...всем одинаково

Кловер. Кловер. Эван. Иззи. Маркус. Тодд. Меропа. Кевин. Гелиос. Кевин смотрел на полный список участников их кружка и пытался понять, кто же все-таки виноват в том, что случилось тогда на крыше. И виноват ли на самом деле? Думать об этом отчаянно не хотелось, но мысли не давали покоя, и Кевин составил этот список, намереваясь разобраться во всем здесь и сейчас. Сегодня. Тодд и Гелиос отпадают. Не стал бы Гелиос сам запирать Тодда, чтобы потом спасать. Это слишком бредово. Кловер искала ключи. Кевин видел, как она металась по лестницам, когда несся вниз. Кто-то сказал ему, что глава полез на крышу, и он поспешил вниз, чтобы докричаться до него, сказать, что сейчас вызовет помощь. Не успел. Так, Кловер. Вернуться к Кловер. Кловер сама была чуть ли не в истерике, она рыдала тогда, не переставая. Если бы это была она — они бы узнали в ту же минуту. Да и зачем ей? Они с Тоддом прекрасно ладят, и нет в ней желания так по-дурацки шутить. Гораздо вероятнее, что она бы сама оказалась заперта на крыше, чем заперла кого-нибудь. Кловер отпадает. К тому же видеть эту плачущую девчонку было просто невыносимо. Эван. Эвана вообще не было в школе тогда. Он отпросился на несколько дней — поехал обследоваться. Он узнал все постфактум. Эвана вообще глупо было подозревать, он всегда защищал Тодда. Стоп, от кого защищал? Кевин напряг память, но так и не смог вспомнить ни одного конкретного имени. Тодда задирали многие, из-за его странного вида, но из своих - никто. Клуб астрономии стоял за своих горой. Меропа. Меропа все это время была у двери, успокаивала Тодда в истерике, пока Кловер бегала за ключами. Она не видела, что глава упал, она все это время сидела в маленьком коридорчике и разговаривала через дверь. Неизвестно, насколько сильно бы впал в отчаяние Тодд, если бы не Меропа. Странно подозревать ее в таком — они с Тоддом общались намного ближе, чем кто-либо другой. Кевин нахмурился, вычеркивая это имя. Имен становилось все меньше, тяжесть на душе — все больше. Еще несколько строчек и он признается себе, что подозревать в этом просто некого. Или есть кого? Есть двое, кто в кружке достаточно давно, но Кевин так и не понял, что движет ими, в чем их мотивация. Они не были маниакально увлечены звездами, как Тодд или Гелиос, хотя охотно приняли имена, которые дал им глава. Они не знали достаточно, чтобы участвовать в олимпиадах наравне со всеми, хотя их брали с собой, но вклад их был намного меньше, чем даже у Кевина, а он себя знатоком совсем не считал. Иззи старалась, но ей откровенно не хватало усердия и знаний, чтобы стать хотя бы наравне с Кловер. Гелиос хвалил ее, но Кевин видел, что ей этого мало — каждый раз, когда Гелиос обращался к кому-то другому, она грустно вздыхала. Иззи вполне могла… Хотя это было бы на нее непохоже. Зачем ей это? Она прекрасно понимает, что ей далеко до остальных… Но старается. Кевин вздохнул. Это имя так и осталось незачеркнутым. Маркус. Признаться, Кевин вообще не понимал, почему Маркус здесь. Он состоял еще в одном клубе, легкая атлетика давалась ему куда легче, чем астрономия, но он упорно продолжал посещать их собрания, читать энциклопедии и готовиться к олимпиадам. Он посещал все их мероприятия. Он делал все, что ему говорят. Но Кевин никогда не видел, чтобы он улыбался. Хотя Кевин прекрасно знал, что он умеет улыбаться. Он видел сам. В клубе легкой атлетики он вообще чувствовал себя намного комфортнее, но все равно с маниакальным упорством продолжал посещать собрания. Но на Тодда ему было все равно. Он его игнорировал. Или нет…? Кевин, собиравшийся было зачеркнуть это имя, замер. Что-то не давало ему покоя. Нужно