Не лезьте в политику!

— Это была живая легенда! Он прошёл долгий путь от младшего матроса до адмирала, был удостоен множества государственных наград, его любили и уважали подчинённые, при нём на флоте не было ни одного чрезвычайного происшествия. Да будет земля ему пухом, покойся с миром, адмирал Шеймус Стальтон!       Чарли и Саша восседали на первой скамейке в том самом костёле на Главной площади вместе с президентом, временно исполняющим обязанности командующего военно-морскими силами дворнягой-вице-адмиралом Дэниелом Римли и веймарнером-премьер-министром Александером Смитом, ожидая начала церемонии отпевания и слушая рассказ последнего об умершем адмирале. — А у него была семья? — спросила Саша. — Да, жена и сын, — пёс кивнул на предпоследнюю скамью, где опустив вниз печальные морды сидели пожилая пуделиха под чёрной вуалью и молодой метис в форме ВМС. — Его сын — тоже военный? — Естественно, продолжатель славного дела отца лейтенант-коммандер Скотт Стальтон! — Будущий адмирал! — присоединился к разговору Римли. — Вы правы, господин вице-адмирал! Возможно, он даже превзойдёт своего отца! — Что?! Адмирала Стальтона, наиталантливейшего из флотоводцев Союза Бравых Псов?! Его никто не превзойдёт, никто! Никто! — Не факт, господин вице-адмирал, далеко не факт! Не стоит… — Адмирала Шеймуса Стальтона не превзойдёт никто!       Этот спор продолжался бы очень долго, не сделай президент странного жеста левой лапой и угрожающе не посмотрев на них. Псы тут же замолчали и начали буравить друг друга недовольным взглядом, а Чарли и Саша удивлённо переглянулись и пожали плечами.       И вот заиграл орган. В дверях храма показалась группа из восьми морских офицеров, несущих гроб с телом адмирала, укрытый флагом военно-морских сил. Под пение хора они поместили усопшего на невысокое возвышение перед алтарём, сняли фуражки, перекрестились и заняли свои места, а следом в церковь зашёл высокий пёс неизвестной породы, одетый в сутану и шапку-биретту красного цвета, шею его украшал большой золотой крест, блестящий при свете свечей. Мимолётно взглянув на наших героев, он вошёл в алтарь, встав в окружение огромного количества аколитов, диаконов, священников и прочих церковно –и священнослужителей, а затем приступил к облачению в литургическое одеяние. Со словами: «Возложи, о Господь, шлем спасения на голову мою, дабы мог я противостоять нападениям диавола» поверх сутаны пёс надел амикт — белый прямоугольный плат, покрывающий шею и плечи, поверх сутаны и амикта облачился в альбу — длинное белоснежное одеяние с широкими рукавами, говоря при этом: «Обели меня, О Господь, и очисть сердце моё; дабы, обелённый в Крови Агнца, мог я заслужить награду вечную», подпоясав её вервием под молитву: «Препояшь меня, о Господь, вервием чистоты, и погаси в сердце моём пламя вожделения, дабы добродетели воздержания и целомудрия пребывали во мне», на предплечье левой лапы закрепил манипул — узкую полоску ткани, произнося: «Да удостоюсь я, о Господь, нести сноп слёз и скорбей, дабы мог я с радостью обрести награду за труды мои», на альбу надел столу — длинное шарфообразное одеяние, целуя вышитый на ней крест и говоря: «Возроди во мне, о Господь, бессмертие моё, которое утратил я через грех моих прародителей и, пусть недостоен я приблизиться к Твоим Священным Таинствам, всё же дозволь мне заслужить радость вечную», а всё это покрыл казулой — расшитой ризой, покрывающей перед и спину, произнося: «О Господь, рекший „Иго Моё сладко, и бремя Моё легко“, даруй мне нести их так, дабы заслужить милость Твою». Министрант-спаниель в чёрной сутане и короткой альбе (комже) снял с его головы биретту, обнажив пилеолус, и возложил муарово-белую митру, дав также посох — облачение в литургическую одежду было