Я сбежала, чтобы попасть в лапы гибриду

POV Клаус.       Пришёл в себя я уже, будучи дома, в своей комнате, лежащий на кровати. Чуть напрягшись, я пытался вспомнить, что произошло, и почему я вообще вырубился. Но собственно боль в шее давала мне и так необходимый ответ. Мне свернули шею, и если честно, даже сделай это кто-то другой, не Кэролайн, я бы вряд ли стал на него злиться. Это конечно большая вольность с её стороны, но это помогло мне привести мысли в порядок. Так я думал, вставая с кровати и направляясь к выходу отсюда, но сладкий запах, появившийся из неоткуда, и обволакивающий меня, заставил вспомнить всё, что произошло вчера. Я встретил волчицу во время течки, и неосознанно «пометил» её. Твою мать… Вдыхая полной грудью этот запах, я снова ощутил это безумное вожделение к той незнакомке. В глазах помутнело, дыхание сбилось, даже клыки вылезли от неконтролируемого желания овладеть той волчицей. Это невероятное возбуждение сводило с ума, а этот запах намеревался сорвать крышу, и подтолкнуть меня к самой большой в мире ошибке. Если я поддамся этому чувству, если позволю себе прикоснуться к той незнакомке, то мне придется попрощаться с Кэролайн. Она не станет терпеть этого… Да никто не стал бы! Поэтому я должен держать себя в руках, хотя бы ради той, кого люблю.       Схватившись за ручку двери, я, не рассчитав силу, выдернул её, и меня это сейчас вообще не волновало, но дверь всё равно открылась, так что я смог беспрепятственно выйти. Всего пару шагов, и мне пришлось схватиться за перила, чтобы не сорваться с места, и не побежать к волчице. Этот запах такой дурманящий, что контролировать себя становится всё труднее. Это словно какое-то наказание, за мои прегрешения. Кто бы мог подумать, что моя целеустремленность освободить своё волчью сторону, приведёт к таким последствиям. Но ведь став гибридом, я уже сталкивался с 16 летними во время первой течки, однако я мог себя контролировать. Хотя, запах был куда слабее, а этот просто сносит крышу. Идя по лестнице, мне было уже больно терпеть это, но в моей жизни было и похуже, поэтому я смогу это выдержать. Это ведь всего лишь возбуждение, даже не пытки… Но чувство именно такое, будто меня пытают, болезненно и мучительно.       - Клаус, ты как? – этот взволнованный голос Кэролайн, и она подходит ко мне. Однако стоило ей коснуться моего плеча, как по телу прошёлся сильный электрический удар, пробегая по всему телу и скапливаясь в спинном мозгу. Я неосознанно зарычал от боли, и попытался отстраниться от неё подальше.       - Кэролайн, пожалуйста, не трогайте его. Сейчас для Клауса любые прикосновение принесут дикую боль, - чей-то мужской голос, заставил меня поднять на него глаза. Это же один из моих гибридов… Совсем его не узнал, да и меня это не волнует, уж точно не сейчас. Отталкиваясь от перил, я обошёл Кэролайн и направился к дивану, чтобы прилечь. Не знаю, как мне это поможет, но уж куда лучше, чем стоять.       - Любые? Но как тогда ему помочь? – обеспокоенный голос Кэролайн, неприятно резал слух, но я, сжав зубы, не подал виду. Сейчас для меня любой женский голос, кроме той незнакомки будет как пенопластом по стеклу. Дойдя-таки до дивана, я завалился на него, и отвернулся к спинке лицом.       - Любые… Кроме той волчицы, - негромко добавил гибрид… Как там его звали? Не могу вспомнить, в голове сплошной туман.       - То есть хочешь сказать, что это всё вина той волчицы? Что она с ним сделала? Какие трюки использовала? – злость, и волнение в Кэролайн, совсем мне не помогали. Только больше раздражали, и хотелось сказать, чтобы она заткнулась. Но я также понимал, что это не моё желание, а необходимость для моего оборотня. Он сейчас будет рычать на всех, кроме той незнакомки. Рядом с ней он, небось, и скулить от блаженства начнёт, чего я не могу допустить.       - Это другое… Кэролайн, поймите, она тоже в этом невиновата. Это у нас на генетическом уровне, мы даже при огромном желание, не сможем контролировать себя, если встретим «непомеченную» волчицу во время течки. Но это относится только к тем мужчинам, которые ещё не создали узы с партнёршей. Тут бесполезно искать виноватого, потому что его нет, - мой гибрид всё пытался объяснить Кэролайн, что сейчас происходит, но я лишь мог думать о той незнакомке. О её глазах, полных желания быть моей, о её сладостных губах, и а её умалишающем вкусе. Даже кровь мне сейчас кажется безвкусной водой… Хочу ещё раз почувствовать её вкус…       - Я не понимаю. Клаус говорил о каком-то запахе, а потом стал вести себя очень странно. Но я ведь ничего не почувствовала, - непонимающе говорила Кэролайн, пока я рычал от переизбытка возбуждения, и желал свернуться в клубок, чтобы хоть немного сбавить это желание.       - Запах, о котором Вы говорите – это феромоны волчицы. Когда им исполняется 16 лет, у них происходит первая течка, и в этот момент их тела перестраивается, постоянно источая сладкий, дурманящий разум аромат. Его могут чувствовать только оборотни мужчины, а обычные люди лишь ощущают это на подсознательном уровне. Когда я впервые ощутил этот запах от своей партнёрши, я полностью потерял способность трезво мыслить, не мог контролировать своё тело, и свои желания. Это как быть под сильной наркотой, противиться этому практически не возможно, особенно если волчица рядом. Всё, чего мы в этот момент хотим это овладеть её, принести удовольствие, заставить её выкрикивать наше имя… Это трудно объяснить, но мы не способны этому противиться, тоже самое как превращение во время полнолунии. Это происходит, и мы подчиняется этому желанию, - я слышал слова моего гибрида как в тумане, он иногда пропадал. Но то, как он описал это чувства даже в сравнение не идёт, с тем, что происходит на самом деле. Однако мне, чёрт возьми, тысяча лет, я не мальчишка в пубертатном периоде, но даже мне почти невыносимо держать себя здесь, в этом доме, вдали от той волчицы.       - Это, что настолько сильное чувство? Если так, то как Клаус смог этому сопротивляться? – Кэролайн сомневалась в том, что это вожделение и правда такое животное. Но я держу себя из последних сил, лишь потому, что за тысячу лет я научился контролировать свою жажду, и не терять головы от капли крови. Но, честно говоря, хочется просто сорваться, и не сдерживать себя.       - Кэролайн, Вы ведь недавно стали вампиром, да?       - Ты к чему клонишь, Стив? – непонимающе спросила Кэролайн. Точно… Его зовут Стив, хотя, плевать.       - Вы ведь помните, какую жажду испытали в первые дни своего обращения? – спросил Стив, заставляя меня понять, к чему он клонит. Но это понимание резко улетучилось, с новыми волнами этого сладкого запаха, отчего я чуть ли не в диван вгрызся, чтобы хоть как-то сдержать порыв сорваться и нестись на источник запаха.       - Да, я совсем не могла себя контролировать, и даже не осознавала, что делаю, - настороженно ответила Кэролайн. Пока я утробно рычал, прижимая колени к груди. Чёрт… Хочу её! Как же я хочу её!       - А теперь представьте это же чувства, только в разы сильнее. Вы смогли бы в этот момент себя контролировать? Нет, не думаю. Рано или поздно Клаус тоже сорвётся, он не сможет противиться этому вечно. Это просто невозможно, - категорично заявил гибрид. Да идите вы со своими «невозможно»! Я буду терпеть это столько, сколько смогу, и ничто не помешает мне… Запах усилился… Не могу! Хочу её, прямо сейчас!       - Вот оно что… Эта та волчица во всём виновата! Нечего было в такой день из дома выходить! – зло ворчала Кэролайн, заставляя меня прижать руки к ушам, дабы заглушить её пронзительный голос.       - У женщин течка происходит каждые 4-6 месяцев, длительностью в одну неделю. В период этих двух месяцев, она может случиться когда угодно, нет способа выяснить, в какой именно день. По-вашему ей, что нужно было дома два месяца сидеть, не вылезая? К тому же она могла и не знать, что с ней происходит, думая, что это какая-то болезнь, - раздражённо говорил Стив. Ох, я понимаю его раздражение, но даже осознавая это, я не могу не злиться. И пускай, это не её вина, но это не меняет того факта, что я чертовски зол на неё, и на себя, и на всю это ситуацию.       - А есть способ разрушить эту связь? – недовольно спросила Кэролайн, заставляя меня, сдавлено прорычать. Пожалуйста, помолчи… Не мучай меня ещё сильнее.       - Я не знаю. Мне в этом плане повезло. Моя партнёрша – девушка, которую я знаю с детства, поэтому я и не интересовался, - услышав ответ Стива, я чуть прислушался. Но боюсь сейчас я не в том состоянии, чтобы как следует обдумать эту мысль.       - Это ведь магия, да? Значит должен быть способ, - с облегчением, проговорила Кэролайн, и я еле смог расслышать её слова, потому как мой больной мозг уже создавал слуховые галлюцинации, и я слышал голос той незнакомки, что зовёт меня по имени. Это было настолько реально, что я даже подорвался с места, и с рыком оглядываясь. Сам не знаю, что делаю, я и правда, схожу с ума. Но никого не обнаружив, я наткнулся на обеспокоенный взгляд Кэролайн, и Бекки, что сейчас сидела молча. Я даже не заметил её…       - Ник, - и снова этот мерзкий звук, от которого я болезненно поморщился, снова прикрывая свои уши, и возвращаясь на диван, лицом к спинке.       - Стив, если Клаус себя так странно ведёт… То что сейчас должна испытывать та волчица? Она тоже страдает? – этот вопрос, заставил меня немного ослабить хватку. Я не знаю о том, как себя чувствуют волчицы, если сдерживаются. Но надеюсь ей также мучительно больно, как и мне.       - Их ощущения сейчас разные. Клаус испытывает сильное вожделение, и оттого ему больно. А та волчица… Судя по тому, что Вы сказали о ней, она старше 16 лет, но до сих пор «непомечена». Я видел, как себя чувствуют девушки во время первой течки, и могу сказать наверняка, что они испытывают боль куда сильнее, чем мы. Так что сейчас, ей должно быть настолько больно, что осмелюсь сравнить это с превращением во время полнолунии. На протяжении этой недели у неё, конечно будут небольшие отдыхи, но 7 дней испытывать такую боль… На фоне этого, кажется, что Клаус вовсе и не страдает, - последнюю фразу он сказал лишь вскользь, но я услышал. И у меня было два желания. Первое, еле уловимое, рассмеяться, и порадоваться, что ей хуже, чем мне. Второе, чертовски сильное, и желающее поднять моё тело с дивана – помочь ей избавится от этой боли. Я знаю, что первое желание моё, а вот второе принадлежит моему оборотню. Даже представить себе не мог, что желание волка оберегать, защищать, и удовлетворять свою партнёршу, настолько сильно, что будь оно хоть на толику сильнее, и я бы уже мчался сломя голову, на источник запаха.       Не прошло и минуты тяжёлого молчания, как этот дурманящий запах ослаб настолько, что еле улавливался в воздухе. Глубоко вдохнув, я перевернулся на спину, и пытался привести своё дыхание в норму, и контролировать своё собственное тело. Хоть это наваждение ещё не прошло полностью, и скорее всего не пройдёт, пока неделя не закончится, но я сейчас могу немного передохнуть.       - Клаус, ты как? – этот обеспокоенный голос моей любимой девушки, вызвал во мне лёгкую ухмылку. А ещё минуту назад я был готов всё отдать, чтобы только она замолчала, а уж думать о том, что я неравнодушен к ней мне подавно было омерзительно. Это всего лишь мой волк, а не я, так что не думай об этом.       - Получше… - переведя взгляд с Кэролайн на Элайджу, что всё это время просто слушал разговоры, и не встревал, я принял сидячее положение. И пускай это вожделение только ослабло, но я был в состоянии мыслить, хоть и не трезво, но этого хватит.       - Элайджа, найти об этой чёртовой волчице, всё что сможешь. И главное, узнай, связана ли она как-то со мной. Если это очередной план кого-то, я их уничтожу! – яростно рычал я, слыша, как в моей голове бился протестующий вой волка. Да, заткнись ты! Тебя ещё не хватало…       - Я проверю. Пока, кроме того, что её зовут Аврил Лабонэир, ей 21 год, работает программистом, причём довольно востребована в этой сфере. Переехала сюда почти год назад, но за это время друзей не завела, с соседями говорила только один раз, и то, когда переехала. Из дома почти не выходит, только на пробежку и в магазин, гораздо реже по работе. В основном сидит дома. Даже если бы она была как-то с тобой связана, Никлаус, в чём я сомневаюсь, ваша встреча вчера была случайной. Она возвращалась из магазина, по той дороге, где ты её встретил, - на этом он закончил. А у меня внутри что-то дёрнулась когда я узнал её имя… Это какое-то сумасшествие! Хватит реагировать так на незнакомую для меня девушку. Но затем, в голове всплыла её фамилия.       - Лабонэир? Королевская семья оборотней? Что здесь делает одна из них? – я пытался не отвлекаться на вожделение, но выходило не очень хорошо, но всё же я мог хоть как-то мыслить. Однако не припомню, чтобы вредил этой семье ранее.       - Я пока не уверен. Жду точной информации, - отозвался Элайджа, и я понял, что больше я не выясню. Надо бы вернуться в свою комнату.       - Найди ведьму, которая запрёт меня в комнате на неделю. Я не смогу долго сопротивляться, - вставая с дивана, проговорил я, идя к ступенькам. Чувствую себя просто отвратительно, но ещё я в безумной ярости за случившееся. И как бы я не хотел винить во всём эту волчицу, но не могу, потому как это я не сдержал себя, и набросился на неё. Она даже оттолкнуть меня смогла, в то время, как я был жалок.       Вернувшись к себе, я завалился на кровать, и хотел бы открыть окно, чтобы проветрить комнату, но тогда запах станет только сильнее. Чёрт, как она терпела это? Ей ведь уже 21, верно? То есть она шесть лет боролась со своей сущностью? Если всё так, то она ни за что не согласилась бы лишиться свободы ради того, чтобы насолить мне. Я вообще не могу представить, как она это делала? Я тут и сутки не думаю, что переживу, а она проходила через это уже не первый раз. Но я всё равно зол на неё. И зол на себя! Я на всех зол.       Не прошло и пары часов, как пришла Беннет, и наколдовав тюрьму для меня, ушла, говоря с Кэролайн о том, что им делать в первую очередь. Я не ожидал, что именно она поможет мне. Эта ведьма ведь терпеть меня не может, но видимо её подруга для неё важнее, чем ненависть ко мне. Это было последней мыслью, пока я был в более менее контролируемом состоянии, а затем запах резко окутал моё сознание, и я потерял над собой последние крупицы самообладания, сорвавшись с кровати, и напоровшись на невидимую преграду, пытался выбраться. Ничего не выходило. Я кричал в ярости, говорил, что убью каждого, если не выпустят. Больше я себя не контролировал.       Эта жгучее желание обладать той волчицей было выше моих сил, и больше мне не подвластно. Я наивно думал, что смогу пересилить это притяжение, думал, что справлюсь, но в этот же день я буянил, рушил всё вокруг себя, пытался выбраться и направится к источнику запаха. Я больше не мог ему противиться, он не просто как наркотик, он был словно спасительным воздухом, таким необходимым, желанным, сладким… Я хотел её! Хотел так сильно, что уже бредить стал, рыча её имя, и угрожая всем, кто меня сдерживал. Я, верно, сходил с ума в те моменты, когда запах был невероятно сильным, и немного приходил в себя тогда, когда он стихал. Я кричал на Кэролайн, которая пыталась со мной поговорить, и помочь, кричал на сестру, что хотела того же, я не мог слушать их голоса, поэтому затыкал уши, и яростно кричал чтобы заткнулись.       