Омега-реверс-Альфа

спешл фо Kai-in - человеку, который ждет проду)) Кенсу пришел в себя через два дня, а еще через неделю, когда смог самостоятельно ходить и угрозы разрыва швов больше не было, его выписали из больницы. Вернувшись домой, До понял одну простую вещь – это место больше не было его домом, потому что ни Чжонина, ни его вещей не было. Ничего не было… Кенсу в каком-то ступоре прошел на середину комнаты и присел на диван. Обведя ничего непонимающим взглядом разбросанные по всем горизонтальным поверхностям вещи, к нему внезапно пришла мысль, что человек, живущий здесь, вероятно собирался в большой спешке. Немного посидев, Кенсу встал и не спеша (ходить было все еще больно) прошел на некогда уютную кухню. Приготовив себе обед, До неторопливо поел, тщательно прожевывая каждый кусочек, будто надеясь, что полный желудок поможет ему заменить пустоту в душе. Затем он все также неторопливо убрал за собой со стола и помыл посуду, механически выполняя все рутинные действия. Солнце ярко светило в окно, а у Кенсу уже не было ни на что сил, поэтому он аккуратно расстелил постель и лег, закрыв глаза и укрывшись с головой одеялом. В детстве, когда ему было очень страшно спать в темноте, Чжонин предложил ему такой способ самообмана. И не известно, был ли Кай таким убедительным или сам Кенсу чересчур впечатлительным, но это действовало. Забравшись под теплое и пушистое одеяло, До свято верил, что теперь ни одно чудовище не увидит его из-за угла и не осмелится к нему подойти. Одеяло защитит его! Ким Чжонин защитит его… Но теперь Чжонина рядом не было. Как можно с этим смириться?! До него никак не доходило, что Чжонин больше не с ним, что от него просто сбежали, бросив на съедение одиночеству. Кенсу не знал, что думать… Ему просто не хотелось допускать даже мысли, что теперь он один. А как это - быть одному? Как это - самостоятельно ходить в магазин, каждый день готовить только для себя, заботиться только о себе? Как это – все делать в одиночестве? Кенсу не знал. Всю свою жизнь у него был Чжонин. У него был Чжонин с его нагловатым прищуром глаз и самодовольными ухмылочками. Чжонин, с его верой в собственную крутость и бесконечной нежностью к Кенсу. Чжонин, с его безумно теплыми ладонями и огромным любящим сердцем. Только недавно у него был Чжонин, его альфа, его жизнь, его судьба, как они наивно думали вместе. Все его будущее было распланировано, а теперь… Теперь До Кенсу сам альфа, которого недавно изнасиловали, засадив в задницу узел. Задыхаясь от жары, он откинул одеяло и громко, с надрывом закричал от раздирающей его душу боли. На какое-то время ему даже показалось, что вот так он и умрет, совсем один, и его труп найдут только когда появится специфический запах. От этих мыслей, Кенсу судорожно рассмеялся, отчего его смех был больше похож на лай. - Все пройдет… Все пройдет! Ты справишься, До Кенсу! Ты сильный! – пытался убедить он себя, вцепившись рукой в грудь, туда, где так сильно болело сердце. – Ты же очень сильный! Ты, черт возьми, альфа! А значит, сможешь справиться с трудностями и вернуть Чжонина! Вы снова будете вместе! Все будет хорошо… Все будет хорошо, - едва слышно выдохнул Кенсу, потому что рыдания сдавили грудь и терпеть больше не было сил. – Я жалок… Я самый жалкий альфа… Я даже не смог его уберечь… - больше До не смог говорить, потому что уткнулся лицом в подушку, стараясь задушить свои жалобные причитания и всхлипы. Осознание собственной ничтожности просто убивало его, кромсало сердце, словно тряпочку ножницами. Еще никогда ему не было так плохо. Он даже готов был умереть, буквально молил о смерти, чтобы никогда