завершено, орган перестал играть. — Кажется, это кардинал. Как в том романе про мушкетёров, — прошептал Чарли Саше, но она, будто не услышав его, влюблённо произнесла: — Ах Чарли, как же это прекрасно! Костёл, псы-священники, псы-военные, собачье государство Союз Бравых Псов! Теперь мы можем жить подобно людям — работать на престижной работе, посещать культурные учреждения и мероприятия… Я напрасно в тебе сомневалась, Чарли Баркин, не доверься ты случайному незнакомцу, этого всего бы мы не увидели! Горжусь тобой! — Да, с самого начала знал, что именно такой пёс нужен Саше! — довольно ответил овчар, взяв её за лапу. — Ну-ка прекратили брачные игры, вы в церкви на отпевании! Стыд, неуважение к усопшему адмиралу Стальтона, позор! — прервал их идиллию разгневанный Римли.       Псы тяжело вздохнули и продолжили наблюдение за церемонией. — Мы знаем, что из-за собачьей слабости все мы совершаем грехи. На совести каждого из нас лежит вина перед Небесным Отцом. Поэтому, мы хотим молиться о нашем усопшем брате, участвуя в Божественной Литургии. Мы будем просить Бога, чтобы Он очистил усопшего от всякого греха и удостоил участия в общении святых, — громко сказал кардинал, его голос эхом разнёсся по храму. — Да начнётся Святая Месса!       Вновь заиграл орган. Министранты встали на колени, хор запел вступительную молитву, один из священников взял кадило и начал каждение, наполняя воздух ароматом ладана, а кардинал стал окроплять гроб святой водой, разбрызгивая её кропилом из кропильницы. Закончив первую фазу Литургии, министранты поднялись с колен, вынули из-под сутан миниатюрную Библию и вместе с хором и остальными служащими перешли к чтению текста из Книги Премудрости: — Братья: Души праведных в руке Божией, и мучение не коснется их. В глазах неразумных они казались умершими, и исход их считался погибелью, и отшествие от нас — уничтожением; но они пребывают в мире. Ибо, хотя они в глазах людей и наказываются, но надежда их полна бессмертия. И немного наказанные, они будут много облагодетельствованы, потому что Бог испытал их и нашёл их достойными Его. Он испытал их как золото в горниле и принял их как жертву всесовершенную. Во время воздаяния им они воссияют как искры, бегущие по стеблю. Будут судить племена и владычествовать над народами, а над ними будет Господь царствовать вовеки. Надеющиеся на Него познают истину, и верные в любви пребудут у Него; ибо благодать и милость со святыми Его и промышление об избранных Его. Слово Божие. Аминь! — Аминь! — повторили прихожане.       Далее последовал ответный псалом: — Господь — свет мой и спасение моё: кого мне бояться? Господь крепость жизни моей: кого мне страшиться? Господь — свет мой и моё спасение. Если будут наступать на меня злодеи, противники и враги мои, чтобы пожрать плоть мою, то они сами преткнутся и падут. Господь — свет мой и моё спасение…       Пение хора, чтение молитв служителями, органная музыка, взмахи кадила, запах фимиама, брызги святой воды — произвели на Чарли завораживающе-усыпляющий эффект, и вскорости пёс погрузился в царство Морфея, тихо похрапывая и ворочаясь, а проснулся оттого, что Саша толкала его локтем в бок. — Чарли, проснись! Ты всё проспал! — нервно говорила она. — Вставай! — Мммм… Саша, что я… проспал? Всего лишь немного вздремнул, — сонно пробормотал он, зевая. — Немного?! Целых полтора часа! Что проспал?! Почти всю мессу с обрядом причащения! Пошли быстрее, некогда объяснять! — прокричала Саша, схватила овчара под лапу и потащила его за собой, догоняя похоронную процессию, уже вышедшую за пределы костёла. — Доброе утро! — презрительно тявкнул вице-адмирал, когда они настигли своих соседей по скамье. — Простите, господин президент! Храм, месса, кардинал, они… усыпили меня! — извинился