Первый раз

У Славы от страха руки дрожат, голос подводит, переходя то на высокий тон, то на низкий хрип, и в голове ни одной связной мысли. Свое состояние он может описать, как нечто, похожее на алкогольное опьянение. Все слишком смазанное, анализ ситуации тяжело поддается плывущему сознанию, стоит хотя бы попытаться взять себя в руки, как парень закапывает себя лишь глубже — разум пустеет уж слишком быстро, а прикосновения к самым чувствительным местам, о существовании которых он и не подозревал, лишь ухудшает ситуацию. — Все нормально? — обеспокоенный голос с рычащими нотками вызывает в возбужденном теле Славы очередную волну дрожи. Алишер трогает его там, где не касался еще никто и никогда, делает все на автомате, зная, где нежно погладить, и где грубо сжать, чтобы доставить удовольствие. В этом деле он мастер, но Слава не чувствовал себя так, будто является очередной подстилкой — в каждом прикосновении ему виделась некая искренность, которой никогда не удостаивались другие девушки. Алишер трогал его так, будто при любом неудачном движении может сломать, смотрел будто на восьмое чудо света, самое прекрасное и неизведанное, и дышал, не имея возможности вдоволь надышаться. Лежа под ним на широкой кровати, ощущая оголенной кожей шелк мягких простыней и чувствуя себя явно не на своем месте, Слава слабо кивнул, настойчиво смотря куда-то в сторону. Вся ситуация казалась ему не логичной, странной и до ужаса неловкой. Он не был девушкой. Алишер, вроде бы, не относился к нему, как к очередному куску мяса, в который можно сунуть член. Между ними существовала куда более глубокая и сильная связь. Но Славе все равно было некомфортно. Он возбужден, каждый вдох дается с трудом, от острого желания заняться сексом уже ломило. Но расслабиться до конца не получалось. Именно поэтому они не могли перейти дальше ласк. Алишер на каком-то духовном уровне ощущал, что пока рано — Слава еще не готов. Может и говорит, что хочет, кивает уверенно и выглядит как никогда решительно, но на дне глаз, огромных и даже в такой ситуации будто бы грустных, затесались страх и волнение. А Алишер не какой-то там насильник, он в первую очередь друг, который делает все это ради Славы, ведь главное, чтобы ему понравилось. Иначе в чем тогда смысл? — Если что-то не так, скажи мне, — доверительно произнес Моргенштерн, заглядывая в самую глубь чужих глаз и надеясь хотя бы так достучаться до Славы. Он не мог объяснить свое отношение к нему простыми словами, не был настолько начитанным, да и сам не до конца их понимал, но пытался показать его с помощью действий. — Я хочу, чтобы тебе было хорошо. Мы же, типа, ради этого все и устроили. Слава знал, в чем причина, но говорить ее вслух отказывался. Дело было в страхе. Глядя на нависшего сверху Алишера, он ощущал не столько возбуждение, сколько страх — с шальным блеском в кошачьих глазах, с перекатывающимися под кожей мышцами и стояком в штанах, Алишер напоминал хищника, а сам Слава ощущал себя жертвой. В этот момент он был, словно в ловушке, куда не глянь — то сильные руки поперек головы, то эти самые руки сжимают бока, не давая возможности отстраниться, то изучающий, голодный взгляд со стороны. Стоит закрыть глаза и абстрагироваться от всего этого, так все нормально, Славе даже начинает нравиться происходящее, но не смотреть на Алишера он не может. В конце концов, до Моргенштерна доходит. Он далеко не являлся таким глупым, каким обычно показывал себя, особенно если дело касалось Славы, но на этот раз конкретно так затупил. Отстранившись от друга, Алишер сел напротив него и скрестил ноги, разминая затекшие мышцы; находились они в таком положении около получаса. Когда Слава непонимающе взглянул на него и так же сел на кровати, существенно расслабившись, Алишер