***
— Ты в своём уме? — рявкает Данияр, сильнее нажимая на газ, заставляя порше агрессивно рычать и нестись по дороге с высокой скоростью. — Какого черта ты делал вместе с тем ублюдком?! — Не кричи на меня, Данияр, — спокойно говорит он, подставляя лицо встречному ветру через открытое окно. — Я взрослый, и сам могу решать за себя. Ты в это не лезь. — Ничего ты не можешь! Разве ты не знаешь с кем ошивался? С мерзавцем, который спит и видит нашу смерть, позволь тебе напомнить, если ты вдруг забыл. Тебе, что, пять лет? Он наш враг! — Твой враг, — исправляет его младший, получая за это острый взгляд. — Чего ты так завёлся? Я просто с ним поговорил. Тем более это он меня вытащил, а не ты, — бросает на брата укоризненно. — Я провёл там целых два часа! — восклицает возмущённо Роман. — Не надо было угонять его машину! Ты опозорил меня перед всеми! — по новой заводится Данияр, рыча на младшего. Иногда он ловит себя на мысли, что мозга у Романа просто нет. Иначе как понять его глупые выходки? — У тебя целый гараж люксовых машин. Найдутся даже круче, чем тот Мерс, чего ты сходишь с ума? — он искренне не понимает брата. Данияр уже привык к сумасшедшим поступкам младшего брата, но последнее заставило его всерьёз задуматься. — Я хочу тот Мерс, — бубнит Роман и отворачивается к окну, наблюдая за быстро пролетающими огнями.***
Утром Роман просыпается из-за назойливого звонка телефона. Он неохотно открывает глаза, матерясь на весь белый свет, поглядывает на часы, чьих стрелка отходит от цифры 3, и в сонном состоянии принимает вызов. Вдруг что-то срочное. — Проснись и пой, принцесса, — доносится бархатный голос по ту сторону трубки, и Роман в удивлении распахивает глаза, щипая себя за руки. Нет, это не сон. — Я ведь не разбудил тебя? — Именно это ты и сделал, господин Маликов, — как можно больше придав голосу ровности, отвечает парень. Но плевать, он готов каждое утро просыпаться под этот хриплый голос. — Почти четвёртый час дня, ты всё ещё спишь? — смеются в трубку хриплым голосом. — Твой брат совсем разбаловал тебя. — Зачем ты мне позвонил? — умело игнорирует последнее предложение мужчины. — Надеюсь, это не твой предсмертный звонок. Мой брат ведь не держит прямо сейчас пушку у твоего виска? — Ты слишком высокого мнения о нём, Роман, — цокая, говорит Батырхан, выпуская изо рта сизый дым. — Но даже если так, ты прав, я бы хотел услышать именно твой голос перед смертью. Пауза. Роман переваривает услышанное и не знает что ему делать. Слов не находятся в его лексиконе, они просто летают в пространстве. Складывается впечатление, что он напросто проглотил язык вдобавок ко всему. Ладони неожиданно начали потеть, а щёки зарумянились. Сам Роман Кулумшин сейчас смущается? Он отмахивается от этой мысли, решая, что приболел, а какой-то там Змей здесь не причём. Он собирается сказать что-то, вот только образовавшийся комок не позволяет. Роман остаётся беззвучно шевелить губами, так и не произнося ни слова. Такой расклад событий выводит его из себя. — Твой флирт не прокатит, господин Маликов, — сладко тянет последние два слова Кулумшин, а по ту сторону от такого обращения в брюках Батырхана становится тесно. Он понимает, что этот малец зажигает в нём ярое желание засадить ему по самое не хочу. От этого общение с ним становится более интересным. — Неужели вчерашний разговор с моим братом ничего тебе не дал? — Нет, — серьёзно произносит Батырхан. — А должен? — Так ты ради меня готов выйти против Данияра? — лукаво тянет он. — Не набивай себе цену, принцесса, — усмехается в трубку Змей. — Выходи, я перед твоим домом, — Роман неверяще хмурит брови, а потом подходит к окну и удивляется, увидев чёрный Мерс и улыбающегося ему Маликова. — А если я не захочу? — Прокатиться с дрифтом на моей малышке? — вопросом на вопрос. Роман молчит ровно минуту, а потом завершает вызов, не забыв бросить короткое «жди». Кулумшин в растерянности. Он, безусловно, знал, что посеял заинтересованность в Змее, но то, что тот действует так быстро удивляет. Хотя чему собственно