Омега-реверс-Альфа

С каждым днем, с каждым месяцем, с каждым пройденным годом Чжонину казалось, что он любит Кенсу все сильнее и сильнее. Только при одном упоминании о своем нежном омеге, у Кая начинали сиять глаза, на лице появлялась глуповатая улыбочка, а в груди сладко ёкало и теплело. В его голове сразу вырисовывался образ его маленького и хрупкого Кен~ни, доверчивого и скромного. Идеального омеги, в представлении Чжонина, которого хотелось лелеять и оберегать. Но это не значит, что Кая совсем не тянуло на разнообразие. Открыв для себя мир чувственного наслаждения, ему стало интересно, а как будет с другими? Как будет с тем, кто не Кенсу? И не сказать, что у Чжонина была большая потребность вставить свой член, совсем нет. Просто иногда у него начинало тянуть низ живота, словно скручивая внутри в тугую спираль, а когда он занимался сексом, его отпускало, правда ненадолго. Сам он себе объяснял этот феномен тем, что еще не до конца созрел, что было отчасти правдой. Его Кенсу уже перешагнул шестнадцатилетний рубеж, и у него вот-вот должна была начаться течка. Поэтому Чжонин хотел до этого момента попробовать как можно больше омежек, чтобы поднабраться опыта. Да еще и друзья стали посмеиваться над ним, иногда сквозь смех называя подкаблучником… Но! Шутки-шутками, а это слово прочно засело в его голове и вот уже несколько месяцев не давало покоя. И хотя Чжонин был сам себе на уме, стараясь не обращать внимания на слова друзей, но к этому не прислушаться было трудно. Это еще один из факторов, повлиявших на его решение попробовать секс на стороне. Честно говоря, уломать какую-нибудь симпатичную омежку на быстрый перепих в сортире ночного клуба (куда он зачастил последнее время) не составляло ему большого труда. Завидев его фигуру, а потом и разглядев лицо, на него вешались просто пачками, даже несколько альф подкатывали. Правда, как подкатили, так и откатили, ибо Ким Чжонин был смелым малым, порой даже безрассудным. А уж сколько он синяков получил, когда ущипнул за задницу проходящего мимо омегу, а тот оказался занятым альфой, да еще прилично так занятым – под два метра ростом и с хорошо отточенным ударом в челюсть. Правда Кай всегда все прощал себе, стоило ему придти к Кенсу, который сразу же начинал носиться вокруг него, оказывая первую помощь… А затем вторую и третью, включающую в себя неплохой минет и умопомрачительный секс. Просто Чжонин не мог устоять против широко распахнутых от беспокойства глаз До и его тонких пальцев, которыми тот постоянно к нему прикасался. Его милый Кенсу совсем не такой омега, которых Кай порой трахает в туалетах. Он милый и нежный, чистый и невинный, словно ангел, хотя давно уже не девственник. И Чжонин будет бережно хранить свою драгоценность от порочных альф и распутных омег, чтобы его Кен~а никогда не утратил этой детской наивности в своем взгляде, которым часто смотрит на мир. Прожив пятнадцать с половиной лет, Кай понял одну вещь, что все омеги - ничтожные твари, годные только на удовлетворение потребностей альф. Это как низшая ступень эволюции, которая должна пресмыкаться перед сильными мира сего и угадывать их желания. Друзья рассказывали, что течные омеги похожи на животных, готовых подставлять задницу целыми сутками, что им уже неважно где они находятся, дома или в парке, что им все равно, кто их трахает. Как-то даже поделились историей, как кто-то из альф познакомился с омегой, у которого на днях должна была начаться течка. А потом, когда этот период наступил, привел с собой друзей, и все вместе они удовлетворяли уже ничего не соображающую омежку несколько дней и ночей. Поэтому среди близкого окружения Кая было только две омеги – его отец и Кенсу. Но Чжонин верил, что Кен~ни не такой. Он словно из другого мира, более чистого и лучшего. Таких как он больше нет. Поэтому Ким даже записался в качалку и парочку секций по владению боевыми искусствами, чтобы защитить и оградить своего омегу от жестокого мира. Ну и еще, конечно, для того, чтобы была отмазка, где он пропадает