было покопаться в памяти. Кевин прикрыл глаза и начал тщательно вспоминать. Их прошлая олимпиада. Ничего. Маркус там вообще не участвовал. У него не получилось. Но они выиграли планетарий, и Маркус обрадовался этому. Серьезно обрадовался. А потом, вместе со всеми, рассматривал проекцию звездного неба в их кладовой. Прошлое собрание. Маркус вел себя как обычно. Даже вступил в дискуссию. Ничего примечательного, они спорили о туманности Андромеды. Тодд тогда активно доказывал свою точку зрения, а Маркус — свою. Но это вряд ли можно назвать разногласиями. Поход в обсерваторию. Там вообще было все прекрасно. Гелиос рассказал много нового. Они посмотрели в электронный телескоп. Правда… В конце Гелиос о чем-то разговаривал с Маркусом, долго разговаривал, сильно хмурился. Кажется, виной всему был Тодд, который толкнул Маркуса, слишком активно жестикулируя. Или нет. Кевин не знал, в чем дело, но был почти уверен — остальные ничего не заметили. И больше к этому вопросу они не возвращались… Не спрашивать же Гелиоса в самом деле. Он не ответит. Если бы он хотел сказать, то сказал бы сразу, а так, кроме факта, что это кто-то из них, от него добиться ничего не удалось. Эван. Маркус как-то спорил с Эваном. Но о чем они спорили, Кевин понятия не имел. Они тогда сразу же прекратили, как только Кевин появился на горизонте. Может быть, это что-то личное? День Рождения Меропы… Точно. Кевин тяжело вздохнул, пораженный неожиданной догадкой. Маркус тогда не пришел, хотя мог бы, он просто сказал, что не хочет. Так и сказал, что не хочет. Меропа обиделась. Иззи и вовсе не пришла. А нет, она пришла, под самый конец вечера, чтобы поздравить Меропу, подарила ей хрустальный шар. И ушла домой вместе с Гелиосом… Потому что было поздно, а все остальные жили поблизости, и только он мог ее проводить. Кевин почувствовал липкий холод, подбирающийся к горлу. Похоже, здесь замешаны личные отношения. И если так, то это очень плохо. Если замешаны личные отношения, то это самое паршивое. Они не поддаются никакой логике. Два имени так и остались невычеркнуыми, и Кевин не знал, что с ними делать. Просто подойти и спросить? «А не ты ли запер Тодда на крыше?» Звучит как обвинение. Кевин не мог разбрасываться такими обвинениями. Он и вопросами такими разбрасываться не мог. Вся эта ситуация плохо влияла на него и на его учебу. Даже Винсент заметил, что что-то не так, хотя они обычно мало общались. Список жег ему руку, когда он прикасался к нему через ткань рубашки. Сердце он ему давно прожег. Когда в нем остались две не зачеркнутые строчки. Брешь в доверии их клуба. Мистер Беннет попросил его остаться, Кевин, по-прежнему занятый своими мыслями, выполнил его просьбу. Мистеру Беннету тоже было тяжело. Мистер Хайро был его другом. Они частенько подменяли друг друга на мероприятиях, иногда мистер Хайро проводил свой внеплановый урок, когда у Беннета были семейные проблемы. Они пришли в школу почти одновременно, хотя у них была минимальная разница в возрасте. Втроем… Беннет, Хайро и Давер. Впрочем, сейчас это уже ничего не меняло. Просто Мистеру Беннету тоже было тяжело. И Кевин это чувствовал. Но просьба, с которой их классный руководитель обратился к нему, была странной. Вроде бы ничего такого. Мистер Хайро просил, чтобы Эван с ним связался. Странно, что мистер Хайро сам не позвонил, у него же были номера всех участников клуба. Может он потерял? Куча вопросов была в голове. Кевин рассеяно принял визитку и чуть не пропустил главный вопрос. — Ты знаешь, кто это сделал? Воздуха резко не хватило. Кевин почувствовал на себе пристальный взгляд, от которого стало еще хуже, и отрицательно покачал головой. — Не