В те небольшие промежутки, когда я был в более менее нормальном состоянии, я просто лежал на кровати, и смотрел в потолок. Как бы жалко это не звучало, но я даже подумывал о самоудовлетворении, чтобы хоть немного избавится от этого вожделения и боли, что оно приносило. Но ничего не помогало, совершенно. В последние дни было особенно тяжко, потому как я уже не просто слышал голос Аврил, я чувствовал её прикосновения, которые отзывались крупной дрожью в теле, но это не причиняло боль. Скорее наоборот, это было жизненно необходимым для меня, таким желанным, и в тоже время ненавистным. Я презирал сам себя, и презирал её, что мерещилась мне. Я не мог ни спать, ни есть, я ничего не мог, кроме как сходить с ума от желания почувствовать её вкус снова, я так хотел этого, так желал, что был готов на всё. А в моменты туманного отдыха, я молчал, лёжа на кровати, и рисуя её образы в голове, видя её рядом с собой, её глубокий взгляд голубых глаз, её мягкие губы, что были слаще всего на свете. Это уже было помешательство, и с каждым днём было всё хуже.       А затем, 7 дней прошло, и утром 8 дня, всё резко пропало. Не было ни этого безумного, лишающего разума вожделения, не было желание обладать той волчицей. Было лишь крепатура в мышцах, впрочем, которая, довольно быстро прошла. И первое, что я сделал – это пошёл в душ. Холодная вода отрезвляла и приводила в чувства. Я вспоминал то, что было со мной в эту неделю довольно смутно, я не помнил многого, но даже того, что было мне хватило, чтобы ощутить себя невероятно жалким. Но куда важнее было извиниться перед Кэролайн. Наверняка, ей было неприятно видеть меня таким, до дрожи в теле желающим другую девушку. И хоть я ничего не мог с этим поделать, я должен был извиниться, и заверить её, что это ничего не значит. Это и правда ничего для меня не значит. Та волчица ничего для меня не значит. Скорее я возненавидел её за эту неделю, и готов убить при встрече, совсем не пожалев об этом. Да, я скорее отмечать буду исчезновения этой чёртовой волчицы.       Выключив воду, я вытирал оставшиеся капли со своего тела, полотенцем, но всё ещё ощущал это напряжение в мышцах. Да, уж, недельное воздержание, при таком сильном вожделении даже для меня без последствий не обошлось, пускай и временных. Выходя из ванной комнаты, я осмотрел свою разрушенную спальню, и тяжело вздохнул. Придётся на время в гостевую перебраться, пока здесь ремонт делать будут. Дойдя до шкафа, дверцы которого были в не лучшем состоянии. Одна вырвана, другая перекошена. И снова из меня вырвался тяжёлый вздох. Достав первую попавшуюся одежду, я наспех оделся, и покинул комнату. Надо бы мастеров нанять.       Выходя в гостиную, я никого здесь не обнаружил. Ну, я так орал, что неудивительно, если все съехали. А после, я решил поесть, давненько это было. Хоть я и помню, что было кое-что получше на вкус, но как-то сейчас мне это кажется бредовым. Поэтому я больше не думал, о какой-то ерунде, наливая в стакан кровь из пакета. И пока я трапезничал, через главный вход вошёл Элайджа. Заметив меня, он внимательно осмотрел меня, и только потом с облегчением выдохнул. Надо же, волновался что ли?       - Как продвигается расследование? – спросил я, в своей привычной манере. Я не забыл, что он говорил о той волчице. Но сейчас меня больше волновало то, как она здесь оказалась.       - Уже закончил. Она не особо скрывалась, хотя некоторую информацию, я так и не смог достать, - наливая себе виски в стакан, проговорил Элайджа. Я же, идя в гостиную, и садясь в кресло, ждал продолжение. Помниться, она программистом работает, значит, что-то выяснить было трудно, например её личные данные.       - Я связывался со многими людьми, которые знали её раньше. Они описывали Аврил, как умную девушку, со светлой головой и большим будущим, говорили о том, как она увлекалась математикой, и физикой, и не имела друзей своего возраста. Обычно она водилась со взрослыми, потому как дети ей казались скучными. Некоторые даже считали её гением, хотя, как по мне, тут спорный вопрос. Они были крайне удивлены, когда узнали, что в её 16, ей уже нашли жениха, и выдают замуж, но опять же это были пока только слухи, но скорей всего всё было именно так. Что касается её характера, тут все как один твердили: «такого упорного человека, я ещё не встречал», она была упряма с самого детства, и если чего-то хотела, то никогда не сдавалась на пути к достижению желаемого. Так что никто не удивился, когда узнали, что она в 16 лет сбежала из дома. Я думаю, для Аврил, лишиться свободы, и своего будущего, хуже смерти, раз она до сих пор скрывалась от оборотней. Что касается её родителей… Я пытался что-то выяснить от них, но они лишь разводили плечами, говоря: «она всегда была слишком своевольна, мы ничего не можем сделать». И больше они о ней не говорили, да и слушать ничего не хотели. Но было видно, что они злы на неё за то, что та сбежала из дома, отказавшись от участи выбранной для неё. Так что, она никак не связана с тобой, Никлаус. В этом я уверен, - закончив говорить, Элайджа отпил глоток виски, и ждал от меня какой-то реакции. Да, вот только, я хотел знать не о том, какая у неё была жизнь, и о её характере, меня волновало, связала ли она со мной желанием мести, ну, или что-то похожее. Какое мне вообще до неё дела?       - Мне было нужно знать только последнюю часть, остальное меня не интересует, - безразлично отозвался я, совершенно не притворяясь. Это так, на самом деле. Да, мы связаны, но это всё. Больше здесь ничего нет, я бы даже видеть её не желал, а вот прикончить – это с удовольствием.       - Я так и думал. Хотя, был очень удивлён, что ты последнюю неделю только её и звал, и никого другого к себе не подпускал, - на его ехидное замечание, я только раздражённо цокнул, но возразить мне нечего. Так и было, хоть я всего и не помню.       - Где Кэролайн, я бы хотел с ней поговорить, - вставая со своего места, спросил я, направляясь на кухню, чтобы поставить грязный стакан в раковину.       - Она вместе с Бонни поехали к какой-то ведьме, спросить о способе, разорвать узы оборотней. Вернётся завтра, - ответил он, направляясь к себе в кабинет. Я же, ничего не ответил, проследив за ним взглядом.       Значит, она оправилась найти способ помочь мне? Это делает меня счастливым, что всё плохое, случившееся за эту неделю просто забывается. Надеюсь, они смогут что-то найти, потому как второй такой недели, я вряд ли смогу пережить. Честно говоря, я не знаю, как я эту смог пережить, потому что ощущение было, что я вот-вот помру от перевозбуждения. А с учётом того, что я как бы бессмертен, это вообще на смех пробивает. Вот была бы потеха моим врагам – умер от перевозбуждения. Чувствую себя таким жалким… Надо бы какой-то примирительный подарок Кэролайн купить, так у меня больше шансов быть прощённым. Интересно, чтобы ей понравилось? Конец Клаус. POV Аврил.       7 дней… Грёбаных 7 дней я провела в агонии. Эту боль ни с чем сравнить, она была такой безумной, что год в Аду мне показался бы курортом. Это было так невыносимо, что я плакала, свернувшись в клубок, и обхватив себя руками, надеялась ускорить время. Я никогда не была любителем суперсил, но в тот момент я взмолила Богов, дать мне способность ускорить время, или заглушить боль, или стать неощутимой к боли. Что угодно, только бы это прекратилось! Я даже думала найти этого грёбаного оборотня, и самой расставить ноги, лишь бы это прекратилось. Но в силу вступала моя гордость, и я продолжала терпеть. Первый день был не сильно мучительным, потому как в прошлый раз было примерно так же, поэтому можно сказал я привычная. Да и во время, когда это вожделение затихало, я могла отдохнуть, или даже пойти набрать ванную, чтобы расслабить своё тело. Я думала, что всё не так уж и плохо, как себе навыдумывала, и будучи «помеченной», я смогу это вытерпеть.       