больше не испытывать такую боль. Но его никто не услышал. Кенсу был оставлен наедине со своим одиночеством в новой квартире, где должна была начаться его счастливая жизнь. Ему обещали так… Чжонин ему обещал… *** В школу идти не хотелось, но Кенсу, до боли сжав свои маленькие кулаки, решил бороться за свой кусочек счастья, за своего Кая. Теперь уже за свою омегу. Вся его голова была занята лишь мыслью о Чжонине, поэтому не было ничего удивительного, что на уроке ему поставили «неудовлетворительно», недовольно нахмурившись, когда До просто принял это как данное, а не начал слезно вымаливать шанс все исправить, в отличии от большинства своих одноклассников. Только войдя в класс, Кенсу заметил, что ни Тао, ни Криса не было. Они не пришли и спустя два урока. Чжонина тоже не было – До проверял: каждую перемену ошивался рядом с его классом и даже пару раз отпрашивался выйти, чтобы проскользнуть к чужому кабинету. Уже сидя в столовой, давясь кусками булки с маком из-за не проходящей боли в груди, Кенсу пытался приободрить себя, успокоив пустыми уверениями, что все наладится, все будет хорошо. Всё не было хорошо, когда скрипнула дверь, и в столовую шагнул Тао, но на него До почти не обратил внимания, во все глаза всматриваясь в сгорбленную фигуру за плечом рослого китайца. За Тао шел Чжонин. И когда Кенсу увидел его, то чуть не умер на месте от пронзившей сердце острой боли. Его Чжонин… Его наглый Кай… Никакой. Он никакой. Совершенно. Кенсу как во сне смотрел на то, как Тао, заметив его, самодовольно ухмыльнулся, а потом повернулся к Чжонину, что-то сказав, от чего тот вздрогнул и боязливо сжался. Кажется, До услышал даже удовлетворенный смешок Тао, но может быть… Может быть, ему это только показалось? Потому что голова в любой момент могла разорваться от терзающего хаоса мыслей. Потому что губы дрожали от примеси обиды и непонимания, а дышать было просто нельзя. Потому что в широко открытых глазах отражался Тао, по-хозяйски положивший руку на талию Чжонина, который покорно шел за ним. Вцепившись побелевшими от напряжения пальцами в столешницу, Кенсу смотрел на того человека, который когда-то гордо именовал себя «Кай» и от которого теперь совсем ничего кроме внешности не осталось. Почему-то на ум тут же пришел ужастик, где злые инопланетяне пытались поработить Землю и для этого убивали людей, чтобы потом завладеть их телами и пытаться вести привычный для человечества образ жизни. А родные и близкие, не понимавшие с чем связаны такие перемены в характере, вкусах и привычках, только недоуменно пожимали плечами. Почему, например, человек, просто ненавидящий жаренную морковку, теперь ест её чуть ли не тоннами? Или с чего вдруг стал ходить на семинары по медицине и даже делать успехи, если раньше еле-еле смог окончить школу и получить свой горе-аттестат? И сейчас, глядя на то, что осталось от Чжонина, Кенсу вспомнил этот фильм. Вот только Кая не захватывали пришельцы. Его просто уничтожали, медленно, периодично и жестко. На грани шока, До смотрел, как порой, некоторые одноклассники, которые раньше и пикнуть в сторону Кая не смели, теперь ехидно щерились и показательно выказывали пренебрежение. А Чжонин… Чжонин, казалось, этого даже не замечал: потухший взгляд, безвольно опущенные вдоль тела руки – как будто жизнь окончилась. Как будто спасать уже не требуется – некого. Кенсу словно вышел из транса, когда Чжонин медленно прошел мимо его столика, неся поднос Тао и свой. - Чжонин~а… - едва слышно произнес До, но омега услышал его. Это было понятно, исходя из того, как сильно тот вздрогнул и, пряча глаза за отросшей челкой, буквально убежал. Все