Попаданка в мир омегаверс

      В штольни меня опять вели окружным путём с завязанными глазами, вот только они опять не учли, что шаги можно и считать, да и запахи отличаются под землёй и на поверхности. — Ждите тут.       Темно, сыро, затхлый, спёртый воздух и перед глазами стена. Перевожу дыхание, отгоняя дурные мысли и воспоминания. Просто не понимаю, как мой птенчик здесь жил? Как в таком месте он мог чувствовать себя в безопасности? Хотя его рассказы — это одно, но я видела всё, что там происходило воочию, и мне срочно требуется реабилитации в виде его сладеньких губок. — Детектив? А почему вы стоите здесь? Вас все ждут. Как-то такая скромность и в вашем исполнении. — Сволочь, ну ничего, я тебя запомнила. Тебе ещё предстоит глупо себя почувствовать. — Сказал бы доброго утра, но, судя по вашим лицам, это далеко не так. — Вся верхушка с заместителями и непосредственными исполнителями. — Что случилось за эти несколько часов? — Они всех их отпустили. — Тяжело вздохнула, а они что ждали? Там столько тех, кого трогать нельзя, что самой дурно. — Не всех. Если вы не против я присяду — разговор явно будет долгим. — Села, но только для того, чтобы хоть на секунду отвести взгляд. — В расследование вмешался король и его личная гвардия правоохранителей. Что это значит? Будет чистка. Все они виновны и их всех взяли с поличным, но увы, число влиятельных и значимых слишком велико. Теперь Его Величество будет сортировать альф, пойманных в Тёмном замке по степени их значимости и лояльности. Тех, кто помельче и несговорчивей , ждёт плаха. Увы, неофициальная, Его Величество понимает, что зачинщиков во время «Сезонного бала грёз», вероятней всего, не было. Теперь его личная гвардия будет проводить расследования и пытаться проводить расследования, не привлекая внимания. Верховный судья был казнён, по официальной версии у него был сердечный приступ, но сути это не меняет — этой твари, забившей до смерти ребёнка, более нет в живых. — Вы так просто про это говорите. Что вы получили за своё молчание? — Сощурила взгляд, не «получили», а «чем вас подкупили»? — Амнистию. Я и Джозеф получили полную амнистию за свои преступления. А что вы так на меня смотрите? Мы проникли на территорию, принадлежащую короне, отравили при помощи неизвестного препарата сотню альф. Именно это указано в грамоте помилования. Но у короля есть рычаг на нас. Один промах - и нас обвинят в организации «Сезонного бала грёз» и умышленном нанесении вреда жизни и здоровью. — Начальник правоохранительной гвардии Его Величества чётко передал послание из дворца. — То есть так. Вы воспользовались нашим ресурсом и выторговали свободу Сирены, а как до выполнения обязательств, то всё… — А вот играть со мной в игры не нужно. — Свободу Сирене вы гарантировали за имена организаторов, а не за то, что гости Тёмного замка понесут наказание. Не стоит ставить под вопрос уровень моей компетенции. В ваших руках стражники и распорядитель, а также бумаги с какими-то данными. Часть уговора я выполнил. Был бы источник информации, саму информацию получить не проблема. — Протянул руку. — Дайте бумаги, и я выжму из них максимум. — Может поговорите с ними и узнаете то, что нам нужно. Время идёт детектив, те, кого отпустили, могут стать источником информации о том, что произошло. Вам не кажется, что… — Отмахнулась, требуя бумаги. Что там такого, что они не желают мне их отдавать. — Чтобы говорить о чём-то, нужно двоим быть в курсе темы беседы. Просто имена - он может сдать кого помельче, а так будет понятие, будут и организаторы. — Грамоты мне вернули.       Хватило бегло глянуть на текст и подписи, чтобы понять всю серьезность той ситуации, в которую мы влипли. А ещё у меня плохие предчувствия касательно того, почему именно они не желали мне их отдавать. Но всё по порядку. — Я задам один вопрос, от которого будет зависеть наше дальнейшее сотрудничество… — Отложила бумаги в сторону. — Вы планируете занять и эту нишу?       