Джисон ненавидит. Ненавидит свою комнату в общежитии, которую нужно делить с идиотом Хваном. Ненавидит свой колледж. Джисон терпеть на дух не может проклятую синюю униформу. Но закрывает список и остаётся вишенкой на торте всегда идеальный и опрятный Ли Минхо со старшего курса.
У Джисона волосы рыжие и растрёпанные, они вьются, топорщатся в разные стороны, что раздражает. А ещё брюки, выданные колледжем, велики, поэтому приходится носить джинсы. Ректор от этого не в восторге, но что поделать, если ноги худые, а форма шьется по стандартам? Рюкзак такой изношенный и потёртый чисто для вида, а в нем тетрадка, одна на все предметы за все два курса. Сосед по комнате у Джисона наглый, водит своих мальчиков, а иногда и девочек, и даже не предупреждает — только галстук на дверь вешает, мол, не заходить, ибо там — уединение. Хан тогда глаза закатывает и идёт в парк, а если время уже близится к пяти-шести вечера, то в кафе, ведь в это время все парки и аллеи просто кишат людьми. Но Джисон любит фильмы. Иногда он психует окончательно и последние деньги со стипендии тратит на кино. Но не какое-то. Отборные фильмы. Хан очень переборчив в киноматографе, но это доставляет ему огромное удовольствие — до того огромное, что, будь у него свой дом или комната, там определённо была бы коллекция его любимых дисков и касет. Никто не знает, но Джисон любит часов так в десять вечера отправиться в кинотеатр, сидеть одиноко в центре зала, а потом перелазить через забор и ползти на четвереньках перед спящим охранником, ведь общага закрывается в 23:00. Джисон не романтик, но он очень любит крыши. Особенно во время рассвета, с туманной гладью над домами, запутавшейся в листве, со свежим воздухом ещё без пыли от машин, и со своей идеальной тишиной, пока все люди уютно спят в кроватях. Джисон не часто — очень редко — забирается на крышу общежития и дышит рассветными лучами, а потом по привычке возвращается в кровать, чтобы якобы случайно проспать первую пару. А сегодня ему доводится побывать на паре старшего курса. Преподаватель, как оказалось, утром попал в аварию, и Хан с фальшивым сожалением лишь думает 'как жаль', продолжая жевать уже безвкусную апельсиновую жвачку и что-то рисовать в той самой тетради. Долгого спокойствия ему не светит, ведь их переводят этажом выше и заселяют к старшим. Хёнджин идёт рядом и говорит, что ещё никого не знает оттуда, но обязательно кого-то да затащит в кровать. Джисон думает о том, почему ещё ходит с этим придурком — они ведь даже не друзья. И садится молча на первое попавшееся свободное место. Хан даже не думает, что подсаживается к незнакомому человеку, ему так-то плевать. Плевать и на то, что Хван уже заигрывает с очередной девицей. За партой с ним сидит парень какой-то, который интереса почти не вызывает. Разве только среди всей массы студентов он выделяется, Хан думает, что скорее всего это его волосы — и не коричневые, вроде, но и не рыжие. Парень щурит взгляд и решает, что это карамельный — да, точно карамельный. А ещё волосы у него расчёсаны и уложены как-то опрятно, глаженая рубашка и запонки на рукавах, — боже, их ещё кто-то носит? И карамельный этот оказывается умным. Перед ним ноутбук с презентацией, а на глазах круглые очки. Джисон закатывает глаза, потому что даже с придурком Хёнджином ему и то привычнее рядом находиться. А этот высший слой аристократов подбешивает изрядно. Под конец пары Джисон клянётся, что готов уснуть. Он оценивает преподавателя, а ещё взглядом ищет Хёнджина, и… не находит. Да и чёрт с ним. Хан убеждается, что его никто не видит, и быстро клеет жвачку на парту снизу и продолжает все так же изрисовывать страницы. — И это нас ждёт на третьем курсе? — он спрашивает скорее у себя, чем у кого либо и кривится от голограмм на экране перед ним. — Туфта. — Эта туфта может оказаться полезной тебе, если будешь в ней разбираться, — до этого тихий сосед по парте поправляет очки и протягивает руку. — Я Минхо. — А я не люблю новые знакомства.***
