычно, как и смотреть на Гарри. Почти. Вот измятая постель, которую Гермиона даже не удосужилась заправить перед уходом, едва ли привлекала. Она вздохнула и отправилась в ванную, чтобы освежиться с дороги. Открыла краны просто на автомате, закатила глаза от собственной тупости и села на бортик, тоже по привычке. Вот бы заставить грязную воду утекать в слив. Сейчас ей, наверное, полагалось подключить всю свою логику и знания и искать выход из замкнутого круга. Но она билась над проблемой эпизодов все время до, Снейп тоже хотел ей помочь, и все впустую. Дамблдор опять же. Даже если он видел в её положении какую-то гипотетическую выгоду изначально и помалкивал, то уж сейчас с портрета мог и дать полезный совет, все равно дело уже шло к развязке. В общем, никаких идей у Гермионы не возникло, а стрессовая ситуация не открыла в ней удивительные интеллектуальные резервы и тайные знания. Как и в случае с меткой, чуда не случилось. Гермиона опять тяжко вздохнула, разделась, распустила волосы и намочила чистое полотенце, чтобы обтереться. Лить на себя воду было неудобно и, по большей части, бесполезно. С кожи-то она стекала, а вот в воздухе просто застывала, так что приходилось потом ещё и «приземлять» её хотя бы на дно ванны. Очень раздражающе и долго. Честно говоря, у неё были эти странные мысли и безосновательные надежды, что если она выполнит определенные действия — покусится на жизнь Воландеморта, к примеру, то это как бы активирует время. Наверное, подобные умозаключения закрепились в её мозгу из-за фильмов и книг, мол, всё не просто так, есть какая-то внутренняя логика, причинно-следственные связи. Но нет! Всё вокруг оставалось по-прежнему бессмысленным. Что там дальше по списку? Смирение? Это уже что-то из области веры и духовных практик. Волосы едва ли стали чище, но тело хотя бы немного посвежело. Гермиона убрала, по мере сил, бардак, что устроила, и опять села на край ванны, настраиваясь на ещё один бессмысленный «день» или, скорее, «вечер», учитывая, что сейчас ей полагалось лечь отдохнуть. Может, поужинать? Она натаскала, как приличный мародёр (и почему отец Гарри и его друзья так себя называли?), кучу всякого вкусного из разных магазинов в центре Лондона, чтобы хоть как-то побуждать себя более-менее регулярно питаться. В конце концов, попробовать изысканное пирожное стоимостью в несколько десятков фунтов стерлингов, которое она никогда в жизни не купила бы просто так, можно было чисто из любопытства. Но её ленивые размышления по составлению меню на вечер грубо прервали. На площади раздался взрыв. Не то чтобы какой-то оглушительный, все же она была достаточно далеко от улицы, за несколькими дверями, да и окон в ванной не имелось. Но после такого количества времени в полной тишине, это дезориентировало её не хуже мощного Конфундуса в голову. Осознание пришло с опозданием, вместе с шумом воды — краны она так и не закрыла. Гермиона неверяще сунула руку под струю и с недоумением посмотрела на мокрые пальцы. Эй, она тут вообще-то к смерти готовилась или, по крайней мере, к длительному ожиданию, что за шутки?43. Взрыв
2 июля 2020 г. в 18:01
Гермиона уже почти привычно вышла на площадь и сразу же нацелила палочку, которая сейчас ощущалась просто затейливым куском дерева, на ближайшего Пожирателя. Он тоже виделся ей скорее статуей, чем живым человеком. Восковая фигура, которую ей приходилось с раздражением огибать, каждый раз, как она отправлялась на прогулку, не более. Да, так думать было проще. И вообще, главное — начать. В конце концов, она миндальничала и во время операции на Тисовой, и с егерями, и даже «сегодня» с утра, в Гринготтсе. У её противников была возможность остановиться и прекратить войну (смешно), у неё было время договориться со своей совестью. Заодно испытает наконец ещё одно изобретение Снейпа, о котором уже не единожды размышляла.
