***
— Прекрати себя так вести, Чимин, — строго тянет Сокджин, и Чимин отодвигает телефон от уха, когда слышит громкий глубокий вдох, — мне сказали, что ты снова пропустил занятия. Гибрид беззвучно передразнивает старшего, на самом деле понимая и ценя его заботу, но ничего не может с собой поделать, как и с той тоской и сомнением, что заполняют каждую его клеточку. — Или ты уже принял решение? Чимин замирает прямо на повороте к тому самому переулку, в котором когда-то чуть не погиб, и впивается взглядом в пустоту, снова не зная, что ответить. — Хен, — тихо обращается Чимин, поправляя лямку набитого учебниками рюкзака на своем плече, — хен, я правда не знаю, и я так устал думать об этом. — Если это решение примешь не ты, то природа выберет вместо тебя. — Я знаю, я все это прекрасно знаю, но… — Чимина трудно назвать сентиментальным, но сейчас он почти на грани того, чтобы расплакаться, — я продолжаю надеяться, что встречу его. Я хочу дать своей жалкой удаче шанс, хочу, чтобы она привела меня к нему. Но я точно помню, что он сказал тогда, и если он в другой стране, на другом континенте, тогда всё это бессмысленно. — Ты продолжаешь ходить туда? Чимин тут же сознаётся, что даже сейчас стоит прямо там, где влюбился в один лишь голос и жалкий парфюм человека, спасшего ему жизнь. — Я не могу осуждать тебя за эту странную привязанность, но повторюсь, что свет на том человеке клином не сошёлся. Ты замечательный и, уверен, встретишь того, кто будет это ценить. Подобного нам, Чимин. И с верой в это ты сможешь наслаждаться тем, что так тебя привлекает в человеческой жизни. Юноша часто кивает, как надоедливая игрушка на приборной панели автомобиля, но омега внутри кричит в несогласии принимать кого-то другого, что заставляет бедного гибрида ощущать себя каким-то неправильным, даже сумасшедшим. В тот самый день, когда Чимин еще не имел собственного имени, своего места в этом мире, когда будто всё вокруг пыталось от него избавиться, спасение нашлось в приятном сочетании запахов залежавшихся старых книг и ядреной дикой мяты, той, что всё ещё щекочет ноздри. Или ему кажется, потому что ноги снова принесли его сюда, спустя месяц воздержания и почти достигнутой победы над собой. — Хорошо, — и снова Джин вздыхает, на самом деле с трудом держа себя строго со своим названным младшим братишкой, — у тебя правда осталось совсем немного времени. Я придумаю, что сказать твоему куратору, но, пожалуйста, будь осторожен и не теряй голову. И не забывай обращаться раз в сутки, пока не определишься. Ты слышишь меня? Чимин грустно улыбается, потому что один только Джин должен стоить того, чтобы остаться человеком на всю оставшуюся жизнь. И в свою удачу гибрид до сих пор верит лишь потому, что встретил этого персидского принца, без стеснения расхаживающего по офису контрольного центра с гордо торчащими из темной макушки ушами и длинным пушистым хвостом за спиной, куда тогда ещё малыша и доставили полицейские. Старший гибрид, явно очарованный прелестным созданием цвета солнца и испуганный его неутешительным состоянием, первым вызвался в добровольцы, чтобы заняться его регистрацией (читайте, воспитанием). И всё слишком затянулось, вылившись в совместное проживание и чистку зубов чуть ли не одной щеткой. — Прости, что заставляю волноваться, хён, — мурлычет Чимин, ощущая крохотный прилив нежности. Это все действие той самой фантомной мяты, — я вернусь к ужину. Он, уверенный, что в этом закоулке почти никогда никто не бывает, прячет мобильный в рюкзак и делает еще пару шагов к раскидистому кусту шиповника в заросшей травой клумбе, чтобы оставить в ней свои вещи. И спустя какое-то мгновение, вместо блондина с глазами цвета грозового неба, в кучке одежды копошится кот, выбирая удобную позу для продолжительного отдыха в тени пышного растения. Крохотные выразительные глаза рассматривают блестящую новизной решётку в сточной канаве, пока усталость от постоянных размышлений не вынуждает животное задремать. Чимина будит лишь голод и уже ближе к вечеру, когда в подворотне всё горит рыжим от заката. Пушистый зверь переворачивается на хребет и сладко зевает, вытягиваясь во всю свою длину. Честно, он бы остался здесь навсегда, если бы было всё так просто. Помня, что в кошельке едва ли наберется пара тысяч, чтобы можно было позволить хотя бы рамен в ближайшем продуктовом, Чимин всё же решает вернуться домой. С легкостью возвратив себе человеческий облик, парень поспешно натягивает свою одежду и даже не беспокоится о складках на ней, просто стряхивает пыль и закидывает рюкзак на спину, еще раз озираясь по сторонам. Ему следует попрощаться с этим местом, но опять трусит это делать, потому и спешит скорее убраться. С каждым сделанным шагом Чимину мерещится, что