поле

по обе стороны дороги — поле красивых желтых цветов и, вроде бы, он говорил их название, но зачем надо было запоминать сложные слова, если под рукой всегда ходячий справочник с режимом переводчика на понятный санхёку язык. «а надо было запомнить.» и вокруг приторный запах мёда и трав, который отдаёт до боли знакомым. юноша стоит по средине пустой дороги и глупо принюхивается. сладость цветов щиплет горло и пьяняще растекается по легким. надоедливое солнце припекает голову до головокружения и черных пятен перед глазами, но хочется и дальше стоять, не отходя в тень старого придорожного дерева, а просто так. и посреди жаркого летнего дня по пустому пути разносится звонкий смех санхёка. «я опять забыл, а ведь он рассказывал, кажется совсем недавно, минут пять передо мной распинался об этом растении, но я помню только то, что из этих штук делают масло. и он говорил, что хотел бы поехать со мной посмотреть весной как цветут ещё какие-то кусты, тоже желтые.» а в памяти пробел. словно кто-то случайно зажал клавишу «удалить». некоторые названия и рассказы повылетали из головы, но спасибо, что остался его образ. его светлый смех, проносящийся время от времени мимолётным воспоминанием. его лучезарная улыбка отпечаталась в подсознании и иногда всплывает мутным расплывчатым видением. «только бы не забыть.» -иди сюда, мой подсолнушек…

…и сжимает в обьятьях

-фу, не люблю подсолнухи…

…тот пытаеться вырваться

-я тоже... но тебя люблю… и через год на этом же поле вновь звучит хохот, только уже одинокий. он пугает пробегающих мимо зайцев, но хозяин смеха и не замечает. заливается им и, закрыв глаза, вспоминает его улыбку. и хочется от счастья зарыться в этих желтых цветах. правда, слишком много времени прошло. да и смех уже больше походит на истерику. санхёк поднимает глаза и всматривается в безоблачное небо. слёз нет. есть только разочарование. разочарование в себе. «я уже не помню его голоса.» и был бы рядом инсон, он бы похлопал по плечу и напомнил про те поцарапаные диски и побитые флешки, которые хранят записи всех его выступлений, а ёнкюн бы не стал так вдаваться в старость и открыл бы архив историй в инстаграме, где, такой живой и настоящий, на одних видео он дурачится, неловко шутит, играет на своей начищеной до зеркального блеска гитаре, закрывает изящными руками лицо, когда понимает, что его снимают; а на других, мелькая на заднем плане, он иногда невзначай обнимает за шею санхёка. последнее же призрачным касанием щекочет шею. «и даже не больно.» ещё многое хранят архивы, но в самом главном — памяти — этих воспоминаний нет. ощущение предательства не покидает санхёка. «я же говорил "навсегда".» он же в те дни отшучивался. «да ты меня через неделю забудешь, какая уж там вечность». и получал за это слабый толчок куда-то в рёбра, но шутки закончились и вот уже некого ткнуть. не за кем наблюдать, пока тот рассматривает сидящих на листочках пчёл. не с кем искать заблудившихся в поле местных котов. некому нарвать букет этих желтых цветов, которые окружили их со всех сторон, всучить прямо перед лицом, пачкая нос в пыльце и заставляя громко чихать. не с кем улечься спиной на плавящийся асфальт, не боясь, что мимо проедет машина, ведь дорогу перекрыли много лет назад, и никто тут почти не бывает, только они вместе прогуливались здесь знойным летом. про это поле неподалёку от дома бабушки санхёка знали только они вдвоём. теперь же только санхёк… с годами воображаемые картинки выцветают старыми фотографиями и вот уже пора заменить пожелтевшие на новые, но руки не поднимаются. санхёк зашел в странный тупик, в котором оставаться не хочется, но и найти новую дорогу не выйдет, как бы ни старался. и каждый год поле навевает потерянные кусочки воспоминаний, которых становится всё меньше, среди которых названия тех желтых цветков так и не найти… спустя годы, по заросшему сорняками полю, неизменно проносится тёплый ветер, который мягко треплет листья старого дерева и оставленное среди разросшихся корней письмо, которое ещё сумело сохранить свои строки, где синими чернилами по выгоревшей на солнце бумаге написано: «прости меня. я всё забыл. я почти всё забыл. я хотел бы забыть и это поле. я хотел бы больше не вспоминать тебя. но я буду вспоминать. и однажды я вспомню тебя. клянусь. и ты знаешь, что я вспомню. я же тебе обещал «вечность», тэян, и ты её дождешься. ведь я смог вспомнить, что на нашем поле каждый год цветёт рапс.»