удивляться? Это же Роман, противостоять ему обаянию невозможно, неважно парни это или девушки. Нацепив на себя широкую футболку и драные джинсы, он довольно улыбается собственному отражению, поправляет волосы и самому себе шепчет: — Ты на моём крючке, Змейка. Когда в поле зрения Батырхана попадает Кулумшин, он затмевает собой всё вокруг. Даже солнце пропадает, прячась за облаками, ведь если кому-то сиять, то только Роману. Этот парень грациозен, как кошка, дерзок и знающий себе цену. Почему он так действует на Батырхана, он не знает. Во рту скапливается слюна от открытых участков бледной кожи на бёдрах, этих снова обтянутых жёсткой тканью худых ног, тонкой талии, которой не скрывает широкая одежда, изящной шеи, на которой так и хочется оставить россыпь багровых синяков. Эту самоуверенную сучку безумно хочется. Желание настолько сильное, что он готов увезти его далеко отсюда и днями и ночами упиваться юным телом, выбивая громкие стоны. — Не боишься, что Данияру не понравится твой поступок? — подпирая машину бедром, произносит Роман, сложив руки на груди. — Почему каждый наш диалог начинается с Данияра? Настолько боишься своего брата? — выгибает бровь. — Боюсь, — не мешкаясь, отвечает он. — И тебе советую, он у меня немного психопат. Особенно когда дело касается меня. — С тобой невозможно оставаться в здравом состоянии, — одаривает Кулумшина заигрывающим взглядом. — Хочу проверить это на себе. — Уверен? — Я не иду против своих желаний. — Тогда поехали, — усмехается младший и садится в салон дорогой машины.***
Весь день они проводят за городом, на автодроме, где они выжигают следы шин на ровном асфальте и наслаждаются приятным рычанием движка Мерса. Батырхан оказывается умелым гонщиком, мастерски дрифтуя на высоких скоростях. Роман восторженно кричит и ахает, тем самым заставляя Маликова самодовольно ухмыляться. — Мне льстит твоя похвала, — резко давит по тормозам Батырхан, и скрип шин разносится по пространству. — Ты просто великолепный гонщик, чёрт возьми! — искренне отзывается Роман. Он сам не замечает, но сегодня в этой машине он снял непробиваемую маску. Умение Батырхана управлять машиной действительно вызвал в нём огромный восторг. Адреналин, высокая скорость, экстрим, идеальный дрифт, опасность — всё это заставило юношу почувствовать себя свободным человеком, где нет угрюмых людских лиц. — Ты так крут! Батырхан и сам счастливо улыбается, смотря на него. Облик дерзкой сучки сменился на детский. Серьёзно, заставляя стрелку спидометра ползти вниз, Батырхан увидел в нём счастливого ребёнка, что восторженно открывал рот и хлопал в ладоши, когда он резко разворачивал машину на все 180 градусов. За эту искреннюю улыбку, а не привычно ядовитую ухмылку на лице Романа, Батырхан бы переплыл все реки, обошёл все континенты, выстоял все войны, но не позволил этому миру стереть эту прекрасную улыбку. До чего же жизнь довела Романа. — А я знаю какие машины нужно угонять, — подмигивает ему парень, и следом по салону разносится смех Батырхана.***
— Если братик будет ругать, звони. Защищу, — через открытое окно говорит ему Маликов. Роман, успевший вылезти с машины, закатывает глаза. — Чтобы потом тебя защищал я? Батырхан цокает языком. — Ты ведь знаешь, что если я захочу, уложу твоего брата на лопатки. Роман снова закатывает глаза. — Пока, хвастун, — помахав ладошкой на прощанье, парень разворачивается и направляется в особняк вальяжной походкой, затылком чувствуя хищный взгляд Маликова на его заднице. — Кстати, — оборачивается он назад, облизнув губы. — Спасибо. Роман, улыбнувшись ему напоследок, уходит домой. Батырхан остаётся наблюдать за уходящем парнем, толкая язык за щёку. Когда-нибудь он воплотит в реальность все его грязные мысли. Не за горами этот день.***
