Я никогда не вёл себя по-настоящему. Всегда были какие-то маски у меня в арсенале. Но на каждый день была она одна и та же: потёртая, никому ненужная, кроме меня. Иногда я задумываюсь, что без неё бы и не выжил. И возможно, вы всё-таки задаетесь вопросом, в чем же заключалась миссия этих масок? В моём же случае, чтобы скрыть мое изуродованное лицо.
Нет, это совсем не физическое проявление уродства. Это скорее то, что внутри меня, в моей голове.
Да, не спорю, звучит слишком драматично. И иногда я смешон сам себе от того, насколько часто мысли подобного характера посещают мою голову. Ведь периодичность их появления равна чуть ли не каждому дню и не важно в какое время суток.
Наверное возникает ещё порция вопросов, что же это за мысли такие в моей голове, которые порой не дают мне спать ночами?
Все просто. Предельно просто, могу я вам ответить. Здесь нет никакой загадки или серьёзных причин, хотя это с какой стороны посмотреть. Просто с годами у меня начало стираться понимание важности этой проблемы.
Я стал более черствым, пустым и безэмоциональным. Меня сложно обидеть. В какой-то степени я обзавёлся толстой кожей. И по-моему, это единственный плюс, что я получил от этого. Могу сказать, что это было трудно; ее я получил только тогда, когда прошёл через большое количество препятствий. В них входят слёзы, боль, ненависть и, конечно же, саморазрушение. Как же без этого. Священный список. Но я уверен, что в моем недалёком будущем будет не лучше, чем сейчас. Пока я подросток семнадцати лет, которому и так хватает всего накопившегося дерьма.
И вот я осторожно (а может быть, и не очень) подвёл к главной теме этого «вечера», назовём это так. Я думаю, вам что-то говорит слово «абьюз» – вот и мне говорит очень многое. Если говорить открыто и без приукрашивания, то я как раз-таки в этом и живу. Можно сказать, жил. Ведь совсем скоро я уезжаю в другой город для поступления в университет. Подальше от этого морального насилия. Может вы догадались, что вся эта херь происходит у меня дома. Возможно и нет. Но теперь вы знаете, я вам рассказал. И эта информация обо мне предельно важна. Да, вы пока не знаете многих деталей, возможно есть лишь представление, которое лежит на поверхности, или образовавшиеся образы в ваших головах того, как это выглядит. И конечно, я обещаю, что проведу вас по всей моей памяти, так сказать. А пока я могу заявить, что хочу побыстрее выбраться из этого и начать все с чистого листа. Или с новой главы.
• • •
Я осмотрел свою комнату. Для меня было жутко непривычно видеть её такой пустой и неживой, будто меня здесь и не было вовсе, хотя коробки на полу говорили об обратном. Помню квартиру такой с того момента, когда мы только въезжали в нее (это было кстати в году так семнадцатом).
Сейчас же мне нужно выныривать из своих раздумий, в которые я впал примерно на добрые двадцать минут своей жизни, как всегда, думая параллельно о вечном, как я это называю (может эти мысли приведут меня к какой-то разгадке вселенной! Например, сколько же нужно идеального времени для того, чтобы приготовить НЕ ПОДГОРЕЛЫЕ тосты). И все же нужно покончить с этими вещами. Поднявшись со своей мягкой кровати, я направился к шкафу, открыв его дверцы, начал перебирать свои вещи и решать, что я оставлю, а с чем пора расстаться.
Найдя какую-то старую и богом забытую, как из задницы, футболку с флагом Америки, я осмотрел её. Вспоминаю, что ещё год назад не вылезал из неё. Из-за того, что я постоянно ее носил, она превратилась в безумно затертую временем ткань, и даже в некоторых местах порванную. И прийдя к выводу, что она мне больше не нужна, я свободно отбрасываю её в кучу вещей, которую мы будем выбрасывать или отдадим в детдом (мы так постоянно делаем со старыми вещами). Но ту кучу тоже нужно будет пересортировать на «нормальное» и «дерьмовое». Если честно, я чувствую себя каким-то предателем своей некогда любимой вещи.
