Side-effect

Три месяца спустя

      Лёгкий весенний ветерок совсем скоро уступит место нещадно палящему солнцу. Близится лето — пора отдыха, долгих дней и тёплого моря, но столь прекрасную ситуацию омрачало лишь одно: сессия. Страшное явление, преследующее каждого, кто однажды ступил на порог пугающего места, под названием университет, с целью получить так называемые знания. Год за годом каждый учащийся обязан проходить через это, сдавать горы экзаменов, чтобы в конечном счёте перейти на следующий курс. Таковы правила этой жестокой игры на выживание, и никуда от этого не деться.       Некто вроде Ши Цинсюаня проходили беспроблемно, так как его старший брат принимал экзамены их курса и любой мог попросить студента подговорить брата по доброте душевной, Хэ Сюань также сдал всё на максимальный балл, а Хуа Чэн… Хуа Чэн завалил письменную часть трижды, что крайне сильно удивило Се Ляня, ведь он так долго занимался с ним каллиграфией, но, видимо, бестолку. Преподавателям пришлось дать ему самый обычный тест, ведь устные ответы были в полном порядке, сказаны без единой запинки, что заводило комиссию в тупик. С горем пополам ему удалось получить заветные баллы для перехода на следующий курс, чем он в первую очередь поделился с Се Лянем.       Спустя пару дней после экзаменов он должен был встретиться с ним у главного входа в университет, хотя сам Хуа Чэн настаивал на том, чтобы он хоть раз в своей жизни прогулял пару. Они не виделись так долго, что, казалось, Хуа Чэн вот-вот плюнет на все правила и приличия, ворвётся в кабинет и собственнолично украдёт несчастного Се Ляня из аудитории, который по уши погряз в долгах, но нет. Парню предстояла защита диплома, ещё более страшный зверь, нежели сессия, а потому Се Лянь вежливо отказался, сообщив, что и так без спросу сбегает от своего куратора, чтобы обменяться с Хуа Чэном хотя бы парочкой слов. Всё же, этот экзамен забирал у него слишком много времени…       Уже в назначенный день Хуа Чэн стоял у входа и сгорал от нетерпения, держа в руках стакан холодного чая, который Се Лянь попросил купить в самый последний момент, ведь другого времени для написания сообщения у него просто не было. Куратор в лице Лин Вэнь, что внимательно наблюдала за старшекурсником, смотрела столь пристально, что казалось, лишь подумаешь о такой вещи, как телефон, так она тут же добавит тебе парочку дополнительных часов, а потому каждое сообщение Се Лянь представлял как игру с огнём, каждый побег сравнивал с попыткой убежать от собственной тени…       Сидя за столом напротив Се Ляня, куратор уже устала делать вид, что крайне сильно увлечена книгой и не замечает, как студент поглядывает на дверь и что-то строчит в телефоне, а потому она, зажав переносицу меж пальцев, устало выдохнула и проговорила:       — Если у тебя есть какое-то срочное дело, то можешь уйти пораньше, у меня у самой есть кое-какие планы, — после этих слов она отложила книгу в сторону и к удивлению увидела перед собой уже собранного студента, что намеревался поскорее покинуть аудиторию. Словно что-то вспомнив, она окликнула его:       — Сянь Лэ, у меня есть небольшая просьба, — в голосе слышался подвох, но парень, уже раскрыв дверь наполовину, всё равно обернулся, словно по привычке, а девушка продолжила, — Раз уж ты уходишь пораньше, то попрошу тебя также взяться за ещё кое-какие книги. Они имеются в нашей библиотеке, так что можешь поискать там.       От слова «библиотека» парня чуть передёрнуло, воспоминания были не из приятных, но он всё же согласно кивнул, понимая, что это вполне достойная цена небольшого отдыха. Се Лянь подошёл к Лин Вэнь, что выводила на листке название книг, а после, закончив, передала студенту.       Книг было много, даже слишком, но куратор предупредила, что они не слишком большие, по крайней мере относительно тех, с которыми ранее работал Се Лянь, а потому он решил поскорее перенести их в свой личный шкафчик, чтобы не тащить всё это добро домой. Только вот, уже забрав книги и подойдя к стенке, он обнаружил в ней нечто интересное.       