.
3 мая 2020 г. в 14:07
Лучи света, яркие и насыщенные, словно цветы одуванчиков, пробивались сквозь жалюзи, освещая комнату. Казалось, что стебли и бутоны растений на подоконнике были просто покрыты ярко желтой, даже слегка апельсиновой краской. Стол, стоящий у окна, уже по-настоящему был испачкан краской разных и всевозможных оттенков. Дети называли это «творческим беспорядком» и каждый год, по традиции, когда в первый класс художественной школы поступали новые ребята, на этом столе появлялись новые рисунки. Эта простая деревянная дощечка на ножках в самом деле являлась каким-то дневником, сохраняющим память и воспоминания всех учеников. На линолеуме валялись кисти, рамки для картин, уголь, порой сепия и маленькая девушка, обнимающая во сне ватман, скученный в рулон.
За дверью послышались лёгкие и тихие шажки. Щелчок. Длинный ноготь с аккуратным и неброским маникюром прошёлся по бархатной коже хрупкой и спящей девушки. Начиная с локтя, он начал медленно шагать до самой шеи. Переступая через волнистые, даже кудрявые волосы, ноготь сменился на нежную подушечку пальца и коснулся розовой щеки девушки. Очень плавными движениями он описал овал лица, лоб, а после начал подходить к губам. Однако здесь он остановился и вернулся к плечу.
Ресницы дрогнули, кожа вокруг глаз сморщилась, а веки приоткрылись.
— Открывай глаза, спящая красавица, — мягким шепотом произнесла одна из девушек, правой рукой заправляя пшеничные волосы за ушко, а левой ладонью гладя плечо подруги.
— Давай хотя бы сегодня без песен Крида, ладно? — голос был ужасно хрипл и даже груб. — Повелась со своей Наташей и теперь после каждой с ней встречи поёшь Крида и других недопевцов. Маша, ну кем ты стала?
— Вообще-то я просто хотела назвать тебя красавицей. Ну зачем ты опять меня обижаешь, — драматично всплакнув, Марина в который раз поняла, что её подруга действительно заслуживает Оскара.
Неохотно повернувшись на спину, Марина приподнялась на локти, отпуская помятый ватман. Вся спина болела, а голова раскалывалась. Руки начали ходить по красной кофточке, поглаживая места сильной боли.
— Хэй, а не покажешь мне свой диплом?
Марина вздрогнула.
— Ч-что? О боже, ха-ха, не стоит. Это просто набросок, пока что, там ничего даже не понятно.
«Только понятно, что это твой портрет».
— Ты всегда показывала мне свои рисунки, почему не сделаешь этого сейчас?
— Ты сюда только за моим дипломом пришла? Почему ты вообще здесь, а не в колледже? — пытаясь хоть как-то сменить тему, произнесла Марина.
— Ты не отвечала, хотя я звонила тебе раз сто. — Маша поднялась с коленок, твердо и уверенно встав на ноги и протянув Марине свою руку. — Я волновалась за тебя.
Подобные проявления искренних чувств подруги участились в последнее время, и Марину стало это напрягать. Или делать счастливой?
Но взять руку и принять помощь подобные мысли никак не мешали.
— Ты в курсе, сколько пролежала? Уже почти пять, школа скоро закроется.
— Наелась и спит, хи-хи. Но какая разница, сколько сейчас времени? Меня дома всё равно никто не ждёт.
Эту тему разговора они старались обходить, и Маша, каждый раз слушая о семье подруги, просто молчала в смятении, не зная, что и сказать и как сделать её счастливее.
— Вообще-то, — Мария выделила каждый слог, протягивая звуки как можно дольше, — я уговорила твою бабушку, чтобы ты переночевала сегодня у меня. Сюрприз!
— Я буду спать на верхней кровати, где ты дрочешь при маме?
— МАРИНА! — Маша с криком закрыла рот подруги рукой, сгибаясь в три погибели, ведь Марина была сантиметров на двадцать ниже неё. — Я ещё не знаю, где ты будешь спать. Но если домашние сегодня уйдут к тёте, то спать ты сможешь где угодно. Даже в коробке моих котов.
После ещё диких смешков Марины, под рукой Маши показалась яркая улыбка, озаряющая все вокруг так же, как летнее солнце. Она была не белоснежная, не ровной, как в Голливудских фильмах. Но она была настоящая. Живая и энергичная. Смотреть на неё было одним удовольствием.
Маша помогла собрать вещи Марины в сумку, а после достала два чупа-чупса со вкусом сыра и бигбона, которые она купила в даркнете на сайте «В борделе у Люсинды».
Посещение черных рынков в принципе было излюбленным хобби Маши, на котором она закупалась продуктами для своих известных коктейлей: коктейль из хлеба с соусом для пиццы и хлебной крошкой, сырный коктейль с сыром из сыра с сырной шапочкой, и, о боже, кефирный коктейль. Кефир был отдельной частью жизни Марии. Все свои песни, что она писала на уроках в музыкальном колледже, были посвященны кефиру. Каждый день, ближе к ночи, проводился ритуал чаепития, но вместо чая был кефир. Когда Маша пила кефир, уткнувшись взглядом в стенку и разместившись на стуле, как барон, она была готова поклясться, что именно так и выглядит дзен. Так что и сейчас они направлялись в пятёрочку за продуктами, а точнее за кефиром.