Смотря на неё, я начал задумываться. Почему все трубят, что это так трудно прощаться со своими старыми вещами. Но ведь у меня это не вызвало никакой дрожи внутри. Скорее всего, это сейчас для меня футболка была неким воспоминанием, хотя раньше она была любимой во всем гардеробе. Может, это показатель того, как меняются люди, хотя возможно это некорректно, и в какой-то степени странно сравнивать смену вкуса с переменами внутри человека. Но ведь раньше она была для меня всем. Ахах, я думал, что буду носить ее до конца своих дней.
Повернувшись обратно к вещам, я всё-таки прошёл самый нужный процесс пересортировки своей одежды, и в принципе с моим шкафом было покончено. Я провозился с этим делом где-то час, а может и два.
Уже наступил вечер. Как же я устал за это время. От сортировки этих гребанных вещей, что аж захотелось спать. Есть вообще не хотелось. Поэтому, не найдя себе больше применения, я решил пойти в душ (ну как пойти, я поплёлся). Глаза сонно слипались, честно, я как-то от себя такого не ожидал. Зайдя в свою маленькую ванную, я потёр лицо, взял щётку и намазал её пастой. Я сунул её в рот, закусывая зубами, начал раздеваться. Вещи я оставил на полу и, перешагнув бортик ванны, включил воду (горяченькую), параллельно чистя зубы.
Господи, как же я люблю принимать душ или ванную, хотя, если честно, я всегда оттягиваю этот момент, ведь мне всегда попросту лень встреть и пойти купаться. Но, когда я всё-таки себя заставлю, то не вылезаю из ванной комнаты целый час, если не больше. Люблю вообще это дело.
Но сегодня я решил пойти поспать пораньше, поэтому, закончив с этим божественным процессом, я вылез из ванной, предварительно выплюнув уже пену, а не пасту себе под ноги, щётку промыл под водой. Да, вот такой вот я противный. Взял из корзины мое нижнее бельё. Да, не удивляйтесь, у меня есть своя маленькая корзиночка для трусов и носков, и она находится у меня в ванной, – это намного удобнее. Знаете, с такой предприимчивостью как у меня, я могу продавать вебинары под названием «Как хакнуть жизнь». Слишком умно, как ещё до такого никто не додумался?
Вернувшись в комнату, я запрыгнул на кровать и зарылся в одеяло. Как же всё-таки мне нравится этот запах чистого белья, как ткань мнётся с характерным для неё звуком.
Я полежал так минут пять с закрытыми глазами, и у меня назрел вопрос: и где же эта моя, твою мать, желанная сонливость? А? Эх, как всегда.
Но если честно, то я даже рад. В такие ночи хорошо думается. Например, вспоминаю то, что совсем не хотелось трогать, из-за чего на глазах выступают слёзы, или наоборот, я это выдумываю и с концами себя убиваю этим. Да уж, не совсем удачный пример.
Но все же сегодня я этим заниматься не намерен (То есть морально себя убивать. Этим я и так могу значит потом), ведь есть что-то намного существенней, например то, что дома осталось побыть совсем немного. Выбравшись из свертка одеяла, я решил повернуться к окну (я так постоянно делаю), которое, кстати, находится позади моей кровати. Так ставят свои спальные места как раз-таки типичные американские подростки. За которыми я не гонюсь, если что. Я вообще ни за кем не гонюсь.
Я начал всматриваться в ночной город. В эти горящие окна, хотя их было совсем мало, в фонари на улице и конечно же на море. Ночью оно становилось просто волшебным. Эти блики, а лунная дорожка, по которой, как я считал в детстве, ходит сам Иисус. Я думал, что это дорога на небеса. И по-моему, это был единственный плюс моря. Хотя... возможно есть и еще одно положительное качество. Например, когда на улице пасмурно со смесью ветра, море становится таким подвижным и могучим, что рядом с ним я вмиг забываюсь. Есть только я и вода, ее звуки.
И сейчас всматриваюсь в него, меня сразу же настигают воспоминая (хотя я этого даже не планировал. Я надеялся в мою голову придут взрослые мысли, а приходит какая-то...), как я, например, не спал ночами, прожигая время за книгами, из-за этого у меня собственно зрение и ухудшилось. Но сейчас все вроде превосходно.