Небольшой листок покоился на железной полке, видимо, просунутый через широкое отверстие наверху. Парня данная находка до ужаса заинтересовала, заставив тут же потянуть к ней руки. Этот, на первый взгляд, простой клочок бумажки, оказался листком размером с ладонь, на котором красовались ужасные, даже пугающие иероглифы, разобрать который мог, разве что один единственный Хуа Чэн, пишущий едва ли лучше.       Книги убраны на полку, записка перекочевала в карман кремовых брюк, дело было сделано. Оставалось лишь добраться до выхода, где его должен был ждать Хуа Чэн вместе с живящим напитком богов, ради которого не грех и душу продать.       Длинные, бесконечные коридоры были пересечены буквально за несколько секунд и впереди показалась заветная стеклянная дверь, за которой виднелся красный силуэт, принадлежащий определённо Хуа Чэну.       Стеклянная дверь с шумом распахнулась, заставив студента, что до этого копался в телефоне, пошатнуться и перевести взгляд на влетевшего в него Се Ляня, до безумия очаровательного в своей простоте и неряшливости Се Ляня, который больше не отскакивал от него при малейшем прикосновении. Даже сейчас он не особо торопился отходить куда-то в сторону, наоборот, уткнулся носом в толстовку Хуа Чэна, совсем забыв о том, что кто-то их может увидеть. Да и о чём беспокоиться, если благодаря Ши Цинсюаню почти все знают о том, какие между ними двумя отношения?       Они не виделись слишком долго, слишком долго не могли прикоснуться друг к другу, от чего в Се Ляне зародилось смутное желание больше никогда не отпускать Хуа Чэна, словно вероятность их следующей встречи стремительно близилась к нулю. Казалось, стоит ему хоть на секунду выпустить Хуа Чэна из объятий, как он тут же исчезнет, оказавшись бредовой иллюзией, простым сном, одним из тех многих, что снились Се Ляню во время пар.       Сердце Хуа Чэна на секунду замерло, когда тёплые руки обвили его шею, заставив склониться чуть ниже, почувствовать прикосновение мягких губ на своей щеке. Хуа Чэн был готов поклясться, что в моменты, когда Се Лянь ненавязчиво касается его, берет за руку или также, как и сейчас дарит скромный поцелуй, он чувствует себя самым счастливым человеком на земле.       — Я тоже скучал, — произнёс Хуа Чэн, зарывшись носом в мягкие волосы Се Ляня, и прикрыл глаза, вдыхая приятный аромат шампуня. Кажется, это была корица с апельсином.       — Не сомневаюсь, — сквозь смешок выдохнул старшекурсник, нехотя выпустив Хуа Чэна из объятий. Если их кто-то увидит, то могут возникнуть неприятности, даже несмотря на то, что половина потока знает, что между этими двумя особые взаимоотношения.       Хуа Чэн, выпрямившись, тут же протянул парню стакан с холодным напитком, который Се Лянь моментально схватил и в одну секунду осушил почти наполовину. Несмотря на то, что на улице не было столь жарко, пить хотелось неимоверно, особенно после забега по чуть ли не километровым коридорам. Всё же, холодный чай сумел придать Се Ляню сил, после чего он уже не казался таким вялым, а наоборот, более живым и радостным.       Он также воспользовался выдавшейся возможностью и сообщил Хуа Чэну, что в этот раз окончательно освободился и ему сегодня больше не потребуется возвращаться на учёбу, так что этот вечер они могли бы провести вместе. Конечно же его речь сопровождалась румянцем и уверенным взглядом, правда, направленным прямиком в пол.       Хуа Чэн был несказанно счастлив, узнав, что Се Ляню больше не придётся никуда убегать и они смогут провести вместе чуть больше времени, чем две минуты, на которые он приходил ранее.       Последний раз они встречались дня три назад, если произошедшее можно было назвать встречей… В тот день Се Лянь переходил из одной аудитории в другую и, увидев Хуа Чэна на другом конце коридора, сумел лишь помахать ему рукой, ведь поток студентов просто снёс его в другую сторону. Подобных «встреч», когда они могли лишь обменяться тоскливыми взглядами было более чем достаточно, а потому они приняли негласное решение вдоволь насладиться сегодняшним днём и вроде как всё шло хорошо, но когда они проходили мимо какого-то фонтана, Се Лянь неожиданно вспомнил кое о чём.       