(не) ломай мои планеты

\\\ - пожалуйста, хён. у тэёна внутри в который раз что-то рушится, чтобы затем построиться заново из миллиона крошечных осколков. он собирает себя по кусочкам после каждого этого пожалуйста, хён, даже несколько раз умудряется порезаться об острые края собственных обломков, по капле стекая из невидимых ранок и растекаясь на кафельном полу одной сплошной грустной лужей, в которой иногда отражаются солнечные зайчики-улыбки. это так нечестно. до ужаса несправедливо. протягивая ключи от квартиры, он до щелок щурит глаза в показушном недовольстве, чтобы в них не так сильно был заметен оглушительный проигрыш. (какой по счету?) хэчан выхватывает связку из чужих пальцев и выбегает из кафе, на ходу бросая одно из своих "люблю тебя, хён!", которое прилетает тэёну кирпичом по голове. он хочет крикнуть в след "зачем?" ("зачем меня любить?"), но осекается. ответ же ясен: "потому что ты меня любишь." он с шумным выдохом прикрывает глаза, космическим усилием воли возвращая себя обратно в реальность. она встречает полупустой конфетницей на прилавке и глубокой вмятиной в гуще ванильного мороженого, которое только пять минут назад стояло нетронутым. классно. он еще даже не успел открыться, а мелкий уже прибежал и схомячил всё что только смог. (он ещё даже не успел открыться, но каждый кусочек его тела знает, что такие утренние набеги младшего - один из предвестников апокалипсиса.) всё неизменно повторяется по одному и тому же сценарию: раз в чёрт знает какой период в магазинчике появляется хэчан, выклянчивает "ванильное с шоколадной крошкой", сгребает в карманы леденцы из прозрачной чашки и забирает ключи от его квартиры (чтобы прогулять школу и мимоходом разбить что-то глубоко внутри тэёна). всё повторяется до мелочей, разве что "ванильное с шоколадной крошкой" иногда сменяется на "банановое" или "вон то зелёненькое". и тэёну бы надавать наглому мелкому по шее и вырваться из этого порочного круга, но. пожалуйста, хён. это короткое словосочетание давит ошейником на кадыке и гремит цепью, конец которой плотно зажат в мальчишеских пальцах. тэён чувствует себя выдрессированной собакой. особенно ярко это ощущается через полчаса, когда он принимает заказ у первого клиента за день и знает, что мелкий уже поднимается по подъездной лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. (сейчас, наверное, уже где-то на сорок третьей?) еще через десять минут перед глазами как по команде высвечивается тот же самый хэчан, но уже переодевшийся в запасную одежду с третьей полки тэёновского шкафа и бессовестно копающийся в холодильнике. (тэён мысленно ставит галочку заскочить по дороге в супермаркет, потому что знает, что по приходу домой от вчерашнего риса и печенек недельной давности точно ничего не найдет.) он буквально видит - кожей ощущает - как младший в свойственной ему небрежной манере валится на его кровать и в пыль крошит всё то, что тэён так усердно возвышал и строил с последнего его визита - все стены и дамбы сносит волной ребяческих, ничего не значащих улыбок, а каменная крепость разваливается под прицельным обстрелом протяжного "хён". (сам тэён хоронится где-то под руинами.) (но он справедливо решает, что лучше умереть от, чем без.) хэчан просто врывается к нему в квартиру (а еще в жизнь, но это всего лишь фоном) без стука и предупреждений, переворачивает все вверх дном и так же стремительно исчезает на несколько недель, за которые старший по крупицам собирает с ламината ошметки своего разворошенного мира с покосившимися планетами и рассыпавшейся звёздной пылью. тэёну до чесотки хочется схватить мелкого за шкирку и либо выгнать навсегда и безвозвратно, либо поселить у себя в квартире (тоже навсегда и тоже безвозвратно), заперев на ключ. одно из двух, потому что он уже стареет (почти треть жизни за спиной), и с каждым разом успевать ломаться и так быстро собираться заново становится все сложнее. у тэёна - почти треть жизни за спиной, а у хэчана она едва ли началась, и от этого нестерпимо хочется дать себе смачную пощечину. (но это, конечно же, ничего не изменит.) сколько хэчану? шестнадцать? вроде именно столько свечей он задувал на свой последний день рождения. (и столько же поцелуев потом просил у тэёна перед сном.) хэчану