Не успел Роман войти во двор, как охрана сообщила о том, что брат ждёт его в саду. Он кивает и идёт налево, понимая, какой темы будет разговор. По пути к саду Роман задирает голову вверх, смотря на ночное небо, усыпанное звёздами, и позволяет весьма странной мысли посетить его голову: он бы не хотел, чтобы этот день заканчивался. — Нагулялся? От злого тона брата мурашки бегают по коже, а ноги подкашиваются. Он смотрит куда угодно: вниз, вверх, в стороны, но только не в глаза Данияра. Они кровью налиты, в свою бездну засасывают, в них можно увидеть отражение своей гибели — Роман боится. Боится эту сторону брата, с которой был знаком пару раз. Больше он видеть её, а испытывать на себе тем более не хочет. Вот правда не всегда «хочу/не хочу» Романа исполняется. — Я спрашиваю, нагулялся? — тон всё громче и твёрже. Роман всё также глаз не поднимает. До безумия хочется провалиться куда-нибудь под землю или залечь на дно океана, но не чувствовать на себе уничтожающие взгляды старшего. От них Роман умирает. — Я со стенкой разговариваю? Отвечай! — Данияр позволяет ярости взять над собой контроль и дёргает брата за воротник, впиваясь красными глазами. — Ну как, понравилось раздвигать ноги перед тем сукиным сыном? — Не смей, — дрожит его голос от злости, что разожглась после этих унизительных слов. — Не смей обвинять меня в том, чего я не совершал. — У тебя, что, гордости нет? Вот тут не ноет? — больно нажимает на его грудь Данияр. — В кого ты превратился? Как ты мог так упасть, шляясь с моим врагом! Если у тебя нет чувства собственного достоинства, то хотя бы прояви уважение ко мне! Я твой брат, твоя кровь, а ты плюёшь меня в рот! Проводя с ним время, ты поступаешь подло по отношению ко мне! К родителям! К себе в конце концов, потому что ты тоже Кулумшин! Данияр кричит громко, что птицы улетают с деревьев, противно каркая, пытается донести до Романа всю неправильность его поступков, показывает свою обиду, что глубоко засела внутри него и скребёт своими когтями его душу. Роман должен находиться рядом, идти рука об руку, поддерживать, а всё что делает младший — это позорит его имя и срёт на него сто куч. Данияр узнал о том, что Роман уехал с Маликовым, почти сразу же, стоило тому покинуть пределы особняка. Его люди доложили ему об этом, и в то же мгновенье Данияр со всей силой швыряет свой телефон, вымещая на нём всю злость и зверея с того, что сделал Роман. Он места себе не находил, пытался вобрать в лёгкие кислород, но тот не заходил, Данияр задыхался в открытом помещении. Он вторым телефоном набрал номер брата, надеясь, что он возьмёт трубку и скажет, что находится дома. Вот тогда он бы угробил тех людей, что посмели очернить Романа. Но эта надежда лопается, стоило гаджету известить о том, что звонок сбросили. Злость молниеносно наполняет его тело, и он сходит с ума, переворачивая вверх дном свой кабинет. Как бы он не пытался успокоиться, не получалось. Осознание, что любимый брат ошивается рядом с ненавистным человеком, разжигает в нём новые огни ярости. Он не знает как дождался вечера, как приехал в особняк. Романа до дрожи в коленях хотелось задушить. Сейчас это желание не уходит. — Я знаю, что делаю. Данияр округляет глаза, делая вид будто не расслышал, а потом срывается на громкий смех. — И это всё, что ты можешь мне сказать? — Я прекрасно контролирую свои действия. Прошу тебя, не вмешивайся. Не порть мои планы. Ты мне потом «спасибо» скажешь. — Заткнись! — Я своё слово сказал. Не вмешивайся. Я делаю это ради нас. — Не неси ерунду! — взрывается Данияр, едва не ударяя младшего. — С сегодняшнего дня ты на домашнем аресте. — Данияр! — рычит на него Роман. — Не заставляй меня идти против твоих правил. Ты не запрёшь меня! Не отберёшь свободу! Я всё равно уйду из дома! — А ты рискни, и тогда я привяжу тебя к верёвкам и буду кормить лишь хлебом и водой, — шипит он сквозь стиснутые зубы. — Не зли меня, ты знаешь, что я на многое способен, братик. И телефоном ты не пользуешься.***