потянул руки к нему и подозвал к себе. — Иди сюда, — мягко произнес он. — Так будет намного лучше. Наверное. Слава лениво почесал плечо, на котором сиял засос, оставленный пару минут назад, и нерешительно подполз навстречу к Алишеру. Когда оказался достаточно близко, тот притянул его еще ближе, закинул ноги себе за поясницу и взглянул в лицо с доброй улыбкой. — Теперь мы на равных, — он расправил плечи, строя гордое лицо, и тыкнул на себя пальцами. — Можешь потрогать это великолепие, чтобы потом дрочить на мой светлый образ. Слава фыркнул, чувствуя какой-то странный укол обиды. Это значило, что больше между ними не будет происходить ничего подобного? Придется снова обходиться руками, мечтать о прикосновениях и тихо стонать в подушку, боясь оказаться обнаруженным? Славе такая перспектива не нравилась. Ему нравились касания Алишера, тепло его тела и ощущение твердых мышц под ладонями. Тихие вздохи, полуулыбка, застывающая на губах, бесконечная нежность и тянущее чувство внизу живота. Сидя перед ним вот так, лицом к лицу, Слава правда почувствовал себя куда более уверенно, но предложение Алишера его немного встревожило. Он глядел на полуголого парня перед собой и не знал, что делать, однако желание потрогать его было как никогда сильным. Сейчас Алишер так пленительно близко, и весь принадлежит Славе, больше никому. Нерешительно подняв руки, парень прижал их к татуированной груди и прикусил губу, скользя к массивным плечам. Черт. От Алишера несло силой. А еще сексом. Славе никогда не нравилось это слово, но только оно и приходило на ум. В Википедии напротив него должно стоять фото Алишера. Он с каким-то извращенным восхищением обвел бицепсы на обеих руках, прежде чем потрогать напряженный живот и упругие бока; совсем случайно, Слава царапнул короткими ногтями торчащие соски и, вспыхнув, когда от этого действия Алишер дернулся и тихо промычал, убрал руки. Ладони вспотели и слегка покалывали, все еще ощущая тепло чужой кожи. Все естество Славы тянулось к Алишеру, скучая по его прикосновениям, и тот прекрасно понял все без слов, по одному только робкому, просящему взгляду из-под опущенных век. Только и дожидаясь, что безмолвного разрешения, Алишер снова дотронулся до Славы. Ткнулся носом ему в шею, глубоко вдыхая родной аромат, ласково поцеловал, давая понять, что все хорошо и бояться нечего, затем — размашисто лизнул, проводя влажную дорожку до линии челюсти, вызывая всхлип удовольствия со стороны. Он старался сдерживать себя и быть нарочито нежным, зная, что первый раз именно таким и должен быть. И пусть это будет он, человек, самый близкий для Славы, знающий его лучше кого-либо другого, чем какая-нибудь неизвестная прошмандовка, или, что еще хуже, парень. Они хотя бы друзья, им таким заниматься можно. Другого же человека мужского пола Алишер рядом со Славой терпеть не станет. Девчонок он не воспринимал как каких-то соперниц, но вот с парнем Слава может подружиться, привязаться. Влюбиться. Разозлившись от этих мыслей, он не сдержался и грубо укусил Славу, желая хоть как-то выместить злость на самого себя и свои мысли, на что Мэрлоу, зашипев, схватил его за волосы и настойчиво оттянул от себя. Обиженно взглянув на мрачное лицо друга, он провел рукой по больному месту. — Какого хрена? — спросил Слава. — А что, ты не любишь грубости? — нашелся с ответом Алишер, зло усмехнувшись. На самом деле, Слава не знал, чего хочет, но если Алишер будет вот так резко его кусать, то ничего, кроме подзатыльника, ему ждать не следует. Он молчал, но друг уже все додумал за него. — Ты ж моя ванилька, — мурлыкнул он, снова потянувшись к Славе, на этот раз пообещав, что не будет кусаться, наоборот — подарит только нежность. Позволив ему подступиться, Слава со вздохом прикрыл глаза, вновь