***
Рон проснулся из-за того, что кто-то стучал в дверь. Он был уверен, что это Майлз, как всегда пышущий энергией и готовый вытолкать его на работу. Засранец из-за двери бормотал что-то про скрытность, про магглов в квартале и про то, что намного лучше ездить с ним на машине, чем вот так встречаться ото дня в день и исчезать в камине… Майлз никак не мог понять, насколько Рон близок к убийствам по понедельникам. – Пошел вон! – взревел он, накрываясь одеялом с головой. Стук продолжался. Хренов Майлз. Вдруг одеяло зашевелилось. – Проваливай, мать твою! – прокричал женский голос. Стук резко прекратился, Рон так же резко дернулся на кровати, от чего по голове словно ударили молотком. Отчаянно пытаясь понять хоть что-то сквозь шумящую в ушах кровь, он уставился на потрепанное вытянувшееся лицо Панси Паркинсон. Прошлая ночь. О господи. Вот же черт. – Ох, жесть! Панси подняла на него взгляд, моргнула несколько раз в замешательстве, и ее лицо скривилось. – О нет, – сказала она. – Боже мой. Я переспала с Роном Уизли. Как я теперь смогу посмотреть кому-то в глаза? – Ты наложила на меня какое-то заклятие? – требовательно спросил Рон. – Знаешь ли, ваше слизеринское чувство юмора не такое уж забавное и… – О, избавь меня от этого. Если ты хоть кому-то… – Не собираюсь я никому рассказывать! Я вообще не хотел, чтобы подобное случилось! Я был пьян! – Всего лишь пьян? – фыркнул Панси и самодовольно усмехнулась. – Я была еще и под колесами. – Что вообще за девушка будет пить и употреблять наркотики и… – О, только не надо, Уизли. Ты абсолютно точно не будешь читать мне лекции о моей морали, перепихнувшись со мной разок. – Да у меня никогда не было секса на одну ночь! – возмущенно прокричал Рон. Панси смерила его долгим взглядом, а потом закатила глаза. Рон прижал к груди простыню, словно пытался спасти свою девичью добродетель. – Ну я не… – сказал он, невнятно защищаясь. – Я имел в виду, что всего на одну. То есть, это вряд ли… – Ты как всегда поразительно красноречив, Уизли, – отрезала Панси и свесилась с кровати, чтобы достать свое платье. – Я называю вещи своими именами. Будь хорошим мальчиком и признай, что я права. – Мы пойдем на свидание вечером, – торжествующе воскликнул Рон, – и тогда все будет вполне прилично. Панси посмотрела на него, как на придурка. – Гриффиндорцев бьют по голове молотком при поступлении? Что-то типа обряда посвящения? – Чт.. Нет! – рыкнул Рон почти ей в лицо. – Слизеринцы проходят специальные курсы, чтобы быть такими суками? Панси выглядела самодовольной: – Нет, этот дар у меня от природы. – Оно и видно. – По крайней мере, не я здесь тупой ублюдок, который думает, что может спасти свою жалкую самооценку и образ добропорядочности после совершения ошибки, проведя больше времени с этой самой ошибкой, – сказала Панси и на секунду задумалась. – Могу я одолжить у тебя одежду? – Чего? Панси помахала своим платьем перед его носом. – Это неприлично надевать на работу, на которой я должна быть уже через пятнадцать минут. Могу я взять твою одежду? Идея Рона была нереально глупой. Нет, серьезно, он осознавал, что это глупо. Но его желание подмять под себя (никакого подтекста, даже не думай об этом, Рональд Уизли) слизеринское эго было намного сильнее, чем желание оставаться разумным человеком. – Ты можешь взять мои вещи, если пойдешь со мной на свидание. Панси подарила ему очень тяжелый взгляд. – Ты ненавидишь меня, я ненавижу тебя. Более того, у нас уже был секс. И ты все равно шантажируешь меня свиданием. – Хм. Да. – Ну ладно, – Панси пожала плечами. – Это даже навевает воспоминания. Эдриан Пьюси шантажировал меня, чтобы я была с ним пару месяцев на шестом курсе. Дело было в некоторых фотографиях… – она кашлянула. – Неважно, забудь. – Слизеринцы отвратительны, – убежденно произнес Рон, а потом вдруг пронзительно закричал. Панси подняла бровь. – В чем проблема, Уизли? – Ты… ты же… это неприлично, – сказал Рон и почувствовал, как заполыхали в смущении его уши, когда он решительно отвернулся. Панси уже поднялась с кровати и стояла перед его шкафом. Совершенно голая. – А ты не заметил, ну я не знаю, что я была голой и ночью? – Просто это нехорошо, – как можно тверже ответил Рон, стараясь вернуть себе достоинство. Гермиона держала рядом с кроватью белый халатик. Она всегда старалась завязать пояс на талии как можно аккуратней – двойным узлом с левой стороны. Панси лишь рассмеялась и взяла с верхней полки пару сносных вещей, встряхнула их и натянула на себя. Как ни странно, вещи не смотрелись на ней плохо. А в Роне вообще-то было почти два метра роста, пусть он и не был таким мускулистым, как здоровяк Чарли. Панси была довольно высокой девушкой, и фигура у нее была сочной с округлыми грудью и бедрами. Гермиона и Линда были среднего роста. Рон вспомнил, как запястья Гермионы выглядывали из-под рукавов одного из его старых бордовых свитеров; она закатывала их в несколько раз, а они все равно выглядели громоздко, делая ее фигуру очень изящной. – Будешь кофе? – нехотя спросил Рон, зная, как следует вести себя с дамой, даже если слизеринка дамой абсолютно точно не являлась. – Я бы не прикоснулась к твоему дрянному дешевому кофе с, вероятно, убойной дозой кофеина, даже если бы умирала от жажды. – Панси лучезарно улыбнулась. – Увидимся вечером, любовничек. «У Фивиндо». Ты платишь. Она ушла, скрывшись в вихре черных одежд, что напомнило Рону, как профессор Снейп точно так же уходил с занятий. Он подумывал избить себя подушкой до смерти.***
Ресторан «У Фивиндо» был огромным и кричаще роскошным. Рон чувствовал, как официанты стреляли в него своими надменными взглядами, потому что он просто сидел и ничего не заказывал – Панси опаздывала на полчаса. И когда она все-таки приехала, он посмотрел на нее в ужасе. – Ты забыла одеться? Панси опустила взгляд на свое красное платье, которое облепило ее фигуру, словно вторая кожа, и едва ли не соскальзывало с пышной груди, привлекая внимание. – Не понимаю, о чем ты. – Люди пялятся, – сказал Рон прохладно. Панси бросила взгляд на одного очень заинтересованно смотрящего волшебника неподалеку, перекинула волосы на одно плечо и подмигнула. – Так мило, что ты заметил! – Почему ты устраиваешь из всего этого какое-то шоу! – Уизли, – огрызнулась Панси, – не могу понять, ты сразу родился сорокалетним консервативным мужланом или потратил годы, читая об элегантных волшебниках в твидовых костюмах в «Старом ранчо хобгобина»? Рон нахмурился, а Панси больно пнула его по лодыжке. Он вскрикнул, Панси подозвала к себе официанта и заказала самое дорогое блюдо в меню. Рон схватил официанта за руку, прежде чем тот ушел отдавать заказ. – Алкоголь, – сказал он хрипло. – Очень много алкоголя. Панси усмехнулась. – Думаю, мой спутник имел в виду, чтобы вы принесли две бутылки вашего самого дорогого вина. А когда мы закончим с ними – принесёте еще. – Погоди, – сказал Рон, – а сколько стоит самое дорогое?... – Не беспокойся об этом, Уизли, – улыбнулась Панси. – В любом случае у тебя нет выбора, так что расслабься.***
– Итак, мы не виделись шесть лет. Что-то хоть немного интересное должно было произойти за это время, даже с тобой. Рон нахмурился, глядя на их неоправданно дорогущие закуски. – О чем ты? – Что ты и твои маленькие гриффиндорские дружочки делаете после окончания школы? – любезно уточнила Панси. – Я не собираюсь сидеть здесь несколько часов, умирая от скуки. Давай сделаем вид, что мне интересно, а тебе действительно хочется приложить усилия для того, чтобы развлечь меня. – Хм, что ж… Дин Томас и моя сестра недавно обручились. Панси махнул вилкой в его сторону. – Ой, да ладно! Это было всем понятно еще в школе. Он медленно, но верно таскался за ней два года со своей беспрекословной преданностью. Она в любом случае либо выбрала бы его, либо продолжила бы гоняться за Поттером, пока не откинула бы коньки. Рон удивленно уставился на нее. Вообще-то он был очень удивлен, когда Дин сказал ему, что собирается предложить Джинни выйти за него. Панси посмеялась над его выражением лица. – Женщины действительно видят и знают все, – заявила она. – Даже твоя нерадивая бывшая девушка знала все лучше тебя. Мы все это умеем. – Попридержи язык, Паркинсон, – огрызнулся Рон. Панси лишь улыбнулась. – Оу, но ведь это так, не правда ли? – Не понимаю, о чем ты. – Ладно, – сказала Панси. – Так когда вы расстались? Рон разломил кусок хлеба пополам, из-за чего на ужасно дорогую на вид скатерть посыпались крошки – официант бросил на него недовольный взгляд из другого конца зала. – Полтора года назад, – неохотно ответил он. – Так… – протянула Панси, нахмурившись. – Вы начали встречаться на пятом курсе, через пару месяцев после того, как сошлись мы с Драко. То есть, с шестнадцати до двадцати двух лет. Господи, шесть лет. Все думали, что вы собираетесь пожениться, и ты практически решился… Так что случилось? Она действительно выглядела заинтересованной. Но Рону порядком надоело повторять снова и снова глупые, глупые причины, озвученные Гермионой, видеть понятливые кивки и слышать шепот: «Звучит достаточно справедливо. Не повезло». – Это была не моя идея, – только и сказал он раздраженно. Жениться, подумал он, когда им подали основные блюда. Да, именно так он и планировал. Все точно так же, как когда-то прошло у его родителей – проверено и несложно. Встреча в школе, друзья, любимые дети, а затем удобная рутина из маленьких случайных ссор и постоянного общения друг с другом. Он планировал попросить руки у ее отца на каникулах, а затем купить лучшее кольцо, которое он мог бы себе позволить. Он думал, что через пару