На меня принялись кричать и угрожать. Спокойно шлёпнула пачкой бумаги на стол. У них, видите ли, тоже есть честь и гордость. То есть я, по их мнению, идиотка? Они распространяют дурман. Они покрывали проституцию. И давно знали, что творится в Тёмном замке. У них открыты притоны всех уровней и мастей. Они занимаются наймом и организацией по устранению неудобных «проблем». Они крадут и подменивают ценности и личное имущество. Всё это приправляется тем, что у них нет иного выбора, так что сейчас давить на жалость не стоит.         Есть и те, кто такой жизни не желает, и они тоже готовы на всё, чтобы избежать её. Сайрен крадёт, чтобы расплатиться, но смог бы он уйти на самом деле? Чувствовал бы он себя в безопасности? Айзек был готов спать со мной и терпеть меня и все мои извращения, но позволили бы ему это? Как долго он бы выдержал такую жизнь, ведь меня он не знает, он наивно верит, что я другая, но так ли это? Сама порой сомневаюсь.         Моя грань — это пропасть , в которую всё легче свалиться и из которой не выбраться. — Хватит строить из себя праведников. Я спросил прямо — желаете ли вы заняться работорговлей после того, как ОНИ будут уничтожены? — Тишина, странно, а только что так слажено меня пеняли в отсутствии морали. Двуличные твари, и они туда же. — Нет. — Все дружно обернулись. А вот и Орминт, до сих пор не понимаю его места в иерархии. Он первый раз присутствует на совете, так что вопрос , насколько его слово значимо. — Мы и вправду недавно обсуждали и этот вариант, но я принял решение, что нет. Мы не станем заниматься таким. — Но… — Видимо, в этом вопросе они не столь однозначны. — Мы не можем… Ты не объективен… то, что произошло с твоей суп… — Я сказал, мы не будем заниматься таким. — Удар кузнечного кулака , словно удар кувалды. — Каждый, кто находится здесь, пришёл по разным причинам. Мы заставляем их подчиняться нашим правилам и тем самым удерживаем дисциплину, но… все они подчиняются не из-за страха, а потому, что у них есть надежда. Дорн, расскажи остальным,то, что сказал мне. — Айзек и Малек, они условно свободны. — Послышалось роптание. — Айзек выплатил пятьдесят тысяч своего долга и долга за брата, я дал ему год, чтобы найти своего альфу, если этого не произойдёт, он вернётся, и сумма его долго возрастёт вдвое. — Но так неправильно, омегу может выкупить только его альфа и так было всегда. — Но Дорн был иного мнения. — Омежки не пришли к нам сами, их нам продали. Не купили бы их мы — это сделали бы хозяева Тёмного замка, и что ждало бы ребят, не знает никто. Вы были там и всё сами видели. Мы должны хоть чем-то отличаться от тех скотов. — Отличие весьма условное, но я их понимаю. Да , они облагают их налогами и заставляют работать, делая то , что им не хочется. Но это не пансион и не ночлежка. На содержание даже в таких скудных условиях нужны деньги , и не только на еду и одежду, но и на защиту. Им она , увы, тоже нужна, или бы их давно, словно крыс, вытравили. — Те, кто попадают к нам, должны иметь возможность уйти от нас, у них должна быть надежда на получение свободы и реальная, а не иллюзорная. Потому я согласен с Орминтом — мы не станем этим заниматься. Никто из тех, кого вы привезёте таким вот образом , работать среди моих подчинённых не будут. — Хорошо, меня ход вашего собрания и ваши дрязги не волнуют. Я хочу поговорить с той мразью и получить подтверждение своих умозаключений. — Встала, невзначай роняя бумаги. — Проводите меня и, если можно, без повязки.         