И время, как вода; даже в небе пустота… Ты ушёл, и это…навсегда?..
Неторопливое пробуждение. Что может быть лучше?.. Для Неё – всё. И это тот редкий случай, когда София, не раздумывая, отдаст всё, только бы проснуться у себя дома. Одной. Неторопливо собраться на любимую работу и в ближайшие несколько часов, старательно забыться в отчётах, договорах и чреде рабочий предложений, которыми непременно, будет атакована электронная почта. Но чудес не бывает. Как и не существует машины времени. В больничной палате ощутимый сквозняк. Но воздух при этом не свежий – насквозь пропитанный бесконечным шлейфом из лекарственных ароматов и запахов. Подушка неудобная – жёсткая. Одеяло не спасает от зябкости, но Она свято верит, что это просто побочное действие от наркоза. Медсестра уверяет в том, что нужно просто пару-тройку часов поспать и всё будет хорошо. Возможно, Её даже к вечеру ближе отпустят домой. А Она не знает, что лучше: возвращаться в родные стены, где негр продолжит Её своей заботой душить, или оставаться тут – в неуютной и унылой больнице. - Элеонора Андреевна, – с трудом, но блондинка всё же находит в себе силы обратиться к своей бывшей начальнице и единственному знакомому человеку, который непонятно, каким образом, но оказался в столь непростой период рядом с Ней. – Не говорите, пожалуйста, ничего папе. Он не знает, что я…в положении была. И о том, что случилось, ему знать не нужно. Я вечером уже буду дома, и позвоню ему. - Хорошо-хорошо, – Галанова невесомо кивает, осторожно присаживаясь на самый край казенной больничной кровати. – Ты поспи, слышишь? Тебе нужно накапливать силы. Всё будет хорошо… Вериться в крайнюю фразу с трудом, но, вместе с тем, луч невесомой надежды где-то на дне души теплиться. Чувствуя атакующую сонливость, Она сдаётся и закрывает глаза, стараясь временно отключиться от надоедливых серых мыслей и реальности в целом. Элеонора бережно поправляет упавший на пол край одеяла, и бесшумно покидает палату, искреннее веря в то, что Соня уснула. И только Он всё это время непрерывно наблюдает за Ней. Сквозь небольшое окно в стене и дверную щель наблюдает. Не в силах отвести от Неё взгляд. … Он должен быть в Сербии, а не стоять тут, при этом прячась за большой колонной от родной тёти. Он взрослый мальчик, по сути, мужчина. И его поступки и действия не должны ни у кого негодования вызывать. В конце концов, это Его жизнь и Его выбор. Как и все, он имеет право на ошибки, на безрассудные идеи, на неосторожно сказанные фразы и на то, чтобы жить по велению собственных чувств. Он так долго и так отчаянно пытался от самого себя убежать, что сейчас готов напролом идти против целого мира. Но если есть возможность пока ничего никому не объяснять и не доказывать, он лучше помолчит и этой самой возможностью воспользуется. Слишком тяжело сейчас ему и душа просто на части рвётся. А сердце стучит так громко и часто, сжимаясь от любви и жалости к Ней, что кажется, он не дышит. Просто смотрит на Неё. На свою любимую, мысленно ненавидя чёртову гордость, которая помещала ему действовать раньше. Вместо этого он просто за Ней со стороны наблюдал. Как и сейчас. Но…совсем по-другому. Звук, сигнализирующий о входящем sms слегка отрезвляет серба. Нехотя он тянется за мобильным и спустя считанные секунды читает весточку, прилетевшую от контакта, именуемого «тётя». «Павлуш, ты уже приземлился? Позвони мне, как доберёшься домой». Мысленно, он почему-то усмехается. Знала бы тётя, что их разделяют всего-навсего, три этажа казенного здания с красным крестом. И что несколько минут назад, они стояли друг от друга в считанных метрах. Но пока череда бесконечных вопросов ему ни к чему. Как и Элеоноре лишние думы. Он ловко отправляет мобильный в карман, и после, словно что-то предчувствуя [причём не очень хорошее] решительно делает несколько шагов вперёд. И не зря. Ей холодно. Ей очень холодно, а голову при этом словно сжало в железных тисках. Дышать тяжело, грудную клетку сдавливает невидимым, но сильным спазмом, но это всё кажется мелочным, на фоне атакующих Её сознание галлюцинаций. Рядом пропасть и медленно, но верно, Она в неё падает… - Тише, моя девочка, тише… – на смену жуткому холоду приходит некий огненный обруч, который сжимает Её тонкие хрупкие плечи. Пропасти больше не видно – только стена. «Стена», которая говорит что-то и невероятным образом Её успокаивает… Только сейчас остатки здравого разума помогают Софии понять, что всё происходящее с Ней, всего-навсего, паническая атака. Организм, переживший совсем недавно небольшое хирургическое вмешательство, испытал огромнейший стресс, а также ряд побочных действий от общего наркоза. Как следствие, приступ вызванный ОКР, стал некой защитной реакцией. Да только Ей от этого не легче. Даже наоборот. - Всё, родная моя, всё… – неустанно приговаривает он полушёпотом, при этом укачивая Её на руках, словно маленького ребёнка. У самого руки дрожат, капли пота на лбу выступают, перед глазами пелена страшная. Но это всё – сущие мелочи по сравнению с тем, что Ей плохо. Нажатая им тревожная кнопка срабатывает безобразно медленно, и в палате врачи оказываются уже тогда, когда Соня относительно спокойно засыпает у него на руках. Серб пробует переложить больную на казенную постель, но блондинка это явно не одобряет, беспокойно при этом бурча себе под нос что-то невнятное и не желая ослаблять и без того небольшую хватку своих женственных пальчиков, что вцепились в ворот его рубашки. - Нужно было сразу предупредить, что у Неё с психикой такие проблемы, – тяжело вздохнув, сетует медсестра, но свои обязанности при этом выполняет покорно – вкалывает Соне успокоительное. – Восстановление, скорее всего, будет продолжительным и непростым. - Ничего – справимся, – Павел уверенно кивает, при этом продолжая любоваться любимой. - Можете Её отпустить и положить на кровать – теперь Она уже крепко заснула, – даёт непрошенный совет брюнетка в белоснежном халате. - Больше я Её никогда и никуда не отпущу, – уверенно констатирует серб, чувствуя на себе недоумённый и несколько растерянный взгляд. А Она… Она не спит, вопреки действию сильного успокоительного. Ей вообще лекарство не нужно – его объять успокаивают и лечат в тысячу раз эффективнее всяких лекарств. Только глаза не хочется открывать. Не хочется снова видеть унылые больничные стены и на неудобную подушку перекладываться тоже не хочется. По сути, не хочется ничего. Только быть с Ним… - Глупенькая ты моя… Единственная и безгранично любимая, – повинуясь порыву души, шепчет Он Ей на ушко, как только Они снова в палате остаются вдвоём. – Напугала же ты меня… Я не думал, что так могу за кого-то бояться. Я не думал, что так смогу полюбить, как люблю необъятно тебя. Ожидаемо, Она ничего не отвечает Ему. Да и нужно ли?.. Ведь едва заметная, но невозмутимо блаженная улыбка на Её бледноватом лице всё говорит красноречивее любых слов.Сколько лишнего веками происходит между нами, Только счастливый миг наполнит светом мир. Снова любить хочу, а значит, снова я прощу…