знаю. Пока не знаю. Мистер Беннет оскалился. Кажется, он тоже был бы не прочь узнать, кто устроил эту подставу на крыше для его коллеги. Нужно срочно найти Эвана. Он единственный, кто мог сохранить трезвый ум во всем происходящем. *** Иззи грустила. Гелиос даже спросил ее, все ли в порядке, на что она лишь слабо улыбнулась. Разве он мог знать, как тяжело ей приходится? Разве он мог понять, насколько многое она прячет от окружающих? Разве он мог предположить, что она уже полгода не находит себе места, не зная, куда девать свою безответную влюбленность, свою глупую безответную влюбленность, которой даже не предполагается ответа. Разве Гелиос виноват, что она влюбилась в него, хотя он ничего для этого не делал. Не виноват. Но и она не виновата. Гелиос даже не знал об этом, Гелиос вообще ничего не знал, для него существовал только Тодд, Тодд, Тодд, и никто больше. Если бы не Тодд, они могли бы попробовать… Иззи вовремя прикусила себе язык. Не стоит. Гелиос явно ничего не поймет. Вряд ли ее влюбленность когда-то окажется взаимной…. Слезы сами потекли из глаз. — Что-то случилось? — Гелиос спрашивает взволнованно, почти испуганно, Иззи мотает головой, потом кивает и потом отчаянно плачет. Она не может это контролировать. Еще чуть-чуть, несколько минут, они дойдут до ее дома, и расстанутся, он отпустит ее теплую руку, и ее руке снова станет холодно. На сердце стало совсем тяжело. Она не хотела оставаться одна сейчас. Она не хотела быть сегодня в одиночестве. Не сейчас. Не сейчас. — Иззи, — это не дало никакого эффекта, Иззи просто не могла ничего ответить, она просто глотала слезы и молчала, мелко вздрагивая. Гелиос смотрел на нее внимательно, но Иззи молчала. Иззи молчала. — Мира. — Она глянула не него, она просто не могла игнорировать, когда ее зовут по звездному имени. Красные заплаканные глаза, она просто уверена, что красные. — Сейчас пройдёт, — все-таки выдыхает она, сама отпускает его руку, отворачивается, вытирает слезы, ссутуливается, хвост грустно висит, почти волочась по земле. Она делает несколько шагов, когда ее обнимают за плечи. Гелиос прижимает ее к себе, гладит по волосам, что-то шепчет, и Иззи чувствует себя самой счастливой. Она просто не смогла удержаться. Поцелуй выходит неловким и смазанным, но она больше не может себя сдерживать. *** Иззи плачет. Кевин собирался было подойти к ней, но остановился — она разговаривала по телефону. И то, что он услышал, ему совсем не понравилось. — Он не хочет меня видеть! — всхлипывала в трубку Иззи. — Он никому не отвечает. К нему только этот, сиамский, шарится каждый день, как на работу, а меня даже на порог не пустили. «Этот сиамский». Кевин нахмурился. Скорее всего, она говорит про него и про Гелиоса. Только он не ходит к нему каждый день, всего-то два раза. Кевин навострил уши, чтобы не пропустить чего-то важного. — Очкастый выписался из больницы. Да, не знаю. Меня это не интересует. Он не хочет меня видеть, понимаешь, понимаешь? — Иззи всхлипнула. Все пошло по второму кругу. «Очкастый» — это Тодд что ли? Кевин скривился. Очкастый, надо же, как она его называет, когда никто не слышит. Ясное дело, что она его недолюбливает. Да и Кевина похоже тоже… Этот сиамский… Пф. Стоп. Тодд выписался из больницы? Тодд выписался из больницы. Эван не отходил от него весь первый день, но выглядел тот все равно неважно. Шарахался от всех подряд, затравлено глядел на остальных, а когда они оказались в клубной комнате, все стало еще хуже. Вместо того, чтобы успокоиться, Тодд расплакался. Кевин смотрел на него и не знал, чем помочь. Эван тоже не знал. Иначе бы не стоял истуканом. Меропа что-то шептала Тодду на ухо, но это