Акт созидания

      - Ну понятное дело, мне его жалко, но что поделать? Не обманывать же его дальше.       - Не, просто ты говорила, что ты типа его любила.       - Любила, это правда. Но потом я встретила Артема, и все остальное стало сразу незначительным. Мишка в последнее время вообще стал какой-то не такой, какие-то странные обвинения предъявляет, ревность необоснованная. В общем как-то все сошло на нет, и я решила пора заканчивать! Конечно, я плакала, а он мне в ответ только гадостей наговорил. Говорит, я шлюха и всякое, не буду даже повторять, аж противно становится...       Диляра и три ее подруги Лисичка, Крися и Айка говорили о сегодняшнем расставании Лисички с Мишей, красавчиком-рэпером из школы, и ее уходе к Артему, парню старше ее на пять лет, с которым она также встречалась последние две недели. Лисичка, такая же легкомысленная, как и ее имя, была искренне расстроена.       Диляра болтала ногой, обутой в изящную туфельку. Казалось, ей было не интересно, что рассказывает Лисичка ей и другим девочкам. В действительности это было не совсем так. Ей было интересно, чем закончится эта история. Она немного завидовала красивой Лисичке, тому, как легко она заводила парней и потом расходилась с ними. То ли дело у Диляры, у которой последний раз парень был в прошлом году и она до сих пор пыталась это пережить. Чем там, интересно, Мишаня сейчас занимается? Сидит, наверное, с пацанами во дворе и страдает.       Диляра увидела, как к ним приближается Наталка, еще одна их подруга. Наталка нечасто выходила погулять, почему-то ей не нравилось гулять в центре в самом лучше своем прикиде и строить парням глазки. Конечно, Наталка — талантище, творческая личность, пишет и поет классные песни, поэтому ей многое прощали, и периоды необщительности, и некую экстравагантность.       - Привет, девчули! О, Диля, ты тоже тут! Не хочешь со мной пройтись? - сказала она.       - А куда это вы собрались? - спросила любопытная Айка.       - Сикретик, - ответила Наталка.       - Ну пошли, - сказала Диляра, хотя именно сейчас ей больше хотелось остаться и дальше обсуждать личную жизнь Лисички.       Наталка спрашивала у Диляры, как дела. Они болтали о чем-то незначительном. Перешли дорогу, завернули во дворы. Некоторое время переходили из одного в другой, проверяли лавочки, слушали, не доносится ли шум из какого подъезда. Подъездные тусовки в то время были обычным делом, но сегодня они искали не абы какую, а со вполне определенными людьми. Нужных они нашли за очередным двором в массиве гаражей. Пацаны пинали мяч в ворота какого-то гаража, пили пиво, плевали в какую-то банку на спор. Близился тот час, когда начнут бить бутылки.       А вот и ноги Мишани свисают с низкой крыши какого-то гаража-сарая. Сам он лежит на спине и будто загорает под закатным солнцем. Чтобы к нему подойти, пришлось обойти кучу мусора, Диляра брезгливо покосилась на нее. Пацы это заметили и тут же в свойственной им манере высмеяли ее, но она отпарировала, мол, им самим-то нравится тусоваться в такой грязи аки бомжи? Пацы засмеялись еще больше и отпустили парочку сальных шуточек, но Диляра уже не слушала. Мишаня приподнялся и лениво посмотрел на девочек. У него были красивые исконно славянские черты: округлое лицо, широкий лоб, курносый нос и маленький выразительный подбородок. Правда, его волосы были слишком черными, как будто и не к месту вовсе, но зато контрастировали со светлыми глазами, заставляя задерживать на нем взгляд немного долее, чем дозволяют приличия.       - Че приперлись? - спросил он грубо, впрочем, эта грубость шла не от сердца, но была скорее важным элементом уличного этикета.       - А ты че развалился тут? Загораешь? - Девочки не обиделись, они понимали правила. Так уж было положено.       Мишка хотел было ответить, но передумал и улегся обратно.       - Лисичка хочет с тобой поговорить, мы отведем тебя, - сказала Наталка.       - Пошла она куда подальше.       - В общем мы пошли, а ты догоняй, - Наталка решила с ним не спорить.       Они почти покинули гаражный массив, когда Мишка их догнал. Лисичка, конечно, не горела желанием с ним говорить, но Диляра поняла, что с Наталкиной стороны это была всего лишь уловка, и сейчас они втроем идут в место, противоположное парку, где Лисичка с девочками обсуждали уже что-то другое. Впрочем, Наталка уже успела объяснить Диляре, что идут они к ней домой, а чем они там займутся, она расскажет позже.       