лет, когда она будет готова оставить работу, они начнут выбирать имя ребенку. – Дай-ка угадаю, – сказала Панси. – Она не назвала тебе реальную причину. Рон моргнул. – Что? – Думаю, она сказала тебе, что не знает, в чем дело. Что она тебя любит, и ты всегда останешься ее другом. Будешь счастлив потом, когда все осознаешь, и захочешь двигаться дальше. Что это решение в итоге будет прыжком вперед, и так будет лучше для вас обоих – хотя на самом деле она имела в виду только себя. Наконец, она сказала, что больше не может и не хочет продолжать ваши отношения, но никак не могла объяснить, почему. Но она все-таки сделала это – бросила тебя. Потому что из вас двоих она более умная, и она единственная чувствовала, что ваши отношения зашли в тупик, хотя тебе и казалось, что все шло правильно. Затем она сказала, что рано или поздно ты все поймешь, и ушла. А ты так и не понял. И до сих пор не понимаешь, почему она сделала это. – Ты меня совсем не знаешь, – рыкнул Рон. – Полагаю, именно так с тобой расстался Малфой. Ты таскалась за этим хорьком все время, проведенное в школе, провела с ним вместе всего один год, но продолжаешь говорить о нем шесть лет спустя. Это так жалко. Панси зло прищурилась. – После этого у меня было много отношений, – сказала она. – Не говори мне о том, что жалко. Могу поспорить, что ты все так же прячешься в своей маленькой грязной квартирке, зализывая раны с тех самых пор, как она ушла. – Это не так! – уязвленно ответил Рон. – У меня появилась девушка через три месяца. Панси приподняла брови: – Уверена, она была точной копией Грейнджер. – Не была! Она была магглом. – И упс – Грейнджер была практически магглом, не так ли? Ты просто выбрал первого человека, который напомнил тебе ее. Вот, что значит выглядеть жалко. – Это ложь! Линда была библиотекарем и жила неподалеку. У нее были густые волосы, с которыми она не могла справиться с помощью заколки. Ей нравилось выбирать рестораны для их встреч, и это всегда были хорошие места с вежливым персоналом и разумными ценами. Когда он пригласил ее домой на третьем свидании, она ела сыр, который он продолжал покупать по привычке, ведь он нравился Гермионе. Рон опрокинул в себя бокал вина, который был последним из бутылки, и попросил налить ему еще. – Вы все еще общаетесь с Грейнджер? – спросила Панси. – Бьюсь об заклад, что да. Думаю, она звонит тебе время от времени, заходит в гости и рассказывает, как у нее дела на работе. Как будто они никогда не были больше, чем друзьями. Когда он сказал ей о Линде, она сидела в квартире на том самом кресле, которое они покупали вместе. Она взяла его за руку и сказала, что она очень рада. Затем она поправила юбку и покинула его дом, как будто всегда была просто гостьей. – Это то, что делает Малфой? – вернул шпильку Рон. Панси сунула ложку в огромный шоколадный десерт. – Да, – согласилась она, размышляя. – Но с годами все стало проще. Мы подкалываем друг друга по поводу нашего сексуального прошлого. И если нам хочется, чтобы Винс оторвал задницу от дивана и принес поесть, мы начинаем обсуждать это – типа наш общий козырь. Мы можем флиртовать с кем угодно друг у друга на глазах, но не то чтобы Драко не делал этого раньше… И время от времени он надевает до ужаса вульгарную прозрачную футболку, и мы едем тусить в клуб. Обычно он быстро напивается, и к концу вечера вокруг него собирается целая толпа, жаждущая ухватить этот лакомый кусочек себе. – Спасибо, – сказал Рон, находясь немного в ужасе, – но последнее, о чем я хотел бы знать, – это сексуальная жизнь Малфоя. Я серьезно. – Да ничего экстраординарного, – все же сказала Панси, и Рон даже развеселился. Секунду спустя она добавила: – Но, естественно, лучше, чем Винс. – Какой Винс? – Выражение лица Рона оставалось абсолютно пустым. – Винсент Крэбб, – раздраженно пояснила Панси. – А, Крэбб, – просветлел Рон, а затем на лице его появился ужас. – Фу! Крэбб?! Он выглядит как горилла, не хочу даже думать о нем! – О, тебе приятней думать о Драко? Рон подавился последним кусочком десерта. – Ненавижу тебя, – невнятно сказал он Панси. Она перекрестила ноги, выглядя при этом очень довольной. Волшебник неподалеку все так же заинтересованно оглядел изящный изгиб ее ног и перевел взгляд на ожерелье в ложбинке груди. – Вы желаете продолжить вечер или принести вам счет и бутылку нашего лучшего хереса? – спросил официант с абсолютно беспристрастным лицом. Рон смерил взглядом мистера-любителя-поглазеть. Такое поведение было просто грубым. Он не слишком мягко схватил Панси за руку и потянул наверх, заставляя встать. – Мы возьмем херес, – сказал он официанту. Панси бросила на Рона насмешливый взгляд и наклонилась вперед, делая вид, что хочет прошептать что-то ему на ухо. – Ох, Рон, – пробормотала она, – ты такой мужественный. – О, отвали, Панси, – ответил он и потащил ее за собой.***
Огонь полыхал, и диван стоял слишком близко к нему. Они уже выпили четыре бутылки вина и три – хереса. Панси с сожалением посмотрела на свои туфли на высоких каблуках. – Не надо было их надевать, – пробормотал она. – Невозможно ходить. Но я знаю парочку мужчин, которые все равно были выше меня, хоть я и была в этих туфлях. Даже будучи вусмерть пьяной, она все еще могла связно разговаривать. Вообще, вряд ли употреблять столько алкоголя – это по-женски. Гермиона всегда ограничивалась одним бокалом. – Как дела у Поттера? – вдруг спросила Панси, слегка приподнявшись. – После… ну, войны. И после того, что я уже знаю от Драко. – О… он счастлив, – сказал Рон. – Ну, я думаю так. Он работает аврором, входит во все эти организации, в которых люди помогают понять магглов и борются с расизмом. А еще тренирует в квиддиче талантливых детей по воскресеньям. Ты знаешь… то есть, ты знала Гарри. Он никогда не был счастлив, пока не чувствовал себя по-настоящему полезным. Если только не начинал снова чувствовать себя героем с кровью на руках. – И я думаю, Нед тоже делает его счастливым, – продолжил Рон. – Нед хороший парень. Ты, скорее всего, слышала о нем? Панси медленно кивнул. – Всего три месяца прошло. Но Нед очень предан Гарри, и я думаю, это то, что ему необходимо. Он получил, что хотел. Рон вспомнил, как болтался в квартире Гарри, и ему было не по себе от всей этой истории с новым парнем своего друга, но в то же время он видел в глазах этого незнакомца страстное желание обладать, заботиться и помогать. Он видел это и думал о том, что снова у Гарри есть нечто, чего не было у него. Потому ли, что Поттер был богат и знаменит, или просто так происходило всегда. Это был настоящая магия, а Рон Уизли оказался в ней сквибом, не способным наколдовать то, что он хотел. – Не говори мне о том, что якобы нужно людям, – сказала Панси, и голос ее прозвучал намного глуше, чем раньше. Ее темные глаза смотрели на огонь, и языки пламени словно плясали в них. – Людям всегда кажется, что им нужно что-то особенное, что-то правильное. Они никогда не могут быть довольны… просто кем-то одним. И ты всегда остаешься позади и думаешь, а может, если бы я задумалась об этом раньше, они не ушли бы от меня. Это все так тупо. Рон смотрел на дорогое ожерелье между ее грудей, на блестящую в бликах огня цепочку. Он слушал ее печальный голос, голос Панси Паркинсон, девушки с дорогущими золотыми часами на руке, на которые позарился бы и пронырливый нюхлер. У нее были деньги, богатства, но она не понимала, почему у нее не было того, что она действительно хотела. А потом он подумал – черт возьми. Он тоже этого не понимал. Это происходило с ним всю жизнь, и он этого не понимал. – Поттер получил свое, не так ли? – спросила Панси. – Уверена, он вытер ноги не об одного человека, чтобы иметь то, что имеет. Эти… эти великие люди с их хваленой храбростью и мозгами, они получают прекрасные награды. А некоторые из нас, кажется, не рождены для этого. Мы ничего не можем сделать, а они – они просто отворачиваются от нас. Она вздохнула, и ожерелье вспыхнуло золотом на красном платье, и эта ирония, наверное, могла бы убить Рона. Он подумал о ее золотых часах и насмешливом во всей слизеринской красе лице. И о столь явном и жалком обожании крысы-Малфоя. Это было так же жалко, как и его неуклюжие неловкие попытки скрыть свои оставшиеся чувства к Гермионе. И он ненавидел сейчас их обоих. Панси первая потянулась к нему, скользнула рукой по его руке и затем по его волосам. – Черт бы их всех побрал, – сказала она, и накрыла его губы своими – горячими, мокрыми, жадными. Ее руки запутались в его волосах, и он уложил ее на спину, скользя по дивану, задыхаясь и теряя остатки разума. Рону это нравилось.***