шестнадцать и он откровенно соблазняет тэёна, а тот откровенно на это ведется. ведётся на круглые глазки, дутые щеки и оглушительно громкое поцелуй меня, хён. и ладно младший, у него гормоны, ветер в голове и всё такое, но тэён? какое оправдание у него? считаются ли за оправдание глаза цвета счастья и улыбка с привкусом лета двенадцать месяцев в году? а, может, дело в малой медведице, затерявшейся где-то в закутках между мягкими линиями скулы и ключицы? (тэён думает, вот почему бывает так сложно найти ее на небе - с рассветом она прячется у хэчана на зацелованной щеке и иногда забывает возвращаться к себе, под бок большой медведицы, потому что на карамельной коже, кажется, удобнее.) в последнее время тэён вообще очень много думает (даже больше, чем в старшей школе, перед поступлением в университет), но упорно не понимает иррациональное поведение своих насекомых где-то под ребрами, которые облаком вздымаются при каждом взгляде на хэчана. (вздымаются так высоко, что тэёну иногда хочется кашлять от ощущения комом застрявших в горле крыльев.) (а, может, это он давится своими моральными принципами, которые проглотил ещё после первого нелепого поцелуя в подбородок.) он не понимает всего этого так же, как не понимает и поведение младшего, его мотивов, потому что на кой чёрт ему сдался я? зачем он тратит свои купидонские стрелы-взгляды из под ресниц на тэёна? зачем притаскивает к нему в квартиру полуживую (полумертвую) герань и селит ее на балконе под предлогом "чтобы тебе было не так одиноко, когда меня нет"? зачем оставляет запасную щетку в стакане над раковиной и цветастую пижаму на третьей полке шкафа (которую все равно не надевает и просто валится спать в одной футболке)? зачем влюбляет в себя? вряд ли это из-за невероятных внешних данных старшего, потому что он видел в школе хэчана парнишек гораздо красивее его самого, когда ходил туда на одно из родительских собраний в прошлом году (потому что ну хён, родители меня точно прибьют, я контрольную завалил). но что-то внутри все равно хочет верить в каждое хэчановское "хён, ты самый-самый красивый". тэён очень много думает (особенно за кассой маленького магазинчика с мороженым, когда на улице солнце выжигает улицы и людей, а он сидит под защитой кондиционера и холодильника со льдом за спиной, которые, впрочем, никак не спасают от жгучих мыслей) и каждый раз ему кажется, что он почти приходит к какому-то важному выводу, который полностью перевернет его мировоззрение и отношение к жизни, но. все его выводы переклиниваются на одном маленьком и ёмком "хэчан". (но да, это "хэчан" и в самом деле переворачивает все вышеупомянутое.) тэён шагает к дому, загруженный пакетами с едой и мыслями о том самом маленьком и ёмком, периодически спотыкаясь о бордюр и стараясь игнорировать угол какой-то коробки с печеньем, больно трущийся о бедро. в глаза настойчиво лезет солнце, ветер лижет щеки, и их он тоже старается игнорировать. дом встречает его разбросанными у порога кедами и не выветрившимся до конца дымом откуда-то с кухни, из которой на звук хлопнувшей двери тут же выбегает хэчан. он первым делом хватается за пакеты, на ходу заглядывая в каждый и снова теряясь где-то за кухонной дверью. ни "привет" тебе, ни "как дела?". как будто с их последней встречи (не считая утреннего пятиминутного визита к тэёну на подработку) не прошло четыре недели и три дня. (да, тэён считает.) он стягивает свои кроссовки, пинает их куда-то в сторону и проходит в коридор, принюхиваясь. опять мелкий пытался курить? внутри пока слабым спичечным огоньком загорается неодобрение, которое вполне может разрастись до злости и даже обиды. он же просил хэчана не брать в рот всякую гадость. (потому что она напрочь сбивает запах шоколадного шампуня с его волос, и тэёну это не нравится.) на самом деле, не так уж и много того, о чем тэён когда-либо просил младшего, и игнорирование одной из его немногочисленных просьб откликается опасно шатнувшейся планетой в его маленьком космосе. (пока не взорвалась.) тэён идет к кухне, готовый к тому, что в следующий момент перманентно нейтральное выражение на его лице может треснуть маленькой морщинкой меж бровей, но, переступив порог маленькой комнатки, он натыкается не на десятиметровую волну