Омега-реверс-Альфа

- Милый, как мы скажем такое нашему Чжонину? – с тревогой в голосе спрашивал один из родителей. Второй только посмотрел в его глаза, взглядом давая понять, что сам не знает ответ на этот вопрос, а потом задумчиво произнес: - Может нам еще раз поговорить с родителями Кенсу-шши? – и через некоторое время, с молчаливого согласия своего мужа, уже набирал чужой номер. *** - Кен~на, - сонно протянул Кай, - ты не встаешь? До молча поднялся, чтобы по пути в ванную врезаться в дверной косяк и взвыть на всю квартиру. - Кенсу~я, - вокруг него носился Чжонин, пытаясь обнять своего любимого омегу и хоть как-то помочь. – Очень болит? Иди сюда, - он даже вытянул руки, но Кенсу было больно настолько, что все слова и действия Кима вызывали в нем только раздражение, поэтому он только молча насупился и, осторожно прихрамывая и потирая болящий нос, побрел в душ. Узрев свое бледное лицо и всклокоченные от пота волосы, Кенсу слабым голосом позвал Чжонина, чтобы тот, потрогав его лоб, сообщил, что его тело слишком горячее. Чересчур горячее... А градусник, вкупе с ломящими конечностями и болями в горле, подтвердил, что До Кенсу серьезно так заболел. Когда они уже сидели на кухне, До в полубредовом состоянии не заметил, что Кай почти каждую минуту до него дотрагивался: то приобнимал, то целовал в щеку, то ласково поглаживал по руке, иногда глупо подхихикивая. Кенсу было слишком плохо, чтобы отвлекаться на кого-то кроме себя, поэтому он не видел, ни лихорадочного румянца на щеках Чжонина, ни возбужденно блестящих глаз, ни постоянно прерывающегося дыхания. А когда Ким заметил, что чувствует себя немного странно, то Кенсу лишь буркнул в ответ, что тот начал от него подцеплять заразу, и если сейчас не пойдет в школу, то будет таким же сопливым и потным, как сам До. Чжонин поначалу сопротивлялся его желанию остаться дома и даже попытался строить из себя сурового самца, однако Кенсу в своем пофигистическом состоянии, когда уже все становится таким далеким и неважным, быстро подавил эти рецессивные признаки в пытающемся доминировать Кае и отправил того в школу. Когда за Чжонином внезапно захлопнулась дверь собственной квартиры, оставляя его опешившим до глубины своей не совсем альфячей души стоять на пороге, сжимая в руках портфель и один белый носок (который Кенсу, в меру своей поистине куриной слепоты, обретенной из-за болезни, вручил ему, хотя на Кае красовался черный), то он не сразу понял: а что собственно произошло?.. Вот он говорит Кенсу, что будет контролировать прием его таблеток и ухаживать за ним… А вот уже До молча кивает и, одевая на Кая школьную форму, подпихивает к выходу из дома… Решив, что это на его милого Кен~ни так повлияла болезнь, и что тот вообще находился не в сознании, Чжонин со спокойной душой напялил этот злосчастный белый носок, постаравшись прикрыть его длинными брюками, и отправился в школу. Ну не мог же, в самом деле, его Кен~ни так с ним плохо обращаться? Хмыкнув абсурдности этой мысли, Кай потуже затянул лямку, впадая в очередные раздумья насчет своего омеги. Когда он представлял, как его Кен~на лежит один-одинешенек в холодной постели, чихает и хочет пить, а сил на то, чтобы встать у него уже не осталось, у Чжонина болезненно сжималось сердце от своего предательства. Потому что он ушел, бросив того больным, и никто даже стакан с водой ему не подаст… От этого сразу хотелось вернуться домой, где тепло и уютно, а еще есть Кенсу, пусть потный и даже сопливый, но от этого не менее родной и любимый. А еще у него из-за больного горла очень хриплый и сексуальный голос, отчего у Кая даже сейчас в низу живота разгорается пожар, а щеки начинают просто гореть. Заметив, что уже подошел к школьным воротам, Ким судорожно вдохнул, пытаясь прогнать так некстати накатившее возбуждение, с удивлением отметив, что запахи стали как-будто острее и… насыщеннее? Но разве такое бывает? Мотнув головой, Чжонин открыл дверь в сортир, чтобы освежиться, потому что постоянное напряжение во всем теле и непонятно откуда взявшееся желание, не давали спокойно мыслить. Он только нагнулся к раковине, подставив ладони под упругие струи воды, как чей-то знакомый голос, только с усилившейся бархатистой хрипотцой прошептал ему на ухо, заставляя колени задрожать: - Попалась, цыпа… *** - Да? До Кенсу слушает, - еле разлепив сонные глаза, ответил парень. - Кенсу?! Детка, что с твоим голосом? – трубка взволнованно завопила голосом одного из родителей. - Ничего, - сглотнув образовавшийся комок в горле, Кенсу попытался ответить более-менее нормально, что получилось не очень. – Я только встал, ты же знаешь, па~, что с утра я хриплю. Ну не мог же он сказать родителям, что в данный момент не чувствовал ни одного запаха из-за заложенного носа, что не узнавал собственный голос, потому что его бедное горло, кажется, драли всю ночь бродячие коты своими грязными когтями, отчего оно воспалилось, и стало жутко больно глотать. А еще он не мог признаться, что ему давалось с великим трудом понимание, что же хотел от него родитель этим ужасным утром. Голова казалась просто чугунным колоколом, по которому не переставая долбили, от чего тот звенел, заставляя мысли стайками разбегаться, а глаза болеть от напряжения. И пока Кенсу великим усилием заставлял себя мычать и