запах дикой мяты становится всё насыщеннее, пусть и путается со множеством других и совершенно неинтересных. Любопытство сгубило кошку, но, удовлетворив его, она воскресла. Гибрид просто не может с этим справиться, и ноги приводят к цоколю двухэтажного здания и стеклянной, забавно разукрашенной двери кофейни, на которой красуется скромное объявление: «Бесплатный обед в обмен на вашу книгу» Аккуратный крупный почерк, милые наклейки кошачьих мордочек, непонятные каракули и жирная красная стрелочка, указывающая, почему-то, наверх. Чимин вскидывает голову и, шевеля губами, вчитывается в такую же милую вывеску. — «Smart cat»? — беззвучно произносит Чимин, почти задыхаясь от волнения. Он торопится толкнуть дверь, чтобы скорее найти источник своей эйфории, и замирает у порога, даже не слыша, как над головой звенит колокольчик. Чимин не знает, куда смотреть в первую очередь, то ли на несчётное количество книг, коими забиты деревянные стеллажи, то ли на армию кошек, которые медленно выныривают изо всех углов просторного зала, направляясь к гостю. Почти все они дети, ещё крохотные, любопытные, но достаточно пугливые, чтобы так просто бежать навстречу. Чимин плывет, восхищенно охая, во всех самых хороших и не очень смыслах. Он едва додумывается перешагнуть через невысокое ограждение, что сдерживает этих созданий от побега на улицу, и громко падает на пол, теряя над собой и своими эмоциями контроль. Четвероногие чувствуют в парне нечто родное, потому самые смелые из всех тут же подбираются ближе, принюхиваются и трутся, изучая. Маленькие пушистики самой разной масти обступают парня, что расселся на полу, и дергают крохотными головками, до сих пор пытаясь решить, опасен тот и можно ли позволить себе больше. Чимин даже сосчитать не в состоянии, сколько их здесь, и улыбается, будто прямо сейчас находится в собственном раю. И выдыхает так, словно все его переживания разом растворились в этом пропитанном разными запахами воздухе, когда пара самых смелых котят атакуют его своими мохнатыми лапками. Забывая про голод и одиночество, он уже тискает их одного за другим, не зная к которому ещё протянуть руки и уделить своё внимание. Ни один из них не пахнет так, как нужно, но мята и без того главенствует среди всех, такая яркая и отчетливая, что гибриду кажется, что он вот-вот с удовольствием задохнется. То самое чувство безопасности снова возвращается, и парень с трудом осознает это, уже на грани того, чтобы счастливо расплакаться. Он ещё и понятия не имеет, что его кошачьи уши и хвост дергаются на свободе в экстазе. — Так-так, — раздается чей-то голос, который заставляет Чимина окаменеть, — кто это к нам заглянул? Гибрид не может поверить своим ушам. Эта мята, приятный глубокий голос, всё это не может быть правдой. Он дёргает подбородком, поднимает блестящий надеждой взгляд и снова застывает с приоткрытым ртом, теперь рассматривая парня, который медленно опускается на корточки прямо перед ним. Его улыбка просто очаровательна, а к ямочкам, что она образует, хочется прикоснуться пальцем, потрогать обе по очереди и, может, взвизгнуть от удовольствия. Чимин сам себя не узнает. А ещё думает о том, что его удача была в глубокой спячке до этого самого момента. Звери тоже быстро переключают своё внимание, заплетаясь и толкаясь друг с другом в погоне. Они смело трутся о чужие ноги, кто-то пытается зацепиться когтями за складки джинс и забраться на колени, а один счастливчик уже свисает с плеча мужчины, взгляд которого устремлен немного мимо ошарашенного гостя. И Чимину даже хочется спросить, в чем дело, пока кончик собственного хвоста не щекочет ладонь. — Твою мать… — громко срывается гибрид, тут же пряча рудименты и прикрывая "грязный" рот ладонью. Раскрывать свою сущность в его планы точно не входило.one
10 июля 2020 г. в 18:03
Всё невезение, вся несправедливость этого мира сосредоточилась в одном безобидном Чимине. Именно так думало о себе пушистое, золотистого цвета недоразумение, которое выкинули на обочину прямо из автомобиля, словно он какой-то бесполезный мусор. Его первое превращение в человека оставило далеко не радостные впечатления изумлённым родителям, которые просто хотели порадовать свою дочь маленьким приятелем, взятым из приюта. В мире, где о гибридах кошек всем давно известно, их всё же удивил тот факт, что они могли приютить у себя именно это существо. Обнаружив ещё совсем глупого, испуганного ребёнка, свернувшегося в обнажённый комок где-то за диваном их гостиной, они лишь картинно повозмущались, всё же побаиваясь подходить ближе расстояния вытянутой руки. А утром, когда неспособный контролировать свою форму гибрид снова превратился в беспомощного котенка, резво поспешили от него избавиться, и не самым гуманным образом.