Шли довольно далеко, либо меня вновь водят кругами, либо  это его таки хрен знает где держат. Как оказалось, второе. Чистоплюи. Они, по-видимому, не желали свою нервную систему подвергать волнениям, слушая кричи и стоны. Это были небольшие углубления и ниши, полевым методом переоборудованы под пыточную. Здесь было всё: кровь, слюни, сопли, части тел и следы от испражнений. Инвентарь для пыток самый разнообразный, но, как по мне, самый малоэффективный, потому как по большей мере направлен причинять боль, а не извлекать полезную информацию. Да и действуют грубо, так что половина их стражников, а судя по тому, что они все альфы — это они, либо в отключке, либо уже бездыханные. — Забыл спросить, вы свою крысу вычислили? Того, что вас предал и сдал. — Меня провожала незнакомая бета. Миниатюрная, как и все представительницы её крови, необычайно красивая с угольно-чёрными кудрями и неприродными алыми губами. Просто блеск какая красотка. — Сначала отрезали крысе хвост, потом выдрали язык и оставили подыхать, чтобы все видели, что будет с предателями. — Она с таким холодом это говорила, что у меня поджилки задрожали. — Прошу меня простить , мисс, а могу я узнать ваше имя. — Её кудри качнулись — Не стоит детектив, моё имя — это то, что люди слышат перед своей смертью. — Да ладно? Да ладно? Она из гильдии убийц? Хотя чему я удивляюсь. Самые жестокие палачи — красивые женщины. Только почему у меня двоякое чувство от ауры, исходящей от неё. Мы, наконец, остановились, она открыла передо мной дверь. — Прошу, детектив, входите.       Зрелище было жалким. Высокомерные снобы. Абсолютно голый, залитый кровью с глубокими ранами на теле, бессознательно повисал на цепях. Так быстро? Неужели он успел окочуриться. — Могу я попросить вас отдать распоряжение, чтобы мне принесли воды. И как можно больше. — Чёрная бровка странно изогнулась, видимо, намекая на наглость ситуации в целом. — В качестве благодарности с меня подарок. — Подарок? — Её тон холодный, но глаза. Да , ладно, женщины в любом измерении женщины, и подарки они очень любят. — Да. Вы не ослышались — подарок. Кое-что, что очень любят красивые женщины. — Она вернула себе самообладание, делая вид, что ей ничего не нужно.       Наклонилась к её ушку зашептав, что именно ей преподнесу и… Не могу, она едва горло не сорвала, требуя принести бочку с водой. Что сказать, какова бы ни была женщина, но от новой модели кружевного белья она не откажется. И это она ещё не знает, как именно оно будет выглядеть. Да, я думаю о перспективах, не очень хочу с этой дамой остаться в натянутых отношениях, а так хоть немного заручусь её расположением и благосклонностью.       Опять отвлекаюсь? Так, я нервничаю, мне предстоит вновь вспомнить прошлую жизнь и ,увы, не самые приятные её моменты. Кто-то злословит, что ментов учат пытать и бить без синяков. Я этого не говорила вслух, но, так сказать, слухи доходят. — Если вас не затруднит. Нужна лавка или ящики, мне нужно его уложить. И ещё кусок ткани или любая тряпка. — На меня, как на дебилку сморят, но есть способ заставить говорить, а точнее, петь соловьём, и я планирую его применить.       Они всё сделали. Безымянная гостья подпирала стену , холодно на это всё смотря, эта падаль продолжала притворяться, что уже лежит без сознания. К нему применили дурман, чтобы сделать его сговорчивым, но к большей части препарата у него нечувствительность. Вероятней всего, перед нами наркоман со стажем, либо Майн настолько хороша, что её антидот действует на всё. Увы, время идёт, и нельзя позволить главам Тёмного замка замести следы. — Прекрати изображать спящую царевну. От того, как ты будешь сотрудничать , будет зависеть, как с тобой будут обращаться. Потому вопрос первый : имена организаторов Тёмного замка? — В ответ упрямая тишина. Кинула на его лицо мокрую тряпку. — Как пожелаешь? Но времени у меня нет, так что поговорим грубо.       Перевернула ведро, и вода сплошным потоком полилась на тряпку. У этой формы пытки нет противодействия. Ты можешь ограничиваться от боли, задерживать дыхание, пытаться отключиться, но преодолеть страх смерти не может никто… особенно такая тварь.           