Каким же странным было решение Марины на своё пятнадцатилетие переехать в город к Маше. Да, здесь было меньше людей, которые знали её прошлое и её мать. Но люди не изменились. Что раньше её донимали разговорами о будущем, о её безделье, необщительности, что и сейчас. Переехала она не только с бабушкой, но и со старыми проблемами. Но за что ей все эти проблемы? Марина отличалась от своих ровесников: она не пила, не курила, не ходила на вписки, не хвасталась новыми и дорогими тряпками, которые выглядят хуже, чем одежда с рынка, техникой, которая ей была ни к чему, не вела пустые разговоры о любви, под которой другие воспринимали «ах, мы с ним вместе два дня, мы курим в падике и там же я ему сосу, это точно навсегда». Марина была выше этого. Марина никогда не воспринимала общество, в котором она живёт. Оно было не для неё. Она и её подруга Маша были слишком правильными для подобного, за что расплачивались одиночеством.
Но, к счастью, город Маши был больше родины Марины, где все друг о друге всё знали. Да, воздух был грязным из-за добычи горных пород, зимой шёл зелёный снег, а дети блевали после отходов одного завода, попавших в воздух. Но сейчас, в конце апреля, подобные проблемы были не так заметны. Маша, как и всегда, на каждом шагу фотографировала зелень, распустившиеся бутоны цветов и почки деревьев, реку и здания.
Время красоты кончилось. Настал час войны. Забежав в пятёрочку и оставив Марину у входа, Маша рванула к полкам с кефиром по скидке. Борьба была не на жизнь, а на смерть: бабкам тоже нужен был кефир. Хук справа, хук слева, двое позади. Маша рвётся через толпу, оставляя после себя горы жертв. Ей плевать на других. Ей нужен кефир.
Марина в полном спокойствии выбирала мясо, сыр, томаты для мяса по-французски, рецепт которого она нашла на сайте «На кухне у Люсинды». Проходя у стендов, она увидела разные приправы, специи, трупы бабушек, масло и крупы. Её взгляд зацепила полка с брынзой. В голове вспылили воспоминания, когда они с Машей просто общались в интернете. Одним из первый фактов, что она узнала о ней, стала любовь к брынзе. Каждый раз, когда они пели песню Queen «Love of my life», Маша присылала фото брынзы, фото себя с брынзой, фото своих кукол с брынзой, фото брынзы с брынзой. В последнее время она совсем забыла о брынзе. Возможно, из-за стресса с поступлением в колледж. Маша совсем не умела заводить знакомства, общение в принципе давалось ей плохо, так что самостоятельно влиться в совершенно новый коллектив казалось ей невозможным. Вокруг были люди, с рождения обученные гармонии, принципап музыки, игре на разных инструментах. У Маши же не было даже гармонии с самой собой, как она могла применять её в своих песнях о пицце и другой еде?
Маша смогла. Она вышла с десятью пачками кефира «Наша Маша» с коровкой на розовом фоне. Кто же знал, что вместо розового должен быть цвет крови, пролитой ради этого вкусного кефира. Но это не победа. Осталась ещё одна проблема, и это — главный босс пятёрочки. Длинный и тощий кассир, предлагавший Маше встретиться. Маша старалась как можно реже возвращаться сюда после того случая, но акция на кефир не смогла её удержать.
Время замедлилось. Шаги Маши замедлились в сотни раз. Дыхание участилось, сердце ушло в пятки. Вот оно. Его лицо.
— Вам нужен пакет? — этот голос, отвратительно высокий, как у мальчишки в пубертате.
Его руки касались кефира, всё один за другим. Мария не могла ничего сделать, это был бой, в котором её целью было выжить. Забрать покупки и крутить педали, пока на свидание не позвали. Как он мог, будучи двадцатилетним юношей, запасть на почти семнадцатилетнюю девочку? Глупый вопрос. Эта девушка и вправду была настоящей Девой Марией. Девушкой, что должна стоять на подиуме, а не в пятёрочке глубинки России.
Он усмехнулся.
Кожа покрылась мурашками. Воздух перестал поступать в лёгкие.
— С вас 400 рублей.
Как заколдованная, Маша опустила руку в карман. Парень протянул руку. Он хочет, чтобы она положила деньги сразу ему на ладонь, а не специальное место? Но Маша следует правилам. Она собирается положить деньги в монетницу.
Он схватил её руку.
Маша в сотый раз пожалела, что до сих пор не сделала себе банковскую карту.
— Девушка, — сменил он голос на низкий и по его мнению сексуальный, — вы свободны этим вечером?
Как выглядят маньяки? Обычно, как этот парень. Конечно, нет ничего страшного в том, что он зовёт незнакомую девушку на встречу. Однако, инстинкты самосохранения (на самом деле просто стеснение) говорят бежать. Маша вырывает руку, бросает деньги и с пакетом кефира бежит к дому, что в пяти минутах от этого магазина.
Марина пришла позже хозяйки квартиры. Её она застала в ванне, отмывающей от кефира следы того мужчины. Как же хорошо, что Марине не интересны такие существа с хоботом меж ног.
Маша обняла подругу со спины, пока та готовила им двоим ужин. Взяв друг друга за руки, они слились в едином танце их сердец, как пел Мигель из «Тайны Коко». Кладя руки друг другу на талию, они позабыли о уже горящем в духовке мясе и вместе поедали упаковку обычной брынзы, сидя на одной кровати.