Прождав Романа на месте, где запланирована их встреча, два часа, Батырхан сотый раз набирает его номер, но слышит лишь обрывистые гудки. Мысли, что он нарочно его игнорирует и решил поиграть с его терпением, Батырхан не допускает: он видит в чёрных глазах то же желание, что и ему крышу срывает. Напоследок затянувшись сигаретой, он заводит машину и срывается к особняку. Батырхан себе не признается, но ему действительно хорошо рядом с этим избалованным мальчишкой. Ощущая его присутствие, голова и душа проветриваются, изгоняя все назойливые мысли, мучающие его целыми днями и ночами. А стоит увидеть его алые губки, расплывающиеся в улыбке, Батырхан улетает куда-то за пределы Земли. Со встречи на автодроме прошло три дня, и он соврёт, если скажет, что не скучал по обладателю глаз цвета ночи. Батырхан порывался позвонить, но отговаривал себя, решая, что пусть сам Кулумшин поищет способы связаться с ним. Мужчина загружал себя работой до отвала, не выходил с баз и офиса, доводя себя до такого состояния, что стоять на ногах было просто невозможно. Вот только Роман из его головы выходить не спешил. Тот сидел у него на шее, свесив ноги, и медовым голосом шептал на его ухо пошлости, от которых кружилась голова. Но Батырхан терпел. До противного скрежета зубов. Люди, которых он приставил следить за передвижениями Романа, доложили ему, что после последней их встречи молодой господин не покидал пределы особняка. Долго думать не пришлось, Батырхан знал, что в этом замешан Данияр. От одного понятия, что младшему не дали поддерживать с ним связь, Батырхана до краёв заполняет жгучая ярость. По пути к особняку Кулумшиных Батырхан созывает своих парней, готовясь сравнить тот чёртов дом с землёй, но забрать Романа к себе. Он уже предвкушает буйное кровопролитие, как с удовольствием порвёт всех, кто встанет на их пути. Ему есть за что биться. Со всех сторон Змеи окружили особняк, готовясь к атаке, в случае угрозы их главе. Батырхан уверенно направляется к охране, надеясь, что эти головорезы станут шевелить мозгами и с миром отпустят младшего. А если нет, то он не расстроится окрасить зелёный газон в красный. — Добрый вечер. Господина Данияра нет в особняке, — даже не давая зайти во двор, вырастает перед главным Змеем главный охранник Данияра. — Добрый. Я пришёл к младшему господину, — невозмутимо произносит Батырхан, не отказывая себе посмотреть на окна. — Мне очень жаль, но к нему нет доступа. Возвращайтесь назад. — Ах, вот как, — усмехается, потирая подбородок, а потом прямо смотрит на вооружённого охранника. — Я буду краток. Дай мне забрать его, и никто не пострадает. — Возвращайтесь обратно, — повторяет бугай, пытаясь не растерять манеры. — Не заставляйте меня поднимать на вас оружие. Младший господин никуда не выйдет без разрешения его брата. — Я предупреждаю последний раз. — Я тоже. — Хорошо, — хмыкает он и, глазом не моргнув, создаёт дыру от пули на лбу охранника. Люди Данияра реагируют сразу же и стреляют в Змей, докладывая о нападении Кулумшину. Двор наполняют звуки перестрелки. Всё моментально меняется на красный цвет. Отстреливаясь, Батырхан подходит к дому и убирает стреляющих в него людей. Не успевает он войти внутрь, как на него вешается запыхавшийся Роман. — Здравствуй, — улыбается ему Маликов, рассматривая обеспокоенное лицо. Как же тяжело сдерживать себя не накинуться на него. — Ты в порядке? — дрожь в голосе не скрывает. — А ты? Роман несмело кивает, закусывая губу. — Ты… пришёл за мной. — Готов приходить всегда. И ничего больше не надо. Только бы видеть собственное отражение в зрачках друг друга. Пусть весь мир рухнет, океаны высыхают, планеты слетают со своих орбит, метеориты падают, они готовы выстоять. Только бы рука в руке была. — Господин, мы всех погасили. Прошу поторопиться, — оповещает один из надёжных людей Батырхана и уходит, получив кивок босса. — Идём, — прячет его тонкую ладонь в своей.***