Бочка затхлой воды, разбитые суставы, и вырванные клещами коренные зубы. И всё, о чём я и так догадывалась, получило подтверждение. Семья Кайлистэрт поднялась с низов, потому как вовремя прибрала к рукам управление Тёмным замком. Чтобы вам стало понятней, насколько всё плохо, члены их семья дважды вступали в брак с отпрысками королевской крови. Но, кроме того, они практически полностью удерживают в своих руках правоохранительную систему: верховные судьи, начальники управлений и департаментов, регистрационные отделы и органы патентирования. Если в каком-то управленческом органе нет их представителей, то они не брезгуют шантажом и фальсификацией.       Черноволосая красавица пристально наблюдала за мной и моими действиями. По дороге назад она задала пару скупых вопросов касательно того, что именно я делал и почему был уверен, что он не отключится и не сможет терпеть. Какой глупый вопрос, когда это касается пыток. Пытаясь добиться от кого-либо информации силой, нужно руководствоваться двумя принципами. Первое: обладать какой-либо базой или хотя бы минимальной информацией, которую можно использовать для подтверждения или опровержения того, что тебе скажут, слепо верить во всё, увы, не самая лучшая идея. И второе, если ты не уверен в достоверности полученной информации, или же с тобой не планируют сотрудничать, то стоит выявлять слабость и давить уж на неё. Порой воздействие на чужую слабость эффективней любой пытки. — Кристоффер, насколько вы уверены в полученных данных? — Устало потираю переносицу.       Его кровь на моих руках присохла, и кожу неприятно стянуло. Вот только и вымыть или хотя бы вытереть руку не представлялось возможным. Первый раз я так рад, что практически не различаю запахи. Хотя сейчас от рук исходит такая вонь, как от всё той ж выгребной ямы.  — Я несколько раз перефразировал вопрос и сопоставлял с тем, что было в документах. — Устало вздыхаю. — У меня нет причин не доверять тому, что он сказал. Если у вас ко мне нет вопросов, то я пойду, мне нужно подготовить документы и придумать, как увести Рена из королевства. — Увезти? — Сохара не сдержалась.       Я понимаю, она его любит, но оставить его здесь я не могу — это слишком рискованно. Они знают о нём, я не могу рисковать его жизнью, и им нужны дочки. Не уверен, что отец Кристоффера захочет подвергать семью риску. — Ещё во время бала был отдан приказ привести Рена и убить всех, кто будет на вилле. Если бы они в тот вечер не пошли на премьеру какой-то там постановки , всё могло бы закончиться печально. — Оно и так печально, пять человек из прислуги и охраны. Их смерть на моей совести. — Кристоффер, ваше желание защитить свою пару и детей похвально, но увести их — это не обеспечить безопасность. — Я понимаю, но, а каков выход? Эдгарда Кайлистэрта больше нет. А сама семья Кайлистэрт слишком влиятельна, не мне с ней тягаться. — Орминт. Если ты даёшь добро, мои люди разберутся с ними уже сегодня. Пока они не окружили себя охраной. — Черноволосая бета в разговор не вмешивалась ни в первый, ни во второй раз. И сейчас её слова, словно ледяной душ. — Нет. Я не могу брать на себя такое решение единолично. Только с разрешения совета — единогласного. — Её глаза загорелись, нет в прямом смысле, даже не думал, что такое бывает. — Прекрати, я знаю, на что способна ты и твои люди, но я в этом вопросе пристрастен, потому нет. Не проси. — Хорошо. Мы это обсудим. — Она отстранилась от стены, её бёдра покачивались в такт ударам каблуков. — Детектив. Вы выполнили свою часть сделки. Дальнейшее присутствие вас на совете считаю нецелесообразным. — Да. Я так понимаю — Сирена свободен? Претензий к сделке нет? — Орминт кивнул — хорошо.         