вечерами, когда цепляет очередного партнера на перепих. *** Лухана Кай встретил в ночном клубе, когда тот танцевал у шеста и резво завлекал посетителей своей текущей задницей. Не сказать, чтобы он так сильно понравился Чжонину, но мысль поиметь сладко текущую омегу не давала ему покоя. А чем не подходящий вариант?! В конце-концов, Кенсу он не изменит, он же в его сердце, да и сделает это для их же блага, чтобы знать, к чему в будущем (очень скором будущем, как надеялся Чжонин) готовиться. Но все же Кен~а не должен об этом узнать, а то опять напридумает себе всякого и расстроится. Эта омежья глупость порой выводила Кая из себя. Подумаешь, ну поимел он парочку омег на стороне, но он же был осторожен и всегда предохранялся, чтобы не подцепить что-нибудь и не наградить ребенком не пойми кого. А то, что его организм еще не до конца сформировался, ну так… Мало ли, кто знает, что может случиться, каких только историй он не наслушался. И да, Кай каждый свой поход на сторону и быстрый перепих в укромном месте с мало знакомой омегой, оправдывал тем, что для Кенсу же и старается. Надо же ему, Чжонину, набираться опыта, чтоб его омеге было всегда хорошо с ним, и чтоб не подумал о другом. Хотя в Кенсу Кай был уверен на все сто. Потому что его До – это его До, а эти продажные подстилки не достойны даже смотреть на его омегу. А он когда шептал на ухо Лухану всякие непристойности вперемешку с сомнительными комплиментами, уже сидя за барной стойкой клуба, куда его пропустили по знакомству, свой омега казался ему как никогда далеким, почти несуществующим образом. Лухан был удивительно хитер и сразу понял, чего добивался от него симпатичный недоальфа (по запаху он не смог его определить, но вот по комплекции и по манере себя держать – стопроцентно), и не стал долго ломаться или строить из себя невинность. Все же не каждый день ему предлагают переспать с таким шикарным экземпляром, пусть и не до конца созревшим. Эксперименты ведь никто не отменял? Когда они очутились в одноместном номере, за который Лухан сам же и заплатил (у Чжонина не было таких денег, но он пафосно прикрылся фразой: «Оставил кошелек дома»), то Кай быстро прижал омегу к стене, стягивая с него латексные штаны и проходясь рукой между мокрых бедер. Застонав от переполнившего его возбуждения, Лухан расставил ноги шире, давая доступ к пульсирующей от нетерпения дырочке, в которой сразу же оказались два пальца его случайного партнера на сегодняшний вечер. Поняв, что текущему омеге никакая смазка и растяжка не требуются, Кай развернул его лицом к стене, утыкая щекой в ажурные обои, и, быстро расстегнув ширинку своих джинс, вошел в парня. Первые несколько секунд, он прислушивался к своим ощущениям, двигаясь осторожно, боясь навредить, как он привык с Кенсу, но после того, как Лухан, блаженно застонав, стал яростно подаваться бедрами назад, стараясь насадиться глубже, Чжонин решил не сдерживать себя и, вцепившись в ягодицы Лухана, стал усердно долбиться в его мокрую и горячую дырку. Определено, трах с текущей омегой не шёл в сравнение с обычным сексом и перепихом. И теперь, после того, как Кай поимел Лухана во всех позах, до которых смог в тот момент додуматься, он с наслаждением прикрыл глаза, ощущая, что комок возбуждения внутри его живота спал, и мечтал, как будет проходить у них занятия любовью с Кенсу, когда у того начнется течка. Будет ли его Кен~а так же стесняться его, пытаясь иногда прикрыть тело ладошками или совсем потеряет голову, утратив контроль над своими чувствами и поддастся животному порыву? Хотя, взглянув на то, как Лухан, вертя своей голой задницей, направился в душ, совершенно не скрывая своей наготы от нескромных глаз Кая, тот скептически хмыкнул. Нет, его Кенсу никогда не станет таким же распущенным как этот… Когда из душа послышался звук льющейся воды, Чжонин быстро встал с кровати и, одевшись, выбежал из отеля, отправляясь в общественную баню. Он, конечно, знал, что запах его первого партнера – Кенсу, теперь навсегда останется с ним, но