Их испуг можно было понять, однако оправдать то, почему они просто не сдали его в организацию по учету гибридов, было нечем. А Чимину и подавно, потому что он даже не знал о её существовании. Он и о себе-то толком ничего не знал, потому и мяукал отчаянно, когда мог пошевелить разве что только задними лапками.
Да, одна неудача столкнулась с другой, даже не дав ребёнку шанса попытаться выжить. Красивая бабочка, с раскидистыми прозрачными крылышками, что на солнце отливали приятным голубым цветом, завлекла котенка в настоящую ловушку в виде сточной канавы с выломанной решеткой в одном из узких переулков безлюдной улицы. Прекрасное насекомое исчезло из поля зрения любопытного Чимина, которому было достаточно минуты, чтобы понять, что он застрял. Паника охватила крохотное тельце, когда ни одно движение не помогало выбраться на свободу. Он не мог контролировать неокрепший голос, громко мяукал и извивался на месте. В своей агонии малыш не заметил, как расцарапал ушко торчащей из решетки проволокой, а хвост, застрявший между металлической пластиной и куском треснувшего асфальта, кровоточил на самом кончике.
Перед глазами была лишь бескрайняя темнота и блики на тонком сточном ручейке от едва проступающего в узкое отверстие света. И спустя почти целый день бессмысленных истерик и криков о помощи, Чимину начало казаться, что это последнее, что он видел в своей жизни. Когда он замолк, то не услышал вокруг себя ничего, никаких признаков чьего-то присутствия, что только сильнее пугало. Он понял, что продолжать бессмысленно, но что ему оставалось?
От стресса и не отпускающей его паники он не мог даже отключиться, потому и новый день начал с очередных криков о помощи, хотя голос постепенно переставал слушаться. И все это превращалось в такие мелочи вместе с нестерпимым чувством голода. Жалкие люди не удосужились даже покормить, прежде чем так подло распрощаться.
Для Чимина всё постепенно теряло какой-либо смысл, и это тогда, когда он даже не знал значения этого слова. И он не представлял, до каких божеств ему удалось докричаться, когда услышал чьи-то быстрые шаги где-то наверху. И кого нужно было благодарить за открывшееся второе дыхание, ведь малыш снова начал вопить и дергаться, ощущая тогда и боль, и страх, и даже крупицу счастья, которые если не помогли бы ему выбраться, то точно приблизили к концу.
«Пожалуйста, п о ж а л у й с т а!»
Все его мысли были заполнены лишь одним.
— Да где же…
Чимин не знал, но он хотел, чтобы тот, кому принадлежал этот насыщенный приятный голос, искал именно его. Мяукал, что есть сил, пока не почувствовал чье-то осторожное прикосновение к намокшим задним лапкам.
— Ох, чёрт! Детка, как же ты там оказался?
«Я не могу пошевелиться, пожалуйста, прошу, помогите!»
Вместо слов все тот же писк вперемешку с хрипами. Даже обморок не казался таким уж далёким.
— Тише, тише, — голос звучал отчётливее, но в разы мягче. Он был совсем близко, но всё же недостаточно, чтобы Чимин прекратил свои истеричные вопли, — ну же, мы тебя вытащим.