За дверью меня уже ожидали, я просто умиляюсь , при таком количестве народу, что проживают здесь, меня проводит именно он. Наверное, это мое невезение под символом «но», только в обратную сторону. Такая себе засада со всех сторон. — Детектив, прежде, чем вы нас ,наконец, покинете, вас кое-кто очень хотел увидеть. — Надеюсь, не плюнуть в лицо от счастья? Я так устала ещё и по катакомбам шляться. — Разумеется. Я же не могу отказать в аудиенции? — Да сарказм, а что он хотел, у меня тоже нервы не железные. — Можете, но я так думаю, что не захотите. — Он открыл дверь, услужливо пропуская меня внутрь. — Это комната Сирены. Временно мы разместили гостей во все пустующие комнаты. Проходите, только недолго.       Я жадно крутила головой осматривая каждый камешек, что не заметила, насколько пристально меня изучают. Тактичный кашель и… ноги подкосились, да ладно. — Здравствуйте. Не знаю, это уместно желать кому-либо здравия, но нас так учили и… — Серебряные волосы походили на пепел, тонкая атласная кожа на пожухлый пергамент. Лиловые отметины такие глубокие и тёмные, что глаза выглядят впалыми и безжизненно тусклыми. — Вы тот самый детектив, да? — Кристоффер, я… — Горло саднило, я словно увидел видение. Видение того, что так отчаянно пытался откинуть. Мужчина, напротив, устало улыбнулся. — Мне сказали, что эту комнату занимал юноша, что выжил после Сезонного бала грёз, восемь лет назад — это правда? — Кивнула, горло саднило, а на глаза наворачивались слёзы от того, что я видела. Рука безвольно поглаживала крохотную головку. — А он сейчас? — Он не здесь и больше не вернётся. Простите я… Я даже не знаю, что сказать. — Он вновь поднял голову, слабо улыбаясь. — Ойвэр сказал, что вы… вы его отослали. — Губы дрогнули, и мне кажется, что улыбался он не так искренне, как бы хотел. — Спасибо. Но… это не потому, что он маленький, а потому что у вас уже есть пара, да? — И поэтому тоже. Вы простите, но я не образец всех альф, я довольно сильно отличаюсь. Я не могу вас уверить и развеять ваши страхи касательно того, что мир за пределами этого подвала добрый и что вам ничего не будет угрожать. Но и здесь оставаться небезопасно. — Он вновь погладил мальчика по волосам. — К нам приходила женщина, она его осмотрела. Она меня уверила, что его не трогали. Он. Он мало что помнит из-за того транквилизатора, что вы ему дали. Я… я эгоист, но он мой сын , и я.…я хотел быть уверенным, что без моей защиты он будет в безопасности. — Его глаза раскраснелись, но слёз не было. Так он его отец? — Я подумал, что если бы я мог его доверить тому, кто сможет его защитить. То… то моя жизнь, она бы не была прожита зря. Я… — Вы хотели, чтобы я принял его как пару? — Просто не верю своим ушами, его сын ребёнок. Как он себе такое представляет?— Он кивнул и вновь его губы дрожат. — У Ойвэра был брат, он старше его на год и… он не подчинялся. Они не могли его заставить слушаться. Я просил его, я его умолял, но Тейн упрямый, он не собирался им подчиняться, никому из них и… они его забрали. Всех, кто сопротивлялся, они заковывали и… — Его голос треснул словно дорогая ваза. — Они не говорят, но я слышал от… от… большинство из тех, кого приковывали их больше нет. И мой мальчик. — Он в клинике. — В хрупком немощном теле оказалось куда больше силы, чем можно было предположить на первый взгляд. — Среди тех, кто был в зале в цепях , был только один мальчик с тем же цветом волос, и он сейчас в клинике. Но были и те, над кем измывались в запертых комнатах, так что я… Простите, мой вывод может быть и поспеш… — Кристоффер, мне сказали, что вы ещё не… — Та самая бета с прекрасным лицом и чёрно-угольными волосами, имени которой я более не спешу узнать. Она опасливо сощурилась — Что происходит? — Мой мальчик, он говорит, что он может быть в клинике. Я должен убедиться. — Она скрестила руки на груди. — Простите, но это может быть опасно для вас и вашего сына. Вы не можете оставить его без присмотра, а мы не можем обеспечить вам охрану. У нас возникло неотложное дело и… Простите. — Его взгляд был устремлён на меня. В нём столько боли и мольбы. — Я отведу его в клинику и обеспечу его безопасность. Мальчика мы возьмём с собой. — Она поджала губы в сомнении, да я сейчас мало представителен. — Ещё один презент