У Джисона недосып и голова кружится, — ночные походы в кино в период сессии его точно до ручки доведут — но ему так-то срать с высокой горы, как говорится. И сегодня, пока он стоит у шкафчиков, и меньше, чем в полуметре от него Хёнджин флиртует — парень замечает карамельную макушку и прыскает. Хван замечает это и оставляет свою несостоявшуюся попутчицу, чтобы подойти к соседу ближе. — Писец, он такой бесячий, — Джисон рычит и сжимает в руках наушники. — Красавчик этот? — Хёнджин взглядом оценивает и вслух замечает, что фигурка у него ничего и лицо красивое. Джисон это всё знает. С момента, как их преподаватель в аварию попал и всё ещё в больнице находится, им часто приходится тусить с этими заучками. А парту Хан выбрал совершенно случайно самую проклятую. Он молится, что через неделю всё закончится и их расфасуют по группам среди однокурсников, а ещё надеется, что Хёнджина с его борделем в голове закинут куда подальше, ведь сил на него больше нет. И Джисон постоянно, просто круглосуточно шипит и ругается на***
— Может в кино сходим? — как бы невзначай посреди пары, так, что Хан давится жвачкой. — Там боевик новый вышел какой-то, если тебе интересно. Нет, ему не интересны боевики, но он, конечно же, соглашается. Причём так быстро и совершенно глупо, что Минхо снова смеётся. И снова мелодично. В кино они конечно же не идут. Потому что Джисон говорит, что ему поздно в общежитие возвращаться не хочется, ведь могут не пустить, а Ли делает вид, что верит ему. Знает, что не правда, знает, потому что на ночных сеансах Джисон, на самом деле, не один сидит. Он так думает, да, но, как оказывается, на последнем ряду — на самом верху, — обычно таится Минхо. И нет, он не маньяк какой-то, просто тоже любит фильмы. А ещё он тоже не романтик. Просто ему нравится гулять ночью по освещённым аллеям. Только не там, где много молодёжи, нет. По другим аллеям — где Джисон обычно фотографирует листья или цветы, — там, как правило, людей нет, и света достаточно. Фонари там стоят друг от друга чуть поодаль, и потому немного тускло, но этого света хватает на столько, чтобы быстро зафиксировать Джисона с закрытыми глазами на полароидный фотоаппарат. Хан слышит звук затвора и резко смотрит на источник. Он ненавидит, когда его фотографируют, но злиться уже не может, потому что Минхо снова улыбается вот так. Тепло. Ли говорит что-то о том, что оставит это фото себе, и на вопрос 'зачем' отвечает, что на нем Джисон настоящий. Хан не совсем это понимает, потому что он всегда одинаковый. Но, кажется, старший знает множество его секретов, а потому и молчит. Минхо ходит с ровной осанкой, а Джисон немного шаркает ногами и пинает камушки, потому что просто ходить как-то уж слишком скучно, да и заношеные конверсы не так жалко, как замшевые туфли, что у старшего. 'Пипец' — думает Джисон и переводит взгляд в небо. Минхо говорит что-то о том, что любит закат, но рассвет любит больше, а Хан не говорит ничего, потому что Ли уже и так известно слишком много. Минхо говорит, что любит очень клубнику, говорит это просто так, наверное после того, как видит постер с рекламой клубничного йогурта. Джисон говорит, что Lauv отлично дополняет как рассвет, так и закат, и позже они обмениваются парой песен. Рассвет они тоже встречают. Лазать по пожарным лестницам — это конечно не для такого красивого мальчика как Минхо, но он вовсе не против. Сначала Ли ещё что-то говорит, а Джисон делает вид, что его не слышит, а потом они молчат, потому что солнце уже появляется. А ещё Джисон жмурится сильно-сильно, жмурится, потому что Минхо переплетает их пальцы, и сердце в этот момент заходится, как не в себя. Но руку он, естественно, не будет забирать. — У тебя руки в ранках, — замечает Минхо. — А у тебя очки как у Гарри Поттера, — Джисон поворачивает голову и наигранно подмигивает.***
Джисон почти не романтик, но он начинает замечать, что если рассвет он встречает с Минхо, то и день становится лучше, чем остальные. Странная закономерность, но он никому не говорит и просто это принимает. Джисон не любит, когда на рассвете тучи и собирается идти дождь, — солнца не видно, и красота теряет свой смысл, пусть и уличная свежесть никуда не девается. Поэтому они с Минхо всё ещё блуждают улицами, пока старший не предлагает ему прогулять, глядя фильмы у него дома. — Ты разве не отличник и мальчик-паинька, не пропускающий ни одной пары? — А ты разве не хочешь смотреть романтические фильмы весь день со мной? Джисон пожимает плечами, потому что он хочет сильно-сильно. Смотреть фильмы у старшего дома, пить апельсиновый сок и держаться за руки. А ещё, может быть, целоваться. Потому что он уверен — Минхо целуется прекрасно. Хан почти не удивляется, когда видит внушительных размеров дом в дорогом районе Сеула, но удивляется очень, когда видит комнату Минхо с аккуратными полочками, на