ощущая приятные касания и поцелуи. Он буквально расплывался от чужих действий, и наконец расслабился. Робким движением Слава погладил шею Алишера, затем ткнулся в нее носом и попробовал сделать тоже самое. У Алишера весь воздух из легких вышибло только от того, что Слава, до этого робкий и нерешительный, сделал шаг навстречу. Он был неопытным от слова совсем, — и в какой-то степени Алишеру это нравилось, — но рядом с ним начинал что-то, да понимать. Мазнув губами по коже, Слава осторожно вобрал ее в рот и принялся обсасывать, в попытке оставить после себя след, но, отстранившись, печально вздохнул — засос вышел совсем маленьким и бледным. — Моя кожа полностью в твоем распоряжении, — подбодрил его Алишер. — Попробуй... еще разок. Он немного покраснел, предлагая это, и Слава рьяно согласился, снова целуя его шею. Алишер поймал себя на мысли, что это намного приятнее, чем когда засос ему пытаются поставить девушки. Он это ненавидел, потому что засосы и укусы являлись своеобразными метками, показателями, что он кому-то принадлежит. Со Славой по-другому, ему Алишер принадлежал уже давным-давно, полностью и без остатка. И когда у того получилось сделать полноценный засос, яркий и кроваво-красный, Алишер почувствовал острую необходимость в том, чтобы всегда быть помеченным им. Глаза у Мэрлоу светились так, будто он сделал что-то великое. Очевидно, своим первым, — если быть точнее, вторым, — в жизни засосом он очень гордился. — Тебе нравится? — поинтересовался юноша, снова целуя Моргенштерна в местечко чуть ниже следа. Если это было похоже на то, что испытывал он, когда Алишер делал то же самое, то Слава готов повторять это снова и снова. С интересом глядя на реакцию, он приоткрыл рот и провел языком по нервно дернувшемуся кадыку. — Очень, — на выдохе признался Алишер, боясь испортить момент: инициатива со стороны Славы ему нравилась. Очевидно, тот хотел изучить вопрос секса со всех сторон, поэтому повторял все то, что делал Алишер. Или просто хотел сделать ему приятно? В любом случае, когда атмосфера между ними из напряженной переросла в спокойную и расслабленную, Алишер решил перейти к более активным действиям. Медленно, он провел ладонью по влажной от пота спине Славы, запоминая каждый изгиб и пальцами пересчитывая выпирающие позвонки, затем остановился на пояснице, большим пальцем очерчивая впадинку, ведущую к ягодицам. Слава выгнулся по струнке, охнул и сжал до боли алишеровы плечи. Он слабо представлял себе, как они будут заниматься сексом, но знал, что, раз уже согласился, отвертеться не сможет. Сначала все это казалось лишь игрой или неудачной шуткой, в которой они, так и не дойдя до главного, разойдутся как ни в чем не бывало. Но Слава доверял Алишеру, и доверил бы не только свою девственность, но и жизнь. Поэтому он совсем незаметно кивнул, смотря в темные от желания глаза напротив, на этот раз действительно уверенный в том, что хочет дальнейшего продолжения. Это будет больно, и, возможно, намного стыднее, чем то, что они делали сейчас, но Слава готов к таким трудностям. Он помог Алишеру стянуть с себя трусы — последнюю защиту, на которой они остановились, прежде чем страх сковал его тело, и предстал перед другом абсолютно голым. Слава знал, что будет стыдно, но чтоб настолько. Возможно, не смотри Алишер так явно на его пах, все бы обошлось, и Слава честно старался не реагировать на это слишком яро, но когда без нижнего белья оказался и Алишер, сразу понял, почему тот так смотрел — сам парень так же не смог удержаться от заинтересованного взгляда. Он не знал, как выглядят чужие члены, свой-то редко когда видел. Но, несмотря на свою скупость в этом вопросе, все равно подумал, что у Алишера член красивый, и эта мысль показалась ему до ужаса странной. Разве можно