не помогало. Кевин чувствовал себя беспомощным. Кловер плакала вместе с ним. Глянув на Эвана, он понял, что тот чувствует себя точно так же. Кстати… Им точно нужно поговорить. Кевин рассказал Эвану все. И про список. И про разговор с Гелисосом. И про просьбу Беннета. И про подслушанный разговор Иззи. Вывалил все за полчаса. Они заперлись в кладовке при свете планетария, и ни на кого не обращали внимания. Эван слушал, не перебивая, и когда Кевин закончил, повисла долгая пауза. На секунду показалось, что он сделал это впустую. — Что делал ты, когда это случилось? — спросил Эван внезапно. Кевин непонимающе зыркнул на него. — Был рядом с Гелиосом. Ты хочешь обвинить меня? — Нет, — последовал веский ответ. — Я хочу воссоздать картину. Эвана там не было. И он хочет все представить. Что ж, Кевин не может ему этого запретить… — Нужно поговорить с Маркусом. — Сказал Эван, когда они оказались на том самом месте. Следы крови на асфальте никуда не делись. Третий этаж. Высокий третий этаж. Гелиос сорвался с половины второго. Рядом была пожарная лестница. Странно, почему он ей не воспользовался. Подойдя поближе, Кевин понял почему. «Покрашено» — гласила старая табличка, которую так никто и не снял. Странно, не припоминается, чтобы красили эту лестницу. Если бы красили, в окна бы точно шел резкий химический запах. Кевин потыкал ногтем лестницу. Нет, Краска старая и жесткая. Но, тем не менее, Гелиос этой лестницей не воспользовался. Кевин поднял голову и вздохнул. А… понятно. На ту часть крыши, где был Тодд, она не идет. Вопрос снимается. — Почему именно с Маркусом? — наконец ответил Кевин на фразу Эвана. — Потому что он может знать, что произошло, — пояснил Эван, направляясь дальше. Кевин последовал за ним. — Я был на тренировке, — Маркус согласился с ними поговорить. Он готовился к соревнованиям, поэтому не прекращал своей тренировки. Он умел говорить и заниматься одновременно. — Где ты был? — Спросил Эван. Маркуса совсем не напрягал его серьезный вид. Он закончил выполнять упражнения и ответил, воспользовавшись передышкой. — На стадионе. Мы бегали полмили. Кевин понял, что расспрашивать Маркуса бесполезно. Он не высказывает никакого беспокойства, к тому же со стадиона не видно крыши. Маркус в тот день вообще на занятиях не появлялся, они с командой усиленно тренировались. Только не поехали никуда — из-за этого происшествия местные соревнования отменили. — Со стадиона крышу не видно. — Будто прочитав его мысли, сказал Маркус. — К тому же, я вряд ли мог чем-то помочь, даже если бы был рядом. Я бегун, а не гимнаст. Эван молчал. Кевин чувствовал бесполезность этого начатого разговора. Пауза затягивалась. — Где была Мира знаешь? — спрашивает Кевин, чтобы разбавить эту паузу. Маркус пожимает плечами. — Не знаю. Может лучше спросить у Миры? Лучше спросить у Миры. Кевин и сам знает, что лучше. Их разговор провалился. *** Гелиос был нежен. Иззи не знала, сколько у него девушек было до нее, и были ли (такая мысль закрадывалась к ней в голову все чаще), но с ней он был нежен и осторожен. Хотя она и не была девственницей, такое отношение подкупало. Такого отношения не хватало. Заботливости. Ласки. А не этого безудержного, местами грубого, молодежного секса. Иззи поддавалась его прикосновениями и выгибалась, стоило только ее слегка коснуться, хвост дрожал, дергаясь в сладком ожидании, а внутри все сжималось сладким возбуждением и трепетом. Ногти прошлись по его животу. В сумерках комнаты Гелиос казался еще прекраснее. Иззи знала, что дорисовывает себе в голове все сама, но не могла удержаться. Их поцелуи выходили мягкими и невесомыми, а вкус сладости оставался на губах до следующего