Он тут же остановился и начал рыться по карманам, тем самым озадачив Хуа Чэна, которому оставалось лишь наблюдать за ним, облокотившись на ближайшую стенку. Заметив в его руках небольшой листок, он решил дождаться хоть какого-то объяснения, но просить не потребовалось:       — Я нашёл это в своём шкафу, но не смог прочитать… что здесь написано? — Се Лянь неуверенно протянул листок Хуа Чэну и потупил взгляд в пол, чувствуя себя беспомощным ребёнком, который просит помощи у старшего, хотя прекрасно понимал, что самостоятельно с этим не справится.       Пока он нервно разглядывал носки своих кроссовок, Хуа Чэн молчал, заставив Се Ляня растеряться, но как только он поднял взгляд, карточка из его рук была вырвана, смята и брошена куда-то в сторону       — Не обращай внимания, просто какой-то мусор, — произнёс Хуа Чэн и, взяв Се Ляня за руку, повёл его в неизвестном направлении, не позволяя вернуться и поднять записку.       От подобного Се Лянь замешкался ещё больше, но всё же решил не возвращаться к ней. Подумаешь, мусор и мусор, может быть кто-то просто ошибся ящиком или в ней не было ничего хорошего. В любом случае, если бы это было что-то важное, Хуа Чэн бы непременно ему об этом сообщил. Раз уж он ничего не сказал, то наверняка там написан какой-то бред или же это были простые каракули.       Весь оставшийся вечер Хуа Чэн провёл в раздумьях. Это не могло укрыться от Се Ляня, а потому, каждый раз замечая, как тот хмурится, старшекурсник спрашивал, всё ли хорошо, но в ответ тот лишь кивал головой и говорил что-то вроде: «Смотри, там продают мороженое, какое хочешь?» или «Куда пойдём теперь?». Проще говоря, переводил тему на что угодно, лишь бы больше не вспоминать об этой записке. Се Ляня это начинало беспокоить всё сильнее, отчего он не унимался и постоянно донимал Хуа Чэна, пока тот не вынул из рукава свой главный козырь.       — Пошли ко мне, — была брошена короткая фраза, звучащая скорее как утверждение, нежели вопрос, ведь Хуа Чэн знал, как сильно Се Лянь любит бывать у него дома.       У самого Се Ляня они успели побывать единственный и, скорее всего, последний раз, так как Му Цин вновь начал обвинять Хуа Чэна во всех бедах человечества: то он не так сидит, то он не так смотрит на Се Ляня, да и вообще тип подозрительный, так что ему уж точно не стоило бы встречаться с кем-то вроде него. Простое чаепитие превратилось в настоящую истерику, после чего Се Лянь очень долго извинялся перед Хуа Чэном и пообещал поговорить с Му Цином, но особого эффекта этот разговор не возымел.       Хуа Чэн жил один, вблизи университета в совершенно пустой квартире. Нет, у него были кровать, диван, обеденный стол и прочее, но… Квартира была словно не обжита: все полки пустые, на кухонной столешнице не было ни единой баночки, коробочки, в холодильнике мышь повесилась и стоило возникнуть хоть малейшему звуку, как он тут же тихим эхом разносился по всей квартире. Стоило Се Ляню пересечь порог, как в помещении становилось гораздо светлее, уютнее, да и под боком никто не кричал, что этого ненормального нужно гнать палками куда подальше, лишь очаровательный котёнок, который постоянно ластился к Се Ляню, не давая Хуа Чэну и подступиться к своему парню, малость омрачал Хуа Чэна, но и то было небольшой проблемой. Конечно, справиться с ним было куда проще, чем с Му Цином, так как посадить в коробку крупного парня намного сложнее, нежели маленького котёнка.       Се Лянь, уже начав грезить о том, как они будут смотреть какой-нибудь нудный фильм, завернувшись в тёплый плед, машинально закивал головой, но тут же столкнулся с серьёзным взглядом Хуа Чэна:       — Хорошо, но пообещай, что перестанешь допрашивать меня… Всё действительно в порядке, тебе не нужно беспокоиться, — на лице засияла ухмылка, а Се Лянь насупился, подобно обиженному ребёнку, но всё равно кивнул, понимая, что вытягивать из него ответ просто бесполезно. Ничего, у него будет достаточно времени позже.       До дома они добирались уже по темноте, зайдя в ближайшую забегаловку, заказали ужин на вынос, чтобы было что пожевать во время фильма, Се Лянь начал думать о том, какую комедию на этот раз выберет Хуа Чэн, но все мысли вылетели из головы, когда ему на встречу выбежал крошечный котёнок, без остановки мяукая и спотыкаясь на каждом шагу.       — Эмин, чёрт, где твоя коробка? — выругался Хуа Чэн, ставя пакеты с ещё теплой едой на ближайшую полку, — Зачем ты вылез? — кажется, он был крайне сильно расстроен из-за того, что Се Лянь теперь весь вечер проведёт с этим маленьким одноглазым ребёнком, совсем забыв о Хуа Чэне.       