считать чей-то член красивым? Но Моргенштерн совсем не преувеличил, восхваляя свой половой орган, и Слава уже всем хотел рассказать, что «писька действительно большая», но затем решил, что с его уст это будет звучать как-то не так. — Долго еще смотреть друг на друга будем? Я понимаю, что он охуеть какой пиздатый, да и твой в принципе ничего, но... — начал нести полнейшую чушь Алишер, желая разбавить тишину. Дойдя до состояния помидора, Слава резко взял его за запястья и прижал руки к своим ягодицам, чтобы тот замолчал, и способ оказался очень даже действенным. Выражение лица Алишера резко изменилось, становясь крайне заинтересованным, руки тут же сжали и оттянули мягкие половинки в стороны, пока Слава сильнее кусал губы при каждом движении, и изредка переходил на совсем уж девичий писк; он не знал, почему Алишеру так нравилось трогать его там, но и ему самому это тоже нравилось. Господи, это так странно. Кажется, они оба сошли с ума. — Ты как будто других никогда не трогал... там, — смущенно промямлил Слава, нервно оглядываясь; взгляд наткнулся на упаковку смазки с презервативами, которые лежали на краю кровати с самого начала, дожидаясь своего часа, и вот он настал. Парень потянулся к ним, прогибаясь в спине и лишь сильнее оттопыривая зад, убеждая себя, что делает это не специально. Он ощутимо вздрогнул, когда почувствовал резкий шлепок по одной из ягодиц, и резко сел на место, глядя на Алишера, как на врага народа. — Что? Мне было интересно, какой звук издаст твоя жопа, если ты так красиво поешь ртом, — довольно хохотнул Алишер, примирительно поднимая руки. — В принципе, звучит неплохо. — Если я сейчас задушу тебя презервативом, какой звук издашь ты? — с нажимом поинтересовался Слава, на что Алишер предположил, что лучше это не узнавать. — В свою защиту скажу, что и жопа у тебя гениальная, я бы эту симфонию еще пару раз послушал... — Я сейчас встану и уйду, — предупредил Слава. В конце концов, он пришел сексом заняться, или на стендап Поперечного? — Мой член сказал так же, правда уйти не смог. — Зато мой вот-вот упадет. — Понял. Заткнувшись наконец, Алишер взял в руки смазку, отточенными до совершенства движениями открывая ее и выдавливая себе на пальцы. Слава следил за тем, как жидкость переливается под светом ламп и стекает по длинным татуированным пальцам. Очень длинным. — Погоди, что ты... — он непонимающе смотрел на то, как Алишер пытается завести руку ему за спину, и только спустя пару секунд до него дошло. — Оу. — Именно так, Славик, — сделал неутешительный для него вывод Алишер, снисходительно улыбаясь. Такой невинный. — Главное расслабься, а папа сделает всю грязную работу. — Папа вот-вот получит за свои тупые шутки, — пригрозив другу, и получив в ответ только умиленную улыбку, парень со вздохом робко прижался к груди Алишера и обвил шею руками, готовясь к самому тяжелому моменту в своей жизни. Тот успокаивающе гладил его по спине чистой рукой, тихо шепча, что все будет в порядке, затем оттянул ягодицу в сторону и слепо нашарил подрагивающее колечко мышц, на которое незамедлительно надавил. Господи, боже, блять, они внутри. Мышцы раздвигались нехотя, но Слава сдерживал порыв сжаться, и пальцы двигались более-менее свободно. Ощущать инородный предмет внутри себя было странно, особенно пальцы, особенно пальцы своего друга, но никакого отвращения эта мысль не вызывала, и он надеялся, что Алишера блевать тоже не тянуло. Впрочем, судя по напряженному лицу, и не менее напряженному члену, который чуть касался славиного живота, оставляя на коже влажные пятна смазки, дело обстояло совсем наоборот. — Стой, а они вообще поместятся полностью? — заволновался парень, вспоминая длину чужих пальцев, и с ужасом сглатывая. Алишера эта неопытность и страх перед чем-то