***
Кто сказал тебе тогда, что я люблю тебя? Все, что нас связывает - война. И мое чувство животной похоти.
— Чтож, моя очередь, Союз Его голос приятен слуху, все-таки ораторские способности не пропьёшь. Русский на слова немца лишь кидает ему свой револьвер с гравировкой в виде серпа и молота на фоне звёзды на рукоятке. Немец ухмыляется как только в руки попадает огнестрельное оружие, он чувствует его тяжесть, а смертельная игра идёт уже как с полчаса, но никто из них не умер. Никто не решается закончить это, никто. Абсолютно. Рейх по-пьяному улыбается, чёрт возьми, ему сейчас абсолютно плевать на проигрыш в этой никому ненужной войне. Выстрел эхом раздался по кабинету, коридорам, даже было слышно на улице. СССР не вздрагивает, когда осознает, что случилось. Внутри все сжалось. Мир рухнул уже дважды, а тело напротив и вовсе замертво упало. Кровь окрашивает линолеум пола в прекрасный алый цвет. Он даже не задумываться над тем, сколько всего не успел сказать ему, сделать, ударить. Это произошло так.... Спонтанно и глупо. — И всё-таки ты застрелился, как глупо — Союз ртом громко вдыхает свежий весенний ночной воздух, — Как жаль, очень жаль, но посмотри с другой стороны, ты хоть где-то победил. Браво, товарищ, хлопаю стоя. СССР пьяно улыбается, он продолжает язвить, он продолжает говорить с Рейхом. Русский с ироничностью медленно хлопает в ладоши и снимает свою фуражку с головы. А ночь действительно прекрасная, светлая. Лунный свет прекрасно освещает нацистский кабинет, эти полки с толстенными книгами, этот стол, где ранее были важные государственные документы. Как жаль, но перед приходом красной армии Рейх успел сжечь все, в воздухе стоял запах гари, а дым продолжал выходить из окна, даруя свежий воздух в прокуренные, от табака, советские лёгкие. Они играли в русскую рулетку. Одна пуля, один револьвер, одна попытка и два пьяных дурака. Играть с побежденным врагом в русскую рулетку на полу, ночью, в павшем Рейхстаге, сидя у противоположных стен. И выпивая при этом вино года так...Хотя похуй на год, Союз слишком пьян, чтобы задумываться о таких пустяках, как цифры на бутылке. Звучит безумно, звучит настолько безумно, что кончики пальцев при виде чужого окровавленного трупа начинают покалывать. Но не от отвращения, а от непонятной эйфории. Русский согласился играть в эту игру, даже не боясь, что солдаты, вражеские или свои, могут войти в любой неподходящий момент. Третий Рейх предложил сыграть в игру, Советский Союз согласился поиграть. Ох, какая знакомая картина получается, можно было и 39-тый год вспомнить, правда.... В той игре проиграла третья, не игравшая с ними, польская сторона. Но не важно, сейчас не об этом. — Знаешь, и всё же ты прекрасен, даже будучи таким немногословным, — Союз встаёт и подходит к Рейху, садясь рядом с ним, — Жаль, что не успел сказать тебе это лично. Хотя нет, это бы повысило твоё и так большое самолюбие, да? Это так по-блядски, тебе это нравилось. Особенно нравилось, когда я шептал тебе подобные слова, извращенец. Союз касается пальцами его подбородка, поворачивает голову Рейха к себе. Изувеченное усталостью лицо с опухшими глазами и дырой в черепе. (и как только выстрел вышел таким аккуратным? Даже не задев части лица.) В опьянённом мозгу вновь вспыхивает - "Прекрасен". Союз в пизду пьян, и правильно, они же с рейховской рожей на пару выпили около 2-х, если не больше, бутылок вина. И как пишется в лучших романах: на прощание немец предложил сыграть в русскую рулетку, как жаль, что победил. Советы касается своего врага чуть ниже грудной клетки, он испытывает к нему интерес, ох, не стоило столько пить, точно не