угукать в трубку, чтобы хоть как-то подавать признаки своего внимания, ему хотелось только одного – умереть, перед этим сожрав тонну льда. -…му будет лучше, если ты по возможности будешь контролировать его. Чжонин – мальчик импульсивный. Кто знает, каких бед он может натворить, если… - Что? – Кенсу вмиг разлепил слезящиеся от головной боли глаза, понимая, что упустил что-то крайне важное. В трубке послышался вздох, а потом его отец продолжил: - Я говорил, что сейчас тебе надо приглядывать за своим Ким Чжонином, чтобы тот не натворил глупостей. Юношеский максимализм и все такое… Да еще его психика, как показали тесты не очень устойчива, поэтому будет лучше, если ты, как альфа, за ни… - Что?!! – кажется, в репертуаре Кенсу осталось только одно слово, которое он мало-мальски мог употреблять. – Как альфа?.. Я не понимаю… Не понимаю, - он умоляюще просил отца разъяснит ему, потому что смысл слов ускользал, не складываясь в одну непрерывную цепочку. Слишком тяжела оказалась задача для больного и почти соображающего мозга соединить вместе «альфа», «он сам» и «Чжонин». - Ну как же, я же тебе уже пятнадцать минут рассказывал обо всей ситуации! Чем ты слушал?! – его родитель стал выходить из себя, но затем, все же смягчившись, повторил все, что говорил сначала, но более кратко. – Ты альфа, это показали результаты теста, да и ты сам, я думаю, уже почувствовал в своем организме изменения. Твой Чжонин-шши – омега, - на этом месте его отец позволил себе хихикнуть и пробормотать что-то вроде: «Вот уже посмеялась судьба, наградив омегу таким телом», но Кенсу этого будто и не слышал, потому что усиленно старался не сойти с ума от свалившихся на его голову фактов. – И раз уж вы вместе, - голос отца из трубки звучал как-будто глухо и надломлено, однако на самом деле, это просто у Кенсу сейчас все было как в тумане, - то ты, как альфа, хоть мы и воспитывали тебя омегой, должен позаботиться о Чжонине. Проконтролировать его, чтобы он не наделал глупостей и… - Я понял, пока, пап~, - оборвав отца на полуслове, Кенсу повесил трубку. Он расфокусировано смотрел перед собой, сидя на кровати и безвольно опустив руки. Сил не было. Мыслей не было. Ничего не было. Поглощающая пустота словно вобрала в себя все, оставив от До Кенсу одно напоминание, пустую оболочку с его именем. Однако раздавшийся через несколько минут писк телефона, предупреждающий о скорой смерти разрядившегося аккумулятора, заставил его дернуться и подскочить на месте. Он все понял. Вся мозаика сложилась в один момент, представляя его мозгу красочную картину их глупости и беззаботности. Теперь ему стало ясно, о чем говорил Тао, и почему так презрительно к нему относился… Теперь Кенсу знал причину перепадов в своем настроении, о частых вспышек агрессии. Теперь он понял, почему он не мог промолчать и не сказать в ответ какую-нибудь колкость. Все оказалось излишне просто. Проще и быть не могло, и если бы До хоть немного уделил внимания изменениям в своем организме, то может быть сам бы все понял. Может быть… Если бы он только допускал такую возможность… Но как же так? Кенсу мученически свел брови и заломил руки, почти до хруста выворачивая суставы. Как же так? Ведь они уже все распланировали! Они все уже решили! Кенсу уже почти придумал имена своим детям! Он же всю жизнь учился как угождать своему мужу-альфе, как быть смиренным и покорным омегой! Оказалось, все заложено в его природе. В его чертовой природе альфы! Кенсу взвыл, запуская тонкие пальцы в волосы и взлохмачивая свое гнездо на голове до совсем уж беспредельного уровня. До даже не учился как следует, потому что не собирался поступать в университет или колледж, полагая, что Чжонин - альфа и обеспечит его. И Чжонин… О, Господи!!! ЧЖОНИН! Он же омега! Кенсу судорожно задышал, пытаясь прийти в себя и размышлять хладнокровно, анализируя полученную информацию и пытаясь найти решение. Но какое к черту хладнокровие, когда вся его жизнь это не больше чем фарс – попытка уйти от себя, от собственной природы! - Это сон! – бормотал До, устало облокотившись о стену квартиры. – Это бредовый сон. Не бывает такого… Это неправда! Я проснусь и все будет хорошо… Все будет хорошо… Черт! Не могу! – взвыл Кенсу, шарахнув кулаком по стене. – Все плохо! Все ОЧЕНЬ плохо! Когда что-то идет не так, люди злятся; когда что-то меняется, люди подстраиваются; но когда переделывается уклад их жизни, когда все выворачивается наизнанку, они нерешительно озираются по сторонам, топчась на одном месте, и задумываются, какую дорогу им выбрать. Но сейчас Кенсу не сомневался. Ему просто некогда, потому что Чжонин… Ким, мать его, Чжонин сегодня жаловался на плохое самочувствие… Поэтому До не глядя натянул на себя какие-то спортивные штаны и, кажется, рубашку Кая, и побежал… Побежал со всех своих маленьких ног в школу, даже забыв запереть дверь квартиры. Он слишком торопился, он слишком боялся, что это симптом того приятно-неприятного процесса, в ожидании которого живут все омеги. А его Чжонин даже не знает… Он не предупрежден, полностью беззащитен. Поэтому До несся, наплевав на боль в боку и разрывающееся от холодного ветра горло, потому что дышать через нос он не мог, тот заложен. И каждую миллисекунду думал о том, чтобы все было в порядке. Чтобы он был не прав, чтобы ошибся.