Котёнок с трудом разбирал то, о чём продолжал говорить голос его удачи, и всё ещё дёргал лапками, боясь её потерять.
— Вот и всё. Я вызвал подмогу, — сквозь вибрацию в горле, Чимин прислушался к шороху позади себя и снова это почувствовал. Снова это осторожное прикосновение к изодранной подушечке лапки, — потерпи ещё немного. Боюсь, если попробую вытащить тебя сам, то сделаю только хуже. Боже, и как давно ты здесь?
Чимин не понимал, почему ощущает несоизмеримое доверие к человеку, ведь одни из таких уже показали, на какую жестокость способны. Может быть дело было в желании жить, а может в струйке незнакомого, но такого приятного запаха, что доносился до аккуратного розового носика котенка. С ним ещё один неизвестный, не такой успокаивающий, но Чимин обещал точно запомнить оба. Он набрался смелости и сделал так, как просили, позволив баюкать себя и дальше. Простое касание и чужое тепло вселяли надежду.
— Прости, что даже покормить тебя ничем не могу, — человек продолжал бормотать, чтобы обозначить свое присутствие, — не подумай, я тебя не виню, но, кажется, я опаздываю на самолет.
Чимин и малейшего понятия не имел, что такое самолет и как на него можно опоздать, но он услышал печальные нотки в голосе незнакомца и тихо мяукнул, ощутив потребность извиниться.
— Нет-нет, не волнуйся. Я не уйду, пока мы не вытащим тебя отсюда.
Гибрид поверил этому человеку, потому что у него как минимум не было другого выбора.
К Чимину вернулась пугливость, когда вокруг неожиданно поднялась шумиха. Исцеляющий голос смешался с парой других, и только чуть терпкий запах, к которому котенок успел привыкнуть, сдерживал от преждевременной паники. Он так хотел посмотреть на того человека, что сначала нетерпеливо дернулся, когда от невыносимого скрежета заложило уши, а потом замер, осознав, что его снова аккуратно схватили за лапку те самые пальцы, будто прося не двигаться.
Женский голос велел кому-то отойти в сторону, и Чимин не успел мяукнуть протестующе, как давление на хребет ослабло, и его кто-то резво подхватил на руки. Глаза, отвыкшие от яркого света, были не в состоянии сразу привыкнуть, чтобы оглядеться. Котенок изворачивался в плаче, потому что это были не те самые руки и пахли они совершенно неправильно. Не могло быть, что всё, что он слышал и чувствовал последние полчаса, оказалось предсмертным бредом. Рассудок помутнел окончательно, когда к носу прислонили что-то липкое и ароматное, из-за чего инстинкты сработали мгновенно. Чимин остервенело слизывал жидкие консервы с чьей-то противной ладони, снова стремясь лишь к одному — прожить ещё день. И в своем порыве не заметил, что его куда-то понесли, а запах, что, казалось, навсегда осел в пазухах, медленно рассеивался.
«Не хочу! Без него не хочу!»
Чимин устал морально и физически. Сам того не понимая, он пустил в ход последнее, что у него осталось — свои острые, как кости речной рыбы, когти. Ветеринар, которая отвлеклась стряхнуть с руки остатки кошачьего корма, громко взвизгнула, роняя беспризорника, а тот пустился на утёк, словно ему угрожала опасность, и скрылся в первой попавшейся щели в ограждении.
Чимин не понимал, сколько он пробежал. Он пытался угнаться за ароматом своего человека, но, окончательно потеряв с ним связь, остановился на тротуаре, вынуждая людей обступать себя, и вертелся из стороны в сторону, хлопая мокрыми глазками и тихо мяукая. А тихо потому, что понимал — бесполезно. Малыш прижался к первому попавшемуся столбу и устало моргнул, вот-вот готовый поддаться сну, а истощенный организм сработал так, как было заложено природой при стрессовых ситуациях.
Нагой ребенок с нестандартной для азиата солнечной внешностью, съёжившийся под фонарным столбом, привлек куда больше внимания прохожих, чем какой-то там крохотный зверёк. Чимин слышал гогот вокруг себя, но максимум, на что его хватило, это поджать порванные ушки и обернуться пушистым хвостом с корочкой запекшейся крови на согнутом кончике, чтобы совсем не замёрзнуть. Он даже не запомнил, как вызванные кем-то полицейские укрыли его неприятной на ощупь тканью и отнесли в машину, в которой и увезли к очередной неизвестности.