Но знаете, по ночам лучше не читайте, и конечно в телефоне не сидите. Им можно пользоваться где-то в районе часа, двух в день. По крайней мере мне так сказал мой врач. Но...я не могу подтвердить, что слушаю его. Но если что, мне стыдно!
Ну а вообще, из-за этого похеренного ни понятно куда зрения, я ездил на лечение в больницу каждый день в течение недели во время своих законных каникул. Эх, страшно вспоминать.
Просто мой организм построен так, что как только наступает вечер, то я, можно так сказать, просыпаюсь. Мой мозг требует от меня Максимум отдачи в этот период времени.
Воспоминая сменяются одно за другим, можно сказать в режиме нон-стоп. Но все же смотря на море и на вид из моего окна, я думаю, что как-то тяжело вот так просто взять и уехать. Я даже не знаю как это объяснить; вроде тебе противно от места, где ты живешь. Но эта комната для меня была своеобразным островком, куда я мог сбежать, закрыться ото всех. И уезжать отсюда – это как-то не по-христиански, чувствую себя предателем. Уже во второй раз. Какой же я ужасный человек. Противен сам себе.
Не могу свыкнуться с мыслью о том, что я отсюда съеду. Уеду с этого города, в котором жил с ранних лет. Но раньше это был предел моих мечтаний. Но все же, это так волнительно. Честно, я представляю себя на новом месте. Да, я конечно могу разглагольствовать насчёт того, что мне будет трудно и так далее. Но я же понимаю, что я хотел отсюда сбежать на протяжении всей жизни. Да, конечно, это большие перемены, но это к лучшему. Не знаю, что там со мной будет, но по крайней мере я знаю одно: лучше там, где нас нет. „поговорки и пословицы Не Лгут“
Развернувшись от окна и посмотрев на часы, которые стоят на прикроватной тумбе, я закатил глаза. Уже было около одиннадцати. Я начал устраиваться по удобнее. Это называется стиль «я хочу лечь по раньше». Закрывая глаза, я вижу лишь чёрную пелену у себя под веками. Но у меня ещё была надежда, что она в скором времени превратится во что-то ясное и тёплое. Мне давно не снились сны. Может, надо приобрести ловец сновидений? И с этой недомыслию я проваливаюсь всё-таки в сон. Победа!
И конечно же я первым делом отправляюсь в свою вселенную, которую я не так часто посещаю, как бы мне этого хотелось.
И приходить туда я стараюсь почаще. Так как я постоянно ищу там то, что мне например поможет. Найти ответы на нужные вопросы или самое банальное – это вдохновение, которое посещает меня раз в сто лет.
И вы возможно захотите меня спросить: на кой же черт, ты там что-то ищешь? Потому что, во-первых, это же твой выдуманный мир, а во-вторых, есть как бы интернат. Это для тех кто в танке (где ваша романтика). А я вам отвечу: не знаю. И я не собираюсь объяснять.
• • •
Я начинаю чувствовать, что мой организм просыпается. Если честно, то я это занятие не люблю. Я обожаю спать, и то, что мне нужно встать с кровати, для меня это чуть ли не настоящий подвиг ( который я выполняю кажды день! Мужчина!). Когда я начинаю понимать, что мой мозг решил окончательно проснуться, то я ощущаю лёгкое безориентирование, голова немного кружится. У меня так всегда.
Зарываюсь в одеяла вместе с головой. Не хочу вставать. Сейчас же лето, хочу валяться в постели днями. Конечно мне никто этого не позволит.
И вообще я тот человек, который ценит сон безоговорочно. Я считаю, это валюта будущего. Вот, вот, что я сейчас спорол? Ну короче вы поняли (а если нет, то хрен с вами).
Я слышу, как дверь в мою комнату открывается. И в моё убежище врывается враг. Поэтому, прикинувшись мёртвым, я стал ожидать, что этими махинациями он перестанет быть мной заинтересован. Но нет, он оказался умнее. Я слышу как его шаги приближаются к моей кровати, и ощущаю, как его руки хотят убрать мой щит, мое единственное оружие против него. Мой щит – это одеяло, которое я старательно натягиваю не себя, и при этом пытаюсь сделать это так филигранно, чтобы этого даже не было заметно. Но походу я лох. Миссия провалена. Он меня достиг.