— Сектум… — Гермиона начала четко и вслух проговаривать заклинание, как учил Флитвик, но сама себя оборвала.
Профессор заклинаний, конечно, смертельно опасным боевым проклятиям их не обучал, но алгоритм все равно был одинаков для любых чар: сначала тренировка с вербальной формулой, чтобы освоиться, а потом уже невербальное использование. Это было вдвойне разумно в безвременье, где она даже не могла понять, получилось у неё наложить заклинание или нет. Кровь ведь не брызнет в стороны, человек перед ней не схватится за шею и не захрипит. Эта же отсрочка между действием и результатом, теоретически, должна была защитить её и в психологическом плане, как бы отдаляя от сознания сам факт убийства, но… Гермиона подняла палочку повыше и сжала древко ещё сильнее.
Сектумсемпра — это ведь даже не пугающая в своей открытой ненависти Авада, на которую она вряд ли была способна в принципе, а «всего лишь» модифицированное режущее. Даже в случае со змеей было хуже: там надо было взаимодействовать напрямую, физически. И эпизод закончился быстро. Кровь опять же. Сейчас она, вероятно, в принципе не увидит, что произойдет с её жертвами. Да и какие из Пожирателей жертвы? Вот на счет Беллы ещё можно было поспорить, все же, если бы Гермиона тронула её, то это было бы не только нечестным приемом (в безвременье-то, когда никто не может дать ей отпор), но и фактически хладнокровной расправой над безоружным и в кой-то мере беззащитным, учитывая ментальные травмы, даже в режиме реального времени человеком. А эти люди сами будут готовы атаковать любого по указке хозяина и без, как только эпизод закончится.
И ведь так и будет. Если ей и суждено навсегда застрять в безвременье, то для всего остального мира жизнь продолжится через мгновенье. И Рон, Северус, Билл, Флёр, Невилл — все они опять будут в опасности из-за Пожирателей и Воландеморта. Она обязана защитить своих близких. Да и, в конце концов, устранение в том или ином смысле Тома и его компании является их первоочередной задачей на данный момент, ведь так? Это же все равно придется когда-нибудь сделать, чтобы закончить войну. Она лишь использует свое преимущество, чтобы избежать лишних жертв и остановить агрессоров.
Не могла. Она не могла. Гермиона взвыла и заметалась по площади среди застывших фигур в черных мантиях, стараясь не вглядываться в их хоть и безучастные, но все же обычные лица. И зачем она только сняла с них маски? И ладно Пожиратели, они пусть и жестокие, но люди, а с Воландемортом-то почему она резину тянет? Вот в чем сложность поднять на него палочку? В чем суть её моральных терзаний? Да, он лежал на земле, как та же Белла, фактически, в отключке. Но он же в любом случае был чудовищем, он убил Гарри и ещё целую кучу людей, тут уж не до ожидания удачного «справедливого» момента, надо пользоваться тем, что есть. Том должен умереть, окончательно и бесповоротно, чтобы все наконец закончилось, уподобляется она тем самым ему и его последователям или нет. Палочка опять оказалась в её руке.
— Экспеллиармус! — выкрикнула Гермиона и снова жутко рассмеялась в тишине.
Конечно, древко никуда не делось и по-прежнему было зажато между длинных белых пальцев Воландеморта, но она наложила чары скорее чисто символически. Том победил Гарри, значит, по всем этим мутным законам волшебных палочек сила Бузинной должна была перейти сейчас к нему. Не-а. Уж лучше пусть она станет последней владелицей, чем допустит это. Правда, было не ясно, что произойдет с этой специфичной магией, когда она умрет сама по себе в безвременье. Рассеется? Главное, чтобы не вернулась к предыдущему хозяину.
Гермиона подумала пару секунд, пожала плечами и выдернула Старшую палочку из рук Воландеморта ещё и чисто физически. Почему нет, собственно? Здесь она главная! Хоть какая-то радость в жизни (и редкое развлечение в безвременье). А раз уж такое дело, то можно и Пожирателей обобрать — вот они удивятся, когда мир отомрет, ха. Правда, почему-то у нескольких человек карманы и рукава оказались пусты. Может, они, конечно, прятали палочки каким-то более экзотическим способом, но устраивать тотальный досмотр и, к примеру, раздевать их у неё желания не возникло. И так уже насобирала целую коллекцию — и куда их теперь девать? Кинжалы гоблинов хоть продать можно, наверное. Надо будет оставить их Снейпу «в наследство».