Но во второй день, я уже не была такой уверенной, потому как внутри меня всё жгло, словно органы жарили на костре. Это уже было не просто желание проникновения, это было нечто, о чём даже говорить стыдно. Меня бесило, что я не могла контролировать хотя бы свой словесный поток, потому как я просто вопила, что хочу быть обласканной им. Я без понятия, кто этот волчара, но я так сильно жаждала его прикосновений, что на коленях бы стояла, лишь бы получить хоть каплю ласки. Это заставляло меня чувствовать себя уже не просто жалкой, а ещё и униженной. Моя гордость просто валялась под моими ногами, а я топталась по ней, не в силой этого остановить.       Никому бы такого не пожелала. Даже этому ублюдку волчаре. Я знаю, что сейчас ему тоже не просто, но уж явно не так как мне! Ведь во мне сосредоточение этого вожделения, я источник запаха, а он хер знает где! Меня так карёжило всё это время, как мать твою, одержимала инкубом, выгибалась рогаликом, и жаждала хоть бы капли тепла! Я бы даже согласилась обменять эти ощущения, на превращение в оборотня, хоть целую неделю, да хоть месяц. Но сколько бы я не кричала, сдавливая свой голос зубами, чтобы соседи не вызвали полицию или скорую. Они мне сейчас вообще ни к чему! Сколько бы я не звала его, сколько бы не просила отыметь меня, никого рядом не было.       А затем всё стало только хуже, хотя, куда уж хуже, подумаете вы. Но оказывается было куда. Я слышала голос, его голос, он набатом отдавался у меня в ушах, и я, чёрт его дери, кончала лишь от этого. Я не могла просто взять и заткнуть уши, ведь он начинал звучать у меня в голове. Такого унижения я ещё не испытывала… Так я думала. Пока он сам не появился в моей комнате. Никогда не думала, что буду ещё больше себя ненавидеть и призирать за то, кем я родилась. Но пока я стояла на коленях перед этим грёбаным миражём, и умоляла его взять меня, я столько раз удушила свою гордость, что уже и не сосчитать. Это было так унизительно, но на тот момент это было то, чего я всем своим естеством хотела. Мне было плевать, как это выглядело со стороны, мне было на всё плевать, я хотела умолять его, я хотела большего… Но он лишь стоял, и смотрел на меня этим пронзительным горящим взглядом серо-голубых глаз. Я хотела ощутить его губы на моём теле, хотела ещё раз попробовать его вкус, я так этого хотела, что со слезами унижалась перед ним, и умоляла.       Раньше я смеялась над теми, кто так делал, говорила, что сама я ни за что так не унижусь… говорила. И вспомнила я об этом только, когда моё тело позволило мне немного передохнуть. Я просто завалилась на пол, прижав колени к груди, и истерически смеялась, обливаясь слезами. Помню, я увидела это в первый раз, когда ещё была ребёнком. Кажется, мне было лет 10. У мамы наступил период течки, и она заперлась к комнате, отец тогда был в командировке, по работе, поэтому ей несколько дней пришлось ждать, пока он приедет. Когда это происходит, партнёр чувствует запах, где бы он ни находился, но рядом со своей партнёршей он ставится в разы сильнее, так мне говорила мама. Я слышала мамины крики, её мольбу, а когда вошла, чтобы принести ей таз с горячей водой, она стояла на коленях, полностью обнажённая, и смотрела в пустоту, умоляя удовлетворить её. Мне было жаль её, хоть и смотреть было противно, и даже омерзительно, но я понимала, что будь она одета, боль была бы в разы сильнее. Я тогда помогла ей обтереть тело от пота, чтобы подготовить к возвращению отца. А потом, когда увидела, как отец врывается к нам домой, и ничего не замечая вокруг, забегает в комнату. И в этот момент я ушла из дома, чтобы не мешать им, хотя скорее, чтобы уберечь свою детскую психику от травм. Я потом видела подобное ещё несколько раз, и не только у мамы, но и у знакомых моей мамы.       