Когда Рон проснулся, рядом никого не было. Он все еще пытался понять, почему это вообще могло его удивить, как почувствовал рот Панси, скользящий по низу его живота. – Эй! – воскликнул Рон, откидывая одеяло в сторону. – Что ты делаешь? Она моргнула, ее волосы рассыпались по плечам. – Думаю, это очевидно. – Я... но… ты не… Отношения Рона и Гермионы развивались поэтапно, она все тщательно планировала. Сначала были аккуратные ласкающие поцелуи, затем более раскрепощенные, но комфортные для нее прикосновения и ласки. После этого был очень осторожный первый секс, а затем не менее острожные занятия любовью, традиционные фрикции в безопасной темноте. И были еще парочка экспериментов все в той же темноте, в которой не было видно смущения. Тогда Рон думал, что, возможно, им просто не нужно было что-то необычное. Это же смелое прикосновение средь бела дня было очень шокирующим. Губы Панси изогнулись. – Может, хорошие девочки так не делают, – сказала она. – Но я делаю. Она раскрыла рот, и это было так непринужденно, но шокирующе и очень горячо. Рон дернулся и схватил ее за волосы, очень-очень гладкие и… странные. Это не было похоже ни на один его опыт до, но это было так чертовски правильно, что голова откидывалась назад и невозможно было сохранить хоть крупицы внимания… Рон протяжно застонал, и Панси села ровно, вытирая рот. – Ну что ж, Уизли, спасибо за ужин, – сказала она бодро. – Это был интересный опыт. Она выцепила откуда-то свое красное платье и легко скользнула в него. Панси надела свои туфли до того, как Рон успел хотя бы отдышаться, и бросила ему через плечо: – И все равно я уверена, даже гриффиндорцы с удовольствием заводят интрижку на одну ночь. – Что? – сказал Рон. – Я не завожу! У нас было… – Да, это было отличное нормальное свидание, – ответил Панси. – А вот ночь перед ним была случайной. – Нет, это… Что ты имеешь в виду под отличным нормальным свиданием? Ты считаешь нормальным спать с мужчиной после первой встречи? Панси пожал плечами. – Почему нет? Так что будем делать? – Так... так значит, одно свидание отменяет секс после него, значит, другое – связь на одну ночь и… – Потрясающие выводы, Уизли. – Ты реально странная, – уверенно сказал Рон. – И больная. И развратная. Ладно, мы – я не знаю – проведем еще одно свидание. Без секса. И после этого никогда больше не увидимся. – Сила твоей логики просто безумна, – сказала Панси, выкатив на него наигранно испуганные глаза. – Тогда, полагаю, увидимся вечером. Тем более, если я соглашаюсь, это значит, что я могу снова одолжить твою одежду. Она взяла еще один комплект его хороших вещей. Хорошо, что они решили больше никогда не видеться после свидания, потому что, если бы это продолжилось, Рон совершенно точно остался бы без какой-либо приличной одежды.***
На этот раз Рон выбрал ресторан с куда более оправданными ценами. И нет, они не ходили сюда ни с Гермионой, ни с Линдой, это было их с Гарри и Майлзом место. Здесь подавали острую и вкусную еду, которую любил Рон, и Гарри смеялся, что Рон на самом деле мексиканец, просто держал это в тайне. – Как жестоко звать меня в такое место, – сказала Панси, когда они вошли, и Рон стушевался. Но Панси нахально подмигнула официанту, и тот подмигнул ей в ответ – и все в тот же миг наладилось. На Панси был черный пояс, который она гордо назвала платьем. Пожалуй, она съела слишком много еды для человека, который с первого взгляда посчитал место и блюда ужасными. – Мммм, – протянула она в какой-то момент, хватая кусочек с его тарелки своей вилкой. – Как это называется? – Это называется моя фахита. Панси поморщилась и вытерла остатки соуса на тарелке кусочком хлеба. – А ты профессионально доставляешь людям неудобства, да? – спросил Рон. – Можно и так сказать, – ответил Панси. – Но вообще я занимаюсь рекламой. – Рекламой… Договорить Рон не смог, замирая в ужасе. Майлз уверенно открыл дверь в ресторан. Он выглядел бодрым, его светлые волосы падали ему на лицо. Конечно, Рон понадеялся, что он не заметил их, но нет, о чем он вообще, Майлз никогда не упустит из виду красивую девушку в слишком открытом платье. – Рон! – весело воскликнул Майлз, тут же оказываясь рядом с ними, и Рон еще никогда так сильно не ненавидел его, его яркую футболку от футбольной формы и его громкий идеальный голос. – А это у нас кто? – спросил Майлз, глядя прямо на грудь Панси. – На самом деле я еще не придумала им имена, – ответила Паркинсон. – А вот меня зовут Панси. Рон был в ужасе. Это было одной из ее проблем, точнее даже, проблема всех слизеринцев. Они говорили все, что приходило на ум, не думая о приличиях и чувствах других людей. Долгопупс, ты жирный; Уизли, ты нищий; Поттер, где же твои родители? Что вообще в этом могло быть смешного? Но Майлз рассмеялся. Ублюдок. – Должно быть, в тебе есть что-то особенное, раз уж Рон пропустил игру. Едва Майлз закрыл рот, как Рон почувствовал себя так, словно его ударили Оглушающим заклинанием. Игра! Пушки Педдл против Вустерских Стрекоз! Он напрочь забыл об этом, и пропустил игры, ИГРУ, чтобы поужинать с Панси Паркинсон. – Мы с Алисией смотрим игру дома. Я просто выбежал на время рекламы, чтобы взять еду на вынос, – сказал Майлз. Очевидно, он заметил пораженное и растерянное лицо Рона. – Вы можете присоединиться к нам, если хотите, – сделал он щедрое предложение. Рон глубоко вздохнул. Он абсолютно точно не мог его принять, как бы ни хотел, потому что это не по-джентльменски. Мама же учила его, как нужно вести себя с дамой, пусть Панси, напомнил он себе, таковой не являлась. – О да! – отозвалась вдруг Панси с энтузиазмом. – Быстрее, Уиз... Рон, попроси счет! Я не хочу пропустить это. Рон почувствовал желание схватить ее и поцеловать, и подумал, что ему, должно быть, что-то подложили в соус.***
– Так вот, реклама, – объяснила Панси, когда Рон заплатил за еду. – Я рекламирую игры по квиддичу. Я делаю постеры, анонсирую туры и крупные матчи и решаю, какую рекламу будут крутить по Телемагическому Камину. – Это так странно, – сказал Рон, когда они вышли из заведения и двинулись по улице. – Я тоже работаю в Телемагическом Камине. Рон искренне верил, что именно для того, чтобы создать Телемагический Камин, его брат Перси был послан на эту землю. После всех ночей, проведенных над котлами с булькающими зельями, после дотошного поиска малейших и важнейших деталей, после взрывов и верных идей о системе хранения компонентов, его грандиозный мозг наконец-то выдал нечто действительно стоящее. Если можно перенести изображение чьей-то говорящей головы в камин, почему бы не сделать то же самое с игрой в квиддич? Тогда люди могли бы смотреть матчи в своих каминах, не выходя из собственного дома! Хитрые махинации Перси, оформление небольшой фирмы, дьявольски заинтересованный магглорожденный инвестор – все это в дальнейшем привело к еще одной идее: запускать рекламу разных продуктов во время перерывов в ходе квиддичного матча. Перси разбогател. Когда Рон закончил учебу, он так сильно загорелся идеей распространения квиддича по всему волшебному миру, что сразу присоединился к его команде. И он был просто ошеломлен, насколько Рон оказался хорош в заклинаниях, которые настраивали и совершенствовали систему передачи изображения. Так у него появилась хорошая зарплата и работа, приносящая удовольствие. В то же время Перси продолжал работать в Министерстве, но за все время пресмыканий так и не добился повышения. Рон не мог не злорадствовать по этому поводу втайне от всех. – Не знал, что ты интересуешься квиддичем, – сказал Рон, когда они заскочили в дом. – Ну, что ж, – пожала плечами Панси. – Я годами ходила на все игры Драко и слушала, как он без умолку болтает о квиддиче. Через какое-то время я действительно заинтересовалась. Ты ведь никогда не играл? – Нет, – коротко ответил Рон, стараясь не думать о квиддичном гении Гарри, о зеркале Еиналеж и о том, что Гарри сказал ему, когда Рон попытался пройти отборочные. – Я был недостаточно хорош. – Я тоже, – ответила Панси и опасно запнулась о свои же ноги. Рон схватил ее за руку. – Я думала, это только потому, что Маркус не хотел видеть в команде девчонок. Но, когда Драко стал капитаном, он сказал мне, что я тоже недостаточно хороша. И они постучали в дверь Майлза. Рон все еще держал Панси за руку, чтобы он не упала из-за своих глупых туфель. Оба они запыхались от быстрой ходьбы, лица раскраснелись. – А вот и Рон со своей новой девушкой, – крикнул Майлз Алисии, открыв дверь. – Готов поспорить, они оба – страшные фанаты квиддича, раз бежали сюда бегом. – Привет! – дружелюбно поздоровалась Алисия, явно не узнав Панси. Хотя ничего удивительного, она училась на два года старше, чем Рон и Панси. Сам он знал Алисию только через Гарри, а затем через того-Майлза-из-офиса. В общем-то, она была хорошей, умной девушкой, и она была единственной причиной, по которой он мог терпеть Майлза в течение любого времени. Майлз был отличным парнем, но в то же время его можно было смело назвать пуффендуйской версией Симуса Финнигана, существующей только благодаря постоянному движению и сэндвичам с огурцами. – Кто побеждает? – одновременно спросили Рон и Панси. – Пушки, – ответила Алисия с улыбкой. – О да, детка! – воскликнула Панси, а Рон в победном жесте ударил кулаком воздух. Они поскорее заняли место на диване, который, к слову, был очень маленьким. Рон не совсем понял, каким образом Панси оказалась у него на коленях, но он был слишком занят игрой, чтобы возражать. Алисия приготовила печенье, и они все жевали его, наблюдая за игрой, а затем вратарь Пушек перевернулся в воздухе, чтобы спасти кольцо от гола, и Рон разразился торжественным криком. – Уизли, дурачина, ты заплевал мне шею крошками, – рассмеялась Панси. – Рон, – напомнил он ей тихонько. Она повернула голову и одарила его ослепительной улыбкой, которая заставила его подавиться напитком – она была поразительно фальшивой. – Ну ладно, я прощаю тебя, мой милый Рончичек, – добавила она, и ее голос напомнил липкий сладкий сироп. Рон уже собрался было спихнуть ее с колен, но тут Стрекозы предприняли еще одну грубую попытку забить Пушкам гол. – ДА! – закричали они все после очередного просто невероятного спасения. Когда Пушки получили штрафное пенальти, Рон наклонился вперед и положил свой подбородок Панси на плечо, а когда команда успешно отразила атаку, она расслабленно откинулась на него. В какой-то момент она схватила его руку и чуть не раздавила ему кости, пока они все напряглись, наблюдая, как два ловца нос к носу нырнули за снитчем. Как только ловец Пушек поймал его, все закричали, ударяя по воздуху и подрыгивая на диване, и Рон… это была просто физическая реакция на движения Панси, что было абсолютно нормально, поэтому он вовсе не почувствовал смущения. Она хитро ему улыбнулась. Ее волосы были в беспорядке, лицо покраснело от волнения. Пока Майлз и Алисия убирали подносы из-под печенья на кухне, они пообжимались друг с другом на диване. В какой-то момент Панси чуть ли не утащила его в ванную комнату, но все же у них хватило приличия собраться домой, сказав «спасибо» и «до свидания». – Приходи на вечеринку в субботу, – убеждал Рона Майлз, пока они собирались. – Обязательно захвати свою новую подружку. Панси, было приятно познакомиться. Они поцеловались один, потом второй и третий раз около случайных стен случайных домов, пока добирались до квартиры Рона, а потом занимались диким, грязным, бурным сексом и чуть не упали с кровати.***