Впрочем, все эти заморочки с Бузинной палочкой все равно были просто придурью. Почти подражанием Гарри. Нет, против Тома надо было действовать решительно, засунув куда подальше свой неуместный гуманизм (черт с ними, с Пожирателями, очевидно, бессердечного палача из неё не выйдет). Кинуть все же Сектумсемпру Воландеморту в лицо? Навесить с десяток боевых заклинаний одновременно? Рассчитывать, что парочка проклятий прикончит его, было бы слишком оптимистично. Возможно, он успеет каким-то невообразимым способом защититься, возможно, он сам по себе живучее, учитывая его уже не совсем человеческую природу и всю ту темную магию, что поддерживает его существование. Нет, у неё нашлась идея получше.
Верная сумочка, которая не подводила даже в безвременье, была у неё, как всегда, с собой. Гермиона опять перерыла всю её, так и стоя прямо перед Томом (и испытывая из-за этого какой-то почти мазохистский мандраж), и извлекла небольшой сверток. Чары стабилизации были наложены тоже во время приступа, так что оставалась вероятность, что они не сработали бы, как нужно. Хотя если бы рог взрывопотама сдетонировал внутри сумки, то, скорее всего, это привело бы к уничтожению содержимого и самих чар Незримого расширения, но снаружи ничего не пострадало бы. Наверное. Так она считала. Гермиона провернула это в доме Лавгуда, как раз перед допросом Трэверса и Селвина, когда была не совсем в своем уме и трезвом рассудке. Впрочем, сейчас тоже было не лучшее время для её психики.
Ну да, она обокрала ещё и Ксенофилиуса, но то было исключительно из благих побуждений — без особых защитных чар рог мог взорваться в его доме в любой момент. Это не только привело бы к разрушениям, но могло убить и самого хозяина. Даже если она подставила Лавгуда в одном, то хотя бы уберегла от другой опасности. Тоже такое себе оправдание очередного факта её воровства, но ведь вышло действительно предусмотрительно.
Вообще Гермиона подумывала о том, чтобы взорвать этой специфичной, эм, магической взрывчаткой дверь в хранилище Лестрейнджей. Против такого воздействия и защита гоблинов, наверное, оказалась бы недостаточно эффективной. Но так даже лучше. Компромисс с совестью, конечно, странный, но, по крайней мере, задумка более впечатляющая. Она аккуратно поместила рог прямо на грудь (можно было бы подвесить его в воздухе для красоты, но так чувствовалось как-то проще и надежнее) Воландеморту, сняла с него все ограничения и наложила элементарный Ступефай. Сдетонировать должно было от любого маломальского воздействия, так что одного заклинания хватило бы с лихвой, но она подумала пару секунд и добавила ещё и Конфринго. Теперь уж точно должно сработать. Если, конечно, она не ошиблась, и это действительно рог взрывопотама, а не морщерогого кизляка. Гермиона хихикнула. Вот так с ума и сходят.
Никаких фанфар не раздалось, и время даже не подумало опять начать ход (хотя момент был не самый удачный для неё — Гермиона стояла слишком близко к Тому). Но на площади она сделала все, что смогла, пусть не самым надежным, но все ещё достаточно радикальным образом, почти как планировала. Более хаотично, менее методично, однако, собралась же с силами и сопли подобрала! Правда, все равно перенесла «ответственность» с себя на взрыв: как бы не собственноручно убила, а просто запалила фитиль. Но можно и простить такую маленькую психологическую уловку, ей ещё неизвестно какой срок торчать в безвременье наедине со своими мыслями. Гермиона вернулась в дом, заставила себя подняться в спальню и даже лечь в кровать, но долго смотрела в неизменный, как и все остальное, потолок. Все равно было тошно.