стоило. Но разве это когда либо его останавливало? Правильно. Никогда. Сначала советский просто проводит рукой по одежде Рейха. Грубая и толстая ткань военного кителя с лёгкой темно-бежевой рубашкой, и кровью смешанной с потом на них, выглядит как никогда эстетично. Блять. Руки ловко снимают безделушки вроде ордена "железный крест" и галстука. СССР дрожащими пальцами расстегивает верхние пуговицы рубашки, следом снимает сам китель. Нахуй его, потом обязательно надо сжечь его вместе со всем остальным в этих руинах. Тело немца оголенно до пояса, оно в шрамах и ожогах, в следах оставленных на поле боя или же лично Советским. Союз проводит пальцами по мёртвому, но ещё не остывшему телу и оставливается на ключицах, где присутствует затянутое пулевое ранение. Узнать его просто, это ведь была от именно того револьвера, что и унёс жизнь нациста. Он когтями царапает на них незамысловатые узоры, улыбаясь и явно не понимая всю ситуацию. Из них идёт кровь, забавно, что у него, у немецкого воплощения, кровь свёртывается крайне медленно.Как это это блять ненормально...
Как же это блять....
блять
Союз не сдерживается, он грубо и резко впивается в Рейховские мёртвые губы. Он пачкает себя его кровью, даже не задумываясь над этим. Сминая и кусая его губы до крови, пока воображение рисует картинки из толстенного тома камасутры, что когда-то украли они с Рейхом у, подумать только, Великобритании.(чем тише омут - тем профессиональнее в нем черти, англичанин. Но не говорите ему об этом, мы же ведь толерантные люди.) Губы Нацистской Германии ещё не остыли, они продолжают быть тёплыми, даже кажется, словно последний ещё жив. Но этого чертовски мало, очень мало и отвратительно-возбуждающе мало. Внизу образуется тягучее и приятное чувство, волнами проходится и по всему телу Союза, кровь так норовит или прилиться к щекам или к головке слегка возбужденного и пульсирующего члена. — Ты уже мёртвый лежишь в моих руках, но продолжаешь это делать. Ублюдок. — Его речь заплетается, но Союз открывает чужой рот своим языком и проникает внутрь ротовой области. Острый ряд акульих клыков мгновенно царапают советский язык, ох черт, мазохист внутри Советов радуется, а само воплощение сглатывает кровь, свою и чужую, конечно от выстрела из рта Рейха сразу же потекла кровь, на вкус она кажется сладковатой, но это лишь игра больного воображение. Нёбо, язык, внутренняя часть щек - все это было исследовано русским. Поцелуй, если это можно так назвать, разрывается только потому что воздуха у Советов не хватило и он отстраняется. Пьяно встаёт и не менее пьяно подходит к столу нациста, берет очередную, недопитую ими же, бутылку. Отпивает. Градус ещё не успел "ударить по мозгам" и Союз все ещё может совершать какие-то действия, что было ему на руку. Да и как можно уснуть, когда приставший член треться о ткань трусов с армейскими брюками? Правильно, никак блять. Ох, если Союз не ошибается, то в столе у немца всегда была пара сухих полотенец, на случай если что. Вот и наступило это самое, сука, "если что". Порывшись в шкафчиках стола он находит нужный ему предмет. Улыбнувшись своему состоянию коммунист присаживается на колени между ног Третьего Рейха. Пришлось сначала стереть всю кровь с лица одним из бумажных полотенец, и конечно же посадить последнего в нормальное положение, исключительно для своего удобства. — К сожалею, а нет, к радости - ты сдох, но твое тело все ещё здесь. Понятия не имею, что с тобой делать. Тебя нет, ты ничего не скажешь, ничего не сделаешь, лишь молчишь. Молчание и смерть тебе к лицу. Союз, закусывая нижнюю губу до крови, проводит рукой по телу арийца чувствуя каждый его шрам. Нет, Рейх не худой или женственный, как некоторые могут сказать, а даже наоборот - у него средние пропорции тела и ростом тот почти с Союза, кажется... 