Эмин появился в его доме всего пару месяцев назад, после того, как между Хуа Чэном и Се Лянем начали выстраиваться отношения. Во время одной из их прогулок, Се Лянь заметил в кустах некую коробку, всё завертелось, закрутилось и теперь в доме Хуа Чэна стало на одного маленького жителя больше. Се Лянь даже начал находить между ними некоторые сходства, вроде отсутствующего глаза, правда Хуа Чэн мог скрыть это протезом, а маленькому котёнку приходилось мириться с его полным отсутствием.       — Не переживай, мне всего лишь хочется узнать, как он поживает, — с широкой улыбкой произнёс Се Лянь, поднимая котёнка на руки, — Он тоже очень долго меня не видел, пусть порадуется немного…       Хуа Чэн от этих слов выглядел не более счастливым, лишь подошёл к стене, где стояла коробка, в которой жил Эмин, чтобы убедиться, что он её перевернул. Всё же этот пакостник научился выбираться из собственного жилища, попадос…       — Гэгэ! — обиженно выдохнул Хуа Чэн, наблюдая за тем, как Се Лянь принялся играть с Эмином, приговаривая, какой он милый и очаровательный. Услышав позади недовольный голос, парень неловко поднял котёнка на руки, а после щёлкнул хмурого Хуа Чэна по носу, тихо посмеиваясь.       — Ты тоже очень милый, — с довольной улыбкой произнёс Се Лянь и, не дав Хуа Чэну схватить его, уложил Эмина в коробку, чтобы они случайно не затоптали его.       Стоило Се Ляню выпустить котёнка из рук, как его тут же утянули в крепкие объятия.       Ещё одна причина, почему Се Лянь до ужаса любил бывать у Хуа Чэна: они были полностью предоставлены друг другу и ни одна лишняя пара глаз не наблюдала откуда-то из-за стены. Не приходилось бояться, что кто-то увидит их, пустит слухи, сплетни. По большей части это касалось Се Ляня, ведь именно он опасался подобного исхода, а Хуа Чэн лишь поддерживал его, говоря, что в отношениях важно чувствовать себя комфортно и безопасно. Именно это чувство посещало Се Ляня, когда он приходил к Хуа Чэну домой, а потому, в тот момент без опаски целовал его, зная, что всё останется между ними.       Улица не позволяла им даже за руки взяться, но теперь их ограничивали разве что призрачные рамки приличия и единственное, что заставило Се Ляня оторваться от губ Хуа Чэна спустя долгие полчаса, были затёкшие ноги и шея, ведь разница в росте была существенной и стоять на носках с запрокинутой головой было не самым простым занятием.       — Ужин стынет, — пробурчал Хуа Чэн, уткнувшись носом в шею Се Ляня, почувствовав, что тот уже не может ровно стоять. Се Лянь тут же выпустил его из объятий, наконец твёрдо ощущая под ногами землю.       Интерес к уже подостывшей еде пропал быстро, после чего они решили переключиться на фильм. Выбрали какую-то комедию, укутались в плед, но сосредоточиться на сюжете так и не получалось. Се Лянь, улёгшись на колени Хуа Чэна, постоянно хмурился после каждой глупой шутки и смеха на заднем плане, а после потянулся к пульту и выключил звук, не в силах больше слушать весь этот бред.       — Сань Лан, ещё минута, и мой мозг не выдержит, — пробурчал тот под тихий смешок Хуа Чэна, откинув пульт в сторону и забрался на его колени, наслаждаясь тишиной и звуком биения родного сердца.       Так они просидели достаточно долго. Старшекурсник уткнулся носом в плечо Хуа Чэна, тот, в свою очередь, перебирал пряди волос Се Ляня, изредка поглаживая того по спине, а в углу тихо посапывал Эмин, ворочаясь в собственной коробке. Атмосфера была настолько умиротворённой и по своему домашней, что Се Ляня невольно начало клонить в сон, но одна мысль, постоянно вертящаяся в голове, всё никак не могла оставить его в покое.       Он тихо позвал:       — Сань Лан, — Се Лянь заворочался, устроился поудобнее на плече Хуа Чэна и полусонным голосом продолжил, — всё-таки… что там было написано?       Хоть он уже плохо соображал, всё же смог почувствовать, как сильно напрягся Хуа Чэн, а его рука, перебирающая волосы, неожиданно замерла в воздухе, изредка, нервно подрагивая.       — Гэгэ, ты действительно хочешь знать? — взволнованно произнёс парень, всё же вернув руку на спину Се Ляня, ненавязчиво сжав ткань его свитера, словно боясь, что он может сбежать. Се Лянь в ответ лишь кивнул и Хуа Чэну пришлось, хоть и нехотя, но объясниться. Всё же он не мог ему врать.       — Это была записка со стрёмным признанием в любви, но, не думаю, что тебе это интересно, — он словно не придавал значения своим словам, но потому, как сильно сжалась его рука на спине, становилось ясно: Хуа Чэн нервничает, — Кто-то крайне неудачно пытался скопировать мой почерк, даже мне было сложновато разобрать написанное, но… было жутко.       Се Лянь же весело фыркнул и обхватил руками лицо Хуа Чэна, а после оставил на кончике его носа почти невесомый поцелуй, словно пытаясь успокоить и убедить его.       Всегда делать всё самому, это ли не про Се Ляня? Он наверняка бы попытался разобраться во всём самостоятельно, выяснить, кто решил написать ему эту записку, а Хуа Чэн знал об этом, как никто другой, потому и переживал. Правда, Се Лянь знал способ успокоить Хуа Чэна.       — Могу я остаться сегодня? — голос его звучал тихо, неуверенно, а смотрел он куда угодно, только не на Хуа Чэна, но всё равно получил согласие в виде нежного поцелуя, убедившись, что теперь его Сань Лан будет спокоен хотя бы этой ночью.       На следующий день они решили выяснить, кто тот самый человек, который оставил эту самую записку и ради этого пришли в университет на час раньше, чтобы успеть проследить за каждым входящим старшекурсником. Вчера в университете оставались лишь учащиеся, защита диплома у которых состоится намного позже, так что остальные студенты тут же отпали, остались лишь те, кто сдаёт экзамен в тех же числах, что и Се Лянь. К своему удивлению, никого подозрительного они не заметили, только вот, стоило Се Ляню вновь открыть несчастный ящик, как из него вывалилась очередная записка, кажется, намного меньше, ну и каракули ещё уродливее…       Следующие несколько дней они приходили в одно и тоже время и всегда находили всё новые и новые записки, что начинало немного пугать. Кто-то в здравом уме, каждый день приходил чуть ли не за несколько часов до пар, чтобы бросить Се Ляню в ящик клочок бумаги с различными фразами, вроде: «Ты сегодня особенно красив», или «Когда я смотрю на тебя, душа хочет петь», было также «Я всегда буду рядом, где бы ты ни был» и прочие стрёмные признания, от которых у Хуа Чэна порой сводило челюсть.       Какой-то человек пытался склеить его парня парочкой бумажек, но вместо этого заставил боязливо оборачиваться на улице или же вздрагивать от малейшего прикосновения, словно ему писал не влюблённый фанатик, а какой-нибудь маньяк, выбравший Се Ляня своей жертвой. Иногда эти записки были невинными, иногда милыми, но чем чаще это продолжалось, тем более наглыми и пугающими они становились, словно старшекурсник уже принадлежал ему и их «встреча была лишь вопросом времени», а к концу первой недели Се Ляню начали сниться кошмары. В одну из таких ночей, когда Фэн Синь и Му Цин застряли в баре, он остался совсем один в доме и до того испугался звука бьющейся посуды на кухне, что закрылся в спальне и вынудил их обоих немедленно вернуться домой. К счастью это был не его загадочный поклонник, а Жоё, которому всё ещё не купили террариум.       Се Лянь перестал спать, погруженный в мысли и спустя несколько подобных ночей он отключился прямо во время разговора с Лин Вэнь, чем крайне сильно удивил девушку. Она списывала на переутомление и волнение перед экзаменом, но лишь Хуа Чэн знал в чём на самом деле была проблема.       В один из дней, когда даже после четырёх часов выжидания Хуа Чэн всё равно обнаружил в ящике записку, видимо оставленную человеком невидимкой, в его голове зародился смутный, но какой никакой план, который он решил осуществить этим же вечером, пока Се Лянь ещё не ушёл домой отсыпаться. Хуа Чэн хотел, чтобы парень сам убедился в том, что его жуткий поклонник пойман и обезоружен.       После пар они встретились во внутреннем дворе, начали обсуждать их план, и Се Лянь немного ожил, зная, что если за ними кто-то и наблюдает, он прекрасно видит, что у него уже кто-то есть и, возможно, даже перестанет писать те самые записки. Сам план был прост, как два пальца об асфальт, и они уже решили приступить к выполнению, но неожиданно их прервал голос Хэ Сюаня, что стоял на другой стороне двора, видимо, только выйдя из университета. Конечно, увидеть его здесь было неожиданно, но наверняка он просто таскался за Ши Цинсюанем, который в свою очередь от нечего делать бегал за братом, который принимал экзамены также и у старшекурсников.       