разочарования, а всего лишь на пыхтящего у плиты хэчана (который ростом всего метр семьдесят два). так и не успевший разгореться огонек внутри тухнет с каждым шагом, сделанным вглубь комнаты. едва не споткнувшись по пути о те самые пакеты, тэён останавливается у стола, перебирая взглядом обляпанную в липком тесте скатерть и разбросанные по ней куски колбасы и подтекающих помидоров, и с неуместным в каком-то роде облегчением приходит к выводу, что здесь произошла (не совсем удачная) попытка приготовить пиццу. он делает вид, что слепой и его вообще не заботит творящийся вокруг бардак и забивающий лёгкие запах горелого, подходит почти вплотную к чужой спине и утыкается носом в слегка влажные пряди, упиваясь шоколадом. ничего лишнего, никаких слов или чего-то еще - всего лишь минутка слабости. (одна минутка, и следующую такую придется ждать, наверное, чуть больше вечности.) хэчан замирает, каждой родинкой стараясь впитать в себя теплое дыхание на макушке и просто срастись с руками вокруг своего живота, потому что знает, как редко старшего пробивает на нечто такое. и плевать уже на вторую по счету подгорающую пиццу (первая час назад отправилась в полет длиной в шесть этажей), как, впрочем, и на все остальное. ведь обычно это он первым лезет обниматься, это он улыбается при встрече, он отправляет голосовые длиной в четыре минуты, состоящие только из одного "скучаю", он переплетает пальцы во время ленивых просмотров фильмов по выходным, он залезает в кровать тэёна по ночам... это всё - хэчан. и тэён бессовестно солжет, если скажет, что не хотел бы взять на себя долю хэчановской инициативы, но. у него у самого на плечах - неподъемный мешок с надписью "ответственность" на боку, и второй такой он не потянет. пока не начинает ничего сам, он как бы не при делах, и этим можно оправдаться хотя бы перед собой, если не перед обществом или родителями. (особенно перед родителями.) у тэёна внутри в который раз что-то разбивается о плотно засевшие где-то между ребер чувства к хэчану, чтобы затем построиться заново из миллиона крошечных осколков. он по кусочкам собирает свой образ хорошего брата после каждого визита младшего, даже несколько раз умудряется порезаться об острые края собственных обломков, по капле стекая из невидимых ранок и растекаясь на кафельном полу одной сплошной грустной лужей, в которой зачастую ничего не отражается. это так нечестно. до ужаса несправедливо. всё повторяется по одному и тому же сценарию: раз в чёрт знает какой период хэчан отпрашивается у родителей к тэёну (или сбегает к нему вместо школы), выливает на него скопившуюся за бесконечные дни вдали нежность и урывает себе свою долю, а затем так же стремительно исчезает на несколько недель, за которые старший по крупицам собирает с ламината ошметки своего разворошенного мира с покосившимися планетами и рассыпавшейся звёздной пылью. но это, наверное, к лучшему, потому что они оба не уверены, выдержит ли тэён, если хэчан не будет давать ему такую передышку - время на то, чтобы заделать трещины и приклеить обратно отвалившиеся звёзды. всё повторяется до мелочей: к вечеру звонит мама, удостоверяясь, что ее младший сын у тэёна, просит его "позаботиться о младшем", каждой произнесенной буквой заряжая по старшему автоматной очередью, ранки от которой потом долго зацеловывает хэчан, утянув старшего к себе. и надо бы как-то выбираться уже из этого порочного круга, бросать свою плохую привычку (которая куда более страшнее курения или порезов на запястьях) и принять уже то самое решение, которое раз и навсегда поменяет всю его вселенную, но- (без хэчана этой вселенной просто не станет. и нечего тогда будет чинить.) тэён позволяет себе ненадолго - ровно настолько, чтобы продержаться до следующего раза, - затеряться среди звезд на карамельной щеке и потонуть в глубине глаз цвета счастья, не боясь пойти на дно и стараясь не слышать, как в ушах взрываются целые галактики, своим грохотом перекрывающие тихий шёпот где-то совсем близко. хэчан шепчет своё "я люблю тебя, хён", и тэён на этот раз не хочет задавать никаких вопросов. "я тоже", - думает он, но выдыхает совсем другое - то, что годами его ломает. - родители нас убьют, если узнают. выдыхает, но сам тянется к чужим губам в новом поцелуе.