остальное время До видел его тенью бредущей за Тао, поэтому когда появилась возможность поговорить с Каем наедине, прошло уже три дня. Чжонин вышел в школьный двор, а оттуда в сад, таща за собой пакеты с мусором. До решил воспользоваться предоставленным случаем и быстро рванул за ним. - Подожди! Ким Чжонин! Подожди! – Кенсу схватил омегу за руку и попытался развернуть к себе. Несколько чрезвычайно долгих секунд шла борьба, а потом Чжонин все же оказался лицом к До, но не дал посмотреть на себя, вжимая голову в плечи и прикрывая глаза руками. - Чжонин~а! Чжонин… Мой хороший! – словно обезумев шептал Кенсу, крепко прижимая к себе тело любимого и хаотично целуя смуглые ладони. – Чжонин… У нас все будет хорошо! Мы уйдем отсюда. Ты все забудешь! Слышишь?! Все будет по-другому! У нас будет новая жизнь. До осторожно убрал его ладони от лица – Ким даже не сопротивлялся, – и аккуратно отодвинул длинную челку. Кай медленно поднял на него свои глаза – измученные, потухшие, несчастные, больные, убивая этим Кенсу, словно тысячи и тысячи раз. До вроде бы твердо стоял на ногах, вроде бы нежно держал чужую ладонь, вроде бы верил, что все еще будет хорошо. Но почему-то, именно в этот момент он почувствовал, что падает в пропасть, в черную холодную мглу, где все, чтобы он не предпринял к спасению, заранее обречено на провал, на жуткий фиаско без права последнего желания. Грудь словно сжали стальные тиски, не давая вдохнуть и сказать. Кенсу все еще смотрел в глаза Чжонина, но не видел его… Перед Кенсу стоял будто другой человек, мертвый человек. Нет воли, нет желания жить. И До хотелось завыть, вцепиться себе в горло, разодрав его до крови, а потом в горло Чжонина, чтобы хоть ненадолго увидеть проблеск былого Кая. Но ничего из этого он не сделал, потому что понимал, что бесполезно. А Кай… Кай так ничего и не сказал. - Цыпа! – Кенсу услышал окрик Тао, зовущего Чжонина, и тот, словно безвольная марионетка, судорожно отнял свою ладонь у До и, сжавшись, ушел. Перед тем, как Кай отвернулся, Кенсу успел заметить в его глазах безграничный и все поглощающий страх. До словно в тумане брел по школьному саду, пытаясь осмыслить во что превратился его Чжонин… Его милый и нагловатый Чжонин теперь вздрагивает от любого слова и шарахается от каждого прикосновения, не реагирует ни на подколки, ни на издевки одноклассников, ни на просьбы Кенсу, беспрекословно подчиняясь Тао, при этом боясь того чуть ли не до обмороков. - … же ты за тряпка такая?! – До резко остановился, услышав знакомый голос. А потом, пройдя еще несколько шагов, еще и увидел, как Тао кричал на сидевшего на земле Чжонина. – Где тот Кай, который ерепенился на каждое мое слово?! Где тот наглый сучонок, которого я хотел приучить?! Что ты за безвольная шавка, а?! Бесишь! – схватив Чжонина за шкирку, Тао поволок его к выходу из школы. А До, находясь в каком-то ступоре, просто стоял и смотрел, как уводят некогда его Кая. В тот момент Кенсу понял одну простую вещь, что Чжонин потерян и не только для него. А еще он понял, что его боль ничто, по сравнению с болью Кая. *** До жаловался на жизнь, заливая свою жалкую никчемность крепким виски в баре, куда его сначала не хотели пускать, но потом откуда не пойми взявшийся смутно знакомый парень, представившийся как Лухан, протащил его с собой. - … самый жалкий неудачник! – ткнув в себя пальцем, Кенсу болезненно скривился в ухмылке. – Меня трахнул альфа, всадивший мне с узлом, а потом быстренько смотавшийся в другую страну! Я с порванной задницей провалялся в больнице хренову кучу времени, пока какой-то мудак трахал моего омегу… Моего Кая! – после этих