новым умиляли. — Сейчас и узнаем, — проворковал он, толкаясь пальцами глубже. Слава выгнулся в спине, откидывая голову назад и громко мыча; вот теперь было действительно неприятно, но пальцы действительно вошли на всю длину. Господи, у Славы от этой мысли голова кругом шла. Он кинул быстрый взгляд вниз, на член Алишера, отмечая, что и тот не маленький, причем намного больше каких-то там пальцев. Побледнев, Слава зажмурился, ощущая движения внутри; пальцы Алишера сгибались, затем принимали форму ножниц, растягивая упругие стенки, выходили и входили обратно. Иногда Алишеру приходилось целовать его щеки и подбородок, чтобы отвлечь, потому что в приступе паники Слава начинал сжиматься и дело шло медленнее. В какой-то момент, тот привык к присутствию чего-то постороннего внутри. Боль отступила на второй план. Но затишье длилось недолго, и при очередном движении со стороны Моргенштерна, Слава вдруг дернулся и простонал от яркой вспышки удовольствия. Внутри него будто бы задели какую-то точку, о существовании которой парень и не подозревал, и он ошалело взглянул на Алишера, открыл рот, чтобы спросить, что это было, да так и застыл, снова выстонав что-то нечленораздельное: внутри снова будто бы что-то взорвалось. Выражение лица Алишера являло собою самодовольство в чистом виде. А еще восхищение. Слава выглядел очень красиво, когда лицо его искажалось в гримасе удовольствия. Если обычно он выгядел, как хрупкая фарфоровая кукла, то в данный момент у Алишера были ассоциации только с секс-куклой. Ему было достаточно того, что Славе сейчас хорошо; кажется, Алишер мог трахать его пальцами целую вечность, просто сидя с открытым ртом и наблюдая за этим прекрасным выражением лица. Соответственно, на это расчет и был. Он не переходил на быстрый темп, осторожно вводя пальцы внутрь и задевая простату с периодичностью в пару толчков. Даже делая это, каждый жест был пропитан нежностью; Алишер старательно не давал Славе сосредоточиться на чем-то одном, и, кажется, решил окончательно добить его, скользнув рукой к сочащейся смазкой члену. Сразу начав быстрые движения, он весь обратился в слух; громкие стоны удовольствия, — именно славины громкие стоны, — теперь являлись для него новым сортом наркотиков. Ради них он был готов забыть о собственном удовольствии, но даже находясь на грани того, чтобы кончить от таких нехитрых ласк, Слава все равно помнил о своем друге, и ощутимо поцарапал его плечи. — Алишер, — умоляюще произнес он, заскулив, когда обе руки остановились, чтобы дать сказать. — Я готов. Не успев отдышаться и прийти в себя, Слава снова застонал, на этот раз от неожиданности и легкого дискомфорта. Член Алишера входил подозрительно легко, но наверное заслуга в том, как тот хорошо растянул Славу перед этим. Впрочем, дело шло сложнее, чем с пальцами, но Слава делал вид, будто ему совсем не больно, и даже пытался двигать бедрами, чтобы самостоятельно насадиться на член, только вот Алишер крепко держал его за бедра и не позволял сделать этого, глядя с нежной улыбкой. Ну почему Слава такой вредный? Алишер же понимает, что ему привыкнуть надо, а Мэрлоу хочет сделать все по-своему. — Успокойся и посиди спокойно, еблан маленький, — попросил его Моргенштерн, ласково огладили бока, чтобы успокоить возбужденного парня, все еще ерзающего на месте. — Я же вижу, что тебе больно, хули строишь из себя? — Не больно мне, — буркнул Слава, стараясь выглядеть уверенно даже в такой ситуации. Однако, под этим понимающим любящим взглядом все же отступил, замирая на месте. — Ладно. — Хороший мальчик, — довольно произнес Алишер, в каком-то неясном порыве вдруг потянувшись к его лицу, однако замер на полпути. Впервые его охватило чувство неуверенности. — Эм, если мы поцелуемся, это не будет слишком по-гейски? Слава