175 см. Привлекательный чёрт, будь он более адекватным было бы вообще охуительно, что не встать не срать. И эти шрамы с ожогами. Тяжело быть государственным воплощением, когда все участи войны могут отражаться на физическом теле, верно? Но все они прекрасно смотрятся на теле у немца. В первый половой акт у Рейха не было ничего из вышеперечисленного, а у Союза все в порядке было с головой, а сейчас он ловил эстетический оргазм, что перерос в неудовлетворительный животный рык. — Но ведь сейчас ещё ночь, вокруг никого кроме нас. Берлин так прекрасен в это время года, а эти руины, что случились по твоей вине в лунном свете особенно очаровательны. Что скажешь? Ох точно, простите, где же мои манеры. Разве можно шутить над трупами? Ладно, мы никому об этом не скажем, будет нашей блядской тайной. Советы отпивает из горла, уже отвратительное на вкус вино и морщиться от послевкусия. Бутылка летит куда-то к собачьим немецким потомкам, а Союз вновь жадно целует Рейха. Кусает его тонкие губы, раскусывает внутреннюю часть пока еще влажного рта. Опускается ниже и языком давит на кадык под подбородком, кусает его. Воображение рисует сладкие стоны со стороны арийца, от чего сносит крышу. СССР, а тебе говорили, что слышать то, чего нет - ненормально? Война уже уже забрала остатки моз-... Ах да. Разговаривать со мной тоже плохо, Союз, прекращай это, я рассказчик, а ты лишь персонаж в этой истории. Не рушь четвёртую стену, это будет плохо для нас обоих. Пряжка чужого ремня с самим ремнем летят в те же потомки, что и ранее полетела бутылка с безделушками. Сейчас Союз пьян, сейчас у него ебаный стояк и полное отсутствие чувство ответственности или самосохранения, а значит остальные нравственные ценности могут отправиться в те потомки, что и все остальное. Никто не узнает, нет тела - нет дела, труп будет сожжён, а некрофила не найдут, никто не подумает, что победитель и герой Советский Союз Социалистических Республик может трахнуть труп, при этом без презерватива. Заболеть и умереть от такого проще простого, ах, не повторяйте его ошибок, будьте осторожны с этим. А ведь интересные мысли, нездоровые, но интересные. Это явно не первый колокольчик к тому, что у русского поехала крыша. Или сам русский поехал намного раньше, чем его крыша, раз он решил заняться такого рода действиями. — Я тебя, блядь такую, так ненавижу. — когтями Союз грубо царапает внешнюю сторону ляшек Рейха, и конечно не загустевшая кровь тут же стекает по коже вниз, пачкая его самого — Ты бы только знал, дорогой. Он расстегивает, чуть ли не сдирает свои брюки с боксерами, дышать стало заметно тяжело. Насколько тяжело? Настолько, что приходится расстегнуть и у себя на рубахе пуговицы и дышать ртом, жадно хватая воздух в неебических количествах. — Мечтаю оставить на твоём теле больше шрамов, или заставить тебя под дулом пистолета отсосать мне на коленях. Как же блять плохо, что ты сдох так не вовремя, я, признать честно, начинаю жалеть об этом. Мужчина нагибается к нему, шепча это на ухо. Из пулевого отверстия стекает кровь, она уже стекает и по лицу Союза, он успел в ней испачкаться. Он без проблем или сопротивления со стороны трупа слегка опускает одежду с нижним бельем, а после задумывается. Если он будет все это сжигать, то какого хуя, спрашивает он его аккуратно раздевает? Ткань брюк и боксеров была порвана и убрана в сторону до поры до времени. Ждать более не входит в советские замыслы. В чем плюс ебаться с трупом? Вы не знаете? Так вот. Не