слов, Лухан, сидевший рядом, оживился и наклонился поближе, чтобы не пропустить ничего из бормотания уже пьяненького Кенсу. - Кая? – ошарашенно переспросил Лухан, сжимая бокал с мохито. – Этот не тот Кай, который был прошлый раз с тобой? Он омега? Кенсу согласно мотнул головой. – Он. Чертов. Омега! - Оу… - протянул Лухан и мстительно улыбнулся. Когда он увидел Кенсу, одиноко торчащего у входа в клуб, то подумал, что удача сама пришла к нему в руки. Лухан не забыл, как жестоко с ним поступил Чжонин. Он ничего не забывает… Он просто отложил месть до лучшего времени и вот теперь оно настало. Лухан уже предвкушал, как расскажет Кенсу все подробности о его «любимом и милом Чжонине». Но пока он решил послушать, что еще ему скажет этот маленький альфа. - … не понять меня! Я так люблю его… Так люблю! Что теперь! Что теперь?! – Кенсу всхлипнул, и Лухан недовольно поморщился, потому что, кажется, начал проникаться состраданием к жертве своей мести. – Теперь его нет… Его нет! - Э?! – омега чуть не захлебнулся, только что глотнув коктейль. – Как это нет?! Он, что? Умер?! Кенсу практически лег на столик, прикрыв руками голову и глухо простонал: - Он убил его… Тао убил его душу… От него ничего не осталось! Он ходит, ест, дышит… Но это не Кай. Это безвольное запуганное существо - не мой Чжонин! – рыдания сотрясли тело альфы, и Лухан осторожно придвинулся ближе, аккуратно погладив парнишку по голове. Кенсу так нужна была поддержка, хоть чья-нибудь… даже почти незнакомого человека, поэтому он быстро развернулся и обнял опешившего от неожиданности Лухана. - Я к нему подошел тогда… А он словно неживой. Нет моего Чжонина! Нет! Я умолял… Я просил! Говорил, что все будет хорошо! Что мы будем снова вместе! Но он не слышал… Он не слышал меня! – плача навзрыд шептал Кенсу, уткнувшись в красивую и явно дорогую футболку Лухана. – Мой Чжонин… Он уничтожен! Ему больше ничего не надо. Его глаза не горят… Он словно не видит. Полностью ослеп, убит жизнью. Я так не могу… Я не знаю, что делать… Что мне делать, хён? Что мне делать? – с великой надеждой До взглянул в лицо Лухана, который поспешно отвернулся. Он не знал, что сказать… и какого совета от него ждал этот убитый горем альфа. Но одно Лухан знал точно, никакая его месть не сравнится с тем, как обошлась жизнь с этими двумя. - Мне кажется, что я умираю… Мне так больно… И только одно не дает мне умереть… Ведь Чжонину намного хуже чем мне! Ты знаешь, хён, я видел его глаза… Его когда-то очень теплые и нежные глаза, они такие пустые, такие мертвые…. Словно мой Чжонин всего лишь ходячий труп… Гребаный ходячий труп! – рыдания снова сдавили грудь Кенсу, и ненадолго он мог только всхлипывать, не в силах выдавить из себя и слова, хотя те буквально рвались наружу. – Я не знаю… Не знаю… Как быть?! Что мне сделать, чтобы вернуть его? Пусть не со мной… Пусть с другим, только бы прежним… Я не претендую… Я больше не претендую на его сердце, он и так слишком долго любил такого как я… ничтожного! Я просто жалок! Я обещал его защищать! Я не смог... Не смог… Я готов продать за него душу, лишь бы он снова стал собой! Лишь бы был счастлив… Но никто не требует её у меня! Где эти чертовы дьяволы, когда они так нужны?! Где?! Прижимая к себе судорожно всхлипывающего Кенсу, Лухан твердо сказал: - Я не могу ничего тебе посоветовать. Но, чтобы ты ни решил, я помогу тебе. Он сказал это искренне, без всякого подтекста и недомолвок. Лухан простил Кая. Не мог не простить, ведь того и так слишком сильно наказала судьба и все, что некогда дерзкий Кай в нем вызывал, теперь превратилось в тягучую жалость. *** Школьный выпускной вечер. Кто мог