взглянул на него, как на самого глупого человека на Земле, широко распахнув глаза. Впрочем, он прекрасно понимал его. Поцелуи — это нечто другое. Он знал, что Алишер никогда не целовался с девушками. Поцелуи, они для любви. Настоящей. — Твой член внутри меня. Мне кажется, с поцелуев как раз таки стоило начать... Для большего эффекта он снова двинул бедрами, на что Моргенштерн прикусил губу; приятное ощущение стянуло низ живота, однако он будет терпеть столько, сколько понадобится. Получив такое завуалированное согласие, он все-таки прикоснулся к губам Славы, смакуя этот момент; те были мягкими, теплыми и идеально подходили губам Алишера. В этот поцелуй не вложено никакой страсти, лишь только нежность, которая сегодня преобладала над всем остальным. Творя с его губами что-то невероятное, Алишер не переставал водить руками по разомлевшему от ласк телу, не желая отрываться от него ни на секунду. Поочередно всасывая то верхнюю губу, то нижнюю, и ловя неумелые ответы со стороны Славы, он вдруг понял, что тот и не целовался никогда до этого момента. Боже, что он с ним творит? Алишер ведь совсем зазнается от такой чести. — Я у тебя прям первый-первый? — выдохнул он в припухшие губы, напоследок мягко укусив. — Во всех планах? Охуеть, Слав, ну ты... Не желая слушать насмешек в свою сторону, Слава, вспыхнув, без лишних слов приник к его губам и грубо укусил за нижнюю, намекая, что шутки с ним плохи, на что Алишер, дернувшись от неожиданности, хмыкнул и взял инициативу в свои руки, мокро целуя в ответ. Даже в постели Слава оставался врединой, но так было даже интереснее. От поцелуя оба почувствовали новый прилив возбуждения, к тому же прошло достаточно времени, чтобы Слава и вовсе забыл о существовании чего-то инородного внутри себя. Он умоляюще проскулил что-то в губы Алишера, двинув бедрами вперед, на что тот, тихо рыкнув, сам поддался тазом навстречу. У обоих перед глазами вспыхнули фейерверки. Это было потрясающе, и несравнимо ни с чем, что они когда-либо испытывали, вот насколько это было хорошо. Все происходящее уже не казалось неестественным, да и думать об этом не хотелось, когда от удовольствия все плыло перед глазами. По телу бежали мурашки, вместе с волнами сладкой истомы после каждого движения Алишера. Одна рука сама потянулась к члену, хотя Слава честно пытался сдержать ее, потому что не хотел кончать так быстро, но это уже было необходимо — каждый раз, когда Алишер задевал бугорок простаты внутри, возбуждение возрастало и давило на смазанное сознание. Настолько, что сдерживаться было уже невозможно. Мэрлоу попытался подстроиться под движения члена внутри, но внимание рассеивалось, и рука двигалась рвано, желая наконец достичь желанной разрядки. Терпеть Слава уже не мог, хотя надеялся растянуть удовольствие, потому что не хотел заканчивать; ощущения были неописуемыми, и уже сейчас он чувствовал разочарование в том, что больше ничего подобного никогда не повторится. Поэтому хотелось впитать в себя все: каждый взгляд, каждое прикосновение, засос, укус и поцелуй. Он бы хотел поцеловать Алишера снова. Он бы хотел еще раз заняться с ним сексом. — Я уже сейчас, — порывисто предупредил Слава, впиваясь ногтями в плечи. Резкие быстрые толчки выбивали из него дух каждый раз, и вот, в какой-то момент он почувствовал, как член начинает пульсировать, и с громким стоном откинул голову назад, изливаясь на свой живот и пачкая торс Алишера. Мелкая дрожь колотила все тело, стенки ануса непроизвольно сжались, и по реакции Моргенштерна было понятно, что тому это понравилось, поэтому Слава замер в этом положении на время, желая доставить ему приятные ощущения. Кажется, он еще долго не сможет прийти в себя. Это стоило того. Он не зря согласился на столь странную авантюру. Парень