Рон проснулся с Панси Паркинсон в кольце своих рук. Учитывая события нескольких последних дней, это должно было перестать удивлять его. Но все же это ощущалось странно. Гермиона и Линда в этом были практичны. Никто из них не спал в обнимку, запутавшись в частях тел, потому что это так же неудобно, как и спать голыми. У каждого была своя сторона кровати, а утром они просто тянулись друг другу, чтобы поцеловаться. Они были чертовски правы в этом. Панси лежала на его руке, и он уже совсем ее не чувствовал. Их кожа была потной и липкой, и, как только они начнут шевелиться, станет больно и неприятно. Ее длинные волосы были у него на лице, и ему пришлось выплюнуть их, прежде чем он сонно поцеловал ее в шею. Что вообще-то совсем не было чем-то романтичным. – Ммфп, – промычала Панси. – Ммм? – Двадцать минут девятого, – невнятно пробормотал Рон. – Мы опоздаем… – Мммм, – снова протянула она и случайно ударила его по лицу. – Минута. Я встану через минутку… – Ладно, – сказал Рон, и его глаза неумолимо закрылись. Без пятнадцати девять они оба в панике соскочили с кровати и провели короткую бешеную схватку за зубную щетку, в которой Панси победила, потому что Рон на секунду остановился, чтобы схватить свой халат. Панси самодовольно почистила зубы, а потом украла его последний комплект нормальной одежды. Пока он искал что-то приличное, что можно было надеть в офис, она сделала себе миску каши. Он оделся, и почувствовал себя очень странно снова – они завтракали вместе. Даже если он всего лишь прислонился к стене, спешно пережевывая хлопья. Рон увидел, что Панси так же смотрит куда-то в сторону. – Хм, – протянул он. – Так… – отозвалась она. – Я полагаю… – Это была очередная случайность, Уизли, – отрезала она. – Увидимся. – Да, ага. Они положили свои миски в раковину, и никто не удосужился помыть их. Затем они замерли, глядя друг на друга. Рон потер шею, чувствуя себя неуютно. Они наклонились друг к другу и коротко поцеловались. Рон не был полностью уверен, зачем. – Передай мои извинения Майлзу и Алисии, – сказала Панси. – Нет. В смысле, я имею в виду, что тебе тоже нужно прийти, – сказал Рон, думая, что он просто должен быть вежлив. – Может быть, – ответила Панси и ушла. В тот день на работе Рон был сонным и из-за этого крайне сварливым. Майлз усмехнулся и закатил глаза. – Начало отношений, а? – сказал он. – Когда трахаетесь ночью напролет, а потом пытаетесь не уснуть ведь день. Рон нахмурился, глядя на свое отражение в зеркале, мимо которого они прошли. У него были грязные волосы. – Я не в отношениях, – пробормотал он под нос.***
Наступила суббота. Рон пришел к Майлзу пораньше, чтобы помочь с подготовкой. Конечно же, Алисия справилась со всем намного быстрее и лучше, не забыв рассказать им, насколько они криворукие помощники. – Гарри придет? – спросил Рон, пока пытался нарезать тонкими ломтиками огурец, а не свои пальцы. – Нет, – ответила Алисия из зала. – Он заболел. Но Нед будет. Это хорошо, он кажется очень приятным парнем, я бы хотела узнать его получше. – А что насчет Панси? – спросил Майлз. Рон надеялся, что он все-таки не спросит. – Эм, нет, вряд ли она сможет. – Жаль, она мне понравилась, – сказал Майлз. – Спортивная и довольно веселая, а еще, – он понизил голос, – у нее есть это прелестное je ne sais quoi. – Чего? – сказал Рон. – Эм. У нее же нос как у мопса. – Ну, может быть, – не стал спорить Майлз. – Но зато у нее прекрасные волосы, она уверена в себе, и, конечно, у нее великолепная фигурка. Панси просто секси. Это было очень странное слово для того, чтобы применять его к Панси «Нос как у мопса» Паркинсон, и в целом очень странное описание, о котором, подумал Рон, он никогда не будет больше вспоминать. Вечеринка началась в восемь. В течение часа Рон шатался из комнаты в комнату и думал: хорошо, если она придет, я буду просто вежлив с ней. Панси не приходила, и Рон в итоге обнаружил себя на кухне, болтая с Недом о Гарри и удивительном таланте Рона к нарезанию огурцов и своих пальцев. – И на тренировке он ударился об землю, – серьезно сказал Нед и обмакнул еще один кусочек тортильи в соус. Он пробежался пальцами по своим белоснежным волосам, отчего они встали дыбом. Одна очень странная подруга Алисии, которая стояла рядом с ними, все не могла успокоиться на тему пореза Рона и снова вернулась к этому. Рон подумал, что она, похоже, была вампиром. Он выглянул в гостиную, чтобы осмотреть гостей и понять, что происходило вокруг, и увидел, что Майлз и Алисия сердечно приветствовали Панси. На секунду он подумал, что, возможно, ему следовало спрятаться на кухне. Но затем Алисия увидела его и помахала рукой. Панси одарила его скупой улыбкой. – Это Панси, – сказал Майлз всем собравшимся коллегам. – Новая девушка Рона. Рон с Панси обменялись взглядами, полными паники. – Разве не так, Рон? Он очень осторожно прошел в гостиную и подошел к Панси, чувствуя себя солдатом, ведущим переговоры на территории противника. – Эээ, – выдавил он. – Ну, да. В некотором смысле. Он почувствовал, как Панси игриво протянула ему руку и сжала его ладонь. Было бы неловко поправлять Майлза при всех, так ведь? Однако теперь они стояли перед всеми его друзьями с работы, держась за руки, и было такое ощущение, что они объявили о помолвке. Поженились в тайне ото всех, словно в прошлые времена, и теперь Рон вглядывался в лицо своей жены и неуверенно думал о будущем… – Чувствуй себя как дома, – гостеприимно сказала Алисия. Панси посмотрела на Рона, а потом перевела взгляд на их сцепленные ладони. – У тебя там что, кровь? – спросила она. – Эээ, Рон. Ты был настолько глуп и самоотвержен, что пытался помочь на кухне? Рон почувствовал укол злости, потому что она даже не знала это наверняка, но угадала, а остальные с готовностью рассмеялись. Но вот они просто окунулись в атмосферу вечеринки, и неловкий момент знакомств был забыт. В какой-то момент Панси уже оказалась на диване, и вокруг нее расселись трое мужчин из офиса, пытаясь поговорить с ней. Рон снова подумал о слове, которое использовал Майлз, чтобы описать ее. Совершенно нереальное слово. Сексуальная. Он подошел к дивану сзади, облокотившись на него, и, приподняв волосы Панси, погладил ее шею. Он мог бы даже посмотреть на других мужчин вызывающе, ведь, в конце концов, Панси была представлена им как его девушка, поэтому он мог заявлять на нее права. – Веселитесь? – спросил он довольно резко. – Я на минутку, – ответила Панси, поочередно посмотрев на мужчин, и встала. Женщин-вампир, которую, как оказалось, звали Велма, каким-то образом оказалась рядом с Роном и экстравагантно подхватила его под руку. Рон в ужасе сжался, убежденный, что она смотрела на его шею. – Найти хорошую еду в этой стране непросто, – сказала ему Велма с заметным (возможно, румынским?) акцентом, уставившись на его яремную вену. – Это редкая привилегия – найти хорошего повара. – Я бы не стал называть себя поваром, – сказал Рон, пытаясь отойти от нее и упираясь в стену за своей спиной. – У него есть некоторые таланты, – сказала вдруг Панси, чудесным образом появляясь рядом, оттеснив Велму и взяв Рона под руку. – Но он наиболее опытен в определенной сфере. Она блистательно улыбнулась Велме, которая надулась и прикусила свою полную нижнюю губу тревожно длинными резцами. Рон вздохнул с облегчением. Один раз Алисия попросила их достать еще несколько бокалов с верхней полки высокого кухонного шкафа, так как они оба были высокого роста. Рон держал для Панси дверцу шкафчика открытой, и, когда она нырнул под его руку, он неуклюже потянулся к ней, прижимаясь своим ртом к ее рту. Тень от шкафа падала на их лица, Панси придерживала его за плечо, а Рон положил ей руку на талию. Он поцеловал ее немного глубже, и дверца шкафа ударила его по затылку. Панси чуть не задохнулась от смеха и ни разу не спросила, в порядке ли он. Но потом она села на диван рядом с ним, и ее коленка и рука плотно прижимались к нему. – Идите давайте, вы двое, – сказала Алисия, когда Рон предложил ей помочь прибраться после окончания вечера. Они с Панси собирались вместе. Он хотел помочь ей надеть пальто, но она не заметила его жеста. Панси накинула верхнюю одежду и схватила его за руку, что его очень удивило. Они молча дошли до его квартиры. Зашли вместе. В этот раз он не стал включать свет в спальне. Но она не закрыла шторы и не скользнула на простыни. Прямо как слизеринцы, подумал он, когда они вдвоем прижались к зеркалу, а кожа заблестела от пота. Он поцеловал ее глубоко, пока пытался расстегнуть ее лифчик (раньше ему давали подробные инструкции о том, как это делается). Все движения были грубыми, неуклюжими и отчаянными, но чуть более нерешительными и вдумчивыми, чем раньше. – Это просто… – сказал Рон, проводя