знать, что Кенсу проведет его так? В одиночестве подпирая ствол дерева, воспаленными глазами следя за поникшей фигурой Чжонина. До никогда бы не пошел один сюда, но маленькая надежда еще раз поговорить с Каем, все исправить, не покидала его. Умирает надежда – умирает душа. Это как дважды два – все предельно просто и понятно, не перепутаешь и не забудешь. А если с памятью что-то случится, то жизнь с её проблемами всегда напомнит тебе это простое правило. Кенсу не мог не думать, как вернуть Чжонина, как выковырять его душу из той раковины, в которую его загнали, хотя в большей степени, Кай загнал себя сам. Потому что Кенсу не мог представить реакцию Чжонина в то утро, когда тот проснулся и обнаружил себя повязанным с Тао омегой… Когда понял, что сам превратился в то жалкое существо, которых раньше презирал и об которых старательно вытирал ноги… Кенсу не знал, как ел себя изнутри Кай, как сгрызал свои чувства, считая себя грязным, недостойным такого чистого и светлого Кенсу, который пострадал по его вине… Как не мог противиться желанию тела быть рядом с Тао и не мог не дрожать от страха, стоило тому только чуть повысить на него голос. Ким Чжонин стал самой жалкой омегой, которых он только встречал. И ничего не мог с этим поделать… Вся его природа кричала о повиновении и не давала изменить ход событий. А потом… Потом он уже не хотел ничего… Шел, куда говорил Тао; открывал рот, когда приказывал Тао; делал, что хотел Тао… Вся его никчемная жизнь свелась к тому, чтобы угождать Тао. Но жуткое отвращение и ненависть к себе не давали ему спокойно дышать, поэтому через некоторое время Чжонин просто не смог быть таким, как раньше… Он просто не смог – оказался недостаточно сильным и сломался. И теперь, очередной рывок за руку, и Кима куда-то тащил Тао, что-то поясняя при этом. Как будто Каю было интересно… Как будто Тао мог предложить ему что-то новое - очередной отсос или быстрый перепих? Где-то в глубине Чжонина, в маленьком кубе, бился об стены Кай и кричал: «Мне все равно! Посмотри, что ты со мной сделал?! Неужели не видишь? Ты же хотел себе такого покорного раба? Так получай! И радуйся! Радуйся, Тао! Ты добился всего чего желал… Теперь ты счастлив?». Но ни звука не вырвалось изо рта Чжонина. Исчезновение этой пары не осталось незамеченным для зоркого ока Кенсу. Он быстро набрал смс Лухану, где попросил того приехать в парадной одежде. Дождавшись хёна, Кенсу немедля схватил того за руку и под удивленные взгляды поволок в сторону школьного сада, туда, где скрылись Тао и Чжонин. Искать пару долго не пришлось, их выдали порыкивания альфы, который грубо имел Кая под каким-то кустом. Увидев эту ужасающую картину, Кенсу уже кинулся к ним, но Лухан, цепко схвативший его, не дал сделать эту глупость. - Ты все равно ничем не поможешь ему! Только разозлишь! А этот альфа от нас с тобой мокрого места не оставит! - Пусти меня! – прошипел До, в сознании которого билась только одна мысль: «Мою омегу трахают». - Я сказал: «НЕТ!», - прошептал Лухан, стараясь оттащить брыкающегося альфу в кусты, ибо только боги знают, почему их еще не заметили. Пока они там препирались, Тао успел кончить, спустив на поясницу Чжонина, а потом резко толкнул того на землю. - Никакого удовольствия трахать такое бревно как ты! – зло бросил альфа и, заметив, что омега никак не отреагировал на его слова, взбесился. – А тебе все похрену, да? Ты, блять, ушел в свой охренительный мирок, где таким, как я, нет места?! Да?! – Тао нагнулся и рывком поставил Чжонина на ноги. Кай мигом сжался, втянув голову в плечи и стараясь не смотреть на альфу. Презрительно скорчившись, Тао размахнулся