поцелуя. Иззи вела пальцами по животу, почти спускаясь к паху, и снова поднималась обратно, не решаясь спуститься ниже. Или намеренно желая продлить это легкое приятное ощущение. Ладонь ласково легла ей на грудь. Иззи накрыла его руку своей, жмурясь от прикосновения и выгибаясь под его руками. Бедра подались вперед по его пальцы, трепет усилился, она дышала через раз, ожидая, и в то же время немного опасаясь этого контакта. Прошлый раз был не очень приятным. Не плохим, но просто слишком быстрым. Его ладонь соскальзывает с груди, проводит по животу и Иззи задерживает дыхание. Вторая ладонь ласково скользит вверх по бедру, Иззи молчит, ее пальцы все еще сжимают грудь, чувствуя, как сейчас колотится ее сердце. Пальцы касаются ее лона, и Иззи не сдерживает легкого стона, который потом становится громче — пальцы проскальзывают, раздвигая нежные складки, и касаются входа. — Стой, — Иззи неосознанно схватила его за руку. Какое-то волнение зародилось в душе. Гелиос целует ее, ласково, успокаивающе, и Иззи отпускает. Пальцы ласково проскальзывают в нее, раздвигая, и она чувствует заполненность, сильную заполненность, у нее давно никого не было. Очень давно. Гелиос двигается медленно, но ритмично, заставляя ее возбуждаться еще больше и желать, желать, желать. Гелиос входит в нее уверенно, но осторожно, от чего Иззи выгибается, вцепляясь в него руками, прижимая к себе, подаваясь навстречу его движениям. Ей хочется прижаться еще ближе, но она не может, они и так невероятно, невероятно близко, отчего сердце колотится как бешенное, а воздуха отчаянно не хватает. Пальцы скользят по плечам, оставляя царапины, а Иззи кусает губы, чувствуя, что начнет бессовестно стонать в голос, не в силах сдержаться. Хорошо, что родителей нет дома. Хвост бьет его по спине, ритм неторопливый,но даже от такого ее спина прогибается, каждая мышца тела напряжена, она отвечает, подается навстречу, чувствуя, как ее ведет уже от одного только ощущения. Он с ней. Он с ней. Он рядом с ней. Он в ней. Иззи стонет, чувствуя, как губы начинают болеть и то, что Гелиос совсем не наивный мальчишка. Пальцы проходят по лону, но не спускаются ниже, лишь размазывают ее соки, и она изводится туда-сюда от этих переполняющих ощущений. Много не надо, морально она уже готова, еще только чуть-чуть, чтобы это все перехлестнулось на физические ощущения. Пальцы ловят его за хвост, потянув на себя, а Иззи целует сама, почти кусая, Гелиос отвечает, чуть грубее и яростнее, чем в начале, но ей плевать, ей на все плевать, лишь бы был с ней, лишь бы не оказалось сном, то, что он с ней сейчас. Она кончает в то же время, даже не прекращая его целовать, сжимает его внутри, обхватывает бедрами, вцепляется шерсть, кусает. Гелиос стонет и ей кажется, что сейчас они одно целое. Она чувствует его в себе. Она чувствует его горячую пульсацию в себе. В глазах будто мерцают миллиарды звезд. Кажется я, она шепчет его имя. Кажется он шепчет что-то в ответ. Они забыли про презерватив, но Иззи сейчас на это плевать. Ей сейчас вообще на все плевать. Был бы он и дальше с ней рядом. Если она от него забеременеет, то будет разбираться с этим потом… *** Разговор провалился. Эван так не думает. Он молчит, Но Кевин чувствует, что он так не думает. Может, он знает больше, чем Кевин? Он же провел с Тоддом почти весь день. Кевин хочет спросить, но не спрашивает. Эван продолжает молчать. Маркус скорее всего ни при чем. Впрочем, вычеркивать его из списка подозреваемых он не спешит. Нужно сходить к Гелиосу. Почему-то Кевин уверен, что это ему поможет разобраться. Они сталкиваются с Иззи в больнице, при входе в отделение. Кевина пускают без проблем — он позвонил заранее, предупредил, переобулся, накинул одноразовый халат… Она, похоже, не знает о правилах посещения, и ее никуда не пускают. Иззи смотрит на него сердитым взглядом, едва не задевая плечом, проходит мимо, и Кевин вспоминает, как она называла его в телефонном разговоре. «Этот сиамский». Ну, ну. Интересно, с кем она разговаривала? Кто еще знает о произошедшем? Гелиос лежит все так же. Изменений нет. Странно, если бы они были. Ребра не срастаются так быстро. Зонд уберут не раньше следующей недели. Кевин подмечает это на автомате, в клинике родителей ему часто объясняли все его интересующее. Но Гелиос хотя бы стабилен, а значит, есть шанс, что он выпишется из больницы до конца учебного года. До того, как их клуб распадется. Малодушно думать об этом, когда глава лежит в больнице, но он не хочет терять эту часть своей жизни, совсем не хочет. Но с отчаянием ощущает, что теряет. Клуб разваливается, как осколки астероида, влетевшего в атмосферу Земли. — Что-то случилось? — Говорит Гелиос. Кевин понимает, что он слишком долго молчит. Это, наверное, странно, прийти в больницу и молчать. Но Кевин действительно сильно задумался. — Что-то случилось, Вега? — Повторил Гелиос. Его уставший голос вывел Кевина из оцепенения. Тот качнул головой и не сразу ответил. — Нет… Вернее… Ты говорил, что это кто-то из нас. — Кевин посмотрел на Гелиоса, но тот не изменился в лице, как будто его это сейчас не интересовало. — Я сам упал, — последовал ответ. — Но Тодд так не считает! — возразил ему Кевин. — Скажи ему, что это не так. Я сам не рассчитал свои силы. Кевин вздохнул. Легко сказать. Тодд никого сейчас не хочет слушать. Даже Меропу. — Я столкнулся с Иззи в коридоре. Она к тебе приходила, — Сказал Кевин, желая перевести тему. — Знаю, — сказал Гелиос. — Я попросил ее не пускать. — Почему? — Не хочу никого видеть. — А я? — это прозвучало странно и тихо. Гелиос едва заметно прищурился. — Ты самый спокойный и тихий. Кевин сглотнул. Вот почему. Вот почему? Самый спокойный? Он не плачет у его кровати? Ему поэтому разрешают приходить? Или же… — Зачем ты спрашиваешь меня о том, кто это? Даже если бы я знал, я не сказал бы тебе. — Несмотря на заверения Гелиоса, Кевин был уверен, что это не так, он точно знает кто это сделал. — Нет смысла в этом разбираться, — Он замолчал, посмотрев на Кевина в упор. — Зачем тебе это? Зачем. Тебе. Это? Кевин не мог не ответить, взгляд был слишком пронизывающим. Он буквально вцепился в его душу. Невозможно было не ответить. — Я хочу разобраться в том, что произошло. — Сказал Кевин, осторожно накрыв его здоровую руку ладонью. Гелиос ответил почти сразу, облизнув потрескавшиеся губы. — Не думаю, что это хорошая идея. Его взгляд потух, как будто ему стало больно. Как будто ему стало невыразимо больно. И Кевину стало больно в ответ. Слишком больно, чтобы сказать что-то в ответ. Слишком больно, чтобы сказать что-либо. «Я найду, кто погасил тебя, солнце. Я найду» Кевин и сам уже в это не верил. Нужно поговорить с Иззи. Выяснить у нее, что она знает. Кевин не хочет подозревать, но все складывается именно так. Подсознание шепчет, что он не замечает очевидное, а разум отказывается в это верить. Кевин бродит по коридорам, пытаясь понять, чего же он хочет от Иззи, и всякий раз понимает, что это не то. Если это она, то от ее действий пострадали как минимум трое — Гелиос, Тодд и Мистер Хайро. И все они – члены клуба астрономии. Но он хочет узнать совсем не это. Зачем? Зачем вес было делать именно так? Неужели нельзя было обойтись… Без жертв? Кевин едва не рассмеялся в приступе бредового смеха. Вся эта ситуация почти что сводила его с ума. Он уже