Они прошли в ее комнату, где Наталка оборудовала свою звукозаписывающую студию. Родители после долгих уговоров купили ей дорогущую полупрофессиональную записывающую аппаратуру, которую при их финансах могли себе позволить. За тысячу тенге к ней приходили записывать свои треки юные дарования. Это были не только рэперы, которые были невероятно модными в то время, но и романтические лирики. Куда реже приходили панки, к которым Диляра питала тайную страсть. Родители пока никак не комментировали творчество этих молодых людей, доносившееся до них порой. За порядком на этом импровизированном лейбле следил старший брат Наталки, сама же Наталка считала себя единственным истинным покровителем молодых талантов в этом городе.       - Где Лисичка? - спросил Мишаня.       - Садитесь, сейчас мы кое-что послушаем, - торжественно сказала Наталка, игнорируя вопрос.       Но сначала она угостила их пивом и печеньем, Мишаня угрюмо отказался от печенья, но взял пиво, Диляра не стала привередничать и села с бокалом и тарелкой на диванчик. Наталка включила трек на компьютере, и Диляра изумленно повернулась к Мише:       - Это же моя песня!       - Ага, и моя, - все так же угрюмо сказал он.       Это действительно была песня, текст к которой написала Диляра. Два месяца назад она принесла Наталке грустные стихи о парне, которому изменила девушка, чтобы Наталка их оценила. Она сказала тогда, что ей все нравится и попросила дописать припев, но в другой размерности. Диляра долго думала, но ничего путного в голову не приходило. Стихи начинались со строчки: «Теперь я знаю все», и Диляра построила весь припев на том, что эта строка повторяется восемь раз, не распыляясь, но как бы нагромождая весь смысл на одно-единственное слово «знаю».       Наталка одобрила, сказала, что это интересное решение, а сами стихи — очень взрослая работа. Диляра не поняла, что она этим имела в виду, но Наталка обещала написать музыку и велела ждать.       И вот Наталка позвала ее послушать результат. Оказывается, исполнить эту песню она попросила Мишку, и Диляре очень понравился этот выбор. Ей нравился его тембр, и Мишане хорошо давались высокие ноты, Диляре песня показалась очень красивой и трагичной. Она с изумлением смотрела то на одного, то на другого.       - Это восхитительно! - сказала она, когда трек доиграл до конца. - Наташенька, ты гений! Это очень круто!       - Ты так думаешь? А по-моему эту дрянь невозможно слушать! И все потому, что ты так и не мог сделать то, о чем я тебя просила! - Диляра обнаружила, что Наталка теперь обращается не к ней, а к Мишане, который до этого не сказал ни слова. Он было встал, чтобы уйти, но Наталка продолжала. - Это все никуда не годится, я тебе сказала это еще тогда на записи. Но ты разобиделся и ушел. Твой голос, он... хороший, конечно хороший, понимаешь, но он абсолютно пустой. Он ничего не выражает. Это очередная бездушная любовная песенка, жвачка на один день. Понимаешь, да?       Диляра заступилась за Мишу:       - А, по-моему, Мишка — молодец, у него красивый голос, ни в одном месте не сфальшивил, он все ровно спел и очень постарался!       - Голос — это еще не все. Диля, ты написала действительно классную песню, взрослую, глубокую и трогательную. Я показала ее паре человек, чьему мнению я доверяю, и они не поверили, что какая-то девчонка смогла так точно передать ранимость мужской души. Но вот Михаил ничего этого не видит, он произносит слова, но не понимает их смысла. Думает, люди дураки, ничего не заметят. Но люди чувствуют фальшь, их не обмануть красивым голосом.       Миша снова встал и пошел в коридор обуваться. Наталка проследовала за ним:       - Ты куда собрался, красавчик?       - Иди ты в одно место, дура!       - Не пойду, и ты не пойдёшь.       - Раз я бездушный кусок говна, то зачем я тебе тут? Я пойду, там пацы уже все выбухали наверное.       Наталка немного помялась и, наконец, решила говорить прямо. Диляра буквально видела, как в один миг переменилось ее лицо.       - Постой, я знаю, что вы с Лисичкой расстались.       - Иди нахрен, Наталка.       - Я знаю, что вы расстались, все знают, - повторила она вкрадчиво. - Ты, конечно, можешь надеяться, что пацаны не выпили всю алкашку, но ты и сам знаешь, что алкашка не поможет. Будет только хуже. Но еще я знаю, что то, что ты не смог сделать тогда, ты сможешь сделать сегодня. Сегодня ты совсем другой человек, и ты споешь этот текст, как никогда раньше. Я тебя тогда замучила, знаю, прости меня, но сегодня я прямо чувствую, что ты сможешь. Я чувствую, что сегодня ты не пустой. Тебе есть что сказать. Давай попробуем еще разок! Всего один раз, и я обещаю, что тебе станет легче.       