это не говорило о том, что сейчас на нем не было ничего лишнего, чужеродного. От Лухана ему достались прикосновения, а вместе с ними и лавандовый аромат, который можно смыть только прилично потрудившись. Идя домой, Чжонин остановился возле одного из прилавков с какими-то безделушками. Увидев симпатичную заколку, он тут же представил её на голове Кенсу, потом вспомнил, что у того, вроде как слишком короткие волосы, но все-равно купил, решив попросить Кен~а отрастить их. Ким решил подарить её в тот день, когда у До начнется течка. Однако он не знал, что у жизни тоже заготовлен для них сюрприз. Такой небольшой, но жутко неприятный. *** Когда несколько недель спустя они вместе сидели в каком-то уютном кафе, Кай почувствовал на себе пристальный взгляд, но не придал этому значения, продолжая так же нежно поглаживать маленькую ладонь Кенсу, слушая его щебетания на счет прошедшего дня. Однако, когда подошедший официант принялся расставлять им заказ, Чжонин незаметно пробежался взглядом по всем присутствующим субъектам в помещении и внутренне оледенел, встречаясь с насмешливыми глазами Лухана. Тот сидел в одиночестве, попивая апельсиновый сок и, увидев, что Кай его заметил, отсалютовал ему стаканом, ехидно улыбнувшись. Сделав каменное лицо, Чжонин медленно отвернулся, уставившись на Кенсу и уже не слыша, о чем тот ему рассказывал. В голове судорожно билась мысль: «Что делать?!! Нельзя, чтобы Кенсу узнал о Лухане!». Осторожно взглянув в сторону сидящего через несколько столиков блондина, Чжонин чуть не умер от разрыва сердца, потому что тот, с улыбочкой на губах, шел именно к нему. Быстро вскочив со стула и бросив ничего не понимающему Кенсу: «Я в туалет. Сейчас вернусь», Кай ломанулся наперерез Лухану, судорожно думая, как отвести от себя беду, а от озарившей его голову мысли, пришел просто в дикий восторг. Когда до парня остался метр, Чжонин как-то странно покачнулся, взмахнул руками и, задев стоявшие на соседнем столике фужеры с вином и мороженное в вазочках, схватился за скатерть, стараясь не упасть, удачно окатив одежду Лухана чьим-то ужином. Уж лучше всеобщий позор, чем наполненные болью и разочарованием глаза Кенсу, решил Кай. Однако, он забыл о том, что его Кен~а все еще сидел в этом зале, естественно все видел и слышал, поэтому быстро подбежал к ним и помог подняться сначала Лухану, все еще не отошедшему от произошедшего, а потом и Каю, скривившемуся от мысли, что его Кенсу дотрагивался до этого грязного и порочного омеги. Быстро отведя их в туалет и причитая, Кенсу носился от одного ко второму, пытаясь отстирать пятна на одежде. Услышав, как этот милый омега обращается к Каю, Лухан застыл, а потом, широко распахнув глаза, перевел взгляд с угрюмого Чжонина на Кенсу. - Вы простите... простите его. Он не специально, - повторял омежка с завидным постоянством, жалобно оглядывая испорченную рубашку Лухана. - Да ничего, - только смог выдавить тот. - Чжонин~а, - вдруг мягко произнес Кенсу, ласково подобравшись к облокотившемуся об раковину недоальфе, – ты не поранился? Нигде ничего не болит? – это было сказано с такой заботой и любовью, что у Лухана сразу же болезненно защемило в груди. И с каждой нежной фразой этого глазастого омеги, с каждым его аккуратным прикосновением к Каю, с каждым наполненным нереальной теплотой взглядом, ледяная рука стискивала его сердце. Ведь у него не было никого такого, чтобы так же… Чтобы просто поинтересовался, все ли у него хорошо… Чтобы просто обнял и пообещал, пусть даже соврав, что все наладится… А когда, этот самый суровый Чжонин~а, который так остервенело трахал его на прошлой неделе, вдруг мягко улыбнулся мальчику-омеге с большими глазами, а затем осторожно, словно хрупкую статуэтку, приобнял за талию и тихо шепнул, что все хорошо, у Лухана внутри все перевернулось. Злость диким, неконтролируемым потоком наполнила его, заставляя сжать зубы и прикрыть глаза. Чтобы не выдать… Чтобы ничем не показать свою ненависть. Хотелось убить, уничтожить, растоптать их лживую идиллию! Да