— Сашуль, вставай. И доброе утро. — Да, это моя мама. Ну чем вам не вредитель! Но все же, умирать так с оркестром, поэтому я решил до конца придерживаться своей роли. Саши нет, он спит.
— Я же знаю, что ты не спишь, хватит придуриваться. Я пришла сказать, что завтрак будет готов через минут десять. Поэтому поднимайся.
Она поцеловала меня в щеку, а я следовательно приоткрыл глаза и этим себя выдал. Нет, я думаю, всё-таки была ещё надежда, что она подумает, что я сплю. Да уж, класс, смотря в след уходящей матери, я начал выть. Да, выть. Я иногда такое практикую, чтобы выходило похоже.
С кровати вставать не хотелось от слова совсем. Но надо. Надеюсь, что на завтрак будет что-то помимо каши. Или вообще ее не будет. Терпеть ее не могу. Фу. Тьфу. Одним словом.
Откидывая одеяло, я сажусь на кровать, потирая глаза. Давайте пропустим то, как я дополз до ванны и привёл себя в более-менее божеский вид. Это страшное зрелище, в принципе, как и я. Ха-ха, шутка минутка от моей самооценки. Весело мне с ней жить. Живем рука об жопу – идеальные отношения. Я просто сомневаюсь, что у меня будет что-то большее, чем этот союз с самооценкой. Я вообще ни на что не годен.
Хотя...например за Миром говно убирать. Мир – это моя собака. Маленький такой шпиц, он такой милый. Я аж слёзы пускаю, когда на него смотрю. Хотя знаете, говно ещё попробуй убери. Тут нужна особая техника, которую я сам разработал. Даже и не мечтайте,
я с вами не поделюсь. Я вот подумываю, может, этот секрет продать Соединённым штатам? Выложу на eBay с каким-то провокационным названием, по типу: «Я знаю как спасти Америку, от говна и от ВВП*». Я шикарен.
Выходя из своей комнаты, я все же в последний раз посмотрел на себя в зеркало. Одёрнул и так длинную футболку, которая была ниже бёдер, и немного натянул домашние в красную клетку штаны. Поправив волосы, я все же вышел из комнаты. Иду на кухню, как мое обоняние начало улавливать запах оладьев. Господи всевышний, спасибо за этот дар, а не за погибель! (Тьфу, кашу).
Зайдя на кухню, я увидел первым делом стол, на котором да! Стояли оладьи, а рядом с ними джем и свежовымытая черника, варёные яйца и заварник с чаем. В этот момент мне так захотелось запячатлить этот момент.
Из приоткрытой двери, которая вела на балкон, сочился летний тёплый воздух на пару со светом.
Честно признаться, солнце я не люблю, но сейчас это так красиво и так по-домашнему выглядело, что я и засмотрелся. И не сразу начал реагировать на то, что меня зовут. Я поднял голову и встретился с голубыми глазами.
— ...Саш? Ты меня слышишь?
— Да, пап, прости. И да, доброе утро.
Мужчина улыбнулся и подозвал рукой меня к столу, чтобы я сел, а то стою в проходе как не родной. Хотя я бы не отказался им побыть. Всему своё время. Сажусь за стол под взглядом отца, и мне как-то становится не по себе.
— О чем задумался?
— Ну... как-то ни о чем.
— Ты поздно лег? А то какой-то сонный, хотя по глазам уже можно было догадаться
— Да, нет в одиннадцать...
Этот ужаснейший разговор, состоящий из вопросов и моих односложных продолжений, спасла мама тем, что вошла на кухню и села за стол. И посмотрев, на меня она начала улыбаться. Ей всегда доставляло удовольствие смотреть на меня утром или пока я ещё в кровати.
Я конечно не понимаю, чем её так привлекает мое опухшее лицо ото сна. Может, это из-за того, что я её ребёнок? Да фиг её знает.