Теперь Роман вбирает воздух полной грудью. Ведь запертый в собственной комнате, он вовсе не дышал. Не умел. Эти стены давили тяжёлыми плитами, выбивая из него весь кислород. Родная комната казалась невыносимым местом, где его медленно и мучительно убивают. За эти три дня он чуть с ума не сошёл. Сверлил стену взглядом и ни на что не реагировал. Данияр не приходил, не узнавал как он поживает, жив ли вообще. Своим безразличием старший брат делал невыносимо больно. Почему он позволил вести себя так с ним? Роман свою вину осознаёт, понимает, но почему Данияр не идёт на встречу? Не тянет руки к нему? Что бы между ними не произошло, они остаются братьями, единственными людьми, на кого можно положиться во всей Вселенной. Пусть континенты расходятся на части, судьба разбрасывает их по разные стороны, но им нельзя отказываться друг от друга. Им нужно быть всегда вместе, иначе они согнуться пополам, не выдержав тяжесть мира в одиночку. Но что же делает Данияр? В какой-то миг Роман решает не накручивать себя, забивая голову всякой ерундой. Вдруг у брата там война развязалась, а он смеет обвинять его. Он думает так до тех пор, пока не звонит брату через телефон прислуги. Услышав его голос, Данияр бросает трубку. Роман расклеивается, обнажая настоящего себя, которого так отчаянно прятал всю свою жизнь, — поломанного, израненного, больного. Думать о родном брате он себе запрещает. Обида застряла в горле и не давала спокойно вдохнуть. Он оказался никому не нужным. Никто не искал. Никто. Он держался лишь благодаря воспоминаниям, которые так отчётливо впечатались в голову. В голове прокручивал всё время, что он находился рядом с Батырханом. Именно с ним он чувствовал себя свободным. Пусть это было лишь раз, но оно оставило так много эмоций и подарило то счастье, которое он за все свои годы не испытывал. Роман пытался потеряться в своей памяти, навсегда остаться там, где тепло, где он нужен. И пусть это было ложью, но обманывать себя легче. Роман не отходил от окон, надеясь, что увидит через стекло Мерседес Майбах и его хозяина, но было пусто. Романа душила обида. Значит та искра в змеиных глазах так же быстро угасла, как и появилась. Вот только в парне она всё больше распаляется. Находясь эти дни дома, Роман много думал. Взвешивал всё «за» и «против». Углублялся в свои мысли настолько глубоко, что терял ту связь с реальностью. Однако ни одного ответа на свой вопрос он не нашёл. Объяснить сильную тягу к Змею не получалось. Роман пытался разобраться в себе и своих чувствах, но те смешались в одну паутину, что не распутать. Он в смятении. Наверное, это и есть потеряться в себе. После каждой истерики, что он устраивал внутри себя, парень цепями сдерживал себя, только бы не вырвать телефон у прислуги и не набрать заученный номер. А зачем? Батырхан бы прилетел к нему, бросив всё? Спас от родного брата? Смешно. Попёр бы против Данияра? Однозначно, нет. Так что не стоит делать себе ещё хуже. Не надо думать о нём. Вот только как быть с сердцем, что зовёт его? Наверное, вырвать? На третий день Роман к окнам не подходил, ведь знал, что его там ждать никто не будет. Захотел бы — горы свернул, но нашёл способ увидеть его. А навязываться Роман не будет. Ни к одному, ни к другому. В конце концов, он не половая тряпка, у него тоже есть гордость. — Ты не голоден? — разрушает гробовую тишину тембр Батырхана. Роман отрицательно мотает головой, поворачиваясь к окну. Они едут достаточно долго. Куда — не знает. Важно, что подальше. Луна давно взяла всю власть на ближайшие двенадцать часов. На небе поблескивают две звезды, будто сопровождая Кулумшина. Это родители, — думает он. И в следующую секунду тоска накрывает с головой. Как там, интересно, Данияр? Разнёс весь особняк к чертям, или ему похуй? Роман не должен думать о нём, вина не должна тревожить. «Предатель» шепчет она, и парень задыхается, впуская ночной прохладный воздух в салон. Почему же сейчас так паршиво? Это ведь не он запер собственного брата в четырёх стенах, лишая кислорода. Роман бы простил ему всё, но попытку отобрать у него свободу — нет. И Данияр ведь знает об этом, знает, что лишившись свободы, Роман умрёт. А он наоборот подталкивал его к смерти. Паркуя машину у какого-то отеля за городом, Батырхан вместе с парнем заходит внутрь и бронирует одну комнату, даже не спрашивая. Роман молча кричал «спаси», а Батырхан его услышал. И он спасёт, заберёт его боль, утешит, покажет, что это не конец, поделиться теплом, в котором так отчаянно