лично от меня. И мне нужен телефон и адрес безопасного места, куда могут прибыть служаки, не выявив вашего местоположения. — С кем вы планируете связаться? — Назвал имя, её бровка взлетела, а губки растянулись. — Вот скажите, Кристоффер, а как вы это делаете? — Не поняла, но её заискивающий тон меня пугает. — Адрес вам сообщит Типс, он же и отведёт на место. Только вы не могли бы попросить своего знакомого взять как можно больше людей с собой. Скажите ему, что вам удалось узнать одно место, после исследования которого, им… «Ум-м-м», очень захочется свернуть кое-кому шею.       Не совсем улавливаю суть её плана, но как-то и не хочу этого делать. В словах и душе каждой женщины должна быть загадка, к чему пытаться разгадать всё и сразу. Доступ к телефону мне дали и даже позволили назвать адрес, странно, что это за место вообще такое, и как я должен был его обнаружить? Бред. Но ладно.       Мальчика завернули в драное одеяло. Нести его позволили мне, его отец просто был не в состоянии. Он был очень слаб и едва передвигал ноги. Когда нас привели на место, он задрожал, но, когда ему что-то шепнула бета, вцепился в стену и его лицо переменилось. — Что это за место? — У меня дурные предчувствия. — Нас держали там… — И вновь «черепки сломанной вазы хрустят под ботинками». — Скажите, что Ойвер был в Тёмном замке, что он запомнил вас и что… что… когда пришли следователи, он испугался и спрятался. Когда все разошлось, он следил за вами, и когда вы сели в экипаж, то… — Ему было трудно говорить. — Он смог спрятаться в вашем экипаже. Об этом месте вы тоже узнали от него и после того, что обнаружили внутри, вызвали следователей или кому вы там звонили. — Хорошо, а Ойвер? Вы уверены, что стоит подвергать его такому стрессу? Его же будут допрашивать. — Послышался гул сирены, оперативно ничего не скажешь. — После транквилизатора он не вспомнит последних событий. Ему тринадцать, так что потерю памяти спишут на стресс. Всё, что он будет помнить — это вас , детектив, из-за запаха. Ваш запах, он даже у меня заставляет дрожать коленки. — Не вспомнит — это хорошо. Быть может, он не вспомнит того, что сделал? Гул приближающихся экипажей всё ближе. — Я понимаю , детектив , это слишком, но нам больше не у кого просить защиты. Ваш партнёр был там, вы же ради него всё это делали? — Да, ради него и наших дочек. Малышки будут такие, как он. — на губах омеги слабая улыбка. — Наши дети всегда такие, как мы — это одна из наших особенностей. — Да, а вторая их сила. — Ойвер, надеюсь, этого не вспомнит, но он сделал кое-что для меня. Он спас меня, отняв жизнь у альфы, который пытался нас убить. Он дважды вонзил тому альфе нож в грудь. — Ногти омеги почернели от силы, с которой он сдавливал кирпичную кладку. — Простите, я принёс вам и вашим детям страдание… — Вы удивительный человек, детектив, я даже жалею, что у вас пара. — К нам уже бежали люди в начищенных, словно серебро , кирасах, а их лица… Глядя на начальника личной гвардии короля понятно, что меня ждёт дыба. — Господин Куллош, вас, кажется, предупредили, что помилование, что вам вручили от короля, имеет предел ликвидности, как и его терпение. Кто это? — Омега словно феникс, переродившийся из пепла. — Лайтерн Вольтес, а это мой сын Ойвер Вольтес. Люди отняли моих сыновей для участия в Сезонном бале грёз. Ойвер смог привести сюда этого господина, но об участи старшего сына мне ничего не известно. — Он едва перебирал ногами, но поравнявшись со мной, он смог наконец указать на место за нашими спинами — Нас держали там. Не верите, спуститесь, там для вас много чего интересного есть. — Проверить? Куллош… ты…ты… у меня сейчас просто нет слов. — И у меня. Надеюсь, сердечный приступ — это не больно. А ещё, надеюсь, что моё тело будет красиво смотреться в гробу. И портрет , нужно, чтобы портрет был соответственный, желательно, тот, где я улыбаюсь. — Ему помощь нужна. У вас нет лекаря?