которых по алфавиту стоят касеты. Джисон приникает к ним сразу же и находит все фильмы всех времён, которые он только мог любить. А ещё видит отдельный стеллаж с дисками, который возглавляет arctic monkeys, и почти кричит от того, что под ними сразу же стоит Lauv, и изумленно смотрит на Минхо. — Ну, мне понравилась пара песен, — Ли пожимает плечами. А потом он тянет Джисона за рукав и улыбается широко-широко, очень искренне и приятно, так, что Хан не может не улыбнуться так же в ответ. Минхо заводит его в небольшую комнату, в которую свет почти не проникает. Он дёргает светильник над головой, и теперь Джисон может видеть кучу подушек под стеной, несколько наброшенных сверху одеял, а напротив проектор, возле которого лежит множество разных плёнок. Младший к ним припадает и разглядывает с бесконечным интересом. — Мы посмотрим всё, что ты захочешь, — шепчет Минхо, садясь рядом. — А если я хочу всё? — Джисон смотрит с детской радостью. Ли смеётся и говорит тихое 'значит всё и посмотрим'. Джисон где-то зависает и просто смотрит на старшего с толикой обожания, потому что он идеальный. У Минхо в квартире пахнет приятно, и даже футболка на нём не имеет ни одной складочки, а у Джисона губы потрескавшиеся. И старшему, кажется, они нравятся очень сильно, ведь склоняется он и целует с чувством. А Джисон теряется где-то среди чувств своих, ведь даже апельсиновый сок и чёртовы запонки не так прекрасны, как губы Минхо. И даже апельсиновая жвачка теряет свой вкус через какое-то время, а вкус поцелуев Ли остаётся прекрасным и несколько фильмов спустя. Джисон не романтик, и Минхо не романтик тоже. Но им нравится встречать рассвет на крыше Джисона, смотреть фильмы у Минхо и целоваться долго-долго.***
— Хёнджин, да ты задрал, — галстук, висящий на ручке двери в их комнату, думает Хан, прекрасно бы смотрелся на шее соседа, да так, чтобы был затянут потуже. Джисон ничего не делает, конечно. Он просто уходит, как и всегда. Вот только уже и в парк не идёт, и кафе минует тоже. Собственно, и кинотеатр остаётся за спиной, пока не вырастает перед глазами особняк Минхо. Он заходит к нему в комнату и ложится рядом, потому что Минхо не против, — он никогда не против и лежит всегда так, будто ждёт. А Джисон жалуется, очень долго и эмоционально жалуется на Хёнджина, который из их комнаты сделал распутный дом. Жалуется, потому что не понимает этого. Минхо смеётся снова. И как всегда — мелодично, а потом снова целует, долго и влажно. Изящно покусывает чужие губы и в поцелуй говорит 'ты смешной', Хан в поцелуй отвечает 'а у тебя всё ещё очки как у Гарри Поттера' и притягивает его к себе сильнее за шею, совершенно незаметно снимая круглую оправу и откладывая в сторону. А ещё Джисон запускает руку в карамельные волосы и сжимает на затылке, потому что укладка всё ещё идеальная, и он хочет с этим что-то сделать. А Ли это нравится, он приятно мычит в чужие губы и носом ведёт по линии челюсти, мажет по кадыку губами, а потом — потом кусает за мочку. Джисона бесит всё ещё до идеального выглаженная футболка, и он её сминает где-то на плечах, сминает с силой и даже не потому, что бесит, а потому что старший целует шею. Хан всё ещё мнёт футболку, а потом Минхо спрашивает на ухо совсем тихо 'хочешь чтобы снял? ' Джисон сказал бы 'снять и выкинуть', но вариант просто снять ему пока подходит тоже. У Ли идеальное тело с безупречными изгибами, и волна такая чувственная, что в штанах, кажется, тяжелеет. У Минхо кубики и красиво перекатывающиеся мышцы на руках, а у Джисона оторвана одна пуговица на заношеной рубашке. Старший расстёгивает все оставшиеся одну за другой и шепчет на ухо, уверен ли Джисон. Хан, конечно, соглашается, он ведь не романтик. И поцелуи Минхо так и сыпятся мягкой россыпью на тело — шея, плечи, грудь и живот. Джисон думает, что он не так красив для идеального Ли, а старший думает, что влюблён в тело Хана. Он нежно целует бедренные косточки, и гладит щёку, когда Джисон содрогается. 'Всё будет хорошо', — он шепчет на ухо и добавляет, что не сделает ничего, чего Джисон не хотел бы. Хан отвечает, что хочет, хочет всё и сразу. И пусть Минхо тоже не романтик — он целует много и трепетно, так, что мурашки на спине и вздохи с уст, а движения его тягучие, сладкие и желанные, как карамель. И Джисон в этом теряется до полумрака в глазах, и мечтает каждый рассвет ему посвятить. Джисон не романтик, но Минхо этого заслуживает.