почти перестал понимать других — их действия не поддавались логике? Он едва ли не вылетел из-за угла, вовремя остановившись. Иззи разговаривала с кем-то. Собеседника не было видно. Он молчал. Иззи выглядела расстроенной и подавленной. — Я не хотела, чтобы все было так. Я просто хотела, чтобы он не мешался под ногами, — Иззи говорила тихо, но все было прекрасно слышно. Это она про Тодда? Кевин замер. Ему совсем не нравилось подслушивать, но в последнее время по-другому не получалось. — А он бросил все… и пошел спасать его… Потому что ему видите ли показалось… — Фыркнула Иззи, но это получилось как-то не самоуверенно, а грустно. Собеседник промолчал. Иззи обернулась в сторону Кевина. Тот вжался в стену. Нужно было уходить. Обсудить все можно было и потом. Потом, потом. Ему срочно нужно было поговорить с Эваном. И с Меропой. Да. С Меропой. *** Кевин успел только найти Эвана, Меропа вероятнее всего была в клубной комнате. Должна была быть. Кевин на это очень надеялся, потому что иначе придется искать ее по всей школе. А она сейчас так нужна. Кевин уже хотел было толкнуть дверь, но замер в самый последний момент, делая знак Эвану, чтобы тот не шумел. В наступившей тишине можно было разобрать слова. Они оба прислушались. Разговаривать в клубной комнате было глупо. Но, похоже, Иззи вообще в последнее время не думала головой. — Ты что совсем дура?! — Послышался голос Маркуса. Кевин с Эваном переглянулись. А он чего здесь? Его не было видно целую неделю. — А если бы он убился? — Никто не заставлял его лезть за этим очкастым! — Злобно выпалила Иззи. — Он бы полез за любым из нас! Будь то ты, я, Тодд или кто-либо другой. — Ого, а у Маркуса гораздо больше чувство команды, чем ожидалось. — Если ты этого не поняла, то мне очень жаль. — Да не полез бы! — Вскинулась Иззи. — Никто не заставлял его, никто! И лезть обратно тоже. Я вообще не думала, что он там окажется. Вмешаться? Обнаружить себя? Или еще подождать? Эван тоже не решался сделать первый шаг, и Кевин чувствовал почти буквально, как они оба колеблются, не зная, что им делать. Их сомнения решила Меропа, которая, взявшись из ниоткуда, толкнула дверь, ворвавшись внутрь, и похоже, застала врасплох. Хвост ходил ходуном, казалось, эта хрупкая девушка сейчас набросится на Иззи, несмотря на то, что та была выше нее едва ли не на полголовы. — Так это ты заперла Тодда на крыше! — Меропа сжала кулаки. Она готова была убить Иззи. Эван придержал Меропу за плечо, но девушка сбросила его руку. — Что…? — Ты…! Из-за тебя они оба в больнице! — Заткнись! — Иззи сжала кулаки, ожесточенно глядя на нее. — Заткнись! Я совсем не хотела, чтобы Гелиос упал. Я вообще не хотела, чтобы он там был! Я собиралась немного проучить Тодда, чтобы он хоть иногда, хоть иногда замечал, что творится вокруг! Тодд! Тодд! Тодд! Везде этот Тодд! Вы что, все на нем помешаны? Кругом один Тодд! Проклятый заучка! Других что, нет в нашем клубе? Гелиос видит только Тодда? Кевин пошатнулся от этой тирады. Его обдало жгучей болью. Ревность? Желание внимания? Ревность может привести к таким ужасающим последствиям. Он едва перевел дыхание, успев встать между Меропой и Иззи. Меропа подступила ближе, продолжая сжимать кулаки. — Мира, — предостерегающе окликнул Маркус, но ответила внезапно Меропа, а не Иззи. — Не лезь, Ригель. — Холодно сказала она, снова в упор посмотрев на Иззи. Слова Меропы прозвучали тихо, и от этого не менее пугающе. Ее было слышно отчетливо, хотя она понизила голос почти до шепота. — Ты недостойна носить имя, которое дал тебе Гелиос. Иззи вздрогнула, будто ее ударили. — Не вы мне его давали, не вам решать, достойна я или нет. — Выкрикнула она. Эван