Диляра наблюдала за ними из-за угла, и когда Мишаня решил остаться, вернулась в студию. Пиво согрелось и начало горчить, но ей казалось невежливым бросать бутылку недопитой. Она решила пить во что бы то ни стало. Миша сел напротив Наталки, она протянула ему переписанную от руки копию диляриного текста, музыка тем временем звучала тихо.       - Поехали! - сказала она. - Я начну с тобой.       И они запели. Сначала вместе, потом голос Наталки затих, и он остался один. Что-то неуловимое произошло. Голос, который она слушала, был все тем же, что и пятнадцатью минутами ранее на записи, но теперь он проникал глубоко до костей. Он был спокойным и в то же время пронзительным, он был полон затаённой печали, которой больше не находилось места внутри, и она вырывалась наружу.Он пел о любви и о страдании, которые неразлучны друг с другом. Он пел о разбитом сердце и о предательстве. Как же больно, подумала она, когда все рассыпается. Песня звучала, и ее отголоски окутывали пространство вокруг нее, бросали в пропасть с высоты и разбивались о камни. Как же прекрасно это было!       Диляра застыла, ей было неловко, ей казалось, она подсматривает за чем-то трогательным и очень личным. Но как же чудесно он пел! Та же самая песня с теми же словами, но как иначе она сейчас звучала! В эту минуту от нее было очень больно. Он вновь повторял слова о разлуке и о том, что его сердце разбито, но он понимает, что с этим ничего нельзя поделать, и он с покорностью принимает эту боль. Он пел о знании, которое его ранит, и о том, что нельзя повернуть время вспять или отключить свои чувства. И все-таки он прощает виновницу своих страданий, он говорит ей: со мной все в порядке, я на тебя не сержусь, мне очень больно, но я отпускаю тебя и хочу, чтобы ты была счастлива, а я постараюсь как-нибудь пережить это. И в этом было освобождение, в его прощении звучала надежда на облегчение, может не сейчас, но когда-нибудь позже ему обязательно станет лучше. Диляре пришло в голову, что Миша своим пением привнес в ее текст даже больше смысла, чем она в него изначально заложила. Наталка была права, у нее действительно вышли хорошие взрослые стихи, и, конечно, она была дважды права, когда сказала, что предыдущая версия никуда не годится. В ней не было души, и теперь Диляра поняла, что Наталка пыталась ей втолковать.       У нее выступили слезы на глазах от того, как проникновенно и красиво звучала ее собственная песня. Это было сродни чуду, чистое вдохновение витало в комнате, просачивалось в каждую клетку тела. Диляра подпевала полушепотом, боясь своим неумелым голосом разрушить очарование минуты, или, может быть, боясь вторгнуться в чужой внутренний мир. Наталка тоже плакала.       Диляра в который раз уже подумала о том, что вот снова происходит история, и снова это не её, не дилярина история. Какую бы книгу написали о ней? С ней никогда не происходило ничего экстраординарного. А если иногда и происходило что-то интересное, даже тогда ей казалось, что не она главная героиня этих событий, что вот сейчас войдет главный герой и все станет на свои места. Как будто даже в собственной жизни она была всего лишь молчаливым наблюдателем. Как сейчас, когда она подглядывала за струнами чужой души. Мир точно не крутился вокруг нее.       Мишаня снова обулся. Напоследок он обнял обеих девочек. Потом сказал, что ему пора идти, иначе перед пацанами потом будет неудобно, да и пивасик сам себя не выпьет. На этот раз девочки его отпустили. Когда дверь захлопнулась, Диляра повернулась к Наталке:       - Что это было?       - Это был акт созидания.       - Ну да.       - Творческие натуры обычно сложные и истерические. Вот Мишаня — талантливый попсарь, мог бы быть крутым поп-исполнителем, если бы не заморачивался трушностью и прочим говном, а стоит лишь для себя самого признать, что у него лучше получается петь, а не читать рэпчик.       - Он хочет, чтобы его воспринимали серьёзно.       - Знаешь, как я вижу его идеальный творческий путь?       - Ммм?       - Он влюбляется в какую-нибудь красивую проститутку, несколько месяцев они безумно счастливы, но потом все катится в тартары. И эти разрушительные отношения дают ему такой мощный внутренний толчок, что он становится гением. На волне безысходности он записывает один песню за другой, ну знаешь, страдания и боль, и он весь такой трагичный и страдающий, девочки обожают его, поют его песни и плачут.       - Наталка, это ты внушила Лисичке бросить его? - вдруг спросила Диляра.       - Может и я, - сказала она после короткой паузы.       Диляра театрально выпучила глаза и приоткрыла рот. Конечно, она знала, что Наталка — талантливая музыкантша, но никудышный Мориарти, но она больше любила теории заговора, чем повседневность.

Март 2020