Case depart

Дымящийся каф обжигал пальцы, обхватывающие кружку с обеих сторон и мрачно постукивающие по её стенкам. Но Винду, казалось, не обращал никакого внимания на то, что в его кружке плескался буквально неразбавленный кипяток. Напротив, он всё так же сосредоточенно поднял её к губам и сделал невозмутимый глоток, затем со стуком опустив чашку обратно на стол. — Новые сапоги Ади настолько разочаровывают? — подал голос Иит Кот, лениво развалившийся на стуле напротив, закинув одну ногу на стол, и неспешно проворачивающий в руке банку какого-то дешёвого энергетика — в последнее время он пристрастился к этому напитку и теперь практически всегда предпочитал его привычным чаю или кафу. — Согласен, шуму было — будто она отхватила себе не меньше чем копию-эксклюзив из гардероба зайгеррианской королевы. А это всего лишь те же толотианские сапожки, но с каблуком на треть пальца выше. — Какие сапоги? — опешил Винду, застигнутый врасплох внезапным комментарием забрака. — Да никакие, — фыркнул Иит. — Ты просто с таким усердием разглядываешь фотографию Скайуокера в своём датападе, что я подумал, что если не отвлеку тебя прямо сейчас, то у бедного Избранного разыграется сильнейшая мигрень. — Может тогда он наконец перестанет быть головной болью Совета и станет своей собственной, — отозвался корун, всё же отрывая взгляд от планшета и переводя его на своего собеседника. — Его поведение уже выходит за все мыслимые грани дозволенного. — Вот как? — Иит потянул на себя металлический ключ, с громким щелчком вскрывая тут же зашипевшую банку, и сделал большой глоток, жмурясь от щекочущего ощущения в горле. — И всё же с джоган-фрутом не так вкусно, как с муджа. Не находишь? Винду молча приподнял бровь. Иит вздрогнул и закашлялся, прикрывая рот ладонью. — Да будет тебе, Мейс, — выдавил он, когда наконец справился с внезапно накатившим смехом, приступ которого и заставил забрака подавиться напитком. — Шучу я, шучу. Я прекрасно тебя услышал. Только чего ты так взъелся на Энакина? — А ты на сегодняшнем собрании Высшего Совета куда смотрел? На сапоги мастера Галлии? — А чем ещё было заниматься, кроме разглядывания спин Скайуокера и его падавана? В отличие от вас с гранд-мастером, некоторым членам Совета достаётся не разговор с Избранным, а вид на голые тогрутские лопатки. Ииту пришлось отставить банку в сторону, чтобы не захлебнуться в ещё одном невольном смешке, так как выражение лица магистра Винду после последних его слов весьма потешно сменилось с задумчиво-отстранённого на удивительную смесь разочарования и смущения. — Тогрутские лопатки? Серьёзно? И об этом мне говорит уважающий себя мастер-джедай? — А что? Скажи вон Депе, пусть тоже сменит балахон на что-нибудь открытое. Глядишь, и впечатлит кого-нибудь, кроме нашего названного пресс-атташе. Или ты сам хочешь пересмотреть свой стиль в одежде? Возможно, фирменный скайуокерский чёрный и тебе к лицу будет, хмм? — забрак оценивающе прищурился, обводя глазами фигуру мужчины с головы до ног. — Иит… — предупреждающе нахмурился корун. — Ой ну даже поддразнить нельзя тебя, Мейс, — надулся в притворной обиде тот. — Я, конечно, не против и простой джедайской робы. В конце концов, какая мне разница, что именно с тебя снимать? — Иит! — против своей воли вспыхнул Винду. Видимо, горячий каф способствовал снятию не только усталости, но и части его обычно идеально-выверенного самообладания. — Это здесь совершенно ни при чём! — Правда? — забрак снова схватил со стола свой энергетик, теперь перебирая пальцами тонкие блестящие края банки. — Так мы сейчас обсуждаем не неуставные отношения нашего Избранного и малышки Тано? Винду замер, забыв отпить из поднятой кружки. — Хочешь сказать, тебя не волнует то, что они открыто нарушают Кодекс? — А что ты предлагаешь? Выдать им по ещё одной печатной копии этой несчастной книжки? Отчитать перед всем Советом? Отлучить от Ордена? — Нет, но… — Мейс, послушай. Я понимаю, что ты радеешь о благе Ордена и о сохранности Скайуокера на Светлой стороне, но неужели ты и правда веришь, что эта невинная влюблённость способна утянуть Энакина во тьму? Они