и отвесил звонкую пощечину Чжонину, от чего тот покачнулся и схватился ладонью за горящую щеку. Кенсу снова дернулся в их сторону, но Лухан оказался предусмотрительнее и быстро потянул его обратно, прикрыв рот рукой. - Как же ты мне надоел! – голос Тао был пропитан омерзением, пока он поправлял ширинку и застегивал ремень. – Слабый! Никчемный! Просто безвольная подстилка! Если бы не твой течный запах… В кого ты превратился? – презрительно пробормотал альфа и подошел к Каю, чтобы резким движением обратить его лицо к себе, потянув за волосы. – Ничтожество! – выплюнул Тао, глядя ему в глаза. А потом отбросил как ненужную шавку. – Мне нравился дерзкий, гордый, неприступный Ким Чжонин! А сейчас любая шлюха отзывчивее тебя! И рядом быть противно, и бросить жалко, - Тао пнул носком лакированного ботинка сидевшего на земле Чжонина в бедро. – Еще посмотрим от кого ты разродишься! И если не от меня - и тебе и твоему выродку жизнь покажется адом! Тебе ясно, сучка?! – прорычав, Тао быстро прошел мимо кустов, где затаились Кенсу и Лухан, даже не заметив их. Сжавшись в комок, Чжонин прикрыл руками живот и закрыл глаза. - Хён, иди за Тао, задержи его, он обязательно вернется за Чжонином, - пробормотал Кенсу, пихая Лухана в сторону ушедшего альфы. Когда они с Каем остались одни, До медленно вышел из кустов и присел рядом с Кимом. Дотронувшись до его плеча, Кенсу хотел показать, что он никогда его не оставит… Что у Кая всегда есть он – Кенсу, но Чжонин только испуганно вздрогнул и шарахнулся в сторону, на миг показав залитое слезами лицо. - Чжонин~а, - мягко и как-то жалобно просипел Кенсу, с трудом сглотнув образовавшийся в горле комок. – Это я… Я не обижу тебя. Я никогда тебя не трону… До было слишком тяжело снова встречаться с тем испуганным взглядом Кая, чтобы потом наблюдать, как тот пустеет и становится безжизненным. Обняв тело Чжонина, показавшееся странно худым и тонким, Кенсу прошептал: - Давай убежим? Давай бросим все… Прямо сейчас. Я же так люблю тебя… Ты всегда будешь для меня моим Чжонином, моим прекрасным Каем… просто моим. Давай, Чжонин~а? Нас никто не найдет… Я стану работать! Не сразу, но у нас появятся деньги, мы купим дом, возьмем кредит… У нас будет малыш… У нас все будет хорошо, все можно исправить… Но Чжонин так и не обнял его в ответ. Он просто стоял и смотрел, просто смотрел. Смотрел своим пустым взглядом, смотрел слепыми глазами своей раздавленной души, смотрел своей мерно поглощающей все живое болью. Кенсу судорожно сглотнул. Понимание пришло к нему быстро, а решение оказалось единственно правильным. Схватив Чжонина за руку, До повел его в здание школы, а потом на крышу. Ким не сопротивлялся, покорно бредя за Кенсу. До с дикой болью смотрел на некогда живого и веселого Чжонина и понимал, что таким, каким он стал сейчас, никто не должен его увидеть… Что у всех в памяти Кай должен остаться Каем. Что родители навсегда должны запомнить своего сына гордым и смелым человеком, а друзья верным и хорошим другом. Никто не должен видеть Чжонина сломленным, Кенсу не мог этого допустить. Но и бросить его одного он тоже не мог. Вся его жизнь – это Чжонин. Но если Чжонина больше нет, то и Кенсу давно не существует. Подойдя к краю крыши, До переплел свои пальцы с пальцами Чжонина и посмотрел на него в последний раз. - Я люблю тебя… И Чжонин ответил ему. Первый и последний раз после того, как Кенсу так долго добивался услышать его голос. Ответил и нежно сжал его руку, прежде, чем шагнуть вместе с До с девятого этажа. - Спасибо… Перед тем, как его сердце остановилось навсегда, Кенсу понял, что Чжонин благодарил его не только за любовь…