надо растягивать очко партнёра, можно просто резко войти, порвав его. Никто не скажет вам, что вы полный мудак и тварь, ведь... Обычно трупы не говорят и не просят быть нежнее. Так и поступает русский, гортанно прорычав тот резким движением входит в Рейха. Внутри узко, но всё ещё приятно, прямо как в первый раз. Порвав все что можно внутри после первых резких движений членом - стало ещё и мокро, в общем, заебись, десять из десяти. Кровь не смазка, но ощущения от этого не портятся. От поступавшей эйфории Союз с силой сжимает ноги Рейха, вгрызается в его плечо своими клыками. Через мгновение после укуса слышится хруст костей, а в рот поступает новая порция трупной крови, кажется русский переборщил, но его это не волнует. Кровь смешивается с естественными выделениями члена, а темп и вовсе становится бешеным, русский буквально решил доломать свою мёртвую пассию до самого конца. Союз резко входит, ох, будь немец при жизни, то явно не выдержал этого. Русскому слышаться стоны Рейха, мольбы быть нежнее и аккуратнее, стоило ли столько пить после военных действий? Правильно, нет, все же крышак живого не выдерживает и скрывается в пропасть. Советский входит во всю длину, которую только может, и как только до уха доносится что-то похожее на стон - Советы конкретно так откусывает кусок плоти бывшего фюрера. Выплюнув его, он кончает. Пот капает на труп под ним, а Союз глотает воздух ртом. Неописуемые эмоции захватывают с головой, советский нежно, словно в знак извинения, целует Третьего Рейха. Ему кажется, что он сделал больно пассии, обняв его Союз с ненормальной нежностью убирает кровь с лица, с головы и ниже. — Помню, как-то в сорок третьем году, тоже кстати ночью, у костра во времена передышки, ты говорил, как не сломаешься подо мной, как ещё победишь и возвысишь свой флаг над Кремлём.... — Союз убирает с лица Рейха волосы так, как это делают любящие люди своим вторым половинкам, — Но как видишь, ты буквально сломался подо мной, сученыш.× × × × ×
— Товарищ Союз Советских Социалистических Республик, разрешите доложить результат поисков из Рейхстага? Сержант отдаёт честь СССР'у, юноша сильно волнуется, поскольку огорчать плохими результатами самого Союза всё-таки не хотелось: ведь русский мог при желании застрелить его без разбирательств. В последнее время среди солдат ходят слухи о том, что товарищ главнокомандующий красной армии тронулся умом, а ничем не обособленые вспышки неприятного гнева и нервный внезапный смех тому подтверждение. —Разрешаю, докладывай. Рука советского кладётся на пояс, на кобуру, слегка постукивая когтями Союз улыбается уголками губ. Солдата пробивает дрожь, его рука опускается и парень нервно сглатывает. — П-по... По результатам поисков в Рейхстаге - ничего не обнаружено. Никаких следов нахождения в нем Третьего Рейха, — На этих словах улыбка СССР'а становится шире и появляется усмешка в янтарных глазах, — Мы нашли много пепла, скорее всего, он уничтожил государственноважные документы, а сам сбежал в неизвестном направлении. Разрешите продолжить поиски? Ещё сообщаю вам, в скором времени подъедет государственное воплощение Соединённых Штатов Америки. Разрешите идти, товарищ СССР? — Спасибо за информацию, да.. Да, конечно, продолжайте. Разрешаю, свободен. Солдат покидает компанию Союза, он выходит из помещения, аки временный пункт приёма. Он выжил, его не застрелили, а значит все в порядке. СССР, спустя пару минут после ухода военнослужащего, заливается истерическим смехом, падая на колени и закрывая руками лицо. Конечно они ничего не найдут, ведь коммунист так удачно все сжёг перед своим уходом.Никто ничего не найдет
Никогда.