языком горячий след по ее ужасно обнаженной груди. – Ммм, удобно, – согласилась Панси, затаив дыхание. Ее руки были в его волосах. – Нет никаких причин… – И не нужно, – продолжил Рон, и лунный свет словно затерялся в ее волосах, таких густых и невероятно черных. – В этом нет ничего такого. Все хотят… – Чего-то, – пробормотала Панси. Он поднял ее, чтобы уложить на кровать. Ее спина была мокрой от пота и холодной из-за поверхности зеркала, к которому они прижимались. Он прикасался к ней, но по ощущениям – к морозному оконному стеклу зимой. – Да, – сказал Рон. Ее кожа была мягкой, как и звуки, которые она издавала. Все это становилось странно привычным. Панси обняла его, когда он уткнулся лицом в ее волосы, и пробормотала куда-то ему в шею. – Это имеет смысл. Все воскресное утро они провели в постели, удобно расположившись в объятиях друг друга, которые еще вчера не казались такими приятными. Делать совершенно ничего не хотелось. Выбраться позавтракать они собрались только после полудня. – В твоем доме даже не из чего сделать приличный завтрак, – презрительно фыркнула Панси, намазывая себе тост джемом. – Хватит быть такой плаксой, – ответил Рон, на что она лишь скорчила недовольное лицо. Чуть позже в камине появилось улыбающееся лицо Алисии, которая спросила, не хотят ли они сходить в паб сегодня вечером. – Почему нет, – ответила Панси, повернувшись к Рону и пожав плечами. На ней был его старый потрепанных халат, и он соскользнул вниз, открывая обнаженное плечо. – Это ведь удобно, правда? – Правда, – согласился Рон, забирая ее нож, чтобы намазать джем на свой тост. Ради приличия он протянул его ей, думая, что она, конечно же, откажется. Панси не отказалась.***
Это все не было похоже на появление подружки. Уж в этом Рон что-то понимал. Они ничего не планировали вместе. На его кухне не появился новый календарь с отметками того, что они должны были сделать. Но иногда он приходил домой, а она была там. А иногда он уходил куда-то, а возвращался уже с ней. Она не помогала ему с выбором одежды на работу. Просто безжалостно оскорбляла все, что он выбирал. Когда он купил несколько новых вещей, она оскорбила и их. Она не принесла ничего своего к нему, чтобы оставить для удобства. Она брала его одежду, а он иногда находил оставленные ей вещи в самых необычных местах. Когда она была погружена в работу, ей не нужны были тишина и спокойствие. Ей нравилось сидеть перед камином и выносить ему мозг, крича о том, как много всего ей нужно было сделать, пока он не начинал заливать алкоголь прямо ей в горло, лишь бы она заткнулась. Тогда они неизбежно оказывались в постели. Никто из них не делал уборку. Один раз они провели вечер, развлекая себя тем, что бросали грязную посуду в ведро, сидя при этом на диване в гостиной. Обычно подружки не флиртуют с другими мужчинами, доводя тебя до бешенства, а потом смеясь. С подружками было сложно, отношения должны были быть скрытыми от чужих глаз, максимум можно было оставить пару меток на коже после секса, и надеяться, что кто-то поймет, что между вами кое-что происходило. А с Панси ты включал свет, и все было громко и ясно. – О господи, Уизли, – сказала она, заглядывая однажды в его холодильник и выныривая оттуда с уже полным ужаса лицом. – Скажи, пожалуйста, что ты не любишь этот мерзкий заплесневелый сыр? Рон посмотрел на нее. Она была одета в одну из его рубашек, мокрые волосы были затянуты в неаккуратный хвост. Панси вся была словно в беспорядке. И она всегда либо выглядела вот так, либо отвратительно долго собиралась. Подружки же все время выглядели опрятно и презентабельно, и при этом никогда не суетились. – Нет, – ответил он. – Никогда не ел его. Она закинула сыр в переполненное мусорное ведро, а затем потянулась и улыбнулась. – Думаю, нам нужно заняться сексом в душе, – сказала она небрежно и расхохоталась, глядя на его шокированное лицо. Спустя две недели их не-отношений они впервые поссорились. Она была хуже всех, кого Рон видел в гневе. Панси швыряла в него попавшиеся под руку вещи, что подружки определенно не должны были делать. Она опрокинула книжную полку и называла его такими грязными словами, что в итоге он сбежал из собственной квартиры, хлопнув дверью. Он скрылся у Майлза, где рассказывал Алисии о том, какой невозможной была Панси, какой ужасной, какой раздражающей, что он не хотел для себя ничего такого и, конечно же, ни за что не станет мириться с подобным. На следующий день, когда он пришел домой после работы, Панси была там. Он ничего не сказал, сразу приготовившись к укоризненному обиженному молчанию с ее стороны, которое всегда бывает после ссор. – Ты поздно, – сказала Панси. – Шевелись, я хочу карри. Она делала вид, что ничего не произошло, и это было раздражающе, обескураживающе и… просто. Через месяц они поссорились снова. Чуть позже Рон обдумал то, что наговорил, и понял, что ему все же не следовало обругивать ее друзей. Даже если она выбирала друзей хуже, чем самка черной вдовы выбирала себе самцов. Поэтому он пришел домой на следующий день с цветами, и Панси выглядела очень удивленной, даже спросила, зачем они. Когда он объяснил, она с улыбкой сказала, что они уродливые, после чего поцеловала его. – Ты такой странный, – добавила она. – Возможно, мне это немного нравится. Между ними все было одновременно сложно и просто. Когда наступили рождественские праздники, они оба встретили Рождество в разных компаниях, а потом вернулись домой. На Панси было вечернее платье и красивые украшения. Они зазвенели, когда он сорвал их с нее, целуя прямо под омелой. – Был у меня любовник, которому нравилось, когда я оставалась только в одних украшениях, – вставила Панси, задохнувшись, когда он толкнул ее к стене. – Я не из таких, – ответил Рон сорванным голосом. Что-то блестящее хрустнуло под его ногами. – Я знаю, – сказала Панси, и он залюбовался ее обнаженной кожей, сияющей в лунном свете. Коллеги Рона послали им рождественские открытки с поздравлениями, которые лежали в конверте на коврике перед дверью в квартиру несколько часов, прежде чем один из них заметил. Это были самые обычные стандартные открытки с привычными «Дорогой», «Желаем счастья», и «С любовью». Но Панси перегнулась через плечо Рона, и они оба смотрели на открытки, которые все эти люди подписали для «Рональда Уизли и Панси Паркинсон», так, словно им отправили какую-то головоломку. В январе Панси выбросила открытки, но он нашел одну из них в шкатулке для драгоценностей, которую он подарил ей на Рождество. Она хранила в ней такие вот памятные безделушки, например, билеты в кино, оставшиеся после того, как он сводил ее в кинотеатр (Панси никогда там раньше там не была), или бумажки из печений с предсказаниями, в каждое из которых она приписывала в конце «в постели». Она никогда не клала туда ювелирные украшения. Гермиона любила, чтобы все вещи лежали на своих логичных местах. Рон приехал в родительский дом на Новый год, и мама спросила о его новой девушке. Оказалось, что Алисия рассказала про нее Анджелине, которая в свою очередь передала все ей как послушная невестка. – Ничего серьезного, – ответил Рон, вкратце рассказав ей смысл его нынешних отношений. – Просто ради удобства. – Мне нравятся твои новые вещи, тебе идет, – позже сказала ему мама. – К чему ты?.. Они ничем не отличаются от тех, которые я покупал до того, как встретился с ней. – Конечно, – ответила мама и дала ему в руки два подарка. – Я хотела бы ее увидеть. Пригласи ее к нам как-нибудь. Они с Панси были согласны друг с другом – это плохая идея. Но Рон отдал ей ее свитер в подарок от мамы. Она назвала его отвратительным, и они в очередной раз поссорились. Но иногда она его все же надевала. Он был бордового цвета, как и его собственный, и смотрелся на ней просто ужасно. Когда они вместе надевали их, то выглядели до смешного нелепо. А как-то раз парень с работы, которого Рон едва ли знал, сказал ему, что он счастливчик. Рон не особо понял, как реагировать. Гарри позвонил ему и со смехом потребовал, чтобы Рон познакомил его со своей новой девушкой. Он сказал, что она понравилась Неду. Рон подумал – ну ладно, может быть, и стоило попробовать. – Что думаешь насчет праздничного ужина? – спросил он у Панси. – Гарри хочет тебя увидеть. Это ведь не так уж сложно. Ты будешь себя нормально вести? – Отвали, Уизли, у меня безупречные манеры, - сказала она. – Не тупи, Паркинсон, ты ведешь себя как полная сучка большую часть времени. Может, мы закажем китайскую еду? – Ты думаешь, я не умею готовить? – огрызнулась Панси. – До сих пор не видел доказательств этого. – Я умею готовить. И я буду готовить. Ты испытаешь нереальный гастрономический восторг, который я дарую тебе и твоим маленьким противным дружкам. Мозг Поттера заискрит под его уродливым шрамом. – Не говори так о Гарри. Поцелуй меня. Нет, это совершенно не то же самое, что иметь подружку.***