Или, может, давайте я пока их в клинику отвезу, а вы. — Запыхавшийся стражник вылетел, не сдерживая рвотного порыва. Едва желудок успокоился, он побулькал. — Вам нужно это увидеть. — Омег провели к одному из экипажей, лекарь, как оказывается, есть. Беглый осмотр ребёнка , и к нему утерян интерес. Лайтерна он бегло осмотрел, прощупал пульс и тотчас приказал везти их в клинику. У омеги все признаки внутреннего кровотечения и медлить категорически нельзя.       Они уехали, а меня допросили, что я здесь делаю и как нашла это место? Не особо мудрила. На балу мне пытались подсунуть этого мальчишку, я его отослала, во-первых, у меня была другая цель, а во-вторых, дети меня не интересуют. Но, как оказалось, омежка меня запомнил и повсюду следовал по пятам. Когда мы с Джо принялись действовать, я приказала ему спрятаться. Когда поднялась суматоха, он испугался, а потому не высунулся. У меня не было возможности проследить за всем, так что уверенности, что его не забрали в клинику с остальными детьми, не было. Почему не вспомнила о нём и не сказала следователям? Так я забыла. Столько всего, про мелкого омежку даже вспоминать было не до того. А он тем временем пробрался в наш экипаж. Я его обнаружила и хотела передать полиции, но не успела, он рассказал мне о месте, где держат его отца, и просил помочь. Почему не позвонила сразу? Так я бестолочь, что не умеет спокойно реагировать на детские слёзы. К тому же я скоро сама стану отцом, вот и произошла смена приоритетов. Охранников убрала не я, и вообще, я глубоко не входила. Было темно, отца мальчика нашла по запаху, их кровь пахнет одинаково, вызвала их. Откуда звонила? Тут засада, но, к счастью, были обнаружены не только трупы, но и живые, хоть их состояние довольно тяжёлое. Их срочно нужно было доставить в клинику.       В клинику я тоже поехала. Зачем? Не знаю, просто хотела убедиться, что с Лайтерном и сыновьями всё будут в порядке. Врачи суетились и бегали, такого наплыва тяжело раненых у них никогда не было. От обилия и сложности травм просто шла кругом голова. Доставленный в клинику серебристоволосый мальчик выжил, он всё ещё в тяжёлом состоянии, но, к счастью, его жизни более ничего не угрожает. И Лайтерн его узнал — это таки его сын. Хоть что-то хорошее. — Тот омега, он… — А вот забота начальника гвардии Его Величества меня немного испугала. — Ты его знаешь? Ну, твой же партнёр он… — Они не родственники, хоть и похожи. А почему ты спрашиваешь? — Альфа отвёл в сторону взгляд. Что? Он в нём заинтересован? — Его младший сын ничего не помнит, только зовёт какого-то альфу с вкусным запахом, больше ничего не говорит, а старший… — Его изнасиловали и едва не забили до смерти. Ты это хотел сказать? — И вновь голова отвёрнута в сторону. Надеюсь, об участи Рена он не собирается спрашивать. — Лайтерн скинул ребёнка. По его словам, это третья беременность за этот год, каждый раз его тело не выдерживало, и едва кровотечение прекращалось они… его… — Горло начальника сводило спазмами. — Куллош, я не могу заставлять их вспоминать это вновь. У нас есть достаточно доказательств, и я хочу сделать для них что-то, но… Но я не знаю, как… как обеспечить их безопасность и как быть уверенным, что их никто не тронет. — Только защита короля, обеспечь им защиту от короны. Им нужно не так много, кров, средства и время. Нужно место, где их не станут искать и тревожить. И ещё кое-что? — Он подался вперёд. — Пусть избавят их от следов того, что с ними сделали. Пусть окажут медицинскую помощь и избавят их обоих от последствий надругательства. Это можно сделать в качестве компенсации… — Нет, не компенсации. Это будет им благодарность.       