нуждается младший. Роман тянет руки, и Батырхан протягивает в ответ. Роман нуждается в помощи. Пусть мозг пока отключится. Всю ночь они не смыкают глаз, делят одно дыхание на двоих, соединяют сердца, помогают друг другу, утопая в тепле и нежности. Батырхан вбивается в него мощными толчками, упивается юным телом, изучает каждый сантиметр, гладит нежную кожу, заменяет кислород собой, сминает мягкие губы, навсегда запоминая этот сладкий вкус. А взамен Роман отдаёт всего себя, выгибается, сладко стонет, ублажает батырхановы уши, цепляется за сильные плечи, сам насаживается, «только не останавливайся» шепчет, кусая того за мочку. И Батырхан не остановится, он его до пика доведёт, заберёт с собой в космос, с лучшим удовольствием на этом свете познакомит. Это не просто секс, это нечто большее для обоих, это способ окунуться в тепло, в защиту.***
Данияр молча распивает бутылку виски в одиночку, топя алкоголем брата в себе. Только что сообщили, что на дом напали, Данияр даже не удивляется. Он знал, что так будет. Поэтому даже с места не двигается. Он залпом выпивает спиртное и прячет лицо в ладонях. Роман сделал свой выбор. Остался не с братом, пошёл против. Воткнул нож в спину и ушёл. Оставил медленно умирать. Но он не виноват, что выбрал того, кто дарит крылья, а не отрезает. Данияр сам позволил себе сделать Роману больно. Он сам оттолкнул от себя брата, сам развёл мосты. Если кого-то винить, то только себя. Данияр брата безумно любит, он ради него на всё готов, жизнь собственную оборвать, но только бы уберечь, только бы не дать умереть. Он жил и живёт ради того, чтобы только его защищать, чтобы не дать сломать. Данияр его в смысл жизни превратил. Он — единственное, что у него осталось от семьи. Так неужели, пытаясь его уберечь от мира, он не уберёг от самого себя? Данияр ведь только лучшего хотел. Разрешить быть ему рядом с Батырханом — разрешить сломать его, убить. Маликов не тот, с кем он будет счастлив, но свободен — да. Потому что лучше Данияр ему вырвет крылья, не дав свободы, чем позволит ему быть рядом со Змеем. А теперь он, кажется, лишился родного человека.Спустя два месяца
. — Данияр! Кулумшин вздрагивает и, широко открыв глаза, смотрит перед собой, не понимая сон это или… сон. После ухода младшего из его жизни, самый выдающийся правитель за всю историю южного города превратился в пустышку, в засохший цветок. Он перестал различать цвета, начал путать день с ночью, терялся в пространстве, заметно исхудал, не ел, мало спал, поэтому и не может отличить живой образ брата от глюка. Данияр сходил с ума от мысли, что он выбрал не его, что оставил одного в заточении этого города. Он смотрит на него, не мигая, за глаза цепляется, с их помощью надеется правду узнать, и пока стоит, не шевелясь, упускает тот момент, когда родные руки окольцовывают его спину, а так хорошо знакомый запах духов ударяет в нос. — Данияр… Как же я скучал. А он всё ещё не верит. — Прости меня, прости, — на грани истерики повторяет Роман, сильнее зарываясь носом в его шею. — Умоляю, прости. Больше я тебя никогда не оставлю. Теперь всё будет хорошо, я тебе обещаю.***
— Что ты сказал? — У меня в руках есть то, что уничтожит Змей, — невозмутимо тянет Роман, отрывая заусенец, после зашипев. — Как же больно! Данияр смотрит на него пару секунд, переваривает информацию, а потом подрывается с места, хмуря брови. — Ты прикалываешься что ли? — голос повышает. — Мне делать нечего? — цокает языком младший, а потом вынимает из кармана чип. — Держи, — протягивает ладонь вперёд и взглядом указывает на вещь. — В этом устройстве хранятся все данные, точнее миллионы, которые Маликов тащил с государственной казны, держа под прицелом министерство финансов, — смотря на удивлённое лицо брата, он усмехается и сам подключает чип к компьютеру, подзывая старшего. — Видишь эти цифры? Уверен, у нас они будут побольше, — подмигивает и делает особый акцент на слове «у нас», используя его вместо привычного «у тебя». — Но не в этом суть, про наши дела всё равно никто не узнает, суть