Рон пришел домой с работы в тот день, когда они с Гарри и остальными гостями договорились встретиться за ужином, но едва он успел сделать шаг в квартиру, как Панси схватила его за одежду и попыталась втолкнуть обратно в камин. – Панси! – зашипел он. – Что ты делаешь?! – Уходи! – прокричала она. – Убирайся! – Я здесь живу! – Ну вперед! – вопила она. – Но ослепни и оглохни! Как потушить горящее масло?! – Чего? – Вода только сделала хуже! Тебе же не нравились те занавески, правда? – Чего? – Или обои. Скажи мне, что тебе не нравились те обои, кому они вообще могут нравиться? – Панси. Что случилось? Ты же сказала, что умеешь готовить! – Я умею готовить! – закричала Панси. – Я потратила целый день на то, чтобы составить меню, а потом отдала заказ домашнему эльфу, который живет в специальной коробке! – В духовке, – растерянно поправил ее Рон. Потом мозг обработал то, что услышали уши. – Домашний эльф?! – Но он не слушался меня! – продолжала вопить Панси. – За это я ударила его утюгом. А потом я пошла и позаимствовала несколько… несколько кулинарных книг у миссис Уотерс наверху. Она сказала мне, что готовить нужно на медленном огне, но похоже у тебя какая-то неправильная кухня, потому что, когда я начала разжигать огонь на полу… Не смей входить туда! Панси заслонила собой дверь на кухню, из-за которой доносились потрескивающие звуки. Она выглядела совершенно отчаянно. Ее руки были покрыты мукой, а высокие каблуки слегка обгорели. – У меня все под контролем, – выдохнула она. – Это может казаться немного ненормальным в данный момент, но… – Ты подожгла мой пол! Панси взволнованно взмахнула руками. – Твой домашний эльф должен был работать нормально! – У меня нет никакого проклятого домашнего эльфа, ты, глупая маленькая богатая девчонка! – Ладно, я не знаю, что делать! Все разрушено, и теперь твои глупые друзья умрут с голода! Рон схватил ее за плечи и встряхнул. – Ладно. Ладно. Нужно потушить пожар от масла. Я знаю заклинание для этого. А ты иди и позвони в китайский ресторан. Панси всхлипнула. – Откуда ты знаешь, как потушить горящее масло? Он взял ее за руки и осторожно подтолкнул в сторону телефона. – Я вырос в бедной семье с пятью братьями. Думаешь, нам не приходилось готовить? Он пытался не смотреть, во что превратилась кухня, пока тушил пожар. Когда он вернулся в комнату, Панси сидела около телефона. – Я заказала шесть порций курицы, – ее голос звучал угрюмо. – Я… действительно пыталась. – Да, – неловко сказал он. – Я знаю. – Я все там поправлю, – сказала она, поднимая глаза. – И я сделаю все даже лучше. – Я позволю тебе заплатить только за испорченные вещи, не больше, – резко ответил Рон. – Да какая разница! – она откинулась на спинку. – Я должна все исправить, раз уж разрушила твою кухню. Не будь такой чувствительной задницей. – Не думаю, что тебе нужно разбрасываться деньгами и чинить все! – Дело не в деньгах, – сердито сказала Панси, складывая руки на груди. – Тебе нужен женский взгляд на вещи. Я помогу подобрать цвета. Все равно эта кухня была просто ужасна. Рон смягчился. – Ладно, давай вместе что-нибудь придумаем. Она встала и подошла к нему. Ее зеленое платье было слишком коротким и слишком расшитым блестками. Как всегда ее одежда была на грани фола. Это уже не очень-то беспокоило Рона. Он целовал ее до тех пор, пока гости не стали появляться в камине. Он не мог понять, почему Алисия так старательно и выразительно кашляла в его сторону, пока не увидел огромный мучной след от его руки на левой груди Панси. Его уши горели. Гарри не пришел. В самый последний момент он заболел, но Нед, Майлз и Алисия все же собрались. Все проходило хорошо и легко. Панси и Алисия закончили свою секретную девчачью беседу у камина. Рон с Недом сели за стол в гостиной следом за ними, а Майлз застрял в ванной – ему стало плохо. – Не думаю, что Гарри действительно заболел, – сказал ему Нед, закусывая губу. – Я не уверен, что он хочет проводить время со мной. Не знаю, насколько хорошо все между нами сейчас. Рон неловко поерзал на стуле. – Вы все решите. – Надеюсь на это, – ответил Нед. Он вздохнул и посмотрел на стол. – Как вы делаете это? – Делаем что? – Держитесь друг за друга, – сказал Нед. Рон чуть не поперхнулся. – Остаетесь счастливыми. – Не знаю, – Рон уставился на вилку в своей руке. – Как-то само собой получается. Они с Панси решили обставить кухню в цветах команды Пушки Педдл.***
Они возвращались домой после квиддичного матча, когда повстречались с Линдой. Она, похоже, шла домой после работы и едва бросила взгляд на смеющееся лицо Панси и ее короткую задирающуюся при ходьбе юбку. Панси сильно сжала его ладонь. Она делала так время от времени: в какой-либо напряженный момент или когда пыталась отвлечь его от волнения. – Почему ты расстался с ней? – спросила она позже. – Она рассталась со мной, – неохотно ответил Рон. Панси рассмеялась. – Уизли, ты просто Казанова. – Он провел рукой по ее животу, едва сдерживаясь от того, чтобы ударить по нему. – Ладно, тогда скажи, почему она выпнула из своей жизни твой огромный рыжий зад? Рон помолчал. Он не мог врать даме. – Я… назвал ее Гермионой, когда мы занимались сексом, – пробормотал он. – Меня ты никогда не называл ее именем, – задумчиво сказала Панси. – Ну, да. Это другое. Линда хотела что-то для него значить. Линда хотела, чтобы он дарил ей любовь так же, как она ему. – Я понимаю, – сказала Панси. – Линда не была удобной. – Она вдруг дернула его за голову и прижалась губами и зубами к его шее. – Имей в виду, – сказала она его обнажившемуся горлу, – если ты назовешь меня ее именем, я выколю твои глаза острыми пиками. – Ты такая милая юная леди, – сказал Рон. Панси рассмеялась. Линда позвонила ему на следующий день и спросила, не думал ли он снова о «них». Рону было приятно отказать ей, а Панси попросила его повторить весь разговор и снова рассмеялась. – Моя семья устраивает званый ужин, – сказала она ему через неделю после. – Мне нужен сопровождающий. – Я ненавижу твою семью, – мгновенно ответил Рон. – Ты с ними никогда не встречался, – резонно ответила Панси. – У меня нет хорошего костюма. – Давай купим. Я оплачу. – Ты не должна платить за мои вещи! – Так ты купишь сам? Чудненько. Панси прислонилась к дивану и одарила его торжествующей улыбкой. Рон зарычал и вернулся к газете. Именно так он и оказался в огромной усадьбе, очевидно, принадлежащей дяде Панси – Касперу. Костюм сдавливал шею, Панси была одета в черное кружевное платье. Он провел большую часть времени, играя в игру «Кого тут судили по подозрению в том, что он Пожиратель смерти?». Ее дядя Каспер подошел к нему и спросил: – Вы имеете какое-то отношение к Персивалю Уизли, состоятельному волшебнику? – Мой брат, – сухо ответил Рон. – Ах. Милый парень, – промурлыкал Каспер. – Определенно состоятельный. Планируете пойти по его стопам? – Я не планирую потратить свою жизнь на то, чтобы быть псом на побегушках у Министерства, – отрезал Рон, буквально видя перед глазами недовольные лица Перси и отца. – Я работаю с Перси, но в другой отрасли. – Такой же выгодной? – спросил Каспер. – Прелестно. Прелестно. Вы хороший парень. – Ты сумел впечатлить дядю Каспера, – сказала Панси по пути домой. – А он меня нет, – коротко ответил Рон. – Как и никто из них. Она не стала спорить, что его удивило. Она просто опустила голову ему на плечо. Ему нравилось видеть ее такой спокойной, хотя он и прекрасно понимал, что это ненадолго. Уже через минуту она начала капать ему на мозг. На следующий день он вернулся домой и обнаружил ее на диване. Она читала газету, которую слишком сильно сжимала в руках. Перед ней стояла нетронутая чашка кофе. – Дядя Каспер был арестован по подозрению в принадлежности к Пожирателям смерти, – сказала Панси. Она взяла свою чашку, и костяшки ее пальцев стали белыми – так сильно она обхватила ручку. Рон сел рядом с ней и взял ее за другую руку. – Это… ничего, – сказал он, пытаясь как-то успокоить ее, хотя и прекрасно осознавал, насколько был неуклюж в этом. – Мы найдем ему хорошего адвоката. Не расстраивайся. Я уверен, он невиновен. Он не был в этом уверен, но подумал, что именно это она хотела услышать. Панси отбросила в сторону чашку, и та осыпалась на пол множеством осколков, встретившись со стеной. – Конечно же он виновен! – яростно сказала она. – Конечно же причастен! Все, все они, вся моя семейка, тупые!.. тупые… Рон подумал, что не так-то и сложно обнимать женщину, которая противилась этому поначалу. Перестав, наконец, сопротивляться, Панси в итоге прижалась к нему. – Ты ненавидел быть бедным, – приглушенно сказала она. – Что ж, а это то, что ненавидела я, когда росла. Презирала всех их. Они такие жалкие… – Все в порядке, – говорил ей Рон, поглаживая по спине. Он знал, что делал это неправильно, все эти утешающие вещи, но также он знал, как мало людей давали ей хотя бы это. – Дядя Каспер был последним в нашей семье, кто обладал большим состоянием, – добавила она. – Я думаю, что сейчас твоя семья даже богаче моей. Забавно, что все так складывается. – Мне все равно, – сказал Рон. – Ты такой тупица, Рон Уизли, – сказала она ему усталым голосом, но Рон откуда-то знал, что она оценила его слова. Она откинулась назад и внимательно посмотрела на него. Он задался вопросом, что она пыталась увидеть. – Я могла бы… притвориться Гермионой, – наконец предложила она. – Что? О чем ты? – Ну, я имею в виду, это ведь то, чего ты хочешь, не так ли? – спросила она. – Я видела эту женщину, Линду. Я могла бы… повести себя, как она. Я не возражаю. Это ведь несложно, это ничего не значит. А что значит, если он на самом деле не хотел ничего такого? – Ладно, – осторожно сказал он. Затем она поцеловала его осторожно, бережно, как дегустатор еды или кто-то, кто собирался составить карту его рта. Они направились в спальню, и он выключил свет, а она задернула шторы и скользнула на кровать по простыни. Рон не мог видеть ни ее лицо, ни ее тело, и точно не мог сказать, о чем она думала. Она не двигалась, не говорила и не давала ему подсказки. Он просто пытался сделать все возможное, и в итоге все закончилось очень быстро. Затем они оба откатились на разные стороны кровати. Он проснулся около трех часов от яркого света, бьющего ему прямо в глаз. Панси перевернулась, усаживаясь на него сверху, ее волосы почти закрывали ее лицо, все ее тело обрамлял слишком яркий свет из окна. Она нависла над ним словно гарпия. – Панси, – пробормотал он и потянулся к ней. – Тебе понравилось? – прошипела она, лицо ее было напряженным. – Это было то, чего ты хочешь? Он попытался сесть, но она толкнула его обратно на подушки. – Вот это? Просто кто-то безликий и бесчувственный в темноте, просто, просто… – она тяжело дышала, и ее волосы падали ему на лицо. Он резко поднял руку, заправляя их за уши, чтобы лучше видеть ее, выгибаясь и двигаясь под ней, вместе с ней. Пот стекал между ее грудей, сверкая как золотая цепочка. И это было не так, как он когда-то привык, но это было хорошо. Потому что это было по-другому, потому что это была она, и он мог ее видеть, мог понимать. – Это было то, чего ты хочешь? – потребовала она, и слышать ее тонкий короткий пронзительный крик было так хорошо и приятно, почти так же, как и видеть удовольствие на ее лице. – Нет, – задохнулся он. – Нет, конечно, нет! А потом он снова выгнулся под ней так, что мышцы спины чуть не затрещали по швам. – О боже, Панси. Панси! Она упала на него, тяжело дыша ему в ухо, прижимаясь влажной от пота грудью к его груди. Они молчали. Они снова уснули, несмотря на яркий свет от солнца за окном, все еще сплетенные вместе, и это было грязно, неудобно, но абсолютно правильно.***