как они посмели показывать перед ним такую любовь? Как может этот Кай так улыбаться этому дураку-омеге, который ничего не видит дальше своего носа?! Как он может изменять, трахать Лухана, использовав как половую тряпку, а потом так сильно любить кого-то другого… Как у них вообще могут быть такие отношения? Когда в мире все настолько прогнило и очерствело, когда стали так разбазариваться людьми, когда само понятие «любовь» потеряло свою значимость? И теперь, смотря на эту воркующую парочку, Лухан понял, что справедливости в мире нет. Потому что это нечестно… В первую очередь по отношению к нему. Заметив, что его бывший партнер на одну ночь подозрительно притих и лишь сверлит их нечитающимся взглядом, Кай мягко отстранил от себя Кенсу, пробормотав, чтобы тот попросил у официантов какое-нибудь средство от пятен или рубашку. Взволнованной бабочкой Кенсу упорхнул из туалета, оставив Чжонина наедине с блондином. И Лухан не заставил себя ждать. - Я вижу, ты неплохо устроился. Нашел себе идиота, который тебе чуть ли не в рот смотрит и радуешься этому, - ядовито прошептал Лухан, показательно рассматривая свой маникюр. Кай на эти слова только демонстративно поморщился, про себя подумав, что зря он не послушал своего друга, отговаривавшего его от того, чтобы приударить за парнем. Эта белобрысая потаскушка, и правда, оказалась той еще занозой в заднице, причем, занозой с высоким самомнением. - Не твое дело, - холодно отрезал Чжонин. - Сделай вид, что видишь меня в первый раз и проваливай. Задохнувшись от ярости, Лухан подался корпусом вперед и прошипел сквозь зубы: - А твоя ручная омежка знает, что ты не такой идеальный, каким кажешься? Знает, что пока он спит в своей девственной постельке, ты ебешь всех подряд? – Заметив, как губы Кая сжались в одну тонкую линию, сердце Лухана радостно затрепетало. Есть! Ему удалось его задеть! Причинить боль! Но нельзя останавливаться на достигнутом! Надо закрепить результат! - Может, мне помочь ему раскрыть свои огромные глазки на правду? – уже улыбаясь, Лухан сделал шаг к выходу из туалета, но был остановлен стальной хваткой Чжонина, а потом быстро затащен в самую дальнюю кабинку туалета. Как только защелка клацнула, Лухана схватили за волосы, ударив головой о стену и яростно зашипели в ухо: - Если скажешь еще хоть что-нибудь… Еще хоть слово, потаскуха… Если хоть заикнешься, что нас связывает нечто большее, чем сегодняшняя встреча… Если хоть тень грусти проскользнет на красивом лице моего Кенсу из-за тебя… Я тебя убью, - еще раз ударив его для верности, Кай прошипел ему в ухо. – Ты поняла меня, шалава?! Слизнув с разбитых губы кровь, Лухан поднял на Кая шальной взгляд, и, растянув рот в похабной улыбочке, хрипло прошептал: - А знает ли твой Кенсу, как ты любишь жестко трахаться? Или ты даже за руку боишься его взять? А? - Ах, ты ж… Сука! – яростно взревел Кай, и еще раз приложил эту продажную тварь об стенку кабинки. – Да как ты посмел своим поганым ртом произнести его имя?!! Ты!!! Блядская подстилка! Никому ненужная давалка! Я выбью из тебя всю дурь! Но Лухан только сумасшедше захохотал, чем взбесил Кая еще сильнее, и тот, уже не контролируя себя, стал бить блондина по чему придется. Однако это быстро закончилось, потому что Чжонину в голову быстро пришла другая, более интересная, а главное, полезная для него, идея. Кай вздернул Лухана за волосы, поставив на колени, и расстегнул ширинку, всунув свой уже давно требующий разрядки член в его окровавленный рот. - Такими как ты, надо пользоваться по назначению, - рыкнул Кай, толкаясь в него. Быстро спустив ему на лицо, он застегнул ширинку и вышел из кабинки, подперев дверь с обратной стороны шваброй. Все это не заняло у него и пяти минут, поэтому Кенсу он встретил, уже выйдя из туалета. Где радостным голосом сообщил о том, что тот омега решил не дожидаться помощи и уже ушел. Как тихо глотал слезы Лухан, растирая сперму и кровавые разводы по лицу, никто не слышал. Как никто не слышал, что он обещал себе, что больше никогда… Никогда…