в том, что, окажись эти документы в Орде, всем Змеям придёт конец. Никакая сила и власть не поможет. — Но как? — еле шевелит языком Данияр, не убирая глаз от монитора, а затем смотрит на младшего. — Как ты это провернул? Как смог достать? — Знаешь выражение «любовь слепа»? — задаёт он риторический вопрос. — Это, оказывается, чистейшая правда, — самодовольно хмыкает. — Как хорошо, что я не такой глупец, давая волю своим чувствам. Я ведь говорил, что знаю, что делаю. — Подожди, получается ты ошивался с ним рядом, заставил его забрать тебя с особняка, трах… — Да, — обрывает его Роман. — Я делал это специально, — удивление расползается по лицу Данияра. — Это и было моим планом. С самого начала. С момента угона его тачки. Правда я умница? — смеётся он, очаровательно хлопая глазками. — Что ты наделал? — вспыхивает старший, тряся его за плечи. — Ты окончательно умом тронулся? Зачем пошёл на такое?! — Ради нас. Ради тебя. Я знал, как он тебе мешал. Но теперь этого не будет. Он будет гнить в тюрьме, не в силах оттуда выбраться. А мы расширять наши территории. Пора захватить север, следом и соседние города. — Как же ты получил доступ к этой информации? — вопросы никак не кончаются, они только увеличиваются с каждым словом Романа. Данияр впадает в шок, не успев отойти от первого. Проделки младшего застают его врасплох. Такое не приснилось бы ни в одном сне. — Не зря ведь я болтался с ним два месяца, — начинает свою историю он, улыбаясь. Ему только в радость вспоминать как он умело обвёл Змея вокруг пальца. — Поначалу было тяжело, но я втёрся в его доверие, завораживал его своими сладкими речами ну и телом, конечно же, — Данияр не удерживается и фыркает. — Был паинькой, строил из себя несчастного, делал вид, что мне все равно на тебя, проклинал тебя в его присутствии, влюбил в себя, и он, окрылённый любовью, — кривит губы, — не замечал, что я стал часто ошиваться возле его кабинета и копался в его телефоне. Ну и, результат не заставил себя долго ждать. — Ты сумасшедший, — шумно выдыхает Кулумшин, устроив руки на боках. — А я ожидал совсем другую реакцию, — бурчит младший. — Ты через столько всего прошёл, — прижимает его к себе Данияр, целуя в макушку. — Я тебе столько наговорил, так обидел. — Я тоже. Прости меня, — наслаждается крепкими объятиями брата Роман. — Но это стоило нашего светлого будущего. Мы прогнём этот мир под себя. — Обязательно.***
Впервые за два месяца Роман высыпается и нежится в своей постели, подставляясь под солнечные игривые лучи. Давно он не чувствовал себя таким беззаботным. Теперь все переживания, трудные дни позади, а впереди ждёт только счастливая беззаботная жизнь. Роман, не раскрывая глаз, улыбается, предвкушая все новостные порталы, кричащие о воровстве Змей и падении севера. Сегодня те документы попадут в Орду, и братья Кулумшины закатят пир, празднуя свою победу. Роман был бы не против взглянуть в глаза Батырхана, охваченные огнём, получая свою дозу адреналина. То, к чему он стремился, наконец-то сегодня произойдёт. — Включай телевизор, — весело говорит Данияр в трубку. — С победой нас! — и завершает вызов. Роман облизывается, тянется к пульту, включает здоровую плазму и собирается с ухмылкой смотреть на искаженное лицо Маликова. Но в следующую секунду лицо Романа вытягивается, а глаза широко распахиваются. Он смотрит на телевизор не отрываясь, забывая дышать. Увиденное заставляет его раскрывать от шока рот, и он промаргивается, потирает глаза, надеясь, что ему показалось, но ничего не меняется. На экране проигрывается видео без цензуры, где Роман громко стонет, прося Батырхана входить поглубже, а тот, держа его за шею, вдалбливает его в изголовье кровати. Эту ночь они провели в шикарном пентхаусе Маликова. Вот только как это видео транслируется по главному новостному каналу? Роман быстро тянется к телефону, не успевает его снять с блокировки, как на гаджет одни за другим приходят уведомления, горящие громким названием «Кулумшин раздвигает ноги перед Змеями», гневные сообщения с соц.