Все. Я больше не могу, вот так вот сидеть без дела. У меня орет живот, и я тоже ору. Внутри себя конечно, но разницы великой не вижу. Наложив себе в тарелку пару оладий и налив чай, я начал есть, смотря себе в тарелку. А также начиная улавливать знакомые звуки из телевизора. Папа обожает смотреть на канале ТВ3 «слепую», можно сказать, писается от неё кипятком. Или ее преданный фанат. Все приметы знает (дибилизм). Я продолжаю есть. Слышу, как мама начинает смеяться и говорить, что папа как всегда. Я ем. И Предлагает ему жениться на ней. Я даже не встреваю в этот разговор. Меня просят передать сахар. Я передаю. Дальше я даже не вслушиваюсь, а просто на автомате улыбаюсь. Нужно уметь показать людям или родным, что меня интересует то, о чем они ведут разговоры.
Съев все, что было на тарелке, я чувствую, что не наелся. Но брать ещё что-то со стола не хочу. Не осмеливаюсь – привычка детства. Просто попью чай. Вот так и происходит мой идеальный завтрак с семьей: я просто ем и слушаю. Ведь мама постоянно говорит (но скорее это уже переросло в нотацию), что семейный завтрак многое значит, и с помощью его её члены узнают друг друга. Блять, мне же это капец как надо. Всё, что мне нужно это моя комната и Разрешения есть, когда захочу утром, а не ждать все семейство. Тупость. Но иногда я задумываюсь, что если бы я включался в разговор, а не вел бы себя как амёба, то из этого завтрака бы что-то точно получалось. Но по ходу я амёба. Не самое худшее начало дня.
Допив свой чай, я встаю изо стола.
— Мам, спасибо большое за завтрак все было вкусно. Пойду выгуливать Мира.
— Хорошо.
Идя обратно в комнату, я пытался найти взглядом эту животину. Но я всегда проигрывал в наших играх. Игра гласит, что должен его найти я. Вроде все легко. Поправочка: которым я и являюсь. Просто эта гадина ни в какую не хотела ждать меня в комнате. Нет, ей же надо бегать по всему дому и чтобы ты тоже бегал, и при том чт-бы после этих догонялок его взяли на ручки, как без этого. Бесит, но люблю.
Но в этот раз он оказался в моей комнате и на кровати и, по всей видимости, не хотелл от меня убегать. Либо это западня, либо на хрен кто поймёт это животное. Подойдя к нему ближе, я сел на колени и обнял его маленькое тело руками и зарылся лицом в его шерсть. Он пахнет персиком. Это запах его шампуня. Меня бесит этот аромат. Он приелся. Но мы продолжаем его этим мыть. Не знаю, почему.
Он такой мягкий и хрупкий. Я обвиваю его тело своими руками и слышу, как он дышит. В такие моменты, когда мы вот так лежим. Я откровенно забиваю на то, как он пахнет, или вообще пропускаю тот факт, что он в наглую кусает мою руку. Да, мне становится больно, но на эту боль я не обращаю никакого внимания. Посрать. Наверное, я слишком сентиментальный. И мне не нужно придавать этому хоть какой-то смысл, но лично я считаю, что именно такие мгновения укрепляют нашу связь, между животным и его хозяином.
Я его обнимаю, а он меня грызёт, кусает или лижет. Романтика блин. Вот я и слезу пускаю. Ну что за день, блин. Оторвавшись от него, я «вырвал» из его пасти свою руку, на которой уже начали проявляться следы от зубов и лёгкое покраснение. Возможно многие бы спросили, как я не боюсь его. Потому что он маленький шпиц, но могу сказать, зубы у него что надо. И на этот «недовопрос» непонятно от кого я могу ответить. Я не боюсь. Я просто не верю, что он может сделать мне что-то во вред. Я считаю это не возможным. А на эти укусы я даже не обращаю внимания. Он же играется, хотя мои руки выглядят после этих царапин и укусов как у суицидника. Хотя почему как? Если это и есть именно такие руки.
Мне бы конечно и дальше хотелось сидеть на коленях, но Мира нужно выгулять, а то мне бы не хотелось, чтобы он например справил свою нужду дома или вообще у меня на постели.
С трудом оторвавшись от него, я встаю с колен. Встаю это, конечно, громко сказано. В основном я кряхчу, что походу я сломал себе ноги, что-то там захрустело. Вот так я и пришёл к выводу, что в жизнь больше на них не встану. (Ещё посмотрим). На ломаных ногах я подошёл все же к своему столу, где вчера, кстати, оставил поводок.