– Стану ли я толстой, если буду есть пиццу прямо в постели? – размышляла Панси в субботу в феврале. Рон поцеловал ее ухо и ткнул ее в живот. – О, ну ты уже толстая. – Знаешь, – мечтательно протянула Панси. – Моя подруга Мора любит с помощью заклинания отрезать маленькие кусочки от тех мужчин, с которыми спит, а потом носить их с собой в специальной шкатулке. Однажды ее парень сказал ей нечто подобное, и она… Он зажал ей рот ладонью. – Остановись. Мы собираемся есть. В тот же момент в дверь позвонили. – Ты забирай, – сказала Панси. – Деньги в твоих штанах. Рон закатил глаза, но встал, нашел свои брюки и даже рубашку, чтобы выйти в приличном виде. Но Панси все равно плохо на него влияла, поэтому он отрыл дверь, все еще застегивая рубашку. Гермиона и Драко Малфой замерли на пороге, уставившись на него. – Блядь! – воскликнул Малфой, закрывая глаза. – Это больше, чем я хотел бы видеть, Уизли. – Привет, Рон, – поздоровалась Гермиона с фальшивой беспечностью. Он быстро застегнул оставшиеся пуговицы на рубашке. – Эм… Привет, Гермиона. Так лучше? Драко рискнул открыть глаза, а потом театрально похлопал в ладоши. – Пожалуй, но натяни свои штаны повыше, – сказал он в учительском тоне. Рон сделала и это, хотя в этот момент очень хотелось ударить Малфоя, чтобы стереть эту ухмылочку, а уже потом разбираться со штанами. Итак, он выглядел прилично, и все постарались начать разговор еще раз. – Приятно снова увидеть тебя, Рон, – сказала Гермиона. – Что ты здесь делаешь? – спросил он. – И, что более важно, что он здесь делает? – Здравствуй, Уизли, – сказал Малфой с ядовитой сладкой улыбкой. – Просто счастлив видеть тебя. Как будто они не делали все возможное, чтобы избегать друг друга с того славного дня, когда школа закончилась, и он был избавлен от необходимости видеть Малфоя каждый день. Рона вдруг поразила ужасная мысль. – Вы пришли вместе, потому что вы?... – Нет, Рон, конечно, нет! – тут же оборвала его Гермиона. – Что за мысль! Малфой прислонился к дверному косяку и протянул: – Ну, я заполучил бы тебя, если бы захотел. – Я не видела тебя целую вечность, Рон, – объяснила Гермиона, демонстративно игнорируя Малфоя. – Я специально отложила обед, чтобы зайти, но совет потребовал, чтобы я срочно отыскала Малфоя и послушала объяснения о его возмутительных расходах. Боже. Он совсем забыл, что Малфой тоже работал в Отделе Тайн. Малфой нахмурился. – Но я должен есть икру каждый день, – сообщил он им обоим. – Для здоровья. В любом случае, настоящая причина, по которой она взяла меня с собой, заключается в том, что она хотела видеть рядом нечто прекрасное. Ведь, видит Бог, это место не отличается красотой и радостью. Малфой скользнул внутрь. Рон уже и забыл, что он даже двигался, словно змея. – Я не приглашал тебя зайти, – резко сказал Рон. – Гермиона, сейчас действительно не лучшее время… Гермиона все еще вежливо стояла в дверях. Малфой с подозрением осмотрел диван. – Уверен, что я заболею чем-то отвратительным, если прикоснусь хоть к одной вещи, – мрачно заметил он. В этот момент из спальни вышла Панси, одетая в брючный костюм Рона на голое тело и поправляющая галстук на шее. – Почему ты так дол… – начала было она, но остановилась. Гермиона замерла. Словно статуя идеального гостя: ее волосы были аккуратно уложены в прическу, белая блузка и юбка-карандаш были идеально выглажены, на лице застыла легкая вежливая улыбка. Панси была в паре сантиметров от понятия «неприлично», ее волосы спутались и падали длинными прядями на плечи и спину, а на щеке отпечатался след от подушки. Она была похожа на любовницу, которую только что застукала жена. Рон стоял молча, пялясь на них обеих. Молчание неожиданно было нарушено Малфоем. – Панси? – недоуменно позвал он и шокировано опустился на диван. – Ты… так это ты новая девушка Уизли? – Эм, – сказал Рон. – Не совсем, – пробормотала Панси. – Это… – Панси Паркинсон? – произнесла Гермиона так, словно надеялась, что кто-то сейчас опровергнет то, кого именно она видела перед собой. – Ох, Рон. – Фу! – вдруг воскликнул Малфой, когда отошел от первого шока и понял, на что именно сел. Его волосы как будто даже встали дыбом. – У меня в голове не укладывается. Подстилка Уизли? Как ты могла, Панси! Гермиона вошла и закрыла за собой дверь. – Подстилка Уизли, – повторил Малфой, словно пытался распробовать это и осознать. – Подстилка. Уизли. – Заткнись, Малфой! – Это действует на меня угнетающе, – рассеяно отозвался он. – И тебе это нравится, Панси? Панси была такой красной, какой Рон никогда до сих пор ее не видел. Малфой, конечно же, решил продолжить представление и взорвался хохотом. – Да захлопни уже пасть, Малфой! – зарычал Рон, делая шаг к дивану с поднятым кулаком. – Рон, нет! – тут же воскликнула Панси, вставая перед ним. – Что?.. Не можешь же ты все еще… – Рон посмотрел на нее сверху вниз. Панси ответила ему угрюмым твердым взглядом. Гермиона изящно кашлянула. – Я думаю, – сказала она, – что мне нужно сделать немного чая. Панси, – она посмотрела на Паркинсон, не скрывая отвращения, – почему бы тебе не одеться поприличней? – Не вопрос, – рявкнула Панси и скрылась в спальне Рона. Гермиона пошла на кухню, закрыв за собой дверь с решительным щелчком. Малфой снова сел и уставился на Рона холодными серыми глазами. – Значит, ты тот человек, ради которого она пренебрегала всеми своими друзьями, – мягко сказал он. – Да, такие подстилки иной раз ведут себя крайне впечатляюще даже для меня. – Как поживаешь, Малфой? – резко спросил Рон. – Уже нашел кого-то особенного? Он улыбнулся медленно и холодно, даже холоднее, чем Малфой вообще когда-либо улыбался. – Уизли, я могу найти кого-то особенного хоть на каждую ночь на всю неделю. Но кто-то просто устает через несколько ночей. – Нед и Гарри обедали здесь несколько недель назад, – задумчиво протянул Рон. – Они так хорошо ладят. Они так счастливы. Приятно видеть его таким. – Ах, прелестные мечты о любви, – сказал Малфой, выражение его лица не изменилось. – Я уверен, что это просто красивая картинка. – Ты встречал Неда? – спросил Рон. – Дважды, – мягко сообщил ему Малфой. – Кажется, отличный парень. Очень красивый. – Это точно. Ни у кого не видел таких красивых волос. Малфой приподнял бровь. – Уизли, да ты сегодня полон сюрпризов, верно? Рон почувствовал, как у него загорелись уши. – Я ничего такого не имел в виду! – Да? – спросил Майлфой. – Как скажешь. Но я должен был догадаться. Панси – твоя единственная, верно? Она твоя маленькая сладкая конфетка, твой сахарный кролик, полный любви, единственная настоящая… – Малфой, прекрати издеваться над… – Я издеваюсь над твоей чистой и красивой любовью? – невинно спросил Малфой. – Нет же, я… – Заткнись! Рон развернулся и скрылся на кухне. Только через секунду он понял, что таким образом принял поражение от этого самодовольного ублюдка, отдавая ему территорию. Гермиона готовила чай тихо и методично. Только энергичное звяканье чайной ложки о стенки чашки говорило о том, что ее переполняли эмоции. – Эта кухня отвратительна, – сказала она ему холодным тоном. – А мне нравится, – резко ответил Рон. Чайная ложка зазвенела еще яростней, издавая жалобное «дзинь, дзинь, дзинь», прежде чем Гермиона ответила: – Она сливается с твоими волосами. Наступила пауза, которая затянулась. Он привык, что эта тишина означала, что Гермиона думала о чем-то. А он при этом якобы должен был понимать, о чем, не спрашивая. Наконец, она сказала: – Панси Паркинсон? Это она та самая девушка, о которой все говорят? Что вы прекрасная пара, и ты настроен так серьезно? Я и подумать не могла, что так сильно тебя ранила. – Не понял, о чем ты, – сказал Рон. Кажется, это то, что он говорил ей всю жизнь. Гермиона аккуратно и тихо положила чайную ложечку на стол. Панси бы в это время не глядя швырнула ее на металлический поднос, полный других чашек. – Давай посмотрим правде в глаза, Рон, – сказала она с нервным смешком. – Она абсолютно точно не твой тип. – О, ты так думаешь? – огрызнулся он. – Может быть, это ты была абсолютно не моим типом. Он не понял, что именно заставило его так сказать. Гермиона прищурилась. – Что... ты что, серьезен по отношению к ней? – Нет! – почти крикнул Рон. – Это… у нас с ней договоренность. Это не серьезно, это просто удобно… Гермиона