пёс. — Во-первых, не господин президент, а мистер Делино, во-вторых… — мопс указал на премьер-министра. —… ваша шляпа и трость, мистер Баркин, — продолжил тот, вручая их Чарли, — обнаружил под скамейкой. —… а в-третьих, пустяки. Вы ведь первый раз присутствовали на настоящей католической мессе, не так ли? — Вот вас и разморило под органную музыку. На отпеваниях она слышали какая — нежная, убаюкивающая, словно колыбельная. Сон в церкви — не самая глупая вещь, что вытворяли новоприбывшие, бывали такие случаи, когда они бегали на четырёх лапах по Главной площади, ели без использования столовых приборов в ресторане «Золотой орёл» и… кхм… справляли нужду прямо на экспонаты в историко-палеонтологическом музее! В армии было происшествие — один рядовой бросился приносить брошенную боевую гранату. — Ужас! Его разорвало? — ахнула Саша. — Нет, выжил. Отделался тяжёлой контузией, взрыв произошёл на расстоянии двух метров от бедняги. Так что не волнуйтесь, все эти псы привыкли к нормальной жизни, усвоив правила поведения, довольно быстро. — Я уже практически привык, — улыбнулся овчар.       А процессия тем временем не стояла на месте. Под звон колокола гроб погрузили на лафет орудия, запряжённый шестью лошадьми, а затем направились в составе почётного эскорта вперёд по площади, сопровождаемые полицией, жандармерией и военным оркестром, исполняющим традиционную песню ВМС Союза Бравых Псов «White Cap, Silver Anchor»*. Приблизившись к первому зданию, Смит нажал на замаскированную кнопку в стене, и перед ними открылись двери гигантского лифта, вместившего весь эскорт. Лифт медленно поехал вниз, а когда его двери вновь отворились, процессия находилась уже на подземном кладбище, усеянном надгробиями, памятниками и крестами. Гроб опустили в предварительно вырытую могилу, матросы-караульные семь раз выстрелили в воздух из карабинов, все сняли головные уборы. — Знаешь, Чарли, — всхлипнула Саша, вытирая слёзы платочком. — Хоть мы и не были знакомы с этим псом, а всё равно жаль! — Жаль, очень жаль! Что это с вице-адмиралом? Он выстрелов испугался?       Римли, выпучив округлившиеся от страха глаза и стуча зубами, судорожно поправлял наспех надетые противошумные наушники трясущейся левой лапой. Ордена и медали на его кителе дребезжали, тело колебалось… — Поднимем бокалы за усопшего!       Стол ломился от множества блюд, звенели фужеры, вилки и ложки, оркестр играл траурный марш — в элитном ресторане «Золотой орёл» шли поминки адмирала. — Только попробуй ещё раз напиться! — упрекнула Саша овчара, осушавшего очередной бокал шампанского. — Ерунда! А вот с мистером Римли опять что-то не то, пьёт не отрываясь!       Дворняга, сидевший напротив них, действительно допивал из горлышка уже третью бутылку первоклассного коньяка «Союз», улыбаясь и икая. Завершив процесс, он, пошатываясь, взгромоздился на стул, вынул из ножен заточенный кортик и закричал пьяным голосом, не переставая икать: — Адмирал Шеймус Стальтон… ик… его все уважали! Все, кроме этого… ик… Чарли Бар… Баркина! Эй, ты, — вице-адмирал указал на Чарли, — ты уснул в… ик… церкви на отпевании усопшего! Думал, я… ик… оставлю это просто так? Не дождешься… я… ик… вызываю тебя на ду… дуэль! Защищайся!       Римли взмахнул кортиком, после чего попытался перешагнуть стол, чтобы добраться до пса, но поскользнулся на маринованном осьминоге и с грохотом полетел на пол, однако матросы-адъютанты успели подхватить его под лапы. — Леди и джентльмены, вице-адмирал Дэниел Римли не может более присутствовать на поминках, — сообщил старший адъютант, жестом приказав матросам уносить дворнягу. — Он у вас всегда такой? — едва сдерживая смех, спросил Чарли у премьер-министра. — С присвоения звания контр-адмирал, — ответил Смит, хрустя печеньем. — Мы уже привыкли.