ткнулся лицом в изгиб шеи, пытаясь успокоить дыхание и сердцебиение. При этом он все еще чувствовал движения Алишера внутри, и не мог понять, как долго они длились. Впрочем, совершенно не хотелось, чтобы тот останавливался. Потому что тогда они снова станут друзьями, и Слава вдруг понял, что совсем не хотел этого. Он осознал себя только когда Алишер громко выстонал его имя перед оргазмом, и замер, обильно кончая в резинку. Это случилось. Оба ошарашенно пялились друг на друга, затем, отводя взгляд в сторону, Слава чуть привстал и слез с колен Алишера, садясь на кровати. Впрочем, зад тут же заныл тупой болью, и парень с шипением попытался лечь на живот. Часто дыша, Моргенштерн следил за ним краем глаза. Сложно было прийти в себя после такого умопомрачительного оргазма. Наверное, он был таким сильным потому, что это Слава. С ним все резко становилось совсем другим. И сейчас Алишер не знал, как поступить. С одной стороны, он почувствовал себя полным мудаком, когда первым порывом было уйти, а с другой, что еще ему тут делать? Дело сделано, уговор выполнен. — Все заебись? — поинтересовался он, снимая презерватив и бросая в стоящую в углу комнаты урну. Занятия баскетболом не прошли даром, и цель попала в яблочко. Слава обнял подушку, ощущая странную пустоту. Тело его все еще сладко ныло после оргазма, но душевное состояние оставляло желать лучшего. Тем не менее,он ответил: — Да, все круто. Алишер кивнул. Этого было достаточно, чтобы он нашел свои вещи, лежавшие на полу, и, стараясь не смотреть на голого Славу, вышел из комнаты, светя своим достоинством. Он сделал вид, будто не заметил на себе тоскливого взгляда. Впрочем, чего Слава еще ожидал? Они друзья. Друзья сексом не занимаются. Алишер помог ему, раскрыл глаза на все прелести интимной жизни, и все, на этом его полномочия заканчивались. Но в груди все равно все спирало от обиды и злости на самого себя. Необоснованной, но такой яркой, что Слава зажмурился и ткнулся лицом в подушку, усилием воли сдерживаясь от того, чтобы не заплакать. Жизнь ведь не кончается на этом. Но, выйдя из этой комнаты, Алишер определенно поставил крест на всех дальнейших отношениях Славы с кем-либо. Разве можно быть с кем-то другим, помня эти руки и губы? Отчаявшись, он уже и ни на что не надеялся, но затем дверь вдруг открылась, и в проходе появился виновато улыбающийся Алишер. — Там это, по телеку аниме какое-то идет, — прочистив горло, вымолвил он. — Пойдем, посмотрим? Слава смотрел на него с такой явной надеждой, что Алишер все-таки почувствовал себя мудаком. — Я конечно не против второго раунда, но твой зад вряд ли готов к таким приключениям, — объяснился он, и, по горящему взгляду друга понял, что это был правильный ответ. — У нас еще мороженое осталось, и пицца. — О боже мой, — порывисто произнес Слава, тут же вскакивая с места, однако заинтересованный взгляд со стороны заставил его взять плед и закутаться в него, на что Алишер фыркнул и закатил глаза, мол, что он там не видел, только что же трахались! — Ай... больно. Ходить было действительно сложно, но парень пересилил себя, и медленно, но все-таки дошел до Алишера. Смерив Славу сочувствующим взглядом, он со смешком натянул плед ему на лицо, а затем наклонился, и взял на руки. — Бедная твоя жопа, — вздохнув жалостливо, Алишер с улыбкой проследил за тем, как Слава краснеет и быстро обнимает его за шею, боясь упасть. — Ну че, погнали нахуй? — Прям так? — Слава смущенно оглядел свой внешний вид. — А что? — Алишер сделал то же самое, и увиденным оказался доволен; из-под пледа торчали только изящные руки и длинные ноги. — Мне, в принципе, все нравится. Очень сексуально, куда вставить лайк? Имея полное право на это, Слава влепил ему подзатыльник, и они все-таки пошли смотреть аниме.