же почти ещё дети. Что он, что его ученица. Если мы будем наказывать каждых рыцаря и ученика за малейший перегиб в их связи друг с другом, нам придется исключить половину Ордена. — С каких пор ты потакаешь пренебрежению Кодексом? — С таких, с каких мы выбросили твой экземпляр талмуда в утилизатор. Перепачканный, дай-ка вспомнить, твоей… — Иит, прекрати! — Винду в сердцах ударил кулаком по столу. — Ты не можешь вот так наплевательски к этому относиться! Привязанности — это не какая-то забавная шутка, и тем более не безоблачная конфетно-букетная сказка из очередного сериала по Голонету. Это тяжёлый груз и большая ответственность! И уж ты-то точно должен об этом знать. Иридонец вздохнул. Прежняя ехидная улыбка исчезла с его лица, уступив место тихой скорби. Он сцепил руки вместе перед собой, «лодочкой», как называл про себя этот жест корун, и серьёзно посмотрел на магистра. — Ты всё ещё винишь себя в том, что произошло в системе Йинчорр, Мейс? Спустя одиннадцать лет? — И буду винить до самого конца. Я был эгоистичен, Иит. Эгоистичен и самонадеян. Сначала отправил на верную смерть Неишан и Толка. Нет, не перебивай, — Винду предупредительно поднял руку, заметив, что Иит открыл рот, намереваясь высказать что-то обратное. — Я должен был вынести этот вопрос в Совет, но посчитал, что смогу уладить всё самостоятельно. Мастер Йаддль была права. Мои решения были поспешными, и эта моя поспешность стоила Ордену двух невинных жизней. — Никто из нас не знал о йинчоррских кортозисных щитах! — не вытерпел забрак. — Это не твоя вина. Йинчорр была совсем примитивной системой, и даже канцлер Валорум не мог предположить, что послав двух джедаев на мирные переговоры, он получит их тела у себя на пороге. — А поиск йинчоррской базы? Иит, хоть в итоге миссия и закончилась успехом, я до сих пор не могу смотреть в глаза мастеру Чою. Это ведь я настоял, чтобы он взял с собой падавана. Я убедил его, что это задание станет последним рыцарским испытанием для юного Фиды. А в итоге Йинчорр стал последним, что Тин Фида увидел в своей жизни. Мастер Джиит пожертвовал собой ради всех нас — но мастер Кун после его гибели оставил всю свою былую весёлость. — И Лилит… — Да, — Винду опустил голову. — Знаешь, Иит, тогда я не понимал многих вещей. Однако, сейчас, когда ты рядом, я вижу то, что раньше было скрыто от моего взора. Привязанности мастера Чоя и Фиды, Мики и Пло… Они все выходили за рамки простого товарищества по Ордену. Как и у многих других наших братьев и сестёр. Но связь между Лилит и её падаваном была крепче даже их. Связь Лилит и К’Крука ощущалась в Силе так же, как сейчас ощущается связь Энакина и Асоки. Это не просто отношения мастера и ученика. И именно поэтому я против того, что происходит между Избранным и Тано! — Мастера Два-Моря мы оплакивали все вместе. И я тоже чувствовал горе К’Крука, Мейс. Он утратил не наставницу — но свою нежную любовь. Я понимаю тебя, я понимаю, что ты хочешь оградить Скайуокера и Асоку от того, что испытал К’Крук. И я тоже этого хочу. Но разве я и ты — мы не являемся примером светлой стороны на этом тёмном холсте? Сколько раз мы теряли друг друга? И сколько же раз именно наша привязанность спасала наши жизни? Корун ничего не ответил, только крепче вцепился в свою кружку и залпом приглушил остатки. Иит покачал головой. Он отодвинул стул и решительно встал, подходя к сидящему темнокожему магистру и кладя руку на спинку его стула. — Хорошо. Пусть не Йинчорр, пусть не война Старка. Но вспомни — именно ты настоял, чтобы был произведён повторный осмотр поля боя после той жестокой резни на арене Петранаки. Я ведь тогда считался погибшим, Мейс. Когда мой горящий LAAT упал, все были готовы смириться с тем, что меня больше нет. Все — даже Аген, даже гранд-мастер Йода, — все, кроме тебя. И если бы не твоя привязанность, я бы здесь не стоял. — Когда твой LAAT подбили, — глухо произнёс Винду, не оборачиваясь. — Я почувствовал… я почувствовал такую пустоту внутри. Словно звезда, много лет питавшая своим теплом систему, вдруг вспыхнула, забрав в своём последнем вздохе всё, что было вокруг неё, а после