смерил ее уничтожающим взглядом так, что Иззи съежилась. — Как хорошо, что ты выпускаешься, — бросил он. Эти слова повисли во внезапно наступившей тишине. Все замерли, будто их ударили наотмашь. Хлопнула дверь. В этот деле была поставлена окончательная точка. Эпилог Мистер Хайро отказался возвращаться. Сказал, что не хочет портить девочке жизнь. Сказал, что она и так уже наказана. Попросил ее не трогать. Кевин не видел в этом смысла, но пообещал, что они не будут травить Иззи. Ему этого было не нужно. Для него она вообще теперь не существовала. Еще Мистер Хайро попросил не говорить Тодду, кто запер его на крыше. Этого Кевин вообще не понимал. Почему? Тодд продолжает винить во всем себя, твердит одно и то же, разве не лучше будет, если он точно будет знать, что здесь ни при чем? Но Меропа сказала, что перекидывание вины его не спасет. Ему нужно просто поговорить с Гелиосом, но Тодд не хотел говорить с Гелиосом, не мог, у него начиналась истерика. Требовалась долгая помощь психолога. Гелиос больше не выходил на связь. Кевин звонил каждый день в больницу, несколько раз приезжал, но ему говорили одно и то же. Спит. Видимо, он не хотел с ним видеться. Или ему было слишком тяжело. Кевин не стал говорить ему, кто виноват в этой истории. Почему-то ему казалось, что Гелиос и сам все знает. И чувствует себя виноватым, что не разобрался с этим раньше. Не навел порядок в клубе. Не наладил отношения. Кевин почему-то в этом не сомневался. Как и в кое-чем другом. Клуб разваливался. Ребята разбежались. А он был не в состоянии их сплотить. Он не был солнцем. Он был всего лишь Вегой. А вокруг Веги, как известно, не крутятся планеты. Без Гелиоса беседы не клеились. Ничего не клеилось. Они пропустили уже две олимпиады, но это никого не волновало. Кевин чувствовал, что не в состоянии поднять клуб, хотя первое время и пытался. Но… оставшись без Главы и куратора одновременно, это было невозможно. Тодд представлял собой жалкое зрелище. Таким раздавленным Кевин не видел его никогда. Слова поддержки застаревали у него в горле, с Тоддом смогла общаться только Меропа. Другие не лучше. Не осталось больше привычных одноклубников, одни тени, похожие на них лишь внешне. Кевин не знал, как вселить в них силы, ему и самому нужна была поддержка. Трудно поддерживать кого-то, когда тебе самому нужна помощь. Никто не хотел брать кураторство над брошенным клубом. А мистер Беннет, который подошел с этим вопросом к директору, сказал, что ему не разрешили. Не разрешили. Не разрешили курировать клуб? Даже временно? Все знали, что это значит. Планетарий чуть не разбили. Он стоял сиротливо на нижней полке, уже успев покрыться пылью. Последним, кто его включал, были они с Эваном, когда обсуждали тогда произошедшее. И все. Не хватало, чтобы его разбили в этой комнате. Нет. Ни в коем случае. Кевин не собирался этого допустить. Найти коробку, сложить, запечатать — дело нескольких минут. Кевин знал, что происходит с брошенными клубами, и такой участи для дорогой им вещи он не хотел. Даже если все про нее забыли. Он не забыл. Это то, что значило для них очень много, и Кевин собирался это сберечь. Это единственное, что он мог сейчас сделать. Он взял коробку, бережно прижимая ее к себе, и вышел из кладовой. Как всегда. Ничего не изменилось. Только никого здесь нет. И они никогда уже не соберутся здесь прежним составом. Кевин бросил взгляд на лежащий на столе листок, взгляд выхватил строчку «принято решение расформировать…» Он не стал читать дальше, он и так знал, что там написано. Тихие шаги. Пустой коридор. Аккуратно запертая за собой дверь. Щелчок. Финиш. Занавес. Клуб Астрономии официально закрылся.