Воспринимать такое с самого рождения за норму, было тем, чему меня учили. Но для меня это было унизительно, и я всем видом это показывала, говоря, что не намерена так унижаться. Они лишь снисходительно улыбались, но молчали, наверное, тогда думали, что тоже были такими как я. Думали, что смогут этому противиться, но оказалось, что это невозможно. Я ненавижу это слово «невозможно». Оно настолько омерзительно мне, что кричать хочется, слыша его, или же самой употребляя в речи. Какой идиот вообще придумал это слово? Будь он проклят!       Новый приступ вожделения так резко накрыл меня тогда, что я не смогла сдержать этот громкий стон, и плачь одновременно. А потом я затыкала себе рот простынёй, кусая её и разрывая на части. Я уже столько раз обкусала свои руки, чтобы заглушить стоны, и выкрики, что подумала, перейти на подушки или одеяла, или даже косяки дверей подойдут. Что угодно, лишь бы заглушить свой голос. Мне так хотелось сбежать, хотелось визжать от отчаянья, я бы даже умереть предпочла, чем жить такой жизнью. Это вообще жизнью не назовёшь! У меня ведь теперь нет ни капли выбора. Любые прикосновения мужчин теперь будут для меня как ожоги, и там рефлекс сам идёт. Но вот на женщин моё тело так не реагирует, разве что гениталии, или другие чувствительные места. От этого всё равно не легче. Я даже не была бы против стать лесбиянкой, лишь бы иметь возможность самой выбирать. Лишь бы был хоть какой-то выбор… Хоть самый маленький! Радует только то, что на работу никак не повлияет. Я ведь работаю дома, и веду собеседование только по веб-камере, и крайне редко меня лично вызывают, чтобы проверить, как работает их система. Но думаю, такие моменты я смогу перетерпеть.       На 8 день, рано утром, когда это всё прекратилось, я просто свернулась в клубок и заплакала. Я не хочу жить так… Даже не иметь возможности прикасаться к тому, кого полюблю в будущем, всё чему мне придётся довольствоваться – это работа. Теперь для меня даже самоудовлетворение под запретом, потому как на меня тоже распространяется, этот чёртов запрет. Мне совершенно ничего не осталось в этой жизни… Больше всего на свете, я хотела полюбить и самой быть любимой. А не довольствоваться тем, кого дали! Я хотела сама выбрать того, с кем у меня будет мой первый раз, хотела иметь выбор. Но теперь его у меня отняли! И я не могу перестать плакать из-за этого отчаянья.       Я ведь столько пережила… И ради чего!? Чтобы какой-то волчара нагло «пометил» меня? Чтобы страдать тут от боли, и унижаться перед тем, кого я уже возненавидеть успела? И пускай я понимаю, что его вини здесь нет, но не могу заставить себя простить его. Моя свобода была для меня всем! Она была смыслом моей жизни. На ней было построено всё, чем я владела! Но её у меня просто взяли и отняли! Я ведь ради этой свободы из дома сбежала, и через столько прошла, чтобы обладать ею. Я столько терпела, отказывала себе даже в мысли поддаться этому сильному вожделению, и не бежать от себя. А выходит что зря… Я такая жалкая! Даже оттолкнуть его вовремя не смогла. Поддалась этому соблазну, и только когда стала поздно, поняла, какую ошибку допустила.       Вставая с кровати, я направилась в ванную, чтобы дать своему телу расслабиться в горячей воде, но это не мешало мне плакать от бессилия перед собой и своей сущностью. Я могу проклинать свою жизнь, свою волчицу этого волчару, сколько душе угодно, но это не изменит того, что уже поздно жаловаться. Нужно только смириться… Смириться… Смириться! Да хер вам! Всем! Я не стану мириться с этим! Не стану поддаваться этому чёртовому желанию! Вы ещё плохо меня знаете… Горы сверну, реки переплыву, до края света пешком дойду, но найду способ избавить себя от этой участи быть пленницей моего же гена оборотня. Конец Аврил.