Я его оставила. Уходя из клиники, я так и не попрощалась с Лайтерном и его сыновьями. Так что даже и не знаю, как именно сложилась их жизнь. От глав гильдий удалось узнать, что их вывезли из столицы через два месяца после этих событий. А глава королевской гвардии уволился ещё до конца расследования, так что расспросить и узнать всё от него я не могла. По слухам, что гуляли между их подчинёнными, он женился, и что его супруг не пожелал жить в суете города. Так ли это или — это всего сплетни, я не вникала, у меня в тот период своих проблем хватало. И ждали они меня, едва я приняла душ в собственной квартире.       Я едва отмыла кровь и всю ту вонь, что словно облепила мое тело. Хотелось выпить. Вру. Нажраться. Но и этому желанию не суждено было сбыться. Что за день такой? По комнате словно хомяк в колесе метался Рен. — Малыш, а что ты?.. — Он обернулся на мой голос , впервые игнорируя, что я стою перед ним голый. — Что это? — Он зло потрясал бумагами.       Не знаю. Неуверен, но судя по его гневному виду — это то, что я очень просила Бастиана держать под замком. — Малыш — это не то, что ты подумал. — Самая идиотская отмазка, но другой в голову мне не приходила. — Да? То есть я не только глупый, но и необразованный? — Он отделил от стопки часть листов. — Это твое завещание, договор купли дома на моё имя и счёт в банке с огромной суммой денег. Куллош, я спрашиваю, что это? — Хорошо, у меня было опасное дело, и я должен был быть уверен, что твоё будущее и будущее дочек будет обеспечено. Но всё хорошо, видишь, я не пострадал. — Он скользнул взглядом, и его губки сморщились. Шея. Рана неглубокая, но след останется. Или придётся делать операцию, но это только после того, как сформируется шрам. — То есть, это гарантия моего светлого будущего? — Он едва в тряпку не смял помилование от гильдии. — Ты меня обманул? Ты выкупил мой долг? Теперь я до конца своих дней должен его отдавать? Как ты посмел, Куллош? — Я ничего не выкупал. Это было частью сделки. — Первый раз его запах такой горький. — Врёшь. — Он тяжело и глубоко дышал. Если он забыл, то мой птенчик как бы в положении , и эти эмоции ему вредны. — Нет. — Я никогда не видел такого выражения лица у него. — Что ты для них сделал? — Отрицательно качнул головой. Не хочу про это говорить, вспоминать, втягивать. Я не желаю, чтобы он знал о том, в чём я повинен… — Не скажешь? — Опять качнула головой. — На виллу отца Альдэрта напали, пострадало пять человек — это связано с тем, что ты сделал для глав? — Малыш, то, что я сделал, не относится к тебе. Тебе не нужно знать ничего из того, что произошло, и я был бы очень тебе благодарен, если бы ты перестал сердиться и влезать не в своё дело. — По фарфоровым щёчкам пошли алые пятна. Я первый раз разговариваю с ним в таком тоне, но я знаю эту проныру, он не успокоится, так что нужно его осадить. — Не моё дело? Может, ты хочешь, чтобы я ушёл? — Голова раскалывается, а потому тон так трудно контролировать. — Да. Если тебя не затруднит. Ты не мог бы пойти к себе в комнату и позволить мне отдохнуть? У меня был тяжёлый день, и я хотел бы... — Он сунул в карман бумагу, а остальные принялся рвать на клочки. — Рен, ты что творишь? — Выполняю твое пожелание. — Плохое предчувствие накрыло меня с головой. Я кинулась к нему, но в лицо полетели клочки бумаг. — Я свободен, Куллош, и от долга за жизнь и от контракта с тобой. Дочерей я тебе не отдам и видеть тебя не желаю. Посмеешь ко мне хоть близко подойти, я напишу на тебя заявление о принуждении и преследовании. — Ты не посмеешь, они и моим дочки, я имею… — Он двинул меня кулаком, вечно забываю, что он хоть и омега, но сильный. — Ты ничего и ни в отношении никого не имеешь. Будешь нас преследовать — пожалеешь. — Он ушёл, даже не хлопнув дверью.       Слабость накрыла с головой. Усталость, бессилие и все эмоции слишком хрупки для женской души, даже если она в теле альфы. Я накинула на себя что-то, выбежала за ним, но его уже не было. Он не отпустил экипаж. Куда уехал, тоже не известно. Искать его бесполезно, не думаю, что он поехал в штольни. «Ему нужно остыть». — Именно эти мысли стали ошибкой в тот момент, но я этого ещё не знала.