Какой молодец
Собравшись на улицу, я решил надеть светлые хлопковые шорты с тремя полосками. Ниакой рекламы! Вместе с белой оверсайз футболкой. Выгляжу я, конечно, в этих вещах как мешок с дерьмом, ну ничего, прорвёмся. Как мой дед в сорок втором прорвался, так и я. Хотя деда, который бы побывал на войне, у меня нет, но выражение нравится.
Вышел на белый свет, конечно же предварительно одев на Мира все эти примочки в виде ошейника, поводка и жилета, на которое это все и крепится. Господи сколько мороки, но мне нравится.
Мне сразу же ударил в лицо напор горячего воздуха вместе с запахом моря. Да уж, кто-то наверное хотел бы оказать на моем месте, жить в курортном городе, напротив моря. Но, я не этот человек. Я наоборот всегда стремился к холоду, к дождю. Короче к погоде, которая всех откровенно бесила. Но не мою персону, ведь для меня это намного более привлекательное, чем этот Крым.
Та-да! Вот я и раскрыл своё место жительство.
Проще говоря в Севастополе – ужасный город, по-моему. Слишком тёплый. Не моя кружка чая, так сказать. Но куда я собственно и денусь, даже с моста не прыгнешь. Тут его попросту НЕТ.
Знаете, всегда, когда я иду по улице, то я смотрю на людей. Сколько себя помню, это было мое любимое дело, оно таким и останется, в этом я уверен. Вот сейчас вижу, как ребёнок играет с водой из фонтана, а также пытается залезть на него и кричит маме о помощи. Та конечно же подбегает к ребенку и помогает забраться на него. Я наблюдаю то, как это женщина сморит на свою дочь счастливыми глазами, гладя её светлые непослушные волосы, что-то говоря. К сожалению, не могу разобрать, но замечаю, как она поглаживает ее маленькие ладошки и наверняка просит быть аккуратной и не упасть в воду. Пройдя эту картину или же, можно сказать, момент из чьей-то жизни, я задаюсь вопросом, который меня изрядно мучает. Почему люди обращают только на хорошие моменты? Почему они не замечают, как бездомный человек просит милостыню, сидя на какой-то старой скорее всего грязной, как собственно и он, сам клеёнке? Может, это стремление идеализировать окружающий мир? Пытаясь показать хотя бы себе, что вокруг прекрасно, нет ни боли, ни проблем. Или всё-таки они все видят. Как у той девочки с мамой, которые после этой занимательной прогулки купят по-мороженному и отправятся домой. К любящему отцу или мужу. Только остаётся один вопрос: с каким же вкусом они выберут мороженое.
• • •
Дойдя наконец до парка, который отведён специально для собак. Он кстати находится возле моего дома. Двадцать минут пешком, если не меньше. Да, у нас в городе такой есть. Если честно, то когда я услышал, что его будут строить, я был настолько поражён этой новостью. Что с периодичностью проходил мимо самой «стройки», так сказать, проверял, делают ли они его или нет. Он был большим и огрожден от внешнего мира забором. Тут есть разные препятствия, даже искусственный прудик, очень много разной зелени.
Зайдя туда, я направился прямиком к своей любимой лавке – ее я никогда не променяю, только если она будет занята. Но такого почти никогда не бывает, так как она находиться в самой дали этого «загона». Она будто сделана для меня.
Я как только сел на скамейку, то отпустил от поводка Мира. Он посмотрел на меня в последний раз, будто удостоверился, что его точно отпустили, то стразу же рванул от меня. Он был самым заметным тут, по моему мнению. Его чёрная густая шерсть выглядела как уголёк. Это было слишком мило. Оторвавшись от этой картины, я опрокинул голову на спинку скамейки. Солнце сильно слепило глаза. И от этого они начали неприятно щипать. Под веками начали вырисовываться оранжевые круги. Неприятно. Но как же вовремя я вспомнил, что брал с собой кепку. Поэтому я быстро надел ее себе на лицо. У-ху, какие вещи я делаю. Разврат сплошной.