выглядела так, будто хотела ударить его. – Это просто отвратительно, Рон, – сказала она холодно. – Спать с женщиной, которая даже не нравится тебе… Для чего? Для удобства, для того, чтобы иметь кого-то под боком, потому что я разбила твое сердце… просто потому что тебе хочется секса? – Не обольщайся, – прорычал Рон. – Дело не в тебе. – Просто ради секса? – снова спросила Гермиона. – Боже мой, это ужасно. Мне хочется узнать, что Панси думает на этот счет, – добавила она, резко двинувшись в сторону двери, стуча каблуками и с легкостью держа в руках поднос с полными чашками чая. – Но я много о ней слышала. Она не может даже позаботиться о тебе. И мне легко понять, что ей плевать на тебя так же, как и тебе на нее. Она сказала это, уже выходя из кухни. Панси же стояла в гостиной, и Рон услышал, что говорил Малфой: – …А ты играешь с ним в Грейнджер, это даже хуже чем просто быть Уизловской шлюхой. Панси тоже слышала, что сказала Гермиона в конце. Она подошла к ней и выбила поднос из ее рук. Горячий чай полетел во все стороны, кружки с грохотом разбились о пол; Панси стояла среди этого хаоса с распущенными волосами и в дурацком бордовом свитере. Рон в этот же момент метнулся к дивану, где сидел Малфой. Если бы Малфой не двигался, словно змея, может, он и успел бы что-то ему сделать. Но сейчас палочка слизеринца уперлась Рону в горло. – Полегче, Уизли. – медленно сказал он. – Я сегодня немного раздражительный. Будет просто ужасно, если случится что-то неприятное… ну скажем, кто-то заберет твою драгоценную подружку и поговорит с ней по душам где-то далеко от тебя. Так, как она любит. – Я не… ты ни черта не понимаешь! – Разве? Неужели ты не относишься к ней всего лишь как к личной шлюхе? – Ты такая же мразь, какой был всегда, Малфой, – вдруг рявкнул Рон. – Больше никогда не поверю Гарри, что ты… Не давая ему закончить, Малфой отбросил палочку и ударил Рона в челюсть. Рон зарычал и кинулся на него. Они оба упали на пол. Рон ударил Малфоя в живот. Малфой вывернулся и бесчестно двинул ему коленом. – Вы оба, немедленно прекратите, пока я не оглушила вас! Рон посмотрел на Гермиону, которая направила свою палочку на них. Панси сжимала кулаки. – Почему же, пусть продолжают! – сказала она с жестокостью. – Мне кажется, это очень горячо. Рон и Малфой послушно откатились друг от друга, поднимаясь. Малфой поморщился и принялся стряхивать с одежды пыль. – Думай, что говоришь, – сказала Гермиона Панси. – Почему вы подняли такой шум? – чуть ли не взвизгнула Паркинсон. – Почему ты решила, что тебя это касается? Ты не хочешь его. – Он мой друг, – ответила Гермиона. – А ты, что ли, хочешь его? Панси не ответила. Рон не понял, она не захотела говорить «нет» перед человеком, о котором ее спрашивали, или перед тем, кого она на самом деле хотела. Малфоя. Богатенького мальчика, который был уверен, что он греховно прекрасен, особенно в своих отлично сидящих черных джинсах. Того, кто мог заполучить любую девушку или любого парня в свою коллекцию. Рон всегда ненавидел этого ублюдка. Но никогда – насколько сильно, как сейчас. – Ну так что, ты просто используешь ее? – вежливо спросил Малфой, словно попросил передать ему сахар, чтобы добавить в чай. – Нет! – прокричал Рон. Панси вздернула подбородок. – Ах нет? – спросила она. – Конечно, именно это ты и делал. Именно это ты и делаешь! Только так это и можно назвать! Это то, чего ты хотел, то, о чем ты просил – не лежи неподвижно, делай что-нибудь, чтобы ты не была похожа на них!.. – Панси остановилась, потому что у нее кончился воздух, и сделала глубокий вдох. – Я не хотел, чтобы это было… – А как насчет того, что я притворялась Гермионой? – медленно спросила она, прожигая взглядом его лицо. – О боже, замолчи, – услышал он слова Гермионы как будто издалека. – Вы тут занимались ролевыми играми? – вставил Малфой. – Я не… - начал Рон снова, но Панси не захотела слушать. – Мы столкнулись в грязном клубе и переспали, – крикнула она. – Это не та история, в которой ты… в которой ты вдруг получаешь то, чего хотел. А все эти сказки о нормальности, о порядочных девушках, за которых хочется выйти замуж, и… – Знаете, не хочу показаться грубым, но я думаю, что мы должны уйти, – резко и громко сказал Малфой, и каким-то образом оказался около Гермионы, взяв ее под локоть и направляясь вместе с ней к двери. – Да, определенно, пора идти. У меня много работы, ту же икру поесть, ну, вы и сами знаете, каково это… – Я не могу оставить Рона… – Я не думаю, что это твое дело, – сказал Малфой ей на ухо. Он подтолкнул ее к двери снова, а затем остановился. – Ох, я совсем не подумал о тебе, Панси, – бросил он через плечо. – Ты можешь прийти ко мне позже, если тебе захочется утешения. – И что, черт возьми, ты имеешь под этим в виду?! – требовательно крикнул Рон, оборачиваясь к нему. Но Малфой уже вышел из квартиры, прикладывая немало усилий, чтобы вытащить за собой Гермиону. Она успела бросить на Рона огорченный взгляд через плечо. Панси даже не смотрела на них. Кажется, она и не заметила, как хлопнула закрывшаяся за ними дверь. Рон повернулся к ней. – Я не хочу, чтобы ты была Гермионой, – сказал он неожиданно тихо. – Ох, нет? – спросила она дрожащим голосом. – А я думала, что это единственное, чем ты занимался. Сравнивал меня с ней, думая о том, какие мы разные. – Это правда, но не в том смысле, что я… – Не в том смысле? – перебила Панси. – Ты любишь ее! Ты все время любил только ее! – А что насчет тебя? – рыкнул Рон. – Ты любишь Малфоя. Это очевидно. Ты любишь эту подлую крысу, и поэтому настолько несчастна, что готова переспать с любым мужчиной, которого встречаешь в баре или который приглашает тебя поужинать… Она ударила его, и ее ладонь врезалась в его лицо так сильно, что несколько мгновений он мог видеть только черноту, и только потом – ее красное разгневанное лицо. – Почему бы тебе просто не назвать меня шлюхой прямо? – злобно прошипела она. – Ведь это то, что ты обо мне думаешь! – Может, и так! – Отлично. Иди нахуй, Рон Уизли. Ты и сам делаешь то же самое, – она провела рукавом по лицу. Он не понял, зачем. – Да и что вообще могло из этого получиться? – вдруг спросила она. – Ничего. Ты никогда бы и не захотел этого. А я зачем-то трачу здесь свое время. Когда Гермиона уходила, она составила список вещей, которые нужно было собрать, и аккуратно складывала их в сумку, озвучивая все по порядку. Когда Панси уходила, она резко развернулась на каблуках и выскочила за дверь. Рон стоял в центре гостиной, звук захлопнувшейся двери заложил ему уши. Он обвел взглядом свой дом и подумал, как все это неправильно. Он думал об абсолютно блеклых ссорах, абсолютно блеклых разговорах, абсолютно блеклом всём. Думал обо всех вещах, которые начались здесь совершенно неправильно с совершенно неправильным человеком. Он пытался понять, когда Гермиона перестала быть единицей измерения хорошей жизни. И когда ей стала Панси. Он подумал об этом еще в тот момент, когда Гермиона стояла в его обновленной кухне. И, наверное, она действительно была права еще тогда, когда уходила от него, потому что она была умнее. Она совсем не подходила ни ему, ни этому месту. Рон оглядел залитую светом комнату и вспомнил, как пытался объяснить себе это, лежа в темноте спальни, как пытался проанализировать все случившееся, хотел, чтобы все стало понятно… Он так отчаянно хотел, чтобы творившиеся вокруг него вещи были понятными не только всем, но и ему. Он сам хотел видеть то, что нужно ему. Рон выскочил из квартиры и побежал вниз, перепрыгивая через две ступеньки, пока не оказался на первом этаже. Панси сидела на нижней ступеньке, прислонившись спиной к стене, и рыдала, уткнувшись лицом в плечо. Он тоже не ушел бы. Они оба не из тех, кто мог бы просто красиво уйти. Панси подняла голову и громко всхлипнула. – Какого черта тебе нужно, Уизли? – спросила она. – Возвращайся, – сказал он. – Ну, знаешь… Возвращайся домой. – И что это значит? – снова всхлипнула она. Он неуклюже присел на корточки рядом с ней, чтобы их лица оказались на одном уровне. – Все равно ты проводишь здесь большую часть времени. – Что тебе от меня надо, Уизли? – спросила она громким неприятным голосом. Панси успела нанести тушь утром, и теперь она растекалась по щекам, делая ее похожей на бешеного енота. У нее действительно был приплюснутый как у мопса нос, тогда как у Гермионы не было ни одного физического недостатка. И иногда она просто сводила его с ума. Дома никогда не было чисто с ее появлением, и он ненавидел всех ее друзей. Но он понял ее, понял, что она говорила когда-то: такие люди как Гермиона и Малфой были умны и бросали людей, которые любили их, чтобы найти что-то особенное, и искали до сих пор. А он просто случайно натолкнулся на то, что ему был необходимо, и ему в этом невероятно, невероятно повезло. Рон смотрел на Панси и думал: я собираюсь прожить всю свою жизнь именно с этой женщиной. – Я говорю, что люблю тебя, тупая ты сучка, - сказал он. Панси зарыдала с новой силой. Рон обхватил ее руками, потому что это было так просто – именно с ней. Она чувствовала то, что он чувствовал, и хотела того, чего хотел и он. Это было так восхитительно просто. – Ну, не думал, что эта новость расстроит тебя настолько сильно, – грубо сказал Рон. – Дело не в этом, – ответила Панси, вытирая лицо о его рубашку, тем самым совершенно точно испортив ее. Она положила голову ему на грудь и поудобней устроилась в его объятиях на грязной ступеньке первого этажа. И тихо сказала: – Я плачу, потому что теперь мне придется переехать в эту крысиную нору, которую ты зовешь своей квартирой.Конец