сетей, несущие в себе слова «шлюха» и тому подобное. — Нет… — одними губами шепчет он, прикрывая рот ладонью. Телефон вибрирует, и парень принимает вызов. — Какого хрена творится?! — не своим голосом орёт Данияр. — Откуда вообще взялось это видео?! Ты видел как вся страна гудит из-за тебя? — Данияр… — прерывается из-за дрожи в голосе и во всём теле. — Данияр, я не знаю… — Ты понимаешь, что нам пришёл конец?! — Роман громко сглатывает. — Кулумшины опозорены! Наш город опозорен! Мы будем уничтожены! Нас отдадут в рабство северным! Все будут тыкать на нас пальцами и поливать дерьмом, Роман! От меня все отвернутся, слышишь? Я даже помощи ни у кого попросить не смогу, — вопит во весь голос старший брат. — Я потерял свой авторитет, лишился города, из-за того, что мой брат шлюха! Из-за твоей задницы мы теряем город! Будем гнить в тюрьме! — не дав шанса что-то сказать Роману, Данияр бросает трубку. — Нет, нет, нет! — разбивает вазой телевизор и оттягивает волосы у корней, срываясь на истерику. Он опозорился на всю страну, упал в глазах народа ещё ниже, очернил имя родителей, те, наверняка, в могиле по сто раз перевернуться успели, запятнал честь их семьи, которую так старательно возвышал брат, а самое главное — подставил брата. А ведь Данияр прав, южному городу пришёл конец, страна отвернётся от них, осквернит, втопчет в грязь, и ничего нельзя поделать. Всё, что отстраивали кровью и потом его родители, Роман в один миг разрушил без шанса на восстановление. Все заслуги Данияра Роман превратил в ноль. Он самого себя превратил в ничто. Взвыв от отчаяния, Роман набирает ненавистный номер и проклинает, режущие слух, гудки. — Ты уже посмотрел наше горячее видео? — не без усмешки гогочет по ту сторону. — Будь ты проклят, мразь! — во всё горло вопит Кулумшин. — Ты вообще понимаешь, чего натворил? Не знаешь с кем связался, идиота кусоу?! Я ведь сделаю так, что свою смерть ты увидишь только в тюрьме! — Ой, как вы с братом любите угрожать, — цокает, — Не лучше ли сразу действовать? — Заткнись! Забери то видео, прилюдно принеси свои извинения и сделай так, чтобы ни одна тварь не вспомнила это, и тебе присудят не такой уж большой срок за воровство. — Кстати, об этом, как ты посмел подставить меня, любовь моя? — А ты меня? — Засчитано. 1:1. И ещё, хочешь открою тебе один секрет? Те данные, что ты своровал, принцесса, принадлежат вам. Роман молчит, словно набрав воды в рот, гневно играя желваками. Его начинает трясти. — Я подготовил их специально для тебя, знал ведь тебя. Даже паролей не ставил. Ты посчитал себя умным, вот только решил, что глава Змей не просчитает свои действия за десять ходов вперёд. Думал, повертишь своей задницей, и я буду плясать под твою дудку? Нет, конечно, трахать её одно удовольствие, — мечтательно закатывает глаза Батырхан. — Так вот, позволишь тебе рассказать, что дальше будет с вами? А Роман и выдавить из себя ничего не может. Злость на самого себя полностью заполнила его нутро. Не сумев стоять на ногах, он мешком плюхается на кровать, не переставая дрожать. Только пальцы всё сильнее сжимают телефон, и он представляет вместо него шею Змея. — Молчание — знак согласия. Ну смотри, за твоё незаконное похищение финансовой информации и серьёзное обвинение в краже имущества чужого клана, вам с братом грозит большой срок — это раз. Взяв во внимание то позорное видео, вся страна будет плевать вам в лицо, и вы официально падёте — это два. У вас был бы шанс, если происходящее на видео являлось изнасилованием, но так как всё происходило по обоюдному согласию, выхода нет. Ну и смерть от рук ваших же разозлённых людей — это три. Уверен, они уберут своих королей сами, чем позволят такому позору разрастись. Никуда сбежать вы не сможете, оправдаться тем более. Хотя, твой брат, уже, наверное, сорвался в Орду. Только вам ничего не поможет. Шах и мат, принцесса, — оттягивая каждую букву с ухмылкой, показывает своё ликование Батырхан. — Кулумшины пали. Вы с братом проиграли. У Южного города теперь новый король. На смену короля всегда приходит король.