Успокоившись, и сев как мне окончательно удобно, я начал вслушиваться в окружающий мир. Пение птиц так успокаивало, лай собак и переговоры людей. Это настолько по-настоящему, так по-живому. Не могу поверить, что хотел этого лишиться. И ради кого?
Я был слишком мал и глуп. Веки тяжелеют, так клонит в сон. Представляю себя со стороны. И мне становится смешно, развалившийся парень с кепкой на лице. Я что выгляжу как клишированный сорокалетний мужик из Анапы. Тогда, где моя жена Галя. Хотя я даже замечаю, что кто-то смотрит в мою сторону. Походу я сейчас засну. И со мной такое не в первый раз.
Воспоминания 14.35
День, можно сказать, выдался не самый удачный с утра. Родители в ссоре уже несколько дней. Я, к сожалению, не застал ее, поэтому хожу и долблю себя незнанием. (Видимо в тот момент я был у репетитора по химии). Может, это покажется странным, но я всегда в курсе того, из-за чего весь сыр бор. Мне попросту нужно это знать. Это уже как необходимость. Во-первых, привычка с детства. И нет, я не такой человек, который любит подслушивать. С раннего детства я привык слышать, как за соседней стенкой своего дома родители говорят, орут, выясняют отношения, и причиной всего этого был я. И из этого плавно вытекает второе – я попросту не мог не подслушивать их разговоры. Ведь у меня остался какой-то призрак сомнения, что возможно именно этот диалог, мягко говоря, не обо мне.
Поэтому и хожу весь нервный и даже не выхожу из своей комнаты. Мне просто С-Т-Р-Е-М-Н-О. По-другому не назовёшь. Но этот страх как-то надо побороть, хотя, если честно, я не знаю как. Думаю если это у меня заложено с детства, то так и останется. Класс.
Ладно, уже как бы восемь вечера, поэтому надо идти в душ и делать там свои делишки. Собрав все вещи, я отравляюсь в родительскую ванную, так как в моей идёт ремонт. Первым делом открываю кран и ополаскиваю лицо, намазываю на щетку пасту. Я подношу ее ко рту. Но останавливает меня череда громких звуков. Что я аж подрыгиваю и пугаюсь. Слышу и ничего не понимаю. Дальше прислушиваюсь. Улавливаю, как дверь на балкон с грохотом закрывается. Да что там черт возьми происходит?
— Ты чего это делаешь? Вообще с ума сошёл! — слышу мамин голос.
— Может я лучше знаю, что я делаю!
— Да, может ты уже объяснишь мне, с чего это вдруг ты выкинул Мира на балкон?
Чего? В смысле выкинул? Какой выкинул, там же ветер. Положив щетку на полку сверху, продолжаю смотреть в раковину и вслушиваться в разговор. Може, это и не правильно и надо просто взять, скупаться и уйти в свою комнату? Но есть один маленький минус и это страх. Мне страшно.
— Да он облевал всю кухню. Иди посмотри.
— И что? Это повод вот это делать?
— Ты что, предлагаешь мне это терпеть? — Уже представляю как отец при этом открывает свои глаза уж слишком широко, вследствии чего выражения лица его становится глупым.
— Это житное, если ты не знаешь. Чего ты этим добьёшься?
— Пусть посидит, может одумается.
— ЭТО ЖИВОТНОЕ!
— Заткнись, будешь так ещё раз возникать и повышать голос, то посажу рядом с ним. — Мне становится слишком плохо. Руки сжимаются и разжимаются. Но я не отпускаю этот кусок керамики – это моя единственная опора.
Глаза слишком сильно зажмуриваю, но я продолжаю слышать крики. Они и до этого не унимались. Толчки. Мама говорит, что если ударит, то напишет заявление. Но я же знаю, что не напишет и (надеюсь) не ударит. Но проносятся такие слова, от которых мне становиться ещё хуже. Хотя куда может быть хуже? Но оказывается, может.
— Ещё раз. Ещё раз, будешь руками махать. Я блять посажу тебя туда вместе с ним, и ты сама будешь блевать мне. Поняла, если не хуже.
... Я не могу. Может, если бы я был поспокойнее, то понял, что это сраный блеф, но в тот момент это было для меня настолько взаправду. Чувствую, как из глаз градом покатились немые слёзы и как губы скривились. Пальцы отпускают раковину, но также продолжают по инерции впиваться в кожу, заставляя костяшки побледнеть. Опять, почему я опять слышу такие ужасные слова? Не хочу быть свидетелем этих постоянных разборок. Хочу убежать и спалить этот дом, чтобы лишь остались обугленные трупы. Ничего не меняется и не изменится. Я это знаю. Но ведь даже если я сбегу, (это уже звучит смешно), то воспоминая останутся со мной до конца. Их не убрать, ничего с ними не сделаешь. Продолжая так стоять, я улавливаю, как кто-то покидает место соры. Но судя по тяжести шага это отец.
Для меня должно быть не новостью такие «выяснения отношений», но могу заверить, таких я слов ещё не слышал. И также самое ужасное, что я все это впитываю и запоминаю. И после этого мне по ночам начинает это сниться, повторяется один и тот же момент сотни раз. Я продолжаю лить слезы. Руки сильнее напрягаются, а плечи начинают подрагивать.
Меня даже не делает больно то высказывание. Это я уже прошёл. Но вот вся эта ситуация, насколько я безысходен и жалок, что ты даже не можешь выйти и сказать своё я. Нет, ты лишь терпишь, как издеваются над тобой, над матерью и черт возьми над пятимесячным щенком. Дрожь не проходит, лишь наступает следующая стадия истерики. Я попытался как можно быстрее забраться в душ и включить воду.
Холодноватая вода прошлась по моему телу и, как ни странно, начала потихоньку меня успокаивать. Прислонившись к холодному кафелю, я обнял себя за плечи. Я должен держаться. Осталось ведь так мало – четыре гребанных года. И все. Настолько мало. Я переживу как-нибудь, но обязательно сделаю это. Я себе обещал. Я ведь пережил самое страшное, что могло со мной случиться. Убрав руки от плеч, я опять нашёл взглядом шрамы на внутренней части руки. Дотронувшись до них, я ощутил, насколько моя кожа холодная. Надо сделать воду погорячее.
Сейчас.
Открыв глаза, я увидел темноту. Могу сказать, это меня напугало, вот когда меня успели похитить? Но вспомнив, что на лице головной убор, я убрал кепку и выдохнул. Посмотрел сколько времени на телефоне. Вау, то есть я отключился буквальна на минут десять. Но как не странно, я выспался. Я начал оглядываться, ища свою животину. Но в моё поле зрения попадались чужие собаки. Ну и где он?
И тут я начинаю вставать со скамейки, как моей оголенной ноги касается что-то мягкое. Я заглядываю под неё и вижу Мира. О господи, он спал со мной. Весь в меня, ищет везде повод поспать. Видимо он заметил, что я проснулся, поэтому начал потягиваться. И я, как обычно, со своей стороны не упускаю момента, начинаю чесать ему живот. Так мило. Люблю это делать.
Побыв ещё немного в этом парке, я решил, что уже пора идти домой. Поэтому закрепив поводок на его жилето-ошейнике, мы отправились домой.
Если честно, то пока я спал, мне вспомнился один фрагмент из своего прошлого. Там как раз-таки в главной роли был Мир, только он был ещё совсем маленьким. И у меня тогда была истерика. Так вот...
Вспоминая тот момент, я сейчас не до конца понимаю, почему у меня тогда случился срыв, так сказать. Да, ситуация была абсурдная до невозможности, ноьведь бывало и похуже. И кстати, после той перепалки отца не было дома несколько дней. И если мне не изменяет память, то они выпадали на Пасху. Священный день. От своих раздумий меня отвлекает уведомление телефона. Достав из заднего кармана шорт телефон, я увидел это сообщенияе и то, что оно гласит:
От кого: Эш
«Мы же сегодня созваниваемся?»
Получатель: Ру
«Да, конечно. Ты же знаешь, могла и не спрашивать.»
От кого: Эш
«Мне что, по твоему начать звонить тебе даже не спросив? Ты за кого меня держишь? А?»
Получатель: Ру
«Ой, будто ты так НИКОГДА не делала! »
От кого: Эш
«Так все! Если я не помню такого, значит такого не было. И отстань, что прицепился.»
Получатель: Ру
«Окей... я буду ждать.»