Он окликнул их обычным: «Эй!», но сразу же было ясно, что обращался Хэ Сюань именно к ним, ведь Ши Цинсюаня рядом не было, а ни с кем больше он даже не разговаривал. Стоило Се Ляню обернуться, как он заметил мелькнувшую на лице Хэ Сюаня растерянность, что вскоре была погребена за его дохлым, как говорил Хуа Чэн, выражением лица. Он тут же направился к тем двоим, выглядя при этом до боли задумчивым.       — Ну, как там у вас? — словно невзначай бросил тот, уже подойдя достаточно близко, хотя в голосе всё равно чувствовались нотки удивления, что, кажется, передалось и Се Ляню. Они просто стояли и разговаривали, с чего он вдруг решил справиться об их отношениях? Даже Хуа Чэн не понял причину, по которой его, вечно на всё кладущий то самое ценное, друг вдруг решил задать такой вопрос, но для приличия ответил:       — Как обычно, — на этом у них завязалась, кажется, первая в их жизни неловкая пауза, но Се Лянь поспешил разбавить её, напомнив Хуа Чэну, что им уже пора идти по, как он сказал: «Крайне сложному и неотложному делу». Сразу же после этих слов он взял Хуа Чэна за руку, быстро попрощался с Хэ Сюанем и направился к выходу. Сейчас ему меньше всего хотелось бы с кем-то обсуждать собственные отношения, в которых на самом деле, с приходом этого фанатика, начало твориться чёрти-что…       Когда они отошли на приличное расстояние от внутреннего двора, Се Лянь взглядом отыскал ближайший к выходу подоконник и с самым скромным видом уселся на него, ведь все диванчики и скамейки из этого блока были унесены в другой. Он, как и все прочие студенты отыскал способ спастись из этой ситуации, да и этот момент также входил в часть их плана.       Хуа Чэн предложил Се Ляню наблюдать за тем, не идёт ли кто к стенке с ящиками по пути к выходу, а Хуа Чэн проследил бы за теми, кто входит в здание, чтобы точно убедиться, что никто не улизнул от их глаз. Конечно, занятие нудное, но на что не пойдёшь ради спокойствия и безопасности близкого человека.       Дело оказалось действительно настолько унылым и невозможно скучным, что Се Лянь впал в лёгкую дрёму уже ближе к одиннадцати часам вечера, совсем забыв о том, что у них был какой-то там план по поимке уже не помнил он кого. Старшекурсник целую неделю не мог спать спокойно, вечно ворочался во сне, просыпался, а потому столь тихая и умиротворённая атмосфера убаюкивала его, что в конце концов он невольно отрубился, как делал это на последних парах.       Хуа Чэн же стоял у входа, изредка поглядывая в сторону кабинок, но к тому времени уже все студенты покинули университет, даже свет начал постепенно гаснуть, но он всё не мог понять, как именно этот самый человек подкидывал записки, если ни вечером, ни утром его нет. На ночь все двери запирались, окна можно было открыть лишь изнутри, но охрану и учителей он не учитывал. Кто бы, будучи уже взрослым и сознательным человеком, стал бы заниматься подобным?       Из мыслей об учителях и прочих работниках его вырвал звук приближающихся шагов двух человек и чем ближе они подходили, тем яснее становилось, что это был Ши Цинсюань, которого отчитывал Ши Уду, приговаривая, что из-за неразумного поведения братца ему придётся всему курсу натягивать баллы. Студент в свою очередь тихо хихикал, но дойдя до входной двери неожиданно замер, тихо произнеся:       — Чёрт, я забыл телефон в кабинете, подожди меня в машине, я скоро! — выкрикнул тот и спешно скрылся за углом, пока сам Ши Уду недовольно качал головой, ворча, что именно от этого Хэ Сюаня он набрался всех этих глупых ругательных слов. Он последовал совету брата и вышел на улицу и, как заметил Хуа Чэн, стоявший в нише, к шкафчикам не подходил. Он только хотел выйти из своего укрытия и пойти за Се Лянем, сообщив, что никого не обнаружил, как вновь услышал всё те же шаги и, слишком уж знакомую ругань.       — Вот сейчас мне кажется, что тебе действительно лучше прекратить думать и пить одновременно! Каждая твоя пьяная идея заканчивается нехорошо, а эта, как раз таки возникла после нескольких бокалов вина! Я же уже сказал... — Дальнейшие крики было просто не разобрать из-за какой-то возни, словно кто-то пытается что-то найти в кармане или сумке, а после раздался явно возмущённый голос Ши Цинсюаня, который лишь пару секунд назад убежал за своим телефоном.       — А я говорю, что это всё благодаря нам! — гордо заявил тот и попытался закинуть что-то в ящик Се Ляня под усталый стон Хэ Сюаня, но не вышло, бумажка упала на пол и её пришлось доставать из под стенки. Тут то мышеловка захлопнулась и Хуа Чэн вышел из укрытия, перекрывая выход этим двоим.       Он был готов спорить, что их лица посерели, а во взгляде так и читалось: "Только не по лицу". Конечно, бить их он не собирался, но выглядел так, словно превозмогает собственное желание выбить пару тройку зубов.       — Да, благодаря вам Се Лянь сходит с ума, а вам, смотрю, от этого только весело, — сквозь зубы процедил Хуа Чэн, зловеще закатывая рукава и, прежде чем скрестить руки на груди, произнёс:       — Жду объяснений.       Хэ Сюань естественно раскололся первым, так как изначально был против этой идеи и оказался втянут во всё это насильно, да и надеялся, что за чистосердечное ему влетит немного меньше.       Он рассказывал о каких-то смутных событиях, от чего казалось, что он просто придумывает на ходу.        Неожиданно во взгляде Хуа Чэна промелькнуло осознание.       Он вспомнил, как под конец всех экзаменов студенты решили отпраздновать успешную сдачу в небольшом кафе возле их университета. От большой радости они позвали даже Му Цина и Фэн Синя, которые всё равно отказались, как и Се Лянь, оставивший Хуа Чэна в одиночку ковырять креветки палочками в том самом кафе, освещаемом тусклым свечением низких пыльных ламп…       — Ну, и тогда я сказал, что не знаю правильный ответ и он просто дал мне другой билет, хах! — без умолку рассказывал о своём брате Ши Цинсюань, кладя кусок бекона на гридль*. Хэ Сюань сидел слева от него у стены так, что все пути к отступлению были перекрыты, поэтому студенту только и оставалось, что слушать пьяные бредни своего парня, который в очередной раз чуть не завалил экзамен.       Он хмуро закинул в рот запечённый помидор и поднял взгляд на Хуа Чэна, что не менее печально ковырялся в еде, подперев голову рукой, не выражая особого интереса к происходящему. Ши Цинсюань этого попросту не замечал. После трёх пивных бокалов мир казался ярче, еда вкуснее, а люди рядом веселее, так что его было сложно в чём-то винить. Лишь после того, как от креветки осталось лишь подобие кашицы, Хэ Сюань подал голос, абстрагировавшись от бурных речей своего парня.       — Ты можешь смело претендовать на звание «Самое хмурое лицо Китая», что-то случилось? — с неподдельным интересом произнёс студент и ловко выхватил из-под палочек Хуа Чэна ещё целую креветку, которую ждала участь её сестры по несчастью.       Кажется, в тот момент Ши Цинсюань направился к барной стойке, подоставать бармена и это было им на руку, точнее Хэ Сюаню, который уже успел перекинуть парочку закусок с тарелки своего друга к себе, чтобы он не переводил еду.       Хуа Чэн, поняв, что его только что нагло обворовали, всё же отнял взгляд от тарелки, переведя его на лицо Хэ Сюаня, что перегнулся почти через весь стол, продолжая нагло воровать закуски.       — У меня нет настроения, — буркнул тот, а после обратил внимание на небольшой уголёк на плите, что ранее, кажется, был беконом.       Хэ Сюань же почти сразу сообразил в чём дело и палочками подхватил обуглившийся кусок мяса, чтобы на запах гари не сбежалось половина заведения. К счастью это не заставило парня сбиться с мысли и он уверенно продолжил:       — Конечно, если его здесь нет, то откуда взяться твоему настроению, — сказано это было лишь в шутку, но, кажется, он попал в точку, ведь взгляд Хуа Чэна тут же переменился: стал более растерянным и даже… расстроенным? Пока не было ясно из-за чего или кого, но Хэ Сюаню хватило и этого, чтобы заинтересоваться в происходящем.       