погасла, оставив безжизненные сгоревшие обломки замерзать в безучастном космосе. Тогда я понял, что привязанность — это боль. В конечном итоге привязанность принесёт лишь боль, Иит. Я даже не уверен, смогу ли во второй раз пережить подобное без того, чтобы упасть во тьму. На Джеонозисе меня вытащила только безумная, отчаянная надежда, что ты не умер. И мне стоило огромных усилий не спрыгнуть в тот же момент со своего LAAT-а следом за тобой. — Разве это было бы плохо? — прошептал Иит на ухо коруна, обвивая руками его плечи и прижимаясь щекой к затылку. — Может и нет. Но я готов был наплевать на свой долг перед Республикой ради тебя. И меня это испугало, — Винду протянул руку и нащупал пальцы забрака, сжимая их в своей ладони. — Иит, если мы все поставим личное на первое место, то Орден просто перестанет существовать. А мы, джедаи, — опора Республики. И её последняя надежда в противостоянии с Конфедерацией. Я смог вспомнить о долге вовремя. Но вспомнит ли о нём Скайуокер, когда его ученица окажется в смертельной опасности? Вспомнит ли о нём Тано, когда её учитель попадёт в передрягу на другом конце галактики? — Нет, — понуро признал Иит. — Энакин излишне горяч. Он бы сиганул с LAAT-а вниз не раздумывая. Так же, как падаван Тано. Об этом говорила и мастер Луминара в своём отчёте о ликвидации фабрики дроидов ею и рыцарем Скайуокером. — Это-то меня и тревожит. Удача пока что хранит Избранного — но его удача не бесконечна. И, рано или поздно, ему придётся столкнуться с настоящими последствиями нарушения Кодекса. Не нашего наказания, нет. Он едва слушал нас сегодня, и точно не послушает нас завтра. Последствия сами найдут его, тогда, когда он будет меньше всего к этому готов. И тогда, Иит, нам останется лишь уповать на волю Силы. — Но может всё же… — Но может всё же все обойдётся? Так ты считаешь? — корун вздохнул, высвободившись из объятий забрака и развернувшись к нему. — Я люблю тебя, Иит. Я люблю тебя больше, чем товарища по Ордену, больше, чем брата по оружию, больше, чем то позволяет любой Кодекс. Я укоряю себя за эту слабость, и особенно больно мне оттого, что из-за нее я подвергаю постоянной опасности не только себя самого, но и тебя. Иит, я чувствую Силу как никто другой. Я вижу точки уязвимости — и знаю, что наша с тобой связь еще не раз подвергнется испытаниям. Но Скайуокер… Скайуокер сам по себе — трещина, искажение в поле Силы. И я опасаюсь, что его связь с Тано окажется роковой для всех нас. — Или всех нас спасет, — мягко улыбнулся иридонец. Он отступил на шаг от стола, заставляя Винду подняться и последовать за ним. Джедай подвёл магистра к окну, за которым полыхал оранжевый корускантский закат, золотя плотный поток городского транспорта — спидеров, байков, такси — в несколько линий проносившихся вдоль воздушных трасс. — Посмотри на всех этих людей. Они беззаботно спешат по своим делам, зная, что мы стоим на страже их спокойствия, — Иит обвёл рукой открывавшийся вид и прильнул к коруну сбоку, обхватывая обеими руками поперек груди — разница в росте между ним и Винду, про которую так много язвила Депа, не давала ему сделать то же самое с шеей. — Разве может одна влюблённая парочка обратить всё это в пепел и прах? Разве приняв свои чувства, Энакин и Асока не обретут ещё один повод сражаться за свободу Республики и за право быть вместе без страха постоянной потери? Темнокожий мужчина позволил себе неторопливо погладить забрака вдоль его густой гривы иссиня-чёрных волос, рассыпавшихся по спине, и аккуратно обнять его в ответ, вглядываясь куда-то за горизонт. — Это говорит твоё стремление оправдать Скайуокера и Тано? Или это твоё собственное желание — для нас с тобой? — Это моё желание для всех, — тихонько пробормотал забрак, пряча лицо в складках туники Винду. — Иит, милый, милый Иит, — тот сжал тонкий стан Кота в своих объятиях сильнее, и Иит почувствовал, как к его макушке прижались с вкрадчивым горячим поцелуем чужие губы. — Как только закончится эта война, я сам подниму вопрос привязанностей в Совете, обещаю. — А что будет с Избранным и Асокой сейчас? — Сейчас да прибудет с ними Сила.