Душа леса

Дару всегда считала свою любовь к одиноким прогулкам по пустынным рощам, хранящим в себе песни птиц и стрекот насекомых, а также запах свежих трав и диких цветов – довольно личной, может даже интимной по отношению к собственной душе. Именно поэтому она никогда не позволяла сопровождать себя в моменты таких вылазок, которые, к слову, случались не чаще раза в месяц, когда можно было одним лишь чудом смыться от огромного количества домашних забот и чуткого, порой излишне дотошного гнёта маменьки. Все в деревне Миран знали о подобной беспечности Дару – не гоже ведь молодой девчонке по местам не слишком безопасным одной шастать. Однако уже свыкшись за долгое время с такими причудами, односельчане лишь вздыхали и сетовали на отсутсвие всякого страха у девушки, едва улыбаясь и принимая от той маленькие букетики невиданных ранее цветов и сочные корзины сладких ягод для заготовки варенья на зиму. Ни разу Дару не сталкивалась в рощах с кем-то, кто мог бы хоть немного вызвать в ней паническое желание бежать быстрее домой в объятия строгой маменьки. Она, в принципе, ни с кем не встречалась среди деревьев, полностью оприходованных грызунами и пернатыми певцами, свято веря в собственную везучесть. Может, правда везучесть, а, может, и глупость. Вот и в очередной раз улизнув из дома и, на сей раз точно, заработав подобие домашнего ареста по возвращению, который маменька обещала ещё два побега назад, Дару бродила по знакомым тропам, пребывая глубоко в своих мыслях и мечтах, не замечая даже больших колючек, облепивших подол её платья, которые отдирать потом – значит, допускать возможность разорванной ткани. А родители этим будут страшно недовольны. — С каждым разом ты заходишь всё дальше, — внезапно появившийся рядом голос чуть ли не заставляет сердце Дару остановиться, а саму девушку подпрыгнуть на месте, коротко пропищав и невероятно быстро развернувшись на источник звука. — На словах такая храбрая была, а на деле – ещё та трусиха. Хозяином низкого, совершенно нежданного и, Дару уверенна, абсолютно нежеланного для неё голоса оказался паренёк, едва ли старшее неё, среднего телосложения, со слишком бледной кожей и, вот удивительно, будто седыми волосами. В его-то возрасте! Девушка уже мысленно начала жалеть его, прикидывая в голове возможные варианты событий, заставившие от сильного переживания окрасить волосы несчастного в такой цвет, однако парень резко прекратил поток дум в её голове, сделав шаг по направлению к его недособеседнице. — Ты слишком часто бываешь в моих владениях, мне это не нравится. — В твоих владениях? — Дару снова окинула взглядом незадавшегося наглеца, который, по её мнению, на ходу бросался выдуманными истинами для чувства собственной важности, уповая на ее малодушие. — Не вижу здесь ничего, что могло бы хоть на одну пядь принадлежать кому-то. — Мне не нужен твой пророческий взгляд, я хочу лишь твоё отсутсвие и мой покой, — парень говорил с самого начала с легкой хрипотцой и совершенно невозмутимой интонацией, чем заставлял девушку ещё сильнее удивляться, ибо слова его напоминали речь капризного ребёнка: "мне не нравится" или "я хочу" – совершенно не сочеталось с полноценной картиной образа. — Я никак не мешаю твоему покою и на мое отсутсвие здесь ты никак не повлияешь. Лес – не чья-то собственность, — Дару сама не понимала, почему она, как ребёнку, начала объяснять такие элементарные вещи, но из-за своих глупых фраз парень сам нарвался. Однако, видимо, он так не считал. В одно мгновение его безразличный, умиротворенный и чуть отстранённый взгляд будто бы наполнился огнём. Девушка видела, как глаза парня начали сверкать ярким светом, лицо хмуриться, а руки сжиматься в кулаки. Тут по-настоящему стало страшно. Мало-ли что могло прийти в голову странному парню в лесу? Он резко подался вперёд, хватая Дару и, заставив ее сделать несколько шагов назад, чуть запнувшись об сучки в земле, прижал к близ стоящему дереву. — Ты что делаешь, межеумок?! — девушка уже тяжело дышала, пытаясь вырваться из цепкой хватки, не отрываясь от яркого света, скрывшего всякое очертание зрачков в глазах собеседника. Ей правда было очень страшно, ей правда казалось, что она попала под влияние запаха ядовитых цветов, вызывающие странные картинки в голове, она правда надеялась, что просто задремала на поляне и ей все снится. Но боль от ветки, торчащей в земле и оцарапавшей ногу была ощутима, руки незнакомца крепко удерживающие её за локти были реальны, и чужое дыхание, вырывающееся из рядом находившихся губ и разбивающееся об её собственные – чувствовалось тоже. — Глупая человеческая девчонка. Не знаешь с кем разговариваешь, но пытаешься вразумить своими такими же глупыми суждениями. Я проучу тебя и впредь ты будешь знать, как ко мне позволено обращаться, — до этого спокойный голос превратился в гортанный шёпот, пробирающий едким страхом до самого мозга костей и заставляющий безвольно дрожать, еле удерживаясь в столь шатком положении на ногах. Дару закрыла глаза, не в силах больше смотреть на такой неестественный пожар в глазах удерживающего ее парня. Она хотела уже начать молиться богам природы, как и учила её маменька, однако чужие, горячие и мокрые губы, внезапно прижавшиеся к её, заставили вновь поднять веки и поражено застыть, не понимая сути происходящего. Девушка почувствовала, как парень начал двигаться, аккуратно сминая её уста – то верхнюю, то нижнюю губу, порождая жар и непонятную усталость в теле. Однако поцелуй закончился так же неожиданно, как и начался, обдав мокрые губы холодом. Дару без всяких сил взглянула на незнакомца, который впервые за своё появление улыбнулся слишком кровожадно, что сразу же позволило исключить любую возможность дружелюбности. Он одной, оторвавшейся от чужого локтя, рукой провёл по щеке застывшей девушки, потом немо проговорив губами никому непонятное: "Ты моя", резко щёлкнул пальцами возле её уха и всё. Полная слабость, а затем и беспросветная тьма накрыли сознание Дару, позволив запомнить перед смыкающимися веками лишь бледную кожу и вновь почерневшие глаза парня.