Хуа Чэн, хоть и нехотя, но всё же начал рассказывать:       — Се Лянь… Этот диплом буквально убивает его. Он не может и на минуту оторваться от книг из-за этого глупого экзамена, так как совсем скоро будет его защищать, — Хуа Чэн устало выдохнул и обхватил голову руками, больше, чем когда бы то ни было желая, чтобы Се Лянь был сейчас рядом с ним.       — Я надеюсь, вы не поругались с ним из-за этого? — не придав значения своим словам, Хэ Сюань закинул в рот ещё пару закусок, как сильный удар кулака по столу чуть не заставил его подавиться. Он встретился взглядом с Хуа Чэном, который выглядел не шибко счастливым, а смотрел так, словно Хэ Сюань ляпнул что-то глупое и невозможно неприятное.       — Мы не ругались, даже не смей о таком говорить! — кажется, ещё секунда, и кровь в нём закипит от того, насколько он был сердит, неизвестно на Хэ Сюаня или вообще на всю эту глупую ситуацию.       Его друг знал не понаслышке, что, если вдруг Хуа Чэн разозлится, то лучше его не трогать, так что бросил лишь сухое: «Ясно» и затолкал в рот ещё пару закусок, оставшись наедине с собственными мыслями.       Именно эта ситуация породила среди их "компании" глупый слух о том, что Се Лянь и Хуа Чэн поругались и их срочно нужно было мирить и конечно же добровольцем оказался не совсем трезвый Ши Цинсюань, недооценивший в полной мере умственные способности Се Ляня, а потому и решил писать эти записки от лица Хуа Чэна, ну, как он представлял себе их общение.       Вот оно что...       От слов о том, что предположительно именно так Хуа Чэн говорит с Се Лянем, он залился непростительно громким смехом, даже был готов кататься по полу и хвататься за живот от того, насколько их представления не верны.       — Если ты считаешь, что Се Лянь тут же побежал бы ко мне с распростёртыми объятиями после того, как прочитал пару записок от какого-то фрика, который должен был оказаться мной, то ты ошибся, очень сильно ошибся. Возможно ещё в тот момент, когда потянулся за бутылкой пива.       После этих слов Ши Цинсюань насупился и начал топать ногами, говоря, что это они ничего не понимают и вообще он пытался спасти личную жизнь своего лучшего друга, хотя на самом деле всё было далеко не так.       Небольшое недопонимание привело к тому, что Се Лянь последние несколько недель шарахался от каждого прохожего, в то время как его ссора с Хуа Чэном даже не существовала в этом мире. После того, как ситуация прояснилась, Ши Цинсюань почувствовал себя отчасти глупо. Нет, не отчасти, он почувствовал себя настоящим идиотом, возможно потому, что действительно считал этот план своим прекраснейшим творением. Он тут же подумал о том, как ему следует извиниться перед Се Лянем, но мысленно он всё равно возвращался к тому, что больше не сможет смотреть ему в глаза. Это удручало, хотя он знал насколько Се Лянь добросердечен и наверняка посмеялся бы вместе с ними, только вот стыд за содеянное никуда не делся.       — Ши Цинсюань! Где тебя носит?! — раздался грозный голос с улицы, явно принадлежащий Ши Уду, от чего парень тут же подскочил, схватил свою сумку и на прощание быстро поцеловав Хэ Сюаня, вылетел за дверь.       Последствие "идеального" плана Ши Цинсюаня в виде спящего Се Ляня Хуа Чэн воспринял крайне неприятно, хотя спросонья он так и не понял что именно произошло, но фраза: «Он тебя больше не побеспокоит», грела душу.       В тот день Се Лянь вновь остался у Хуа Чэна, кажется, забыв, что у него есть собственный дом, так как гостить у него было куда приятнее, чем слушать постоянные крики Му Цина и Фэн Синя за стенкой. Они вновь вернулись к просмотру того самого глупого фильма, от которого у Се Ляня плавились мозги, правда смеялись они не с ужасных шуток, а с того, как оказалась проста и забавна тайна его "поклонника".       — Гэгэ, — осторожно позвал Хуа Чэн, глядя на Се Ляня, что, как обычно, удобно устроившись на его коленях, гладил Эмина, который в наглую улёгся у него под боком, а после спросил:       — Мой почерк действительно настолько ужасен?       Дом заполнился громким, ярким смехом, разбудив мирно дремлющего кота, но это совсем не волновало Се Ляня, что тут же принял серьёзное выражение лица и пытался сдерживать рвущуюся наружу улыбку:       